✧
Иногда время движется очень медленно, а иногда – вихрем проносится мимо. Хенджин бы сказал, что в течение следующих нескольких месяцев происходит как раз это. Они с Сынмином становятся ближе, чем когда-либо, да так быстро, что он даже усомниться в этом не успевает. Если раньше он думал, что знает Сынмина вдоль и поперек, то сейчас понимает, что существует гораздо больше способов узнать своего лучшего друга – не только украдкой наблюдать за тем, как он ведет себя в компании других людей. Он имеет в виду эмоционально и, более того, физически. Рука об руку с этим открытием Хенджин узнает о тех небольших различиях между тем, каково быть с девушкой, и тем, каково – с парнем. Рядом с ним всегда были девушки невысокого роста, с плавными изгибами, мягкими чертами лица; в его объятиях они казались маленькими и хрупкими. Сынмин же ростом почти с него, крепко сложен, шире в плечах. Вряд ли его можно назвать хрупким, но рядом с ним Хенджин чувствует то же тепло, как и с любой другой девушкой – может быть, с ним даже теплее, и, если честно, Хенджин не знает, почему, поэтому эту мысль он старается держать при себе. Если забыть об играх и строго запланированных тренировках, Хенджин понимает, что почти каждую ночь оказывается у младшего. – Я так понимаю, вы решили из дома совсем не выходить? – однажды спрашивает Джисон, когда Хенджин снова присоединяется к их еженедельному завтраку; предыдущую ночь он провел с Сынмином, поэтому ему казалось, что это нормально – позавтракать с ним и его друзьями, но вопросительные взгляды Минхо с Джисоном, направленные на него, когда он только зашел в кафе, заставили его засомневаться в собственном решении. Брошенный комментарий заставляет его покраснеть, но Ким тут же закатывает глаза. – Отвали, – говорит он, и Джисон смеется в ответ. – Остынь, – усмехается Минхо, – Он просто выражает свое глубокое разочарование от того, что вы двое превратились в отшельников после того, как начали встречаться. Хенджин хмурится; он прав. Однажды он снова пошел с ними в клуб, но на этот раз его кто-то узнал. Это случилось в туалете, и это было очень… странно, и все последующие выходные Хенджин провел за обновлением поисков Навера, в надежде не увидеть заголовок о спортсмене, посещающем гей-бары Итэвона. К счастью, пронесло, но после этого они с Сынмином приняли решение больше не ходить по таким заведениям. Хенджин благодарен младшему за то, что он заботится о его карьере и жертвует временем с друзьями, но даже несмотря на то, что он заверил его, что ночная жизнь Итэвона больше подходит, скорее, Джисону с Минхо, чем ему, он все же чувствует вину. – Мы не встречаемся, – категорично отвечает Сынмин, и… да. Они так и не определили, что между ними происходит. Хенджин чувствует, что виноват, потому что тянет время (а остальные уже начинают замечать), а Сынмин, в свою очередь просто ждет, пока он примет решение, но правда в том, что он более чем доволен – очень доволен – тем, как обстоят дела в данный момент. Сынмин все еще его лучший друг, но всё же чуть больше, чем просто друг. И этого достаточно. Следующий шаг кажется ненужным риском, и ему страшно. Страшно из-за того, что он будет означать для него самого, для его карьеры, для его семьи, если все вдруг узнают. – Конечно, – усмехается Хан. Хенджин чувствует, как его прожигают взглядом, хотя технически обращаются к Сынмину, – Как скажешь. Слова ощущаются как кинжал, вонзающийся прямо меж ребер; ему больно от чувства вины – Джисон явно обвиняет в отсутствии ясности в их с Сынмином отношениях (какими бы они ни были) его, и Хенджин никак не может убедить его в обратном, потому что сам не уверен. – Не хочешь куда-нибудь съездить? – они, наконец, оказываются наедине в машине младшего, вдали от чужих глаз и осуждений. – Что? – он делает паузу, поворачивая ключ зажигания, – Что? – повторяет