Три – вариант нормы

Расчет, протокол, алгоритм, методика, холодный ум – всё, что им требовалось, но именно эти вещи в моменты самого большого страха исчезают в небытие, словно и не существовали вовсе, а что уж говорить о рациональном подходе, который поглотила бесшумная паника, похожая на самого расчетливого в мире злодея, что подкрадывается незаметно и бьет в уязвимые места, оставляя после себя эмоциональность, неспособность мыслить здраво и импульсивность. Паника поглотила бы и Офелию во время поисков Гектора в промышленных районах и лесистых местностях Полюса, если бы не общество Торна с его хроническим здравомыслием и трезвым взглядом на вещи, что помогали держаться собранно и Офелии. Однако очки ее выдавали, а точнее мигающий красный цвет тревоги. – Насколько далеко осмелится уйти ваш брат? – спросил Торн, как только они вышли из заброшенного домика у асфальтированной дороги – инновационного изобретения Корполиса. Офелия не переставала судорожно оглядываться по сторонам, надеясь, что Гектор просто изучал местность на случай ночлега, но вокруг не было ни одной живой души. Ее силы и без того были на пределе, Офелия находилась на грани нервного срыва, но несоизмеримое чувство вины, преследовавшее ее сейчас, заставляло подавлять в себе подступающие слезы беспомощности и двигаться дальше. Она не не знала, получится ли у них найти Гектора к вечеру, и это пугало сильнее всего, ведь ночи на Полюсе куда суровее дня. – В такой ситуации полагаю, уйти мог далеко, – ответила она. – Лишь бы вернулся обратно… На последнем слове ее голос дрогнул, Офелия скрестила руки на груди и попыталась успокоить себя наблюдением за мирной жизнью леса. Строгие под стать характеру территории, хвойные деревья охватывали километры в радиусе, темный зеленый цвет иголок контрастировал с сурово-белыми горами на горизонте, уходящими в зенит. Лес их отторгает. Бурые медведи – основные обитатели этих мест – не будут рады им с Торном как не были рады его семье в ту роковую охоту, а потому и Гектора загрызут в считанные минуты, он и глазом моргнуть не успеет. Она повернулась лицом к Торну: он вытягивал шею в попытке захватить больший радиус, чем Офелия. Сосуды на его руках набухли от холода, внешняя сторона ладоней покрылась багровой сеткой под кожей, отмечая, что ему холодно. Офелия и не сомневалась: в отличие от нее, Торн вышел на мороз в одном мундире, открывая дикой температуре снаружи лицо, шею и руки. Она видела, как кожа реагирует на холод покраснениями, но Торн упрямо делал вид, что ничего не происходит, и оценивал местность в поисках Гектора. – Ушел далеко, отсюда более чем на три сотни метров, – сказал он и опустил глаза на Офелию. – В теории он может услышать. Она, как и прошлые десять раз, развернулась лицом к дороге, приложила руки ко рту и заорала во всю имеющуюся силу имя брата, напрягая голосовые связки до предела и зная, что завтра говорить не сможет. Офелия истошно орала, как в последний раз, лишь бы услышал. Ее не волновал ни Торн, стоящий рядом, ни возможные люди в окрестностях, ни животные в глубинах леса. Тысячу раз Офелия уже пожалела о своей уверенности в том, что Гектор справится без ее помощи, и теперь расплачивалась за свою опрометчивость хрипотой голоса, хотя орать необходимо еще восемь раз. Офелия наклонилась к ногам, устав кричать. Громкий голос поднял из чащи ворон, заставил проснуться рысей, испугал кроликов и белок, но не принес пользы ей. Как и предыдущие десять раз. Пройдя сквозь одиннадцать зеркал, Офелия не чувствовала головной боли и озноба, все затмило желание найти брата, но тому виной адреналин, и когда организм достигнет предела, она наверняка потеряет сознание. Раньше эмоциональных ее покинут физические силы. Она ведь не Торн: устает быстрее, чувства играют в жизни более значимую роль, да и тревога отнимает много времени, слишком много. А солнце все клонилось к горизонту… – Вы в порядке? – спросил Торн. Офелия удивилась резкому голосу над ухом, выпрямилась и запрокинула голову назад. Торн внимательно осматривал ее лицо на предмет усталости, что явственно демонстрировала Офелия, однако говорить ей об этом не решился. – Не думаю, что ваш брат здесь. В леса он не пойдет, если обладает хоть малейшим чувством самосохранения, а с трассы уже давно уехал, иначе бы вас услышал. Офелия сглотнула, чувствуя щиплющий ветер на щеках. Ей уже осточертело находиться на холоде в вечернее время с