(Не)маленькая царевна: у тебя есть вечность

      Аннели пришла в красном платье со шлейфом без рукавов и бретелек. Черные блестящие волосы, передние пряди которых заведены назад и собраны в пучок на затылке, рассыпались по хрупким белым плечикам. К мочкам уха прикреплены маленькие золотые сережки. На губах помада чуть приглушенного красного цвета. Длинные ресницы, подчеркнутые тушью и подводкой.       Ее кавалер, Оливер, надел классический черный пиджак с красным цветком розы в верхнем кармане и брюки, белоснежную рубашку, и галстук, который Аннели, будучи сильной перфекционисткой, любезно поправила.       В зале было почти что темно, только в центре скапливался весь свет. Свою роль здесь сыграли софиты, которые светили разными цветами, в то время, как обычные встроенные лампы с мягким белым светом не использовались. Фоном играла плавная музыка, дожидаясь, пока соберется достаточно людей. Пришедшие заранее, среди которых отыскались Аннели, Оливер и его постоянно рядом ходившие друзья, разбрелись по залу, собираясь в маленькие кучки.       Стоя возле столов с напитками и закусками рядом с Оливером и его друзьями, Аннели увидела, как в зал заходят ЭмДжей и Питер. Нед не с ними, так как заболел еще в начале недели. Паркер ищет ее взглядом в толпе постепенно собиравшихся учеников, и замечает около столов. Смотрит прямо в глаза. Аннели заправляет мешающую прядь за ухо и отводит прекрасный изумрудный взгляд и, ведомая за руку Оливером, без промедления отвечает смехом на его шутку.       Наконец, когда большая часть учеников собирается в зале, включается музыка, куда больше подходящая для танцев и вечеринки в целом. Стоило наступить моменту медленного танца, как Оливер галантно протягивает руку Аннели, а она соглашается, вложив свою ладонь в его, и позволяет вести ее. После танца, Аннели чмокает своего кавалера в щеку, и тот тянется за более серьезным поцелуем, но она змейкой уворачивается от всех его попыток и играючи уводит в темный угол.       Только там она позволяет ему прижаться своими горячими губами к ее. Аннели запускает руки в его короткие волосы и, не причиняя боли, немного оттягивает их назад, пока Оливер притягивает ее за талию. Первая заканчивает она, оторвавшись от его влажных и припухших губ. — Твои друзья тебя ищут, — сказала она ему, выпутываясь из его объятий, и, не давая времени на размышления, выходит на свет.       Когда Оливер и Аннели добрались до его друзей, он положил свою теплую ладонь на ее подчеркнутую платьем талию. — Аннели, у тебя помада размазалась, — услышал Паркер среди всего гвалта, производимого ученикам и музыкой.       Он снова отыскал ее в толпе. Аннели кончиком розового пальчика стирала красный след под губой. Питер, сконфуженный и почему-то смущенный увиденным, отвернулся и возвратил свое внимание ЭмДжей.       Аннели даже и не думала краснеть, когда услышала эту фразу друзей Оливера, хотя, кажется, тот немного засмущался. — Так лучше? — спросила она, когда отняла пальчик от лица. — Вы — прекрасная пара, — умилительно смотря на них, сказал какой-то парень, имя которого она даже не знала. — Даже Кэт с Заком не так хороши, как вы, — засмеялся другой, и первый парень пихнул его в бок.       Аннели пропустила почти весь их дальнейший диалог, уйдя в свои мысли, куда более привлекательные, чем беседа с друзьями Оливера. Его голос и разогнал сплетенный туман в ее голове, возвращая к реальности. — Скажи же этим дуракам, что любишь меня, — сказал он ей, и Аннели впала в ступор. — Анне? Ты как? — Все хорошо, я задумалась, — ответила она, надеясь, что Оливер отстанет, но он даже не собирался. — Мэт уверяет меня, что мы все глупые и не замечаем, что тебе все равно на меня, — повторил Оливер, укоризненно поглядывая на друга. — Анне?       Аннели посмотрела на Мэта. Он единственный выглядел враждебно. Она видела, что этот коротенький, тощий парень прочитал ее по глазам и уже узнал ответ. — Аннели? — вновь послышался неуверенный голос Оливера.       Она почувствовала себя вором, пойманным во время кражи. — Мне нехорошо, — сказала Аннели, поворачиваясь, чтобы уйти к столу с напитками. — Я хочу пить.       