***
Где-то в горах был слышен хруст ботинок о снег, и маленькая фигура, освещенная голубым светом, медленно сходила вниз. Генератор был единственным источником света, да и тот спустя время начал светить до безумия тускло, ноги иногда скользили по тонкой кромке льда, и Зонтик пару раз имел перспективу срыва. Он замерз: метель становилась все жёстче, и, видимо, не закончится ближайшие пару часов. Он устал: спуск оказался куда более трудоемким и опасным, чем он думал, и единственной точкой опоры была Алебарда, которую он использовал как некий «посох», втыкая в промерзлый снег. Ноги уже почти не держали после стольких часов. Надежда выйти становилась все тусклее. А что, если он заходит только дальше в хребет? Перед глазами была лишь белая шумящая темнота. Может, он и не должен больше бороться? Эти горы мог перейти Данте или Пик, но не он. Как же холодно. Он мог сорваться еще в самом начале, еще там наверху он мог зацепиться за пики. Я не могу. Так почему он здесь? В глазах медленно темнело, может, он может просто съехать на щите? От Алебарды сильно болели руки, и он бы с радостью отбросил эту железку, но… Лететь вниз будет больно. Механические движения утомляли разум и тело. Если сейчас не произойдет чудо Творца, то треф просто упадет в снег от бессилия. Он хотел видеть хоть что-то зеленое, наверняка макушка Вару его сейчас бы обрадовала. Как же хочется есть. Казалось, уставший разум уже рисует какие-то расплывчатые зеленые образы: трава, леса и сосны. Только вот верхушки сосен на горизонте были мало похожи на глюк, это были живые деревья… Кажется, я сошел с ума. Пройдя еще пару шагов убеждаешься, что это правда, неужели он дошел? Деревья заставили кровь Зонтика резко наполниться адреналином, это был будто сигнальный выстрел на марафоне. По снегу бежала фигура, казалось, до жути счастливая. Ее страданиям скоро придет конец, осталось только дойти, и все равно на падения, на разодранные в кровь руки и мокрые глаза, на больную спину от многочисленных падений и онемевшие ноги. Я смог? Стоя у последнего склона, он смотрит на большой сосновый бор, и чувствует, как напряженные мышцы медленно обмякают. Он смог, и наверняка оно стоило того. Уже была ночь, но пурга внизу сошла на нет, и сейчас только снег медленно падал с небес. Зонтик обессиленно упал на снежный покров и сразу заснул.***
Он сидел под склоном, медленно наблюдая за погодой. Безусловно, ему необходимо начать строить свое государство, но в мыслях гулял ветер, и вскоре он набрел на самое очевидное — подданные. Только из чего они делаются?.. Ну, под рукой не так много предметов для создания. Разве что щит… Щит, точно! Положив предмет брони на снег, он чётко представил перед собой человека. Высокого, красивого, и, возможно, чуть более сильного, чем треф. И пусть он будет меньше бояться всего, что его окружает. Как оказалось, слово «меньше» явно было лишним. В один миг железный щит взмыл в воздух и засиял кристально-голубым светом. — Зонтя! — Ч-что?! Это совсем не то, что я имел в виду! Нет, это должен был быть взрослый человек! — перед ним в снег лицом упал мальчик лет 6-7 и посмотрел на создателя глупо хлопающими глазами. Правда тот вскоре умолк, немного попятив снежную голову назад, чуть сердито надул щеки, но вскоре успокоился. — Это снег? — Не получив ответа от шокированного Зонта и посидев в снегу еще немного, ребенок дошел до ног парня и немного потряс того за мантию. Сам же Зонтик ничего не отвечал, думая, как он мог допустить такую ужасную ошибку. — Зонтик, мне холодно! При слове «холодно» трефа как будто ударило током, и тот, опомнившись, поспешно стянул мантию и укутал в нее мальчика. —Эй, ты как? Все хорошо? — теперь Зонтик опустился до уровня глаз мальчика и обеспокоенно смотрел на него. Тот в ответ лишь кивнул головой и робко осмотрелся по сторонам. Сосны, много сосен и шишек. Зонтик сказал пока пройтись пареньку, только не очень далеко. А сам начал думать о том, как создать более зрелого и взрослого человека. Паренек прыгал по сугробам, кидая шишки в белок и маленькие лужицы льда. Большая мантия уже давно была в снегу и волочилась по земле. А вдали уже были слышны голоса парочки рабочих, что готовили план строительства. Быстро начинало вечереть, а наблюдение за быстрой горной рекой быстро надоело мальчику, и тот побежал через вечернюю рощу обратно к Зонтику и рабочим, хотя появлялся