Сентябрь обещали такой же теплый и знойный, как и летние месяцы, однако в первый же день осени пошел дождь, да еще и такой сильный, что не было видно ничего дальше вытянутой руки. Дети спешили на линейку, надев резиновые сапоги, дождевики и прикрываясь зонтами, которые, казалось, сломаются от такого напора воды, который лился с неба.
Прибегая в школу, дети спешили в раздевалку, оставляя за собой цепочку из мокрых грязных следов и протяжные лужи, перетекающие в ручейки и смешивающиеся между собой. Уборщицы ругались и вздыхали, грозя детям грязными тряпками, но ученики лишь смеялись, спеша увидеться со школьными друзьями.
Новость об обрушении горы наделала шуму в поселке, и потому, не успела Маша переступить порог класса, Полина с Катей налетели на девочку, хватая ее под руки и усаживая за парту, чтобы услышать подробности. Другие ребята из класса поспешили окружить рассказчицу, чтобы узнать подробности из первых уст.
— Так ты была там с Пятифаном и Тугуловым? — Катя нахмурилась и скрестила руки на груди.
— Ну да, они позвали меня погулять, — Иванова пожала плечами и улыбнулась. — А что?
— Машенька, — елейно заговорила Катя, положив ладонь на плечо новенькой, — не надо с ними водиться. Сама видишь, к чему все привести может. Так и погибнуть можно было из-за этих…
— Кого? — Ромка, вошедший в класс, пнул ножку стула, на котором сидела Катя. — Ты давай поболтай еще, Смирнова. Летний уговор уже окончен, так что…
— И что же ты мне сделаешь, Ромочка? — девочка слегка покачнулась из-за пинка ее стула и медленно поднялась, смотря на Ромку сверху вниз. — Не удивлюсь, если вы специально все подстроили, чтобы Машенька пострадала.
— Ага, а я лично толкнул ее со скалы, — фыркнул хулиган и бросил беглый взгляд на Иванову, которая отрицательно покачала головой, прося его не устраивать скандал. — Фантазии у тебя, Смирнова, больные какие-то. Тебе бы, это, голову у врача проверить.
— Да-да, проверь башку, зубрила, на! — Бяшка звонко захохотал, вторя своему другу.
Двое хулиганов посмеиваясь отправились за последние парты, на любимые места. Несколько ребят из класса тихо хихикнули, даже Маша с трудом сдержала улыбку и поспешила отвести взгляд в сторону. К счастью, дальнейших разборок не последовало, поскольку пришла Лилия Павловна, их классный руководитель, и начала классный час.
Большую линейку из-за дождя отменили не только на улице, но и в актовом зале. Дирекция школы слишком боялась за новое оборудование, ведь, если из-за грозы что-то закоротит и техника сломается, новую они получат еще не скоро. Эту-то удалось с трудом выбить спустя пять лет после поломки прошлой. А потому каждый классный руководитель теперь как минимум на час был заперт с учениками в классе, общаясь с ними на никому не интересные темы.
В этом году говорили о литературе и о предстоящих больших мероприятиях в первой половине года. Лилия Павловна обошлась без всяких поздравлений насчет начала учебы, рассказала все по поводу мероприятий и перешла сразу к делу.
Маша, сидевшая с Катей, слушала учителя, хотя сама думала о том, как бы могла закончиться ссора Кати и Ромы, если бы последний не свел все на нет. Смирнова, сидящая рядом, хмурилась, беззвучно постукивая пальцами по собственной руке. И это беспокоило Иванову, ведь за полтора месяца общения она поняла, что Катя далеко не самый милый человек и одна из тех, кто без сожаления воткнет тебе нож в спину при удобном случае. С таким человеком дружить не хотелось, но резко обрывать дружбу было опасно. Надо будет как-то аккуратно отдаляться от нее. Но вот как?
— Так, у нас двое новеньких еще, да? — Лилия Павловна поправила очки и посмотрела классный журнал. — Бабурин и Иванова, поднимите руки. Ага, вижу. Вы получили учебники в библиотеке?
— Да, за меня брат получил в прошлую пятницу, — Маша улыбнулась, и учительница кивнула, переводя взгляд на хулигана. Тот лениво буркнул: «Получил».
