Прерогатива мотылька

Мне всё не давало уснуть странное чувство, казалось кто-то навалился всем весом на мою бедную голову и пытается продавить черепную коробку. Вокруг было холодно и тихо — так чувствуют себя усопшие в земле? Людям стоило бы класть в гроб к покойнику пару шуб, или хотя бы тёплый плед-замёрзнет ведь, бедняга. Но я не была под землёй, и уж точно не была мертва. Если бы мне захотелось, я бы могла свободно махнуть ногой, преодолевая, не пойми откуда взявшуюся, тяжесть. Чего я не могла сделать, так это вздохнуть. В горле кажется застряла рыбная кость, и чем упорнее я старалась от неё избавиться, тем глубже она проникала по дыхательным путям. Я начала задыхаться. Сон как рукой сняло, и вот я распахнула глаза в надежде понять, что со мной творится. Вокруг всё какое-то размытое, нечёткое, неясное, как будто…будто бы я…под водой. Спутанное сознание прояснилось внезапно, как ударяет молния — мгновенно и ярко. Спохватившись, я кинулась метаться, разгоняя пузыри в разные стороны. Если закинуть голову вверх, у самой водной глади, там, где белые лучи солнца пронзали волны, виднелось что-то необъятное, что-то безгранично голубое… «Небо!» — про себя крикнула я. И собрав в кучку остатки разума, синхронизировав чёртовы конечности, из последних сил замельтешила «жабкой» к спасительному кислороду. Благо надрываться мне пришлось недолго и вскоре я с судорожным, но не менее блаженным, вздохом вынырнула из пучины на поверхность. Откашлявшись и более-менее утихомирив многострадальческие бронхи, я, не дав себе расслабиться, погребла в сторону берега. И только когда ноги коснулись твёрдых, подводных камней (без метафор), из моей груди вырвался сдавленный вздох. Затем я заметила, что на обоих моих плечах, как эполеты, висели волосатые водоросли, рубашка от формы была набекрень, а жакет так и вовсе отсутствовал. Но это всё меркло на фоне того, что аккурат в семи метрах от меня кто-то стоял. Я развернулась в сторону неизвестного. Мне открылась такая картина: мужчина, что сразу было заметно по его телосложению, одетый в синее, короткое кимоно на манер дзимбэй*, тёмные штаны, варадзи и красную, злую маску тенгу, взирал на меня с берега. Некто стоял, и, кажется, выжидающе меня рассматривал, будто ещё не решив, враг я или друг. У меня вариантов было всего два — пойти утопиться или выползти на сушу. Правильно было бы сделать первое, но моему организму, видимо, не хватило приключений на сегодня, так что я уверенно двинулась к берегу, продираясь-не иначе-через толщу водной глади. Я с трудом добралась до сухой, твёрдой поверхности. Но бить баклуши было рано. Во первых, всё то время, что я провела в воде-и как мне сейчас вспоминается-весь мой спринт по академии, в моих руках неизменно находился реквизит (сумку я из класса забрать не успела). А во вторых, мой не то индеец, не то инка, всё ещё стоял на своём привычном месте, точно к земле прирос. Не долго думая, я вытащила катану (тот самый реквизит) из потрёпанного временем чехла, и, оголив чуть заржавевшее лезвие, направила его прямо на незнакомца. Тот медленно, как врач перед психбольным, выставил обе руки перед собой в примирительном жесте. — Я бы на твоём месте этого не делал. — приличный, безакцентный японский резанул по ушам. — Потому что что? Вас зовут Пол и вы инопланетянин? * — мои руки безудержно тряслись — не то от холода, не то от страха, чёрт их разберёт. В моей голове чётко выстроилась логическая цепочка событий: странный парень, которого я никогда не видела, и который зачем-то гнался за мной по пустым коридорам, внезапная смена местоположения и этот подозрительный дядька в маске. Да они меня тут на органы собрались разобрать! Сейчас схватят, порежут и повезут в какой-нибудь Амстердам. — Вы, дядя, давайте без фокусов. — я зло зыркнула в сторону своего возможного похитителя. — Я не враг тебе, девочка. — спокойным, почти старческим голосом, ответил он. — Чем докажете? — дурацкая привычка всех старших называть на «вы» — черта пресловутого академического воспитания. — У тебя ведь есть мозги? Подумай, стал бы я ждать так долго, прежде чем напасть. Он был безоговорочно прав. Во мне в данный момент дивным образом соединялись скорость улитки и ловкость ёжика. Да ещё и вся мокрая, озябшая, напуганная. Без денег, вещей и документов. Где я? Что это за дедуля? Куда мне идти? Что делать? Мысли стали заполнять мою голову одна за другой. Как цикады трещали где-то внутри, их стрекот гремел злым предвестником. Шуршал, жужжал, завывал, как будто сейчас должна была взорваться граната. Как ветер обдаёт ознобом перед торнадо. Ноги всё меньше держали меня, а земля становилась всё ближе — я медленно сползала вниз. Выронив реквизит из рук, я схватилась за голову и зажмурила глаза. Замолчите, мерзкие насекомые! Их жуткий скрежет не давал мне оценить ситуацию трезво. Они так рьяно пытались помешать мне, разозлить меня, причинить мне боль, — кружили как вороны над трупом, приглядывая лакомый кусочек. Я запаниковала, потерялась, и не заметила, как моего плеча коснулась чья-то тёплая ладонь. — Я Саконджи Урокодаки, мой дом находится у подножья этой горы. Ты сможешь объяснить мне всё там. Мой новый странный знакомый не стал дожидаться моего ответа, и, развернувшись, зашагал в сторону леса. От его слов мне почему-то стало легче, такому человеку очень хотелось верить, думалось, нет в мире проблемы, которую он бы не смог решить, — настолько мудр и смел был его