Паритет

Женька повадился спать со мной каждую ночь. В тот, самый первый, раз он уснул почти сразу после разговора, а я, стараясь не шуметь и не будить его, выпутался из слабых объятий и собрался было уйти на свою постель, но зачем-то остался. Простыни наверняка выстыли, пока меня не было, ложиться в холодное совсем не хотелось, а здесь уже тепло, мягко и уютно, и пахнет от Жени хорошо, да и места на кровати он занимал немного, так что стесненным я себя не чувствовал. Мне повезло первым проснуться, поэтому к его пробуждению я уже был одет, умыт и как раз искал общий язык с микроволновкой, где пытался разогреть нам завтрак. Парень выглядел смущенным, жался к стене и поглядывал на меня исподлобья, видимо, не решаясь заговорить. Таким Женю я видел впервые, хотя чему тут удивляться – ночной его рассказ здорово подправил мое о нем мнение, заставил уважать и смотреть как-то иначе, вот только как именно, я пока не особо понимал. Пришлось объяснить ему, что все в норме, со всеми бывают кошмары, и я вовсе, как он полагал, не считаю его теперь слабаком и бабой. Так и было – не считал, врать не пришлось. Женя после моих слов расцвел улыбкой, помог мне нажать нужные кнопки и даже полил пальмочку, которую я, конечно, тоже забрал из общаги. На следующую ночь он пришел ко мне сам, предусмотрительно захватив свою подушку и тонкое одеяло. - Устал я от кошмаров, мечтаю выспаться, - заявил он. – Лягу тут с тобой, ты же не против? И кричать ночью не буду, ты не проснешься. Я счел его аргументы убедительными, тем более, моя кровать тоже не узкая, и чем укрыться у него есть, поэтому я красноречиво подвинулся, делая вид, что пускаю его к себе очень неохотно. Кажется, ни капли он мне не поверил, потому что лицо было не виноватым, а довольным, как у кота, переевшего краденой сметаны. Поначалу, честно говоря, я немного нервничал, все-таки гей в постели – не самое обычное для меня дело. А гей, с которым я умудрился поцеловаться, и подавно. Но Женя вел себя смирно и непосредственно, болтал перед сном, вместе со мной смотрел передачи о футболе, иногда засыпая на половине, и ничего подозрительного не совершал, чем бдительность мою, наконец, усыпил окончательно. Потому что иначе, чем потерей бдительности, назвать случившееся дня через четыре я просто не могу. Проснулся я в то утро из-за того, что Женя уложил руку мне поперек груди и всякий раз, когда я хотел перевернуться и скинуть ее с себя, мешал мне это сделать. Бессознательно, скорее всего, ведь он не поднимал даже головы, дышал ровно, а когда я посмотрел на него, то не заметил ни дрожащих ресниц, ни каких-либо иных следов бодрствования на его лице. Ужасно хотелось спать, поэтому я осторожно убрал его руку и закрыл глаза, предвкушая продолжение не запомнившегося, но наверняка интересного сна. Сознание почти успело уплыть в неведомые дали, как рука Жени появилась снова. Я заворочался, он будто понял, что не все в порядке, зацепил пальцами край моего одеяла и зачем-то потянул на себя, а это меня совсем уже не устраивало. - Женя, мать твою… - сквозь зубы прошипел я, отбирая одеяло и уже не заботясь о сохранности его сна. - Что? – заспанным голосом прошептал он, разлепляя глаза и приподнимаясь на локте. С удивлением он выпустил из руки мое одеяло, а потом неожиданно улыбнулся уголком губ: - Вов, можно вопрос? - Какой? – я нахмурился, ведь в его голосе почувствовал оттенок лукавства, а это мне совсем не нравилось. Умеет Женя юлить, когда захочет, а вот я – наоборот, мне надо, чтобы все прямо, в лоб, иначе начинаю зря напрягаться и ничего не понимать. Так и сейчас. - Я тебе нравлюсь? В лоб, как я и хотел. От неожиданности застыл на пару