Оливер перехватил ее руку, вцепившись пальцами в запястье. — Все, что угодно. Когда ответишь, — брови нахмурены, взгляд потеряно бегает по ее бледному лицу, губы сжаты. — Ты меня любишь?       Она хотела соврать и сделала бы это с легкостью, но решила, что это слишком несправедливо по отношению к нему, когда увидела, сколько надежды в его взгляде и движениях. — Я люблю… — Аннели запнулась о свою совесть, которая, как оказалось, у нее еще присутствовала и решила подняться с протестом именно сейчас. Она встала прямо и, смотря ему точно в глаза, мягко убрала его руку со своего запястья. Аннели слабо помотала головой из стороны в сторону. — Нет, Ол.       Он смотрел ей в глаза с болью и непониманием, пока внутренний голос (очевидно, в этом организме произошел бунт против терпения хозяйки) решил проехаться по нервам Аннели. — Уйди, — одергивая от нее руки, говорит сквозь зубы он и отворачивается. — Нет! — внезапно громко сказал Оливер и вновь смотрит на нее, избегая изумрудных глаз. — Ты так со всеми делаешь? Всех используешь? Да? С Озборном тоже так было? Ты хотела его убить? Ты хотела. Ты хуже всех злодеев, с которыми сражались Мстители. Ты…       Аннели опускает взгляд, выслушивая все, что он говорит. Слух подкидывает ей еще и внешние разговоры, как будто ей и его монолога мало. Люди вокруг тоже слушают Оливера и шепотом переговариваются, рождая новые сплетни.       Аннели закусывают губу, когда он замолкает, смотрит на него сухими глазами и разворачивается, чтобы уйти. Она сделала три шага, когда Оливер рявкнул: — Шлюха.       Слышатся всеобщий вздох. Аннели остановилась, боясь обернуться или хотя бы просто поднять взгляд. Она чувствует себя виноватой, поэтому прижимает руки к груди и сжимает глаза. Вдруг из толпы доносятся недовольные возгласы, а затем громкий хлопнувший звук. И только тогда Аннели разворачивается. Стремительно, с недоумением и страхом. Оливер потирает рукой щеку и уже заносит руку, чтобы ударить Питера в ответ, пока тот, наплевав на все, кричит: — Даже если Аннели виновата, ты не можешь ее так называть.       Аннели материализуется из дыма прямо перед ним, зажмурившись. Удар пришелся по носу. Кровь вытекала струйкой из ноздри. Но это наименьшая из проблем. Она поняла, что ей стало тяжело вдыхать воздух, поэтому тут же открыла рот, дыша через него. И все это сопровождалось сильной болью. — Виновата только я, не он, — говорит она и постоянно морщится от боли. — Мне жаль. Я честно пыталась найти в себе те чувства, которые ты так ждешь от меня. Именно поэтому я не солгала тебе в этот раз. Я их не нашла. Мне искренне жаль.       Оливер стал красным от злости, но Аннели нашла в его выражении беспокойство и сожаление. — Зачем ты подставилась? Я не успел остановиться, — зло произносит он. Чуть ли не кричит. — Он виноват лишь в том, что вступился за меня. Но начала все я. Мне отвечать, — сказала она, понимая, что еще чуть-чуть и упадет. За столько лет Аннели не привыкла к боли. Ни к моральной, ни к физической. Она опасно покачнулась, но удержалась на месте, делая вид, что так и должно быть. — Паркер прав, но я все еще тебя ненавижу, — говорит Оливер с проходящим запалом через минуты две, которые показались ей вечностью.       Аннели слабо кивает и в этот же миг осознает, что лучше было бы просто сказать «Да, я поняла» вместо этого, потому что мир окончательно перевернулся. Она начала падать. Питер поймал ее почти сразу, поскольку ему повезло стоять точно за ней. Оливер взглянул на нее, нахмурился и, расталкивая друзей, а за ними и толпу интересующихся, ушел. — Нос сломан, — говорит ЭмДжей, подбежав к Питеру. — Медсестра работает, я узнала.       Питер кивает ей и поднимает Аннели на руки, запустив левый локоть под колени, а правый — под поясницу. — Нужно, чтобы кто-то позвонил Старку, — слабо говорит Аннели, вдыхая через рот. — ЭмДжей, возьми, пожалуйста, телефон из ее сумки. Пароль — один, четыре, три, два, — сказал Питер. — Позвони ему.       И Мишель послушно выполняет все его указания.