тон. Оглянувшись, я подтвердила слова Урокодаки — мы были в горах. Причём мне даже казалось, будто я уже однажды здесь бывала. Может быть, в одной из поездок с классом, или родителями? И чего я так переживала? Мы же в старой доброй Японии, наверняка недалеко от моего родного города. Сейчас дойдём до жилого пункта и я смогу позвонить домой. Мама там уже наверное в истерике бьётся, а папа как всегда пытается её успокоить, убеждая, что она перегибает палку. А братишка…ох Сато, наверное опять измажет какую-нибудь девчонку в садике кашей, а потом я вместо мамы пойду его выгораживать. — Извините, Урокодаки-сан, а у вас дома нет телефона? Мне бы родным позвонить. — я постаралась как можно милее улыбнуться, насколько это было возможно в моём случае. Но Урокодаки мне не ответил. Он продолжал идти по крутой тропинке между деревьев, ловко перепрыгивая между корней. «Я и не знала что старечки в наше время такие спортивные» — задумалась я, но тут же вернулась к идеям о благах цивилизации. Его молчание меня немного насторожило, отчего я покрепче перехватила в руках катану — на всякий случай. Хотя, кого я обманываю? Я в жизни боевыми искусствами не занималась; по мухе, и по той тапком не попадаю. Наш маршрут нельзя было назвать простым. Тому, кто захотел сойти с горы, а может и полюбоваться на здешние пейзажи, пришлось бы преодолеть крутой перевал, опасные скальные участки, многочисленные корни высоких, вековых дубов на крутых спусках, а так же перепрыгнуть через сотню-другую мелких ручейков, что как вены пронизывали гору сверху до низу. Но наш путь не был бессмысленным. Добравшись до самого подножья, нас ждало вознаграждение в виде небольшого домика в тени деревьев, где по моим догадкам, я найду необходимую мне электонику. И всё-таки я была не слишком выносливой и, в отличии от моего на удивление бодрого проводника, задыхалась от усталости и дрожи в коленях. — Уф, альпинизм — явно не мой конёк. — на выдохе пробурчала я. Тем временем Урокодаки-сан, как не в чём не бывало, вошёл в своё жилище, не обращая на меня никакого внимания. Я же, поняв, что торопить меня не будут, решила оглядеться — на случай, если придётся делать ноги. Пара протоптаных тропинок ведущих во тьму леса; традиционный деревянный домик-минка*, сооруженный в давние времена; пара кустарников с дикими ягодами: вот и вся картина. Бежать отсюда можно разве что через рощу, надеясь не потеряться по пути и найти трассу, что, в принципе, гиблый вариант, учитывая то, что я имею дело с местным — он при желании догонит меня в два счёта. Если это и похищение, то продумано оно неплохо. Мои невесёлые мысли прервал мой сомнительный знакомый, выжидающе стоящий в дверях. — Пойдём, я дам тебе другую одежду. — он махнул рукой, призывая меня зайти в дом. Я же, не долго думая, повиновалась. Я покрутила головой, осматривая жилище. В нём было тепло и уютно: пара чугунных котелков стояло у стены на низких деревянных полках; в дальнем углу уместился большой шкаф из тёмной ели; по левую сторону от стены находился уголок, чем-то напоминающий кухню — он так же был из дерева. Были здесь и конструкции, предназначения которых я не знала, как например глиняная пристройка где-то за спиной Урокодаки, что чем-то напоминала маленький колодец. Были и вещи, заметные невооруженным глазом, как то, что пол, стены, потолок и даже окна — всё было из дерева, будто местные и не знали, что такое стекло, пластмасса или бетон. Мне сразу стало понятно, почему мой знакомый так немногословно отреагировал на слово «телефон». Это ж надо! В этом мире ещё остались такие скряги, у которых вместо ящика газеты. Хотя нет, о чём я… У них наверное птички новости приносят. Выходишь с утра, потягиваешься, а дрозд напевает о том, что в США 10-месячный ребёнок накупил пуговиц на 10 тысяч евро, — могу себе представить. Оставив меня наедине с собой, Урокодаки принялся что-то искать в том самом тёмном шкафу, неспешно вытаскивая оттуда разного рода тряпки. Надо было признать, хоть дом и выглядел старомодным, я бы даже сказала доисторическим, странный дедушка-дяденька отлично в него вписывался. Именно из-за такого необычного сочетания было ощущение, что ты находился в обители мудрости и опыта. — Переоденься в той комнате. — Урокодаки-сан указал на незамеченную мною ранее дверь. — Я заварю чай. — добавил он, направившись к тому самому кухонному уголку. Я же, не мешкая, отправилась переодеваться. Соседняя комната не отличалась ничем от предыдущей — всё те же деревянные стены и привычный глазу полумрак. Скинув с себя мокрую одежду, которая по непонятным причинам весела на мне, будто была велика, я осознала, что всё же умудрилась замёрзнуть. Стоя посреди комнаты в одних трусах и лифчике, я невольно покраснела. Но страх заработать цистит в разгар учебного года отправил стыдобу в нокаут, тем самым заставляя раздеться до гола. Расстёгивая бюстгальтер, я обнаружила, что моя грудь странным образом казалась мне куда меньше обычного. Или у меня слишком большое самомнение и она всегда была такой маленькой?

***

Мозги конечно внешне не видно, но когда не хватает — очень заметно. В тот момент мне стоило бы заострить на этом своё внимание, ради исключения побыв расторопной. Жаль, очень жаль… На самом деле, мне много над чем стоило задуматься. Я находила оправдание всем казусам, что со мной происходили, с высокой колокольни плюя на логику. Тюленю, и тому было бы ясно, что здесь что-то не чисто. Но не мне…я же не тюлень.