он со смехом и поворачивается, с любопытством глядя на старшего. – Ну, отдохнуть, – уточняет Хенджин, – У нас скоро будет перерыв из-за наступающих холодов, мы должны куда-нибудь съездить. – Куда, например? Может, поедем кататься на лыжах? – он, наконец, включает двигатель, – У Минхо есть друг, его семья владеет лыжной базой… было бы весело… – Стой, нет, – немедленно обрывает его Хван, и тут же ерзает на месте, вспомнив о манерах, – Звучит очень круто, правда, но… я думал, что мы поедем вдвоем. Сынмин улыбается. – Я понял, не волнуйся. Я имел в виду, что мы могли бы попросить Минхо выбить нам скидку. – Не беспокойся о цене, Сынмин, – уверяет парень, – Я все оплачу. Младший качает головой и, глядя на него, мило улыбается. – Нет-нет, ты не можешь платить за все сам, мы ведь… едем вместе. – Пусть это будет подарком! Это ведь моя идея, так что плачу я, а ты, раз уж так хочешь, можешь заплатить в следующий раз. Сынмин хмурится; он явно хочет продолжить спорить, но Хенджин тут же бросает на него умоляющий взгляд в надежде, что он согласится. В конце концов он расслабляется и со вздохом кивает. – Ладно, ладно. Его голос звучит напряженно, но Хенджин все равно рад, что он согласился. Он расплывается в широкой улыбке. – Отлично! Я тут подумал… может, поедем туда, где потеплее? Бали? Бангкок? Боракай? – Ого, как быстро ты все решил… Хенджин вздрагивает, понимая, что даже не подумал, сможет ли Сынмин вообще поехать. – У тебя не получится? – Думаю, я могу отпроситься с работы на несколько дней… – тихо размышляет тот. – Хорошо, – Хенджин снова улыбается, – Просто назови мне день, а остальное предоставь мне. Сынмин нервно смеется. – Я не знаю… мне кажется, лыжная база и Чеджу вполне… Хенджин хмурится. – Я обещаю, что спланирую отличный отпуск, так что тебе не придется ни о чем беспокоиться. Я хочу, чтобы это было сюрпризом, доверься мне! Четыре дня и три ночи – это гораздо лучше, чем два дня и одна ночь, не думаешь? Все, что тебе нужно сделать, это убедиться, что у тебя есть пять свободных дней. – Я… – Сынмин смеется; похоже, он смирился, – Я спрошу у начальства. – Ура! Люблю тебя, почти инстинктивно добавляет Хенджин, но буквально в последнюю секунду прикусывает язык. Эти слова ему совсем не чужды, он говорил это Сынмину больше, чем мог сосчитать, но то было в прошлом. Сейчас эта фраза кажется слишком серьезной, слишком важной. Из-за того, что Сынмину нужно закончить несколько проектов по работе, они ждут аж до четверга, но это к лучшему. Хотелось бы назвать эту поездку спонтанной, сказать, что они ничего не планировали, за ночь собрали вещи и уехали, но на самом деле Хенджину повезло, что Сынмин, который привык принимать решения только после тщательных раздумий, вообще согласился. Эти несколько дней он проводит за покупкой билетов, бронированием хорошего отеля и поиском экскурсий с хорошими отзывами, а Сынмин не забывает над ним за это посмеяться. – Предоставить все тебе, да? – усмехается он, когда они приезжают в отель, и Хенджин вручает ему брошюру от туристического агентства. – Иногда лучше оставить все профессионалам, – он с гордостью открывает последнюю страницу и указывает на приписку, – Мы можем сами выбрать, куда и когда хотим пойти, а они все устроят и сопроводят нас к месту. Я… я подумал, что тебе может понравится выбрать всё самостоятельно. Если что-то пойдет не так, мы просто выберем второй маршрут, на сайте его рекомендовали больше остальных. Сынмин смеется, и, когда смотрит на Хенджина, его взгляд сверкает весельем; отражающая в нем нежность бьет под дых, и теперь он понимает, что все сделал правильно. Он улыбается в ответ, и младший благодарно целует его в щеку. – А что, если я хочу провести всё время в номере? – застенчиво шепчет он ему на ухо. Хенджин чувствует покалывание внутри, будто разряд тока по всему