риском быть съеденной здешними медведями, и она согласилась. Торн знал Полюс лучше и если говорил, что до ближайшего подходящего для ночлега места есть зеркала, значит, до него есть зеркала. Значит, больше в этой местности делать нечего. – Да, я в порядке, – ответила Офелия на самый первый вопрос Торна и заправила прядь волос за ухо, открыв себе вид на небо. – Нужно спешить, до конца дня уж точно меньше часа. Щелк-щелк. Она стремительно обернулась к Торну. Звук открывания крышки его карманных часов в подсознании Офелии заставлял оборачиваться почти на уровне рефлексов. – Пятьдесят семь минут, – уточнил Торн и закрыл крышку часов. – Еще восемь зеркал. Офелия ощутила недовольство в голосе Торна, ведь и ее расклад событий мало устраивал. По семь минут на местность, каждая из которых может отличаться и на сто, и на двести метров в радиусе, а еще неизвестно, будут ли они на фабрике искать, где все весьма просто, либо же попадут в гнилой замок среди леса в окружении стаи волков. Офелия покачала головой, тяжело вздыхая. – Тогда не стоит терять ни минуты. Буквально за тридцать секунд они вошли обратно в халупу из прогнивших досок и с мертвыми мышами в каждой щели, откуда с крыши поначалу капало, но вскоре капли заледенели. Офелия, взяв Торна за руку, чтобы следовать своей легенде, шустро скользнула в зеркало и вышла в соседнее по интуиции, ибо чем ближе был выход – тем ближе зеркало находилось к тому, в которое она вошла. На этот раз они очутились в весьма необычном месте: посреди леса. В прямом смысле посреди. Вокруг стояли одни деревья, ни единой души, но Торн и Офелия, обретя контроль над собой и принимаясь изучать место, мигом сообразили что к чему: детская ярмарка не увенчалась успехом и была подвержена нападению хищников. Посетители спасались бегством, имущество оставили впопыхах. – Дилетанты… – протянул Торн, сопровождая чопорным и осуждающим взглядом разорванных в клочья игрушечных медвежат, кукол с отсутствием конечностей, разбитый фарфор, на котором засохла кровь. Люди бросили все незамедлительно, а худшим для Офелии было незнание, случилось ли это давно. Офелия присела на корты перед медвежонком без глаза, брюхо его оказалось вспорото, опилки – разбросаны вокруг игрушки, по всей ткани. Искусал медвежонка его большой брат весьма жестоко – оставил рванье и лоскуты ткани, из-за чего Офелии стало не по себе от одного представления такой же жестокой сцены, но по отношению к родне Торна пять лет назад. "Фрейя, Годфруа, кузен Владимир и остальные. Похоже, все они погибли". Она не могла увязать ткани игрушки, висевшие клочьями, с живой человеческой плотью, висящей на живых людях. Перед Офелией призраком предстали родственники Торна, полностью в крови, где открывался вид на кости и суставы. Сквозные раны, рваные царапины и раздробленные конечности на телах почти всех из клана Драконов в неизбежный день ударили в голову Офелии и она рывком вскочила на ноги, пошатываясь назад в немом страхе. – Вы что… – Торн не успел закончить, рефлекторно выставляя руки и хватая плечи Офелии. За чудовищной картиной к ней пришел животный страх, но в ту же секунду она ощутила, как на плечи легли широкие ладони, а бесстрастный голос вернул в реальность. Офелия облегченно выдохнула, сжимая в кармане пальто маленькое зеркальце, по которому могла связаться с Ренаром и Арчибальдом. – Гектор ушел бы отсюда, только покажи ему это, – сказала Офелия и развернулась к Торну, замечая на его лице беспокойство за нее и отмечая, что зрачки расширены. – Нужно идти дальше, кажется… – Хищники неподалеку, – закончил Торн. – Вы связывались с остальными? Она отрицательно покачала головой и тут же достала зеркальце из кармана. Пальцы крепко сжимали маленький круглый предмет, будто он исчезнет, стоит только отпустить. Медленно она стала его открывать, стараясь контролировать каждое действие большого пальца. Контроль над протезами ощущался как попытки двигать конечностями после обморожения: заторможенная реакция и недостаточная скорость моторики, но Офелия чувствовала, что с каждым часом ношения этих протезов движения становились более плавными и подвластными ей. Открыв зеркальце, она сунула руку в отражения и представила Ренара. Постучала пальцами друг о друга заместо щелчка и ощутила, как по коже постучали так же – место назначения верное. Спустя пару секунд в ее руку вложили записку, и Офелия наконец вытащила запястье из волнистой