A Gathering of Tooks

Мерри и Пиппин шли рядом в относительном молчании; каждый был погружен в свои мысли. Они покинули гостиницу довольно рано, чтобы успеть умыться и привести себя в порядок перед вечеринкой. Пиппин начал задумываться, не случилось ли чего с Мерри. Он практически все время молчал с тех пор, как они покинули гостиницу, отвечая на попытки Пиппина завязать разговор только короткими односложными ответами. Пиппин начал беспокоиться, что Мерри каким-то образом понял, что он чувствовал к нему; это объяснило бы, почему он был таким отстраненным. Но если бы это было так, он, конечно, сказал бы что-нибудь, ведь так? Чувствуя себя расстроенным и сбитым с толку, Пиппин решил промолчать об этом; если Мерри действительно догадался, он был бы в ярости, и Пиппин, поднявший этот вопрос, мог быть именно тем, что заставило его сорваться. Он не вынесет, если Мерри бросит его сейчас. Тем временем Мерри очень нервничал. Он старался ничего не говорить, чтобы не выдать своих истинных чувств. Однако это имело плохой эффект, так как теперь Пиппин думал, что что-то случилось. Мерри тихонько вздохнул про себя, поймав на себе еще один обеспокоенный взгляд, удивляясь, почему его жизнь не может быть простой. Однако ход его мыслей был прерван криком Пиппина. — Я вижу! Это дом Фердинанда Тука, вон там! — Он взволнованно указывал на точку недалеко от них. Мерри поднял голову и увидел в нескольких сотнях метров от себя большой дом. — Ну, тогда нам лучше поторопиться, иначе у нас не будет времени переодеться до вечеринки! — Тепло улыбнувшись Пиппину, Мерри немного ускорил шаг; ему не терпелось наконец добраться до места назначения. Около семи вечера Мерри с Пиппином направлялись в зал, где проходила вечеринка. Мерри заметно повеселел; ему удалось убедить себя, что Пиппин ничего не знает, и, если бы он вел себя как обычно, у того не было бы причин сомневаться. Они вместе вошли в холл, и на них обрушился громоподобный шум. Звук громкой музыки и большого количества Туков, беседующих друг с другом, поначалу был довольно оглушительным. Мерри и Пиппин улыбнулись друг другу и вошли в комнату. Пиппин был ошеломлен множеством присутствующих родственников, которые подходили, чтобы приветствовали его; большинство из них он никогда раньше не встречал. Обрадовавшись, что с ним Мерри, Пиппин отошел в другой конец комнаты, где было немного тише. — Я не могу поверить, сколько здесь хоббитов! — воскликнул Пиппин, удивленный полнотой зала. — Если ты сложишь всех хоббитов в Графстве и прибавишь к ним еще одного, я думаю, тогда можно будет сказать, что ты видел столько же, Пип! — Мерри весело улыбнулся Пиппину. Небольшое количество выпитого эля значительно улучшило его самочувствие. Мерри и Пиппин некоторое время оставались в стороне от общей компании; они наслаждались атмосферой вечеринки, но на самом деле не испытывали желания присоединиться к празднеству. Мерри, однако, вскоре снова начал впадать в уныние, так как заметил хорошенькую девушку, которая уже довольно давно уделяла особое внимание Пиппину. Наконец, она подошла к ним и заговорила с Пиппином. — Привет, должно быть, ты еще один Тук. Я Даймонд. Так почему же тогда ты не танцуешь со всеми остальными? — Кокетливо улыбнувшись Пиппину, она придвинулась к нему поближе. — Я, пожалуй, пойду выпью еще, — угрюмо бросил Мерри и, бросив на Даймонд мрачный взгляд, зашагал прочь от них двоих. — Мне очень жаль, Даймонд. Я бы с удовольствием потанцевал с тобой, но не могу. Вон там Мерри и, ну… — Пиппин собрался с духом. — Я влюблен в него. Теперь, сказав это, он не мог произнести свои слова внятно. — Я люблю его, но он не любит меня, и я не могу дать ему знать, потому что он мой лучший друг, и он больше не захочет дружбы со мной, а я не хочу его терять, и теперь он дуется на меня, и я не знаю почему! — Едва сдерживая слезы, Пиппин