***

      На следующий день сразу после школы Питер пришел навестить Аннели. Он закрыл двери ее балкона и, сделав несколько больших шагов, сел на край кровати. Только тогда Аннели оторвала взгляд от книги. Он сдернул с себя маску. — Ты как? — спросил Питер, проводя рукой по мягкому синему одеялу. Он посмотрел на нее, увидев мешки под глазами, искусанные губы и распухший нос. Внутренний голос любезно подсказал, что даже в таком виде она не переставала быть привлекательной. — Могло бы быть и хуже. Сказали, перелом без смещения. Закидываюсь обезболивающими, но не очень помогает, знаешь ли. Пеппер весь вечер и ночь таскала мне лед в пакетике, — говорит она, позволяя неловкой улыбке появиться на лице. Больно. — Твое зелье для продления эффекта асгардского паука на полке.       Питер кивнул и сказал, что заберет его позже. — Оно уже должно было зажить. Разве нет? — Да, я думаю, — ответила она и погладила запрыгнувшую ей на колени Астер. — Почему тогда ты лечишься, как… — Как обычный человек? — перебила его она. Астер дернулась, когда Аннели слишком сильно вцепилась в шерсть. Она спешно отдернула руку, потирая запястье. — Психосоматика, мне кажется. Чувствую себя виноватой. Так уже было раньше, — ляпнула, не подумав, и спрятала от него глаза, опустив взгляд на Астер. Аннели возобновила поглаживания.       Он не стал спрашивать про другие случаи, о которых вспомнила Аннели, тактично давая ей самой решать: рассказать ему или нет. — Ты могла избежать удара и все равно смогла бы защитить меня от него. Почему ты подставилась?         Она была рада другому вопросу, раз подняла на него глаза. Медленно, не подавая виду, хотя Паркер уже слишком хорошо ее изучил. — Я была виновата и заслужила удар, — Питер поразился тому, насколько твердо она это говорила, будто была убеждена, что все это чистая правда. — Кто тебя научил такой позиции? — в лоб спросил он, уже подозревая ее отца. По взгляду понял, что прав. — Насколько все было плохо? — Это неважно, — прошептала она, жмурясь. — Неважно, потому что все хорошо сейчас. — Аннели, — позвал он настойчиво. — Локи бил тебя? — в ответ ему послужило молчание и спрятанные глаза. — Аннели. — Не дави на меня, — вновь шепнула она. Он пододвинулся ближе. — Ты думаешь, что провинившегося в чем-то подобном можно бить. Я буду на тебя давить, пока ты не скажешь и не признаешь, насколько это плохо, — как никогда уверено сказал Питер. — Да. Бил, — еще тише зашептала Аннели, словно ей стало безумно стыдно и страшно. — Но сейчас я правда виновата и заслужила.       Паркер проигнорировал ее последнюю фразу. — За что? — За плохо выученный урок, за непослушание и все такое, — Аннели была на грани слез и жмурилась все сильнее. — И ты считаешь это правильным? — спросил он мягко, потянувшись к ее плечу, чтобы погладить. — Наверное, это было немного чересчур, — ответила робко она, все еще пряча взгляд.       Он в первый раз ее видел такой. Питер сел еще ближе и потянул на себя, чтобы прижать к груди и обхватить ее, положив ладони поперек лопаток. — Не немного. Так отцы не делают. Мой не делал, — сказал он тихо.       Аннели сумела сдержать в себе слезы, но нос начало саднить от подступающих соплей. Тем не менее, она на все плюнула и прижалась к Питеру, положив подбородок на его плечо. Он успокаивающе поглаживал ее по спине, чувствуя, как ее сердцебиение восстанавливается. — Если я попрошу тебя остаться сегодня здесь, ты согласишься? — спросила Аннели тихо. — Да, — шепнул он в ответ, сам не понимая, почему.       