телу. Становится тепло. – Я… я думаю, это можно устроить, – бормочет он, – Мы можем сделать все, что ты захочешь… Мы можем быть кем только захотим, пока мы здесь. Младший усмехается, убирая брошюру, и обнимает его за шею. – Спасибо за всё это. Хенджин обнимает его за талию, притягивая ближе. – Скажи мне, что я хорошо справился, – гордо шепчет он, их губы в паре сантиметров друг от друга. Сынмин смеется. – Ты молодец, – он целует его, и Хенджин может только думать о том, что был бы не против все эти четыре дня провести в номере вот так. В первый же день им назначают гида, и тот просит называть его Басти. Он добрый и представительный, а еще хорошо выглядит, будто знаменитость – по крайней мере, так говорит Сынмин. Хенджин почти завидует, но вскоре, когда они оказываются на экскурсии, он понимает, что младший прав: гид и правда хорош. Он веселый, разговорчивый и всю дорогу что-то им рассказывает. – Может, завтра без него? – предлагает Сынмин, когда они возвращаются в отель. – Без кого? Без Басти? – удивляется Хенджин, – Я думал, он тебе нравится. Сынмин хмыкает. – По-моему, нравится он только тебе. Даже слишком. – А? – он широко раскрывает глаза, – Мне? – Ты цеплялся за каждое его слово, – Сынмин садится на край кровати и наклоняется, массируя свои ступни и явно избегая его взгляда. – Но было интересно! – Уверен, что большую часть он выдумал, – щелкает языком младший, – Думаешь, он и правда десять лет назад был знаменитостью? – Ну… – он склоняет голову, – Все возможно. Он похож на знаменитость. Сынмин на это усмехается, и тут до Хенджина доходит. – Ты ревнуешь? – Ч-что? Нет! Я просто… когда мы пошли обедать, он заказал слишком острую еду, – точно ревнует. – Так здесь вся еда острая, – смеется Хенджин, замечая, как младший начинает нервничать, – Ты же кореец, ты должен есть острую еду! – Скажи это своему тренеру, когда от избытка специй у тебя появится геморрой. Хван моргает. – Стой, серьезно? Сынмин на это лишь хихикает. – Не знаю, может быть, – он вздыхает и, наконец, повернувшись, смотрит на него, – Честно, я просто подумал, было бы неплохо самим устроить себе экскурсию..? Звучит честно, и Хенджин даже удивляется. – Э-э… – он склоняет голову, а щеки его краснеют, – Хорошо. Если ты хочешь, то конечно… я ведь сказал, что мы будем делать все, что ты захочешь. Они отказываются от предложенного тура, предпочитая самостоятельно устроить себе экскурсию по Бангкоку. Это не первый раз, когда Хенджин в Таиланде, поэтому он не против пропустить пару экскурсий. Они не торопясь разгуливают по городу, попутно рассматривая достопримечательности: Хенджин находит что-то о них в интернете, пока Сынмин безостановочно делает фотографии – как окружающих их зданий, так и самого Хенджина. Дело совсем не в том, чтобы увидеть новую страну и посетить как можно больше новых мест, нет. Дело в том, чтобы провести эти дни вместе, не заботясь о том, что их могут увидеть; в том, чтобы не думать о том, что Хенджина кто-то узнает, что кто-то обратит внимание на их сцепленные руки, на то, как Хенджин то и дело чмокает его в щеку. Только здесь они могут быть собой. Здесь они могут быть вместе, по-настоящему. В их последнюю ночь Сынмин тащит его в клуб, в котором он, по-видимому, уже был во время своей прошлой поездки сюда. Он говорит, что был там с Минхо и Джисоном, и Хенджин догадывается, что его бывший парень тоже был с ними, пусть младший и не упоминает о нем. – Я вижу, что они огромная часть твоей жизни, – говорит Хенджин после того, как они заказывают выпить. Даже сейчас какая-то часть его завидует этой мысли – он пропустил слишком много. Сынмин только пожимает плечами. – Как и ты. Хенджин улыбается; играет песня, текста которой он даже не понимает, но его охватывает внезапное желание обнять младшего, и что может быть лучшим оправданием, чем сделать это на