секунд, а потом, понимая, что все-таки что-то не так, осторожно спросил: - В каком это смысле? - Ну, ты считаешь меня симпатичным? Я повернул голову, чтобы посмотреть в его глаза, но по их выражению абсолютно ничего не понял. Спокойный взгляд, улыбки на лице уже нет, судя по всему, он вполне серьезно спрашивает, но что-то все равно не давало мне покоя. - Блин, а… «Черт, какая засада…» - думал я, судорожно пытаясь придумать вариант ответа. Сейчас я остро ощутил, словно разговариваю с девушкой и мне приходится лавировать между вариантами, чтобы не обидеть, не задеть, ничего не испортить. – Ну да, ты симпатичный, блин. Чего спрашиваешь-то? - Не напрягайся так, - Женя беспечно махнул рукой, а потом приподнялся еще больше, сгибая ногу в колене и усаживаясь удобнее. Вместо пижамы он надевал на ночь поношенную майку, растянутую и выцветшую, в ней он казался слишком худым и юным, и это ему шло. – Просто я смотрю, у тебя член стоит, а кроме меня никого рядом нет… Секунду-другую я смотрел на него в упор, осмысливая сказанное. Похоже, что это либо насмешка, либо прямой подкат, и я никак не мог определиться, чем именно это было. Тогда Женя, решив мне помочь, сощурился и облизнул губы языком. Не так, как это делают обычно, когда пересыхает кожа, а по-другому, развратно, показательно. Меня захлестнуло одновременно целых два сильных чувства – желание, потому что выглядел он как никогда сексуально, и испуг. Второе оказалось сильнее, резче, ярче, так что я, удивляясь собственной проворности, соскочил с кровати на пол и быстро убрался в ванную, чуть не поскользнувшись на кафеле. Женька двигался за мной по пятам, среагировав на мой рывок почти сразу, но я все-таки успел захлопнуть белую дверь перед его носом и рывком дернуть щеколду, запираясь в полной темноте: тратить время на выключатель, оставшийся снаружи, я не стал. Дыхание было тяжелым, но не от быстрого перемещения, а от волнения, которое все никак не отпускало, сжимало сердце в маленький комок, заставляло его биться быстрее, качая кровь по организму с удвоенной скоростью. Я привалился спиной к двери, вглядываясь в темноту: здесь не было совершенно никаких источников света, поэтому особо активничать я не решался, чтобы что-то не разбить или самого себя не покалечить. Просто стоял, успокаивался, думал… Вспоминал эту вспышку возбуждения, свою реакцию на Женю и уже не мог понять, что испытываю – отвращение, страх, интерес? Наверное, все это вместе. - Вова, прости… - голос виноватый, если не сказать – скорбящий. Я не ответил, понимая, что просить прощения стоит как раз-таки мне, а не Жене. Хотя, почему это? Я ничего не сделал, я же предупреждал их, что не гей и ничего такого не хочу. Подумаешь, поцеловался один раз, с кем не бывает? Подумаешь – успел вообразить, как с парнем трахаюсь… - Вова… «Какой настырный…» - я потер лоб, глубоко вдохнул в грудь воздух и сжал кулаки. - Вов, поговори со мной. «Давай же, решайся!» - снова мысленно обратился к самому себе. Хорошо бы подумать прямо сейчас, расставить все точки над всеми буквами, решить, чего я хочу, к чему иду. Но времени не было, Женя своим незримым присутствием за дверью сбивал с мысли, торопил, путал. - Ты знаешь хотя бы, как это выглядело? – начал я, немного придя в себя. - Как? – Женин голос оживился, он обрадовался тому, что я начал разговаривать. - Как будто ты хочешь мне отсосать! – признался я, выпалив последнее слово так быстро, будто боялся его. - Ну, так отсосать же, а не откусить, - резонно заметил он. – Что в этом плохого? Очень приятно, наоборот. Между прочим, я не каждому согласен. - И кому же ты уже предлагал? - Только Севе, он остался довольным. И