там только утром. И когда он подошел к лагерю, то первым, что он увидел, был перепуганный Зонтик, который буквально набросился на парнишку и, крепко беря его за плечи, с огромным волнением в голосе сказал: — Где ты был?! Боже, я думал, что ты упал в реку, или забрел в чащу, или… На что мальчик лишь крепко обнял трефа, и по-детски наивно ответил: — Ну пап, я же живой, все хорошо! Конечно, принц не видел лицо трефа сейчас, но оно выражало искреннее удивление, и даже недоумение. «Пап»? Он что, думает, что Зонтик — его родитель? Но это же не так! Он же совсем ничего не знает о воспитании детей, и наверняка допустит тонну ошибок! Но, чувствуя, как принц прижимается к нему, и как-то успокаивает, паника уходит на второй план. Да и сам Зонтик наверно был не против этого статуса, все же, может это была и не ошибка? И он сам в ответ обнимает принца, гладя его по вьющимся волосам, давая себе обещание всегда защищать этот маленький щит. Всегда. Сумрак быстро нарастал, перерастая в глубокую ночь, король сидел с рабочими у костра и расчерчивал план работ, пока мальчик спал у него на груди, утвердив перед этим, что Зонтик большой, тёплый и мягкий. Сам же король погрузился в раздумья о имени наследника. Малыш все еще спал у меня на груди, укрытый в плащ, и лишь изредка вздрагивал от холода. Его серо-голубые волосы прикрывали маленькие голубые глазки, ныне закрытые. Но ведь ему нужно имя? Ну, пожалуй… Пэ́вис. Его будут звать Пэ́вис. Это весьма незамысловатое имя для него, если подумать, особенно учитывая происхождение. С английского оно дословно переводится как «щит». Довольно просто, не правда ли? Он гладил мальчика по голове и тихо напевал какую-то колыбельную, сам же медленно засыпая.***
Жизнь в снежной державе была крайне сложна для всех ее обитателей: от короля до простого фермера. Твёрдая, мерзлая земля была неплодородна, а отсутствие постоянного солнца только обедняло урожаи от раза в раз. Пшено росло плохо, или отмерзало во время пурги, гречихе необходима более влажная почва, а о декоративно-плодовых культурах не было и речи. Безусловно, Зонтик давал продовольствие свои подчиненным благодаря генератору, но он не мог кормить их вечно, и срочно требовалась альтернатива. Вскоре среди домов виднелись маленькие стеклянные теплицы для выращивания более мелких культур, которые могли выжить благодаря парниковому эффекту, и снежные шапки мало вредили им. Поэтому город начинал походить на стеклянно-деревянно-каменную кашу с узкими улочками. Сами Зонтопийцы были суровы и крайне выносливы благодаря климату, а так же были талантливы в обработке различного дерева. Конечно, основой были сосны, преобладающие в их местности, но и дубы или секвойи там тоже были. Велись лесоповальные работы, и первые улицы в стране были сделаны из крепкого дерева и горного камня, добываемого на каменоломнях. Последнее место было крайне опасно из-за многочисленных сходов лавин или ужасного горного климата. Числа жертв от гор медленно росли, голод в стране тоже рос соразмерно им, ведь одними картошкой и свеклой народ прокормить сложно. Деревянные строения быстро загорались от керосиновых лам которыми были обустроены жилые помещения, и пару районов выгорало раз в несколько недель. И они снова строились и снова сгорали, как лист бумаги. Казалось бы простая альтернатива — камень. Но каменные дома были наполнены жгучим холодом из-за того, что он пропускал ветер и мороз. Постройка с методом некой прослойки из деревянных опилок и камня была слишком дорогой для простого народа. Замкнутый круг. Такой же безысходный, как и горная бездна. Дела обстоят все хуже.***
В резиденции короля Зонтика обстановка была угнетающей. Там было тепло, но стояла гробовая тишина, и лишь смех принца, который прыгал по ступеням большой лестницы, ее разбавлял. Хотя он и не должен был находиться на этой лестнице, но уроки арифметики с гувернером казались ему до безумия скучными, так что скоротать время до обеда позволяло такое незамысловатое увлечение. И зачем ему эта арифметика? Он бы с радостью пошел бороздить северные моря где-нибудь в портовом Нортвэне, а для этого циферки не нужны! По крайней мере, он так считал. И вот, по замку разносится несколько хныкающий звук, а по коридорам высокий мужчина с блекло-лазурными волосами тащит плачущего мальчишку за красное ухо, говоря о том, какой тот безответственный, изредка порыкивая