танцполе? Поэтому он забирает у него стакан и ставит его на стойку рядом со своим, чтобы взять своего лучшего друга – своего… Сынмина – за руку и повести на танцпол. Легкая мелодия сменяется тяжелым басовым edm-треком, но музыка сейчас не имеет значения. Хенджин притягивает к себе младшего, ведя их обоих в медленном танце. Они, наверное, сейчас выглядят как полные идиоты, и он чувствует, как краснеет от смущения, но это их последняя ночь. Самым лучшим в этой поездке было то, что здесь его никто не знает, и он мог показывать Сынмину все, что чувствует, не думая ни о чем на свете. – Хенджин, – шепчет Сынмин, прерывая его мысли, – Спасибо. – А? – За последние несколько дней, – уточняет он, – Спасибо. Эти дни были идеальны. Хенджин мягко улыбается. – Знаю. – Жаль, что мы не можем остаться. Хенджин чувствует, как сжимается желудок. Приходит внезапное осознание: это последняя ночь, и через несколько часов они будут лететь домой, возвращаясь к своей нормальной жизни. – Мне тоже. Когда Хенджину было двенадцать, он подслушал разговор своих родителей. Один из его дядей со стороны матери – в её случае двоюродный брат – уехал в Канаду, и семейный филиал «Сплетницы» гудел от новостей. – Может быть, это и к лучшему, – сказала его мама; Хенджин живо помнит, как она говорила об этом, потому что его молодой ум был склонен согласиться с ее словами хотя бы потому, что идея переезда из страны – идея самой жизни в Канаде – казалась ему чем-то непостижимым и волшебным, – Его отец угрожал исключить его из семейного реестра, если он не прекратит такой образ жизни, – продолжала она, и в тот момент Хенджин не придал этому особого значения. Но он все равно не мог понять, что это значит; он вспомнил, что дядя купил дорогую квартиру, которую долго не мог себе позволить, но разве это связано с образом жизни? Да и работал он бухгалтером в крупной фирме и зарабатывал большие деньги. Прекратить такой образ жизни. Какой же? Решив, что всё это взрослые разговоры, понять которые ему не дано, он не придал этому особого значения. Отец кивнул в знак согласия. – Я не знаю, как мне теперь с ним разговаривать, – сказал он, – Я не понимаю… этого. Я не понимаю, как кто-то может идти против природы, я никогда раньше не встречал таких, как он. Многое из того, что они сказали, пролетело мимо ушей. Хенджин, молча сидя рядом, ужинал и спокойно слушал, впитывая из разговора то, что мог, и игнорируя – и все же запоминая – то, что нет. Теперь, когда он стал старше и – он надеется – умнее, все встало на свои места. Но смешнее всего то, что он, наконец, понимает, о чем они говорили, но по-прежнему не понимает, что они имели в виду. Во сколько заканчивается тренировка? Хенджин видит сообщение только когда тренировка уже фактически кончилась и чувствует себя ужасно за то, что заставил Сынмина ждать, пусть и на протяжении всей тренировки никак не смог бы проверить телефон. Направляясь в душ, он печатает ответ:Прости, что так поздно ответил. Что такое?
Сынмин отвечает немедленно: Все в порядке. Я у входа. Купил ужин.У входа? Здесь? С каких пор?
Раздается звонок, и Хенджин тут же берет трубку. – С тех пор, как написал тебе, – говорит младший, даже не поздоровавшись, – Но все в порядке, не извиняйся. – Я не… – Да, но собирался, – раздается смешок, и Хенджин улыбается, – Знаю я тебя. Он не ошибается, потому что Хенджин и правда собирался извиниться. – Мне еще нужно принять душ, – говорит он вместо этого. – Тогда иди, уверен, что запашок от тебя не из приятных, – смеется Сынмин, – Я подожду здесь. Я сам виноват, что пришел без предупреждения. – Ладно, ладно. Я быстро! – Не торопись, хорошо прими душ! Раздается звук, означающий, что звонок окончен, и Хенджин не может сдержать счастливой улыбки. – Подружка твоя? – спрашивает один из сокомандников, когда он отрывается от телефона; на губах