избегала смотреть в глаза Даймонд. Вероятно, ему не следовало говорить все это, но теперь было уже слишком поздно. — О, Пиппин, мне очень жаль, но, вероятно, это моя вина, что он дуется. Мне ясно, что он очень любит тебя, и когда я подошла, чтобы поговорить с тобой, он не смог видеть тебя с кем-то другим, поэтому и ушел. Я могу пойти и поговорить с ним, если хочешь. Если я объясню ему, что ты чувствуешь то же самое, я уверена, что с ним все будет в порядке. Пиппин был в полнейшем шоке. Неужели правда Мерри чувствует к нему то же самое? — Ты уверена, Даймонд? Ты действительно думаешь, что он любит меня? — Он едва мог скрыть свое волнение. — Я так не думаю, я это знаю! Сейчас же я пойду и поговорю с ним, а ты жди здесь. — Улыбнувшись напоследок, Даймонд направилась к Мерри, оставив позади нервничающего Пиппина. Мерри смотрел на парочку, казалось, в миллионный раз, и с удивлением заметил, что Даймонд идет к нему. Одна. — Чего тебе? — грубо спросил он, сдерживая слезы, которые грозили вот-вот пролиться. Даймонд заговорила с Мерри твердо, но ласково: — Послушай, Мерри, я должна тебе кое-что сказать. Пиппин рассказал мне все о своих чувствах к тебе. Он говорит, что влюблен в тебя, но ты не отвечаешь ему взаимностью. Теперь я ясно вижу, что ты его любишь, не так ли? — Я… что? — непонимающе замотал головой Мерри, все еще пытаясь осмыслить то, что считал невозможным. Пиппин действительно любит его? Может ли это быть правдой? Слегка рассмеявшись, Даймонд повторила: — Пиппин любит тебя! Ты любишь Пиппина! Вы двое — идеальная пара, поверьте мне. А теперь, я думаю, тебе следует пойти сказать ему, что именно ты чувствуешь. Мерри молча кивнул и попытался вспомнить, как ходить, когда он с трудом вывел свое тело из шока, в котором оно находилось. Слегка спотыкаясь, он направился к Пиппину, остальная часть зала потемнела для него, поскольку он видел только Пиппина перед собой. Подойдя вплотную, он заметил на его лице нервозность, и весь его мир, казалось, встал на свои места. Сейчас ничто не имело значения, кроме него и Пиппина, они были всем, что существовало. Взяв руки друга в свои, Мерри еще раз посмотрел в прекрасные глаза напротив. — Не хочешь потанцевать со мной? — прошептал Мерри на ухо Пиппину и потащил его на танцпол. Обвив руками шею Пиппина, он почувствовал, как его обняли за талию, и они начали медленно двигаться в такт музыке. Мерри казалось, что это был самый удивительный момент в его жизни, когда он чувствовал теплое тело Пиппина, прижавшееся к нему, и знал, что его любовь действительно была взаимна. Еще раз пристально посмотрев на Пиппина, он наконец увидел в его глазах то, что всегда хотел увидеть: чистую и искреннюю любовь. Внезапно глаза Пиппина закрылись, и он придвинул свое лицо все ближе и ближе к лицу Мерри. Им обоим казалось, что все празднующие просто исчезли, музыка прекратилась, и во Вселенной они были одни. Глаза Мерри закрылись сами собой, и он наклонился, пока его губы не прижались к жаждущим губам Пиппина, взорвавшемуся в его сознании, когда они мягко соприкоснулись в самый умопомрачительный момент своей жизни. Через несколько мгновений Мерри неохотно прервал поцелуй и восторженно улыбнулся Пиппину. — Я люблю тебя, Пиппин, — пробормотал он, притягивая его еще ближе в крепких объятиях, но быстро разрывая их, чтобы еще раз взглянуть в прекрасное лицо, которым он не мог насытиться. — Я тоже люблю тебя, Мерри. Я так тебя люблю! — воскликнул Пиппин, и слезы радости хлынули из его глаз, когда его жизнь теперь казалась совершенно цельной. Он обнял Мерри и крепко обнял, не желая отпускать. Заглянув через плечо Мерри, Пиппин увидела, что Даймонд смотрит на них с улыбкой на лице. Он улыбнулся ей в ответ и одними губами произнес: «Спасибо!», прежде чем разорвать объятия и притянуть Мерри к себе для еще одного головокружительного поцелуя.