вообще, я, может, пошутил, а ты шуганулся. Я тяжело вздохнул, не зная, что можно еще добавить. Сейчас я чувствовал себя идиотом, каких поискать: и Женьку чуть не обидел, и от халявного минета сам сбежал. Что ни говори, а парень или девушка – все равно приятно было бы. К заднице я их не подпущу, да и вообще никого не подпущу, и ни на чем другом тоже не настаиваю, но если кто-то сам желание проявляет, то надо пользоваться. Теперь, когда момент был упущен, я начал жалеть. Захотелось вернуть время назад и повторить все это иначе. В самом деле, чего мне бояться? В том, что гейский секс – не так уж противно, а совсем даже наоборот, я убедился уже давно, когда невольно стал его свидетелем. Единственное, что осталось, проверить это все на практике. Понятно, что специально искать геев и предлагать им секс я не буду, но мне и не надо, ведь двое и так постоянно под рукой. В данный момент только один, но начинать надо с малого. Я схватился руками за голову и беззвучно рассмеялся. Вот оно – сошел с ума, помешался и хочу трахнуть парня. Правы были ребята, я именно то, чем они меня назвали. И это все не так ужасно, черт возьми! Разве может быть ужасным то, что кому-то так нравится? И что вызывает желание у меня самого?.. - Жень, включи мне свет, - уже совершенно другим голосом, привычным, спокойным, попросил я. - Ты не сердишься? – он щелкнул выключателем. - Не сержусь. Я в душ, ага? - Ага, ага… - кажется, он не особо поверил мне, но проверять я не стал, действительно занявшись душем. Водой почти буквально смыл в сток себя прежнего. Почти непрерывно улыбался, ощущая себя совершенно иным человеком, более взрослым, открытым миру вообще и сексуальным его проявлениям в частности. Да, что скрывать, про секс я думал едва ли не больше всего. То, что раньше казалось мне отвратительным, представало в новом свете, как подарок, с которого сдернули уродливую упаковку. Никто не отрицает того, что гомосексуализм – это противоестественно, иногда опасно, временами неприятно. Случайные связи, венерические заболевания, принуждение, о котором столько говорят: тюрьма, например, или детские интернаты, не зря же ходят слухи. Но это все о других. Женя с Севой – совершенно иные. В моей голове не укладывалось, как у них все срослось, но они были такой парой, которой позавидовать может каждый, и дело тут не в богатом Севином папе, и не в привлекательной Жениной внешности. А во внутреннем мире – их общем мире. И мне сейчас чертовски сильно хотелось быть его частью. Когда я со всеми этими мыслями зашел на кухню, Женя уже был там, готовил что-то, поглядывая то и дело на экран смартфона, где открыл кулинарную страницу. На звук шагов он обернулся, моментально состроил жалобное и виноватое выражение лица, но я, предвосхищая его слова, отрицательно покачал головой: - Не сержусь, не обижаюсь, не жалею! - Э-э-э… Я просто спросить хотел, будешь ли ты есть рыбу… - Буду, - даже неловкости я не ощутил, в очередной раз подтверждая самому себе, что действительно стал взрослее. Прекрасное чувство. - А насчет… кхм… Ты не хочешь поговорить об этом? – Женя развернулся лицом ко мне, опираясь руками о столешницу позади себя. Между мной и Женей прямо сейчас была пропасть, состоящая из его опасений, и я собирался эту пропасть ликвидировать. Подошел к нему вплотную, с удовольствием ощущая, как парень передо мной затаил дыхание, не понимая. Ладонями в стол уперся, якобы чтоб не дать ему сбежать – на самом же деле мне нужен был повод оказаться еще ближе, а в том, что Женя и не шевельнется, я был уверен на все сто. - Давай дождемся Севу, - выговорил я, глядя на него. Никогда еще раньше я не смотрел никому в глаза вот так, находясь на