поверхности. В ее руках оказался листок, сложенный вчетверо. Офелия захлопнула крышку зеркальца и убрала его в карман, отдавая бумагу Торну. Он развернул его в два счета и показал Офелии, после чего оба замерли в недоумении. Театр. Он здесь. Офелия почувствовала, как звонкое облегчение охватило сердце и тело, растекаясь по конечностям и волосам со скоростью света. Еще минуту назад она боялась, что Гектора искусала стая голодных волков, думала, как бы эффективно потратить оставшийся час… Она громко выдохнула, улыбаясь и оголяя белые зубы. Гектор жив. – Подлый ход, – процедил Торн сквозь зубы. Офелия нахмурилась, не понимая его недовольства, пока не заметила вторую строчку в записке: Они сместили время на час раньше. – Как это нам мешает? – спросила она, разворачиваясь к Торну. Его непреклонность с новостью о сдвиге графика возросла в момент, но Офелии никак не удавалось установить, с чем это связано. То ли сей факт задевал его перфекционизм, то ли причина крылась в более серьезном событии. Глаза Торна молчали в солидарность хозяину, она не нашла во взгляде ни намека на ответ. Он уставился в пол, думая над чем-то неизвестным Офелии, пока ее настороженность от ситуации с Гектором только росла, пересекая новые пределы. Она уже не была так уверена в его сохранности даже в театре. – Вам стоит надеть перчатки, – сказал Торн властно и поднял на Офелию сочувствующий взор. Правда это сложно назвать сочувствием, ибо она не была уверена, обладал ли Торн этой чертой характера сейчас. – Появление при дворе с металлом в руках влечет за собой преследования аристократии. Офелия и без объяснений Торна понимала, что ее ждет в случае сенсационного выхода к знати во второй раз. Слыша холодные завывания ветра вдалеке и наблюдая за оранжевым заревом в небе, она достала из кармана пару простецких перчаток. Неуклюжие пальцы принялись натягивать ткань на правую руку. Левая кисть держала перчатку только за счет двух пальцев, а правая была вынуждена справляться сама, из-за чего Офелия протискивала именно руку внутрь перчатки, а не наоборот, как обычно. Внутри просыпалась злость на саму себя за излишнюю самоуверенность вместе с беспомощностью, что пробуждала слезы. В горле встал ком, руки переставали слушаться и Офелия уже раздраженно вдевала руку в перчатку, пока та не упала на землю. Она ощутила сильнейший жар, приступ стыда за неловкость движений, ибо осознала, что Торн все это время стоял и наблюдал. Стыд поглощал ее, она тратила время того, кто ненавидел потраченное впустую время сильнее всех. – Так мы не успеем, лучше идти без, – сказала она, поднимая на него виноватые глаза. – Это займет много времени. Она рассчитывала на молчаливое согласие с его стороны, так как каждая минута была на вес золота, но Торн в очередной раз удивил. Не проронив ни слова, он наклонился к земле и поднял упавшую перчатку. Руками струсил с нее грязь под ошарашенные глаза Офелии. Она еще помнила все ритуалы дезинфекции с флаконом спирта, знала, как Торну отвратительно касаться чужих вещей. И тем не менее наблюдала за тем, как он не брезговал трогать ее перчатки. Весь стыд исчез в момент, оставив после себя теплое чувство, навевающее что-то родное. Без лишних слов Офелия поняла, что Торн намеревался сделать, и подняла руку. Аккуратно и быстро он натянул на правую кисть перчатку, застегнув пуговицу на запястье. Офелия неотрывно следила за процессом и замечала еще больше покраснений на руках Торна от холода. Все же ему стоило захватить плащ. Торн застегнул пуговицу на левой перчатке, скрыв от посторонних глаз новые протезы Офелии. – Спасибо, – поблагодарила она, сжимая и разжимая пальцы. Подняв голову, чтобы посмотреть Торну в глаза, она увидела не прежде строгий взгляд, а сильнейшую растерянность и абсолютное непонимание, будто бы Торн только сейчас понял, что сделал. Офелия кинула секундный взгляд на свои руки ради подтверждения, что перчатки не были иллюзией, и вновь посмотрела на Торна. – Мы теряем время, – отчеканил он последнее слово с маниакальной строгостью, будто пытаясь сохранить рушащийся образ бесстрастного интенданта, но едва ли получалось. Офелия кивнула и, не теряя себя из поля зрения Торна, схватила его за локоть. Место расправы над веселой ярмаркой угнетало их двоих, а осознание скоротечности времени вновь вернулось в умы: они сильно опаздывали, и если Ренар сообщил о переносе спектакля, значит, перенос их касался. Она