у парня игривая улыбка, а тон дразнящий. Сальто, которое делают внутренности, уж точно нельзя назвать приятным – скорее, тревожным. Улыбка на губах дрогнула. – Нет, чувак! – он смеется, и звучит более оборонительно, чем он думал, – Лучший друг. – Тот парень, Сынмин? – вмешивается другой; безобидный комментарий вызван тем, что Сынмин несколько раз приходил на их игры, поэтому некоторые ребята из команды с ним знакомы, но живот продолжает неприятно скручивать. Беспокойство, нервы – может, даже чувство вины, хотя он прекрасно знает, что не сделал ничего плохого. – Э-э, да, – отвечает он со слабой улыбкой, а затем резко направляется в душ. Если парни и смотрят ему вслед с недоумением, он не будет обращать на это внимания. Он принимает душ дольше, чем нужно, и ждет, пока раздевалка не опустеет. Между окончанием звонка и тем, когда Хенджин выходит из центра, проходит почти час. Он сразу же замечает Сынмина, прислонившегося к своей машине на стоянке и уткнувшегося в телефон. Его снедает чувство вины; он не должен был тянуть время, зная, что его ждут. – Сынмин-а! – зовет он. Услышав свое имя, Сынмин поднимает голову. Его глаза загораются, почти ослепляя. Когда Хенджин подходит ближе, младший на автомате тянется к нему, явно собираясь поцеловать в щеку. Не раздумывая, Хенджин рефлекторно отшатывается и отступает быстрее, чем его губы успевают коснуться его кожи. Сынмин замирает, широко раскрыв глаза, и Хенджин понимает, что он только что сделал. Парковка была пуста, так что проблемы не было, – всего лишь поцелуй в щеку, – но рефлексы, питаемые его самыми сокровенными, бессознательными мыслями, сработали. – Я… – Прости, – опережает младший. Он нервно усмехается, – Я не подумал. – Нет, я… прости, – бормочет Хенджин, – Просто… обычно здесь слоняются репортеры, и я… – Да, знаю, – улыбается Сынмин, но выражение лица выдает его, – Мне нужно быть осторожнее. Мы больше не в Таиланде. – Д-да, – вздыхает Хенджин. Слова Сынмина заставляют думать, что все это не имеет большого значения; он просто немного ошибся, и они не должны зацикливаться на этом. Но внезапное напряжение в воздухе говорит об обратном, и этот невинный жест стал сигналом к осознанию. Они вернулись домой.✧
Всё начинает возвращаться к тому, как было раньше. Тренировки становятся более жесткими, и всё свободное время, которое было у Хенджина зимой и которое он выделял на встречи с Сынмином, медленно исчезает. Он начинает проводить все меньше и меньше времени в его квартире; он говорит себе, что все это из-за того, что их графики не совпадают, но в глубине души знает суровую правду. Таиланд дал им почувствовать, что у них было бы, определи Хенджин свои приоритеты. Возвращение домой подчеркнуло разительную разницу между мимолетными фантазиями и реальностью, показывающей, что Хенджин совсем не изменился – что он никогда и не изменится. И, очевидно, для Сынмина осознавать это так же болезненно, как и для Хенджина. В воскресное утро Хенджин не может не думать о том, что Сынмин, скорее всего, как обычно завтракает с Минхо и Джисоном. Он мог бы присоединиться к ним, если бы захотел; после того, как он провел последние несколько месяцев по воскресеньям, посещая упомянутый завтрак, ему хочется думать, что приглашение ему и не нужно, тем более, что технически они с Сынмином все еще вместе – вроде как. Что бы ни было между ними, это не значит, что все кончено. За последнюю неделю у них едва ли было время увидеться или хотя бы поговорить. Честно говоря, он хочет пойти, но он напуган. Джисон всегда смотрел на него свысока, и после Таиланда все стало только хуже. Но ему хочется увидеть Сынмина, и нагрянуть к ним в кафе было бы лучше, чем писать в какао; он знает, что, если попытается спланировать встречу, получит только уклончивый отказ. Он глубоко задумывается, когда внезапно звонит телефон; он