Аннели уведомила об этом Старка и вернулась в свою комнату. Там она наколдовала еще одну кровать с одеялами и подушками темно-синего цвета. Они говорили весь вечер, но ближе к ночи ее начало клонить в сон, и Питер выключил свет. Когда Аннели тихо сопела в неудобном, как она уже пожаловалась ему, положении полусидя из-за травмы, Паркер продолжал бодрствовать, сидя в телефоне. И тут он почувствовал нечто странное. По его телу пробежался холодок. В этот же момент Астер громко зашипела. Питер напрягся и быстро нацепил паутинометы. Ему показалось странным, что Аннели не проснулась, поскольку знал: у нее очень чуткий сон.        Паркер тихо слез с кровати, и умная Астер тут же повела его в сторону балкона. Питер направил паутиномет в застекленную дверь, пытаясь разглядеть в темноте то, что вызвало у него паучье или, как говорила Аннели, магическое чутье. Он резко обернулся, и его прижали к стене, приставив лезвие ножа к горлу. — Кто ты? — шипел Локи ему в лицо. — Локи, — прошептал Питер ошеломленно, а затем перешел на крик: — Аннели! — Это бесполезно, мальчишка, — холодно засмеявшись, сказал ему Бог. — Отвечай мне! — Что вы делаете на Земле? — спросил Питер вместо ответа. — Смелый, но еще совсем зеленый мальчишка. Мстители уже вербуют детей? До чего дошли герои Мидгарда, — насмехался Локи. — Аннели! — вновь закричал Питер. Он так боялся, что она больше никогда не проснется. — Что вы здесь делаете? — повторил он свой вопрос.       Локи улыбнулся. — Пытаюсь уснуть, — ответил он так, будто играл с добычей. Злой, опасный хищник против наивного паучка. — Я ответил на твой вопрос, теперь я хочу знать, кто ты. — Друг, но не ваш, — сказал Питер и оттолкнул Локи от себя, тут же стреляя в него паутиной. — Аннели! — снова позвал ее он, но она лишь продолжала с мягкой полуулыбкой наслаждаться сном. — Аннели! — недовольное бурчание и поворот головы.       Локи магией снял с себя паутину. Он без каких-либо усилий отбивался ото всех атак Питера, медленно приближаясь к паучку. — Пятница! — заорал Питер. — Разбуди Мистера Старка! Локи здесь! — Слушаюсь, — ответила ИИ, и тогда Локи сообразил, что с новой переменной в этом уравнении для него дело принимает плохой оборот. Тогда он схватил Питера, замахнувшись на него клинком. — АННЕЛИ!       Она вскочила так быстро, будто очнулась от кошмара. Секунду она приходила в себя, а потом увидела Локи, держащего Питера. Он никогда не видел у нее такого взгляда. В глазах вспыхнул огонь, а сама она была готова кинуть в Локи кинжал. — Отпусти его, — зашипела Аннели. Питер видел, как заострились и вытянулись верхние зубы, превратившиеся в клыки, как ее зрачки сужались, становясь вертикальными.       Бог смотрел на нее, сощурив глаза, после чего холодно улыбнулся. — Ответишь, кто он, и, может быть, я соглашусь, — сказал Локи спокойно. — Мой друг, — ответила Аннели сквозь сжатые зубы. — Значит, именно из-за друга твое сердце так дрожит, когда я приставляю к его горлу нож? — спросил он и по ее расширившимся зрачкам понял, что попал в яблочко. — Раньше ты была готова на такие безумства ради меня. — И очень об этом жалею, — парировала она, покрепче ухватившись за кинжал.       Локи рассмеялся так, что Аннели мгновенно стало холодно и страшно. Она отогнала эти мысли, глядя на Питера. Тот пытался вырываться, но Локи держал его крепко. — Ты должна быть благодарна. Я избавил тебя от кошмаров. — Что? — Аннели догадывалась, о чем он говорит, и гнев постепенно расползался по ее телу. — Мы связаны, — зашептал Локи. — Я тебя ненавижу! — взревела Аннели. — Ты сделал это только для себя! — Может быть, — усмехнулся он. — Царю все-таки нужен здоровый сон. Хватит вырываться, мальчишка, — приказал он Питеру раздраженно, и в этот момент дверь комнаты распахнулась, а в проходе показался Старк в костюме. — Отпусти его! Немедленно! — направив на Локи репульсоры, сказал Железный человек. — Да пожалуйста, — со смешком ответил тот, оттолкнул от себя Паркера и испарился.       Все выдохнули. Аннели поспешно встала с кровати, и Питер тут же загреб ее в объятия, спрашивая, как она.