откинула все чувства, стерла с холста эмоции и увидела перед собой очертания закулисья театра, где прямо сейчас блистали на сцене актеры, пытаясь воссоздать великий день. Офелия и Торн растворились в глади старого грязного зеркала, чтобы выйти из роскошного ко всему двору. Однако сейчас аристократия Полюса не волновала ни капли, все остатки внимания они направляли на спасение Гектора с самого жестокого поля боя в жизни Офелии: общества аристократов. Она ступила на гладкие доски, в уши ударил манерный тон актеров, к глазам припали крайне нелепые движение и жесты, несвойственные реальным людям. За плотными шторами занавеса, ударивших в лицо им с Торном, скрывались зрительские места. Торн встал сзади, наблюдая за игрой актеров. – Я во второй раз спасу этот мир, – парировал актер Другого, – а потом создам новые правила. Много правил. Я прочно оближу… то есть лично прослежу, чтобы каждый им следовал. Больше никаких посредников. Я буду вездесущ и всеведущ. Офелия ощутила прилив гнева за столь достоверный сценарий и безошибочность слов. Видимо, среди находившихся в Мемориале тогда затерялся Летописец с Полюса. Она не желала отвлекаться на созерцание воспроизведения событий, где была главной героиней, но в рядах одинаковых бледнолицых людей со светлыми волосами различить Гектора оказалось трудной задачей. Она нашла на сиденьях партера Беренильду, та с волнением уставилась вбок. Офелия проследила за взглядом на другую сторону закулисья и увидела, как в цилиндре стоял Гектор. Непроизвольно она раскрыла рот и распахнула глаза, понимая, что его видно, что он на сцене и играет роль Арчибальда. – Это очень плохо, – прошептала Офелия. – Не могу не согласиться, – ответил Торн и кивнул в сторону группы людей с татуировками на веках – Миражи. – Они не оставят вас в покое, если что-то пойдет не так. Офелия принялась думать, вспоминать произошедшее. Диалог Другого, Элизабет и Офелии продолжался, актеры отыгрывали зрелищно и пафосно, позволяя ей сосредоточиться. Как только упадет тот самый камень, который остановила Артемида анимизмом, Арчибальд получит слово. А точнее Гектор. Глазами она нашла в толпе настоящего Арчибальда, он стоял позади сидений партера, у входа вместе с Ренаром. Взгляды обоих также были направлены на сцену, на Гектора, будто благодаря их абсолютному вниманию он вспомнит все слова Арчибальда в тот день. Офелия не могла допустить отнюдь не позора – его и она, и Гектор переживут, – она не могла допустить подозрений в подмене. Каким образом Гектор оказался на месте актера, игравшего Арчибальда, она разберется позже, главной задачей было выудить со сцены актрису ее собственной персоны и занять ее место под прожектором. Тем временем, актриса Офелии подошла к середине сцены. Благодаря маленькому размеру сцены в теории Торн мог схватить актрису и сказать о замене незаметно для публики, поэтому Офелия повернулась к нему. – Нужна ваша помощь, – сказала она. Торн опустил на нее глаза. – Как только я дам знать, вы хватаете девушку за руку. Он перевел взгляд на происходящее на сцене. Последовал медленный кивок. Офелия стала готовиться к выходу, благодаря себя за монотонность в выборе сегодняшнего наряда – излюбленного платья, копия которого сидела на актрисе идеально. Пальто улетело прямо на раму зеркала, а шарф помог подогнуть волосы под ткань тугого платья. Кудри лишь добавляли прическе правдоподобности, а внешне их было не отличить. – Есть различимые детали? – спросила Офелия. Она старалась говорить тихо, но времени оставалось запредельно мало, ибо камень Артемида уже разбила. Торн оценивающе посмотрел на Офелию сверху вниз, затем на актрису. Он повернулся к ней и покачал головой. – Вы идентичны, – сказал он. Офелия кивнула. Послышался завывающий свист, не такой умелый, как у Арчибальда, но довольно громкий и протяжный, услышав который Офелия сосредоточила все свое внимание на сцене. Актриса обходила высящуюся вверх к глобусу Секретариума лестницу с высокими ступенями. Офелия до сих пор, хотя прошло уже немало времени и она прочувствовала силу их свойства даже на собственной шкуре, поражалась силе иллюзий Миражей и их реалистичности, ибо из-под досок никак не могла направиться вверх лестница, то была лишь видимость для зрелищности. Актриса Офелии оказалась прямо возле кулис, не говоря ни слова, предоставляя им идеальную возможность. – Надеюсь, у вас имеется план, мадам Торн, – протянул Гектор самым