быстро хватает его и отвечает, предполагая, что это младший, но из динамика раздается громкий женский голос. – Хенджин-а! – Йеджи? – сбитый с толку, он проверяет экран, чтобы проверить, действительно ли это она. Девушка смеется. – Да, она самая. Открой дверь, я звоню уже минут десять. Ты спал что ли? – Что? Ты здесь?! – он быстро принимает сидячее положение. – Да, идиот. У меня каникулы! Каникулы. Лунный новый год. Точно. И как только Хенджин умудрился забыть? Он уверен, что Йеджи даже говорила ему дату своего приезда – но это информация, которую он узнал за несколько недель до всего, что произошло. В последнее время его разум заполнен совершенно другими мыслями. Он стонет. – Код 180607. Заходи. – Хорошо, увидимся через минуту! Не проходит и минуты, как дверь его спальни открывается, и Йеджи бросается на кровать рядом с ним. – Привет, братик! – радостно приветствует она, ее улыбка такая же широкая и яркая, какой он ее помнит. Йеджи переехала в США вскоре после окончания университета из-за хорошей возможности получить работу, и, несмотря на то, что они регулярно общались, он очень скучал по ней. – Двоюродный. Йеджи смеется. – Вот именно. Я думала, ты встретишь меня в аэропорту! – Появились кое-какие проблемы, – отвечает Хенджин, виновато склонив голову, – И я… – Я понимаю, – она игриво хлопает парня по плечу, – Давай, вставай и в душ. Сходим куда-нибудь поесть! – А это обязательно? – Что? Есть? – она снова смеется, – Конечно, еда – это главная необходимость. И платить будешь ты, потому что забыл, что я возвращаюсь, я права? Хенджин застенчиво улыбается; она слишком хорошо его знает. Он не знает, что на него нашло, но все же везёт Йеджи в то самое кафе, в котором обычно завтракает Сынмин. Он говорит себе, что дело не в этом, и ему просто нравится тамошняя еда – это всё же не объясняет, почему он не говорит сестре о том, что они, скорее всего, встретят там младшего. Поэтому, когда он паркуется через дорогу от заведения, а Йеджи у окна замечает Кима с друзьями, все, что он может сделать, это промолчать, когда девушка радостно восклицает: – Это… Это Сынмин? – она хлопает в ладоши, поспешно отстегивая ремень безопасности, и поворачивается к нему, – Ты знал, что он будет здесь, да? – она смеется, – Ладно, это не важно, я все равно собиралась встретиться с ним, пока буду дома. Она практически выбегает из машины, в то время как Хенджин только вздыхает и выходить не торопится. – О, с ним Джисон и Минхо, – замечает девушка когда Хенджин, обойдя машину, оказывается рядом, – Точно, сегодня ведь воскресенье. Я совсем забыла, что они… о! Чанбин тоже здесь, – говорит она, и Хенджин оживляется. Он, прищурившись, смотрит через улицу. Солнце ослепляет, мешая смотреть через стеклянное окно, но он всё же замечает, что за столом сидят четверо. Он моргает. – Стой… ты их знаешь? Йеджи пожимает плечами. – Да, мы с Сынмином часто созваниваемся, как и раньше. Он говорил, что несколько месяцев назад рассказал тебе о своей ориентации… и что он познакомил тебя с ними. А ещё, э-э… он говорил, что они с Чанбином расстались, но, видимо, они уже всё уладили? Хенджин хмурится, схватив девушку за локоть и останавливая ее от того, чтобы перейти через дорогу. – Нам не стоит есть здесь. – Что? – пристально смотрит на него она, – Почему? – Тебе не кажется, что мы будем им мешать? Йеджи хмурится. – Ты о чем это? Что-то случилось, а я не в курсе? В последнее время, когда мы разговариваем, Сынмин ведет себя странно. Хенджин вздыхает. – Я все расскажу, если мы сейчас вернемся в машину. Она делает паузу, переводя взгляд с него на кафе через дорогу, и выглядит так, будто обдумывает его предложение, а затем вздыхает. – Ладно, хорошо. Хенджину кажется, что он видит, как Сынмин, заметив их, смотрит в окно и мельком наблюдает за тем, как его машина выезжает с парковки, но