— Хорошо. Завтра я вас всех пересажу, чтобы болтуны не сидели вместе, как в прошлом году, да, Пятифан?
— А я-то чего? — Ромка усмехнулся, покачиваясь на стуле. — Я молчал сегодня.
— Вот я и надеюсь, что ты так же молча проведешь весь остальной год, —учительница строго взглянула на мальчишку в конце класса и закрыла журнал. — Так, расписание на неделю пока устанавливается, так что запишите уроки на завтра.
Дети зашуршали страницами дневников, защелкали колпачками ручек. Маша, подперев голову, записывала расписание, иногда косясь на дневник Смирновой. У той был идеальный каллиграфический почерк, наверняка проработанный благодаря матери. Сама же Мария похвастаться таким не могла: мелкие буквы, похожие на жучков, с кляксами, и одна буква порой похожая на другую. Ее почерк часто называли мальчишечьим. Девочка этого никогда особо не стыдилась, но сейчас, сравнивая свой почерк с Катиным, как-то засмущалась и поспешила закрыть дневник, прежде чем соседка по парте увидит ее жучков.
— Не забывайте, раз такая погода, физкультура будет в зале. Берем с собой сменку не только для школы, но и для спортзала! — Лилия Павловна строго ударила мелом по доске, ставя точку, и обвела класс пристальным взглядом. — И только попробуйте форму забыть! Вы уже шестиклассники, не дети какие-то. Вы должны стать ответственными и думать головой, прежде чем делать. И еще, милиция просила меня предупредить вас: все походы на «Медвежью гору» в связи с недавним происшествием запрещены ради вашей же безопасности!
Маше казалось, что все стены класса стали покрыты глазами и каждый из них был сейчас обращен к ней. Каждый вглядывался, словно бы обвиняя ее в том, что произошло. Девочка стеклянным взглядом смотрела на учительницу, которая продолжала что-то говорить о безопасности, а сама думала, чувствуют ли Рома с Бяшей сейчас то же самое, или это у нее только такое?
— Жалко, что сегодня дождь. Я думала, мы погуляем после школы, — Полина тяжело вздохнула, когда они уже спускались после классного часа на первый этаж к раздевалкам, чтобы забрать одежду и сменку.
— Вроде обещали сентябрь теплым, — Маша задумалась, прыгая через ступеньку. — Хотя он теплый, но льет как из ведра.
— Скорее из бочки, — рассмеялась черноволосая. — Кстати, ты не думала начать ходить в какой-нибудь кружок? Мы потом могли бы вместе домой возвращаться.
— Думала, но не уверена, что мне интересно что-то из того, что тут предлагают, — Иванова пожала плечами, вставая в очередь в раздевалку вместе с Полиной. — Тем более я нашла сейчас одну интересную вещицу со старославянскими письменами и хотела бы перевести их. А это занятие небыстрое.
— О, это, наверное, ужасно интересно. Покажешь потом?
— Обязательно.
Пробиться в раздевалку — это еще полбеды. А вот выйти из нее и найти себе место, чтобы переобуться и одеться, — вот это настоящая проблема. Девочки с трудом нашли маленькое местечко на подоконнике рядом с одноклассниками и стали переобуваться, обсуждая Полинины будущие занятия по скрипке, ее дедушку, а также то, что собаки к зиме дикими становятся, сбиваются в стаи и нападают на людей.
У Ивановых раньше была собака, охотничий алабай, которого отцу подарили сослуживцы. Маша застала его уже старенького, а потому почти не помнила. Но, как говорил Тёма, это был прекрасный пес.
Сослуживцы часто делали Игорю хорошие и полезные подарки, особенно некий Селезнёв. Маша почти не была знакома с этим большим усатым мужчиной, который приезжал к ним раз в год, в какой бы части России они ни были. Но он всегда дарил семье дорогие, неприлично дорогие подарки, в то время как другие семьи голодали и искали любой способ обменять полученные вместо зарплаты на работе обои на еду. Артём говорил, что отец спас этого мужчину и трех его сыновей во время войны. Но всех подробностей даже он не знал. Однажды мальчишка пытался подслушать разговор, так потом за это отец его хорошенько выпорол. Так что некоторые подробности из прошлого отца оказывались для детей закрытой информацией. Единственное, что они точно знали, — так это то, что именно благодаря этому они не бедствуют и могут заниматься таким неприбыльным делом, как археология.