басистым тоном, какой только мог изобразить в свои шестнадцать. – Ну же, – приказала Офелия, после чего Торн мигом ухватил девушку за руку. Актриса готова была заорать, глаза ее стали вдвое больше от неожиданности, но перед ней тут же предстала Офелия с дружелюбной улыбкой. – Вы совсем забыли о смене, – напомнила она. – Дальше я. Голос Офелии нес добрый угрожающий характер, но взгляд говорил о серьезности намерений. Испуганной резкостью Торна девушке не оставалось ничего, кроме как подчиниться их воле и пустить вместо себя Офелию. Она вышла из тени занавеса, в который раз ощущая, что ей это не впервой: и побеждать Другого, и выступать на этой сцене. – Имеется, – твердо сказала Офелия. Она старалась передать уверенность Гектору, у которого в глазах произошли взрывы радости. Офелия знала, как повернуть ситуацию в их пользу, сделав это здесь же однажды: единственным вариантом было доиграть сценку до конца, так как после следовали странствия Офелии и Элизабет по Изнанке – финальный акт, который увидели трое: они вдвоем и Торн. Офелия и Гектор оказались в самом центре представления, наблюдая, как Другой и Элизабет поднимались вверх по винтовой лестнице, очерченной иллюзией. Стоило отметить, что иллюзия и для Другого выглядела потрясающе. Все постарались на славу ради Фарука, но он навряд ли это оценит, давно забыв о том дне. Она не знала, наблюдает ли он за представлением сейчас, окружают ли его фаворитки и есть ли они у него вообще – не суть дела. Фарук находится здесь, прямо в первых рядах, и провал обречет их на суровое наказание. Всех до одного, кто занимался театральной постановкой. И ее, и Гектора, и Торна. Офелия решительно двинулась к лестнице, как и предполагалось по сценарию. Большая рука легла на ее плечо, обернувшись, Офелия увидела актера Фарука. На визуальный контакт отведено не так много времени, а она не являлась профессиональной актрисой и правдоподобно изображать собственные чувства двухлетней давности оказалось весьма непросто, но она справлялась хотя бы с моментами, где молчала. После томного взгляда Офелия продолжила порывисто двигаться вперед, как ее окликнула Гаэль: – Не ходи туда. Я сорок три раза пыталась его прикончить, а у меня, не в обиду тебе будет сказано, все пальцы на месте. Эта штука не может сдохнуть. В отличие от тебя. И тут Офелия поняла, что за недочет совершила: на ее руках все еще надеты перчатки, без пальцев они не надобны. Внешне она не показала шок и испуг, словно каждый зритель разоблачил ее обман, но внутри под уверенным лицом бушевала паника. Она перевела взгляд на свои руки, импровизационный жест вполне походил на прописанный в сценарии. Надеясь обнаружить коричневые ладони, Офелия морально подготовилась к шокированным вздохам, нарочито ошарашенным возгласам и осудительным речам, но вместо этого оказалась приятно удивлена: один из Миражей, что отвечал за иллюзии на сцене, создал еще одну для Офелии и убрал пальцы от посторонних глаз. С приливом уверенности, она вновь подняла глаза на Гаэль, замечая некачественную линзу. Голубизну искусственного ока настоящей Гаэль передать не под силу ни одной линзе в мире. – Евлалия Дийё больше не знает, кто она. Я единственная, кто способен помочь ей вспомнить, – произнесла Офелия, снизу вверх оглядывая столб. – Это и есть ваш план? – спросил Гектор и потер подбородок. Его игра уже начинала смешить Офелию, ибо в отличие от настоящего Арчибальда, щетины у него на лице и в помине не было. – Я не прошу вас идти со мной, – сказала Офелия на удивление серьезным тоном, стирая игривое настроение на время выступления. Нельзя расслабляться: не здесь и не сейчас. Как и в прошлый раз, Офелия стала взбираться по высоким, неудобным ступеням из камня вверх, к прикрепленной балке. Совсем скоро конец сцены, и пока что никто не заметил подмены, безумно радуя ее. Офелия не чувствовала ни осколков стекла, ни острых щелей между каменными кирпичами, ни пугающей высоты подъема, как то ощущалось в Мемориале. Все было иллюзией, реконструкцией тех событий, воссозданием происходящего, но настолько точная постановка сцены будоражила ее сознание, колыхая воспоминания того дня за исключением эмоции страха, что позволяло отыгрывать четко и точно. – Ты родилась в далекой стране, очень давно, – вещала Офелия без нужды подавлять эхо, ее голос был ровным, все отчетливо слышали монолог. – Тебя забрали в армию Вавилона. Ты работала над военным