расстоянии дыхания. Даже с девушками этого не происходило, они перед поцелуем всегда зажмуривались. В этом было что-то интимное, сокровенное, и оно нравилось мне, я им упивался, наслаждался, как деликатесом. Я ощущал, словно контролирую Женю сейчас, и это захватывало, завораживало, доводило почти до эйфории. - Правда?.. – Женька отлично понимал, что означали мои слова, поэтому сейчас на его лице пополам с недоверием зарождалась радость. – А можно я ему сейчас позвоню? - Нельзя, - я улыбнулся, затем, повинуясь эмоциональному порыву, легко поцеловал его в губы, не без удовольствия чувствуя ответную реакцию. – У тебя тут рыба. Теперь я словно мог смотреть на ситуацию со стороны. Глядя на радостного Женю, из рук которого постоянно падало то одно, то другое, я четко видел, как сложилась наша ситуация. Стыдно было признавать, что моя роль во всем этом оказалась довольно пассивной, не то что Севина – он захотел, он добился, пускай не сразу, а через какое-то время. Сказал же тогда, что я понравился им обоим… Интересно, он планировал что-то помимо больничной палаты и своего визита? Или все сложилось случайно – заявление Артёма и Кости оказалось в тему, мой первый визит к ним, тот секс, который до сих пор не идет у меня из головы? Нет, вряд ли. Невозможно все подстроить и, самое важное, никак нельзя запрограммировать Женю – уж его-то можно читать, словно открытую книгу с картинками. Его ночные кошмары, проблемы со сном, рассказ о семье – это правда, это истина. Этому можно верить. Оставалось только поговорить с Севой. Мне казалось, что за последнее время я отвык от него так же сильно, как привык к Жене. Он был иным, закрытым, серьезным, расчетливым. Ни разу не видел, чтобы Ветлицкий поддавался эмоциям… Хотя нет, один раз – когда он стонал под Женей. Тогда был настоящим, тогда выглядел в сто раз привлекательнее, чем обычно. Таким всегда видит его Женя. И я хотел видеть его таким тоже. Наверное, Женя каким-то образом умудрился все же отправить Севе сообщение, пока я отвлекался на размышления, потому что мой телефон в комнате неожиданно подал признаки жизни, и в трубке я услышал именно его голос: - Вов, у вас все в порядке? – не было ни волнения, ни чего-либо другого, только спокойствие и легкая усталость, которую я незнамо как ощутил. - Ну да, а что такое? - Женя написал мне что-то неразборчивое, а потом не брал трубку. - У него пальцы в рыбе, - объяснил я и, не сдержавшись, добавил: - А еще я запретил тебе звонить. Он немного помолчал, а потом выдал короткое: - Хм? - Мы с ним кое-что выяснили, - я старался говорить туманно, просто не зная, как можно по нормальному обрисовать ситуацию, - и теперь ждем твоего приезда. - Меня ждете? - С нетерпением, - подтвердил я. Сева снова затих, но трубку не положил. Мне страшно хотелось узнать, о чем он думал в эти несколько секунд тишины, потому что следующая его фраза дала понять, что он отлично обо всем догадался. Даже слова подбирать не пришлось. - Вы что, еще раз целовались? - Чуть-чуть, - я расслабился, ощущая в его голосе тень улыбки. – И в губы. - Вообще-то, я не разрешал ему приставать к тебе, - теперь было понятно, что Сева веселится. - Особенно, когда меня нет рядом. - Он не специально, - я лег спиной на кровать, чувствуя необычную и приятную легкость в теле. – Так когда ты там приедешь? Дело, знаешь ли, не терпит отлагательств… - Вы можете поискать какой-нибудь компромисс, - намекнул Сева, но я отрицательно покачал головой, хотя он и не мог видеть меня. - Э, нет. Я не согласен на компромиссы. Ты вернешься, и будет паритет. Судя по Севиному смеху, тихому и теплому, разницу между этими двумя понятиями знал не только я один.