он не уверен. Он встряхивает головой, пытаясь избавиться от этой мысли, и переводит внимание на дорогу. – Ну и что происходит? – спрашивает Йеджи. В конце концов они заказывают кофе и пирожные в Старбаксе недалеко от его дома и возвращаются в квартиру. – Что ты знаешь? – спрашивает в ответ Хенджин, – Скажи мне, что сказал тебе Сынмин, а я расскажу остальное. Йеджи пожимает плечами. – Я знаю только то, что они с Чанбином расстались. В последний раз, когда мы разговаривали, он упоминал, что с кем-то встречается, но без подробностей, поэтому я решила, что это было что-то несерьезное. Вот как, думает Хенджин. А потом вспоминает, что у него нет права злиться, потому что да, между ними не было ничего серьезного. – Что еще? – Ну, как я уже сказала, он рассказал, что признался тебе, – продолжает Йеджи, – Сказал, ты очень восприимчив к такому, – смеется она, – А я ответила, что не удивлена – я давно говорила ему, что пора рассказать тебе об этом, но… – Но? – Но у него были свои причины не говорить, – только и отвечает девушка. – Что ты имеешь в виду? Она улыбается. – Не мне говорить об этом. Могу только сказать, что мне кажется, что он их преодолел, – говорит она, взмахнув рукой. Хенджин прерывисто выдыхает. – Мы с Сынмином… – он почти задыхается, почти хочет немедленно прекратить разговор; но это ведь Йеджи, его любимая сестра и лучшая подруга, и если он не может сказать об этом ей, то что говорить о ком-то еще? – Мы… Ну, мы были… вместе? Последние несколько месяцев. – Что?! – ее глаза чуть не вылезают из орбит, а сама она чуть не давится, – Вы с Сынмином? Вы?! – Хенджин молча кивает, – Серьезно?! – девушка выдыхает, – Вау. Так. Ладно. Теперь понятно, как и почему Сынмин преодолел эти причины. – Да о чем ты? – снова спрашивает Хенджин. – Ну… – она делает глубокий вдох, – Дело вот в чём. Он не мог сказать тебе об этом, потому что боялся, что так ты бы собрал всё воедино и понял, что он всегда был влюблен в тебя. – Что?! – Да, – торжественно кивает Йеджи, – Либо так, либо ты каким-то образом подумаешь, что он заразит тебя и превратит в гея, – она хихикает, потому что явно думает, что это просто смешно, но Хенджин не может не вспомнить ту ночь, когда они впервые поцеловались, и Сынмин извинялся и отчаянно пытался заверить его, что он не превратит его в гея, – В любом случае, – продолжает она, – Я всегда говорила ему, чтобы он не волновался, потому что ты не настолько проницательный. – Эй! – Хенджин чувствует, что должен обидеться, но, учитывая все обстоятельства, он явно не имеет на это права. Йеджи смеется и качает головой. – Но да. Сынмин… он… – она вздыхает, – Ты всегда был особенным для него человеком, но он старался не подавать виду, потому что… ты знаешь. Ты никогда не показывал признаков того, что ты не натурал, но… – она шевелит бровями, и Хенджин не может сдержать смеха, несмотря на тяжесть в груди, – Я думаю, что он ошибался. – Я… я не знаю. Я все еще не уверен. – М? – Я просто… я не уверен. Он мне нравится. Мне нравится быть с ним. Мне нравится… ты знаешь. Делать… это. Йеджи вскидывает бровь. – Это. Хенджин чувствует, как по его щекам разливается жар. – Да, это. Ты знаешь, что я имею в виду! Йеджи хихикает. – Да, конечно, – говорит она, жестом прося его продолжать. Хенджин стонет. – В общем… я не знаю, что всё это значит. Йеджи бросает в его сторону недоуменный взгляд. – Как это «не знаешь»? То и значит. Что он тебе нравится. Что тебе нравится быть с ним. Что тебе нравится заниматься с ним сексом. Что ещё? – Ты… ты не понимаешь. – О, я понимаю. Ещё как понимаю! – усмехается она, – Я прошла через то же самое, Хенджин. – Я… да. Стой, что?! – таращится на нее Хенджин, не уверенный, правильно ли он расслышал. Йеджи хихикает, явно забавляясь его реакцией. – Прости. Наверное, мне тоже стоило тебе рассказать. Возможно, если бы я