проектом. Ты кристаллизовала свой отголосок при помощи телефонной трубки. Ты создала Духов Семей своими словами и своей кровью. Именно здесь ты устроила для них школу. Она поняла, что сценаристы пользовались сведениями очевидцев, причем с хорошей памятью, ибо актеры Другого и Элизабет казались подозрительно спокойными, словно Офелия выучила сценарий. Она его знала, помнила каждую свой фразу, как будто бы все произошло вчера и до этого момента она переслушивала весь разговор. Тем не менее реалистичность и правдивость ее слов лишь внушали доверие к актерской игре. Офелия уже была практически под потолком театра, но ее все еще было видно. Она знала, что снизу поднимались актеры Гаэль и Ренара вместе с Гектором, но старалась не обращать на это внимания, уставившись вверх. Другой и Элизабет уже находились на балке, сверху на Офелию падали камни и ветки, по крайней мере, она так видела эти предметы. Неизвестно, что это было на самом деле, но восстановление препятствий Другого всколыхнуло зал бурными воскликами и волнением, люди окунались в атмосферу происходящего с головой. – Ты придумала код Книг. Ты писала сказки под инициалами Е. Д. Ты подружилась со старым комендантом. У тебя был хронический насморк, – продолжала Офелия. В реале она должна была сказать это позже, в Секретариуме, но высота сцены не позволяла продолжать представление наверху, а диалог разрывать не позволялось правилами театральной постановки. – Прекрати! – послышался крик Другого. Актер вещал в своеобразный рог, создающий десятки волн искусственного эхо по всему театру, имитируя рты истинного Другого. Офелия встала на балку и скрылась с глаз зрителей. За ее исчезновением опустился и занавес, знаменуя конец сцены и глуша громкие аплодисменты. Настал час антракта. Она встала на ноги на широкой балке и посмотрела на свои руки, куда вновь вернулись пальцы. – Вы молодец, – похвалил актер Другого. – Запомнили реплики идеально, я поражен. Офелия кивнула молодому человеку, с которого сняли иллюзию. Теперь его грим казался весьма нелепым и глупым, представлять жестокий отголосок с жаждой всемогущества зрителям как человека с по-детски нарисованными глазами по всему телу и обмазанным синей краской было бы очень интересным и рисковым решением, но на самом деле неряшливый грим нанесен на актера в технических целях, для удобства Миражей. Наглядный знак, где какую иллюзию создавать. Наконец изначальная цель их прибытия в театр вспомнилась Офелии, и она зашагала к одному из концов балки, к тому, где за кулисами находился Торн. Она слезла вниз по стремянке, только по мере своего спуска осознав, насколько высоко она поднялась. Не Мемориал с двумя десятками метров в высоту, но для закрытого театра высота и в один десяток являлась достижением. Ноги почувствовали под собой устойчивую поверхность, Офелия обернулась назад и увидела Гектора рядом с Торном. – Сколько длится антракт? – спросила она, подбегая к ним. – Пятнадцать минут, – ответил Торн. Его лицо выражало сильнейшее изумление и крайнее потрясение, даже испуг, но Офелия была слишком занята Гектором, чтобы заметить на себе пропитанный вопросами взгляд. – Нужно скорее вывести тебя отсюда, – сказала Офелия, оглядывая Гектора с беспокойством. – Все в порядке? Гектор стянул с себя цилиндр и с разочарованием швырнул на столик. – Да, – тихо ответил он. – Но кто будет играть? Офелия боялась этого вопроса, ибо понятия не имела, как поступить. Если Гектора снова выпустить на сцену, получается, что вся ее игра была впустую. Однако сегодня судьба смилостивилась. – Кто-то идет, – прервал ее размышления Торн и схватил обоих за руки. Все трое поспешно забежали за штору, где актеры переодеваются. Черного цвета плотная ткань скрывала любые просветы, как темнота ночи, создавая для Торна, Офелии и Гектора надежное укрытие. – Кто может прийти спустя два часа после начала? – задалась вопросом Офелия, но тут же ощутила на плече руку Торна, одним сжатием ладони он пресек все ее попытки спросить еще хоть что-либо. Ногой гость в приступе гнева толкнул тележку с реквизитами для выступления и схватился руками за волосы. Офелия сжала губы, уже окончательно приковав взгляд к мужчине, одетому в точности как Гектор. – Перенос! – взвыл он. – Перенос, сегодня, никто не сообщил! Что сподвигло организаторов перенести важнейший спектакль на час раньше?! За мужчиной забежала в помещение девушка, ее лодочки на тонком каблучке