в сторону принца. — Принц Пэвис, если вы хотите стать наследником трона, то вам необходимо знать точные науки, а вы… Договорить гувернеру не дали, поскольку мальчишка отдавил тому ногу каблуком и уже пытался убежать. Жаль только железная хватка мужчины не позволяла. — Нет, мерзавец, ты пойдешь со мной! Как только у Господина появился такой выродок?! — Да вы знаете, кто я?! Да я поумнее вас буду! Отпустите меня! Я отцу нажалуюсь! И другие угрозы слышались по коридору под монотонный стук мужских каблуков. И вот картина маслом: Принц Зонтопии сидит за столом и что-то обиженно царапает по тонкой бумаге железным автоматическим пером. Не сказать, что почерк у него каллиграфический, как у отца, но если напрячь зрение, то что-нибудь да разберешь, только кляксы утрудняли прочтение во много раз. Сам же мальчик не был послушным или примером смирения, как его отец — все время бегал, вместо уроков сбегал на стройку и наблюдал за рабочими, или с оравой городских ребят убегали в лес и играли в маленькую Зонтопию. Сам же Зонт пару раз ловил негодника, когда наблюдал за исполнением работ, а тот не успевал скрыться. Из-за чего треф как наказание призвал для наблюдения за принцем гувернера, дабы тот помогал ему с обучением. «Скорее для помощи в пытках…» — думал несчастный гувернер. Конечно, Пэвис долго дулся на отца, но с другой стороны это было разумно, тем более — аргумент: фраза «Сможешь стать как он» подпитывала некий интерес к учебе.***
Время шло, а боязнь большого количества людей, смотрящих на Зонтика, до сих пор пугало беднягу. Статус Короля никак не помогал, а скорее усугублял ситуацию. Было множество недовольных его управлением, общество начало волноваться как северное море: высокие цены, преступность, ужасные условия труда у горных рабочих… Со временем все доходило до того, что он мог неделями не покидать замок, как бы Пэвис его не уговаривал выйти. Ему слишком трудно всем этим руководить одному. Ему необходима помощь.***
Так и появился совет министров, состоящий из пяти человек, ответственных за каждую сферу жизни в государстве и за процветание этого самого государства. Он полностью доверял этим людям и мог на них положиться, будучи полностью убежденным в их компетентности. А сам Зонтик пока решил больше заняться наследником Пэ́висом, да, вы не ослышались: его верный щит когда-нибудь заменит его самого. Ведь он теперь не вечен, и должен быть уверен в том, что после его кончины за страной будет присматривать кто-то справедливый и ответственный. Тот, кого он воспитает сам. Так у Зонтопии появился свой принц, наследник трона — Пэ́вис Серебряное Сердце, вошедший в статус в январе Первого года от сотворения всего сущего.***
Сам же Зонт был человеком верующим (хотя скорее он был дуалистом, но верил, что Творец его слышал или хотя бы видел его, а может чуточку помогал), и ночью, проходя по темным коридорам, можно услышать что-то наподобие тихой молитвы, льющейся из уст трефа. Он всегда стоял на коленях при свече, и с полным проникновением молился, со слезами на глазах раскаиваясь в своих грехах и прося у Творца их искупления. И всегда молитва кончалась одинаково: — Храни же Зонтопию и спаси нас от лукавого. Прошу. Он не говорил «Аминь», хотя представление мира в его глазах было довольно католическим, он был человеком души и искренне верил, что жизнь после конца есть: не мог же этот удивительный мир быть таким пустым, и попросту бессмысленным. Он молился за души жителей, за Наследника, за всех тех, кто жертвовал всем ради их счастья. Но никогда не делал это для себя. Однажды Пэвис увидел отца за молитвой, то, как он на полу, в слезах просит о помощи его людям, о том, чтобы их жизнь была чуточку проще. Зонтик не верил, он знал, что Творец его слышит и поможет им. Они не заслужили такой жизни, они ничем не виноваты перед ним. Это оставило довольно сильный отпечаток на душе у принца, ведь его идеал всеми мирскими силами своими просил не о помощи себе, а о счастье для них, для своего народа, который он любил всем своим сердцем. Пэвис был твердо убежден, что теперь хочет стать таким же, и не важно, через что нужно будет пройти. Он тоже хочет так же любить их, и тоже знать, что кто-то будет рядом. Даже если его и не видно.***
Путь Северной Державы только начинался, он не будет легок, но без огромных усилий не рождается прекрасного, верно? Только так и никак иначе.