это сделала, Сынмин последовал бы моему примеру. – Тогда почему ты не рассказывала об этом? – Хенджин чувствует, как его мир снова переворачивается с ног на голову; неужели он настолько невнимателен? Он даже не замечает таких важных вещей, а ведь эти люди для него – самые близкие? Йеджи мягко улыбается. – Честно… Я думала, это очевидно. Я всегда говорила, что нахожу девушек очень привлекательными… а ещё я не встречалась ни с одним из парней, что признавались мне в любви в школе. Я просто решила, что это не то, о чем нужно заявлять. Я та, кто я есть, и я не должна ни перед кем оправдываться за это. – А дядя с тетей знают? – Ну… – она морщит нос, – Думаю, знают, но так же думаю, что… – впервые за утро ее яркая улыбка дрогнула, – Вряд ли они захотят услышать это. Наверное, им будет легче, потому что сейчас я живу в Штатах. Если я нахожусь за тысячи миль отсюда, они легко могут притвориться, что Рюджин – моя соседка по комнате, а не моя девушка. – Она твоя девушка? – если бы он сейчас пил, то просто выплюнул бы кофе прямо на кровать; теперь, когда сестра рассказала об этом, он думает, что, возможно, это и правда было очевидно, учитывая все милые фотографии с её предполагаемой соседкой, что Йеджи выкладывает в инстаграм. Твою мать, он такой идиот. Йеджи смеется. – Теперь ты знаешь. – Какой же я слепой… – Да, – соглашается она, похлопывая его по плечу, – Но это понятно. Все могут быть намеренно слепы, когда дело доходит до вещей, которых они не понимают… вещей, которые они не считают нормальными, – она пожимает плечами, – Но как только ты откроешь глаза, то поймешь… мы нормальные. Хенджин вздыхает. – И давно ты это поняла? – на этот раз он вспоминает, что спрашивать «с каких пор» не стоит. – Что мне нравятся девушки? Хенджин кивает. – В школе. Примерно в то же время, что и Сынмин… тогда об этих вещах мы могли говорить только друг с другом. В колледже, когда он встретил Джисона, я была рада за него, сам знаешь почему. Я уже планировала уехать отсюда и была рада узнать, что Сынмин нашел кого-то, кому он может доверять. Хенджин хмурится. – У него был я… – И да, и нет, – отвечает сестра, – Ты бы попытался, но… я уже рассказала тебе, почему. Хенджин все еще чувствует себя странно, так, будто его предали, но в то же время мысленно дает себе по лицу. Он даже сейчас не знает, что между ними происходит, и рассчитывать на то, что Сынмин всё-таки признается в своих чувствах, явно не стоит. Йеджи вздыхает. – Я вижу, как в твоей голове сейчас крутятся шестеренки, Хенджин. – Он выглядел счастливым, да? Сынминни, в том кафе, с Минхо и Джисоном. И с Чанбином. Как думаешь, они снова вместе? Девушка хихикает. – Откуда мне знать? Я даже не знала, что у вас с ним что-то было. Тебе стоит спросить об этом у него, а я спрошу, когда мы с ним встретимся. Хенджин медленно кивает, пока Йеджи успокаивающе гладит его по спине. – Если для него важно то, что между вами, я не думаю, что он сойдется с Чанбином. Сынмин не такой. И ты это знаешь. И ты должен знать, что ты всегда был его приоритетом. Хенджин морщится; он знает это, да настолько хорошо, что от этого становится больно. – Может быть, им и правда стоило бы сойтись, – размышляет он, – Видимо, Чанбин очень хорошо к нему относится. – Это так, поверь мне. Но… у них были свои причины расстаться, – качает головой Йеджи, – И не говори так! Ты что, серьезно хочешь, чтобы они снова были вместе?! Хенджин ежится. – Я… не знаю. – Не будь идиотом! – стонет она, – Соберись и поговори с ним. Хенджин замолкает, в голове крутится слишком много навязчивых мыслей. Он вздыхает. – Не думаю, что знаю, как дать ему то, чего он заслуживает, – тихо шепчет он. Йеджи бросает в его сторону сердитый взгляд. – Повторяю, не будь идиотом, братик. Кто ты такой, чтобы решать, чего он заслуживает? Дай ему принять решение самостоятельно.