звонко постукивали по полу. Она выглядела рассеянной, записывала все в толстую тетрадь и старалась при этом поспевать за ним. – Таковой была воля монсеньора, – объяснила она. Актер остановился в ступоре. По лицу пробежала тень испуга, словно сейчас его ждала самая жестокая в мире кара. Он медленно повернулся к остановившейся девушке в безмолвии. – Вы ведь не забыли, что воля монсеньора бывает непредсказуема и зачастую импульсивна? – спросила она и кивнула на сцену. – Вашу роль исполнил другой человек, благодарите судьбу, что такой нашелся. Через десять минут ваш выход, постарайтесь не быть в неведении. Она ушла с серьезным видом, стук каблуков стал размеренный, как по графику. Резкая смена настроения сама по себе говорила Офелии, что мужчина был ей не начальником, а подчиненным. Торн медленно убрал руку с плеча Офелии, тем самым сообщив о безопасности. Втроем, они вышли из укрытия, опасливо оглядываясь. – Нужно возвращаться в поместье, – сказала Офелия. – Через зеркало? Она ждала ответа от Торна, ибо он лучше знал, как вести себя в данной ситуации. Антракт закончится совсем скоро, Беренильда будет отсутствовать до конца спектакля, занимая знать и Фарука. Арчибальду добираться до ее замка будет долго, на него рассчитывать не стоит ввиду и его высокого положения в обществе: к нему будут вопросы по окончанию постановки. Остается только зеркало. – Вам стоит спешить, – ответил Торн и открыл крышку часов, уверяя себя в этом. – А вы? – спросила Офелия. Она готова была поспорить, что Торн нахмурился в непонимании и смущении. Еще бы, кроме нее никто о нем и не вспоминал до момента, пока не возникало необходимости заполнить те или иные документы. – Я останусь, – обозначил Торн и выпрямился. Офелия так и не подобрала слов для ответа, да и времени оставалось немного. Она взяла за руку Гектора и, коротко кивнув Торну в благодарность, подбежала к зеркалу, где небрежно висело ее пальто. Одним движением на удивление ловкой руки она схватила пальто и растворилась в зеркале вместе с братом, пропав из-за кулис, с глаз Торна, словно в театре они и не появлялись.

* * *

Пятьдесят минут. Почти час Офелия, тетушка Розелина, Беренильда, Арчибальд и Ренар сидели в гостиной поместья Беренильды и молчали, слушая размеренный стук часов. Офелия задумчиво ходила вперед и назад вдоль гостиной, думала над произошедшим. По словам Беренильды, никто ничего не заподозрил и остаток спектакля прошел под бурные реакции зрителей и последующие овации. Фарук не проявил ни капли интереса ни тогда, ни сейчас, как и в прошлый раз. Словом, Офелия справилась с задачей вывести Гектора из тисков общества незамеченным, но изначальная проблема оставалась нерешенной. – Надеюсь, вы понимаете, что после данного инцидента дальнейшее пребывание Гектора на Полюсе под большим вопросом? – спросила Беренильда. Уточняющий взгляд и сочувственное выражение лица давили на Офелию, но головная боль не подступала. Значит, пока что без когтей. – Я понимаю ваше беспокойство и недовольство данной выходкой, – ответила Офелия. – Однако вам стоит понять и то, что это не более, чем случайность. Гектор никогда не преследовал и не преследует цель опозорить или подставить вас и вашу репутацию. Более того, я и подумать не могла, что он вообще обладает свойством проходить сквозь зеркала. Беренильда не верила Офелии и, желая проверить подлинность ее слов, повернулась к тетушке Розелине. Вид тетушки оставлял желать лучшего, обычно желтый цвет лица стал неестественно бледным, практически серым. Сейчас она была не совсем в состоянии вести осмысленный диалог, но проблема и вопросы их дискуссии оказались куда серьезнее, и пропустить ее тетушка Розелина не могла. – Что вы на меня смотрите? – удивилась тетушка, стоило только Беренильде направить хищный взгляд. – Офелия никогда бы не стала вам лгать, тем более насчет семейных свойств. Беренильда медленно, недоверчиво кивнула. – Вы хотите сказать, Гектор не обладал этим свойством ранее? – спросила она Офелию. – Именно это я и хочу сказать, – ответила Офелия, скрещивая руки на груди. – Гектор и вправду получил свойство куда позже, чем обычно люди его получают. Ее выражение лица из серьезного превратилось в сомневающееся, Офелия вдруг поняла одну вещь, но все равно что-то упускала. – Да, Гектор раньше не обладал свойством отца, – протянула она с тихой озадаченностью. – Тогда каким образом он преодолел расстояние в полчаса езды, если начинающие и комнату пересекают с трудом? Арчибальд поднял голову, из-под цилиндра на нее уставились глаза с насущным вопросом в зрачках. – Вы хотите сказать, Гектор преодолел феноменально большое расстояние для начинающего проходящего сквозь зеркала?– уточнил он. Офелия кивнула. – Боюсь, что так. И я точно знаю, его случай – колоссальная редкость, буквально исключение. Может, и единственный в своем роде. – Другими словами, никто не знает, как его обучать? – продолжил Арчибальд, дипломатично выставив руку. Офелия растерянно пожала плечами, ее взгляд впился в бордовый ковролин на полу. – На Аниме таких днем с огнем не сыскать,– сказала она. – Смысла возвращать Гектора обратно нет, а проект еще не закончен. Беренильда суетливо замотала руками в разные стороны, отмахиваясь от слов Офелии. – Исключено! – оговорила она. – Здесь мальчику с проблемами в телепортации уж точно не место. Дитя мое, вы ведь и сами понимаете, что вашего брата в следующий раз могут и убить? Вдруг попадет за город в леса, что тогда случится? Офелия знала об опасности и без напоминаний Беренильды, понимала, что оставлять его здесь без присмотра нельзя, но и Анима – не лучший вариант. Отец и мать не справятся с Гектором, если не справилась Офелия. За четыре месяца жизни в родительском доме они с отцом поняли, что она проходит намного дальше и быстрее, соответственно, ее учительство даст лучший результат. Жаль, это понимает только отец. – Гектору угрожает опасность за пределами поместья без сопровождающих, – сказала Офелия. – Если он не будет предоставлен сам себе в Небограде и на околицах, ничего критического не произойдет. Тетушка Розелина скривила губы и направила осуждающий взгляд на Офелию. – А ты уверена, что есть гарантия единичности сегодняшнего случая? Вдруг он опять пропадет сред бела дня? Офелия покачала головой, отвергла сомнения тетушки. Как ни странно, этот жест успокоил и ее, лицо слегка пожелтело. – Если не будет проходить сквозь зеркала, то никуда не пропадет, – сказала Офелия. – До тех пор, пока он готовит проект, он не будет заниматься свойством и это не смертельно. А после защиты моя семья займется проблемой. Арчибальд повел плечами, вопросительно хмуря брови. – Каким образом, исходя из ваших слов, они займутся свойством, если случай Гектора редкостный? – Я не говорила, что они займутся непосредственно. До дня защиты еще полтора месяца, я постараюсь найти что-то или кого-то, кто имеет достаточную компетенцию в вопросе свойства и может помочь. Офелии было весьма сложно говорить о проблемах Гектора, она и сама не могла поверить в то, что сейчас происходит с братом. Ему нужна серьезная помощь, и не исключено, что то будут люди не с Анимы, а с других территорий. Последнее пугало Офелию больше всего, ведь отправляться на чужую территорию на длительный период дастся им непросто, и не факт, что мать вообще согласится. Возможность Гектору отправиться самому она отметала с корнями, не в силах представить такой вариант даже в теории. Тетушка Розелина распознала в Офелии сильную неуверенность, сомнения и страх. Сейчас смешанные чувства насчет судьбы Гектора испытывал абсолютно каждый в помещении, а неопределенность, что делать дальше, загоняла Офелию в острейший угол. – Я возьму на себя ответственность следить за тем, чтобы Гектор не пользовался свойством следующие полтора месяца, – сказала тетушка Розелина родным, успокаивающим тоном. – У тебя, помимо проекта, есть более важное задание. Поняв намек тетушки, Офелия подняла голову и посмотрела ей в глаза, будто не веря, что она помнила о Торне. А ведь его амнезия стояла у Офелии выше всех иных задач, то была первоочередная цель. – Солидарна с мадам Розелиной, – согласилась Беренильда и поднялась с софы. – Дитя мое, у вас уже имеется важное задание. Если Гектор остается здесь, то пусть уже мы им займемся. В конце-концов, один из нас взял на себя за него полную ответственность, – она с укором глянула на Арчибальда, что расплылся в улыбке при одном своем упоминании. – А сегодня всем давно пора разойтись, вы слишком много думаете! Изящно взмахнув руками, Беренильда прошла мимо Офелии к лестнице наверх. Ее летящее платье электризовало и без того строптивые волосы. Арчибальд только шире улыбнулся, натянул цилиндр пониже и направился к двери вслед за Ренаром. Нервы каждого сегодняшний инцидент и впрямь хорошенько потрепал, да так, что Офелия невольно зевнула.