— Привет, Полина, — Артём подошел к девочкам, по пути застегивая на себе спортивную кофту. — Нас отец на машине заберет. Тебя подвезти до дома?
— Привет, — черноволосая смущенно улыбнулась, взглянув на Иванова, кокетливо заправляя прядь волос за ухо. — Если вам будет не сложно, я бы была благодарна… А то с таким дождем дороги все размыло.
— Отлично, тогда я позову вас, когда он подъедет, — потрепав сестру по волосам, парень пошел обратно в компанию старшеклассников.
— И… Что же это было? — Маша села на подоконник, вопросительно смотря на подругу, что не сводила с ее брата взгляда.
— Что? Я просто поздоровалась… Слушай, Маш, а тебе Рома нравится? — Полина наконец оторвала взгляд от Артёма, который стал обниматься с Лидочкой, и взглянула на его сестру внимательно и с легкой хитрецой.
— Ну да, Рома с Бяшей — хорошие ребята.
— Я не об этом.
Девочки помолчали, наблюдая за уходящими в дождь ребятами из других классов. Маша задумчиво болтала ногами, не зная, как ответить на вопрос Полины. Нравился ли ей Рома? Да, как и Бяша, как и сама Полина. То есть, нравился как человек и как друг. Но испытывала ли она к нему что-то такое, что показывали в различных фильмах или описывали в подростковых романах, где сердце трепещет и выпрыгивает из груди, — не была уверена. Они знакомы всего полтора месяца и общались-то нормально от силы недели две. Как она может утверждать, что влюбилась в него?
— Нет, не думаю, — наконец серьезно проговорила Иванова, взглянув на Полину. Та несколько секунд еще внимательно смотрела на нее, а затем улыбнулась.
— Вот как… Ну и хорошо. А то, боюсь, Катя бы этого не перенесла.
— А ей, что, нравится Рома?
— Нет, — Полина засмеялась, тряхнув блестящими черными волосами. — Но вы бы могли быстро поссориться. А с ней лучше быть друзьями, если не хочешь стать предметом сплетен или травли.
В машине ехали молча вшестером: Игорь с Артёмом на передних сидениях, а Маша, Полина, Рома и Бяша — на заднем. Артём разговаривал с отцом, а ребята сзади неловко молчали из-за неожиданной компании. Полину высадили около ее дома. Она поблагодарила и, помахав на прощание (сказав отдельное пока Тёме), побежала домой. Трое ребят тут же удобнее раздвинулись на заднем сидении и расслабленно выдохнули, переглянувшись.
— Ты молодец, Ром, — тихо проговорила Маша, чтобы их не услышали отец с Артёмом впереди, — что с Катькой не стал связываться.
— Ага. Только если она еще пасть будет открывать, то я за себя не ручаюсь.
— Я думала, вы девчонок не бьете?
— Не бьем. Но на девчонок своя управа есть, — Пятифан серьезно взглянул на Машу, но та лишь улыбнулась, словно ожидая услышать этот ответ.
Школьная пора — скучное время. По крайней мере, для девочки, которая привыкла бо́льшую часть жизни проводить на раскопках. Почти целый день сидеть в школе, изучать скучные предметы, которые по большей части и не нужны ей в жизни. «Для общего развития», — как говорил Артём, серьезно хмурясь, когда Маша начинала капризничать. И она не могла поспорить с ним.
Но скучать долго не пришлось. Спустя неделю учебы большинству, как и самой Маше, стало тошно от учебы, и начались веселые школьные будни: мальчишки устраивали драки грязными тряпками для доски, бегали с большими угольниками, как с автоматами, и устраивали перестрелки. Девчонки создавали тетрадки-анкеты и давали друг другу заполнять. Иногда девчонки и мальчишки объединялись и начинали строительство пирамид из стульев или учебников, за что, правда, им потом прилетало от учителей.
На физкультуре качались на канате, как на качели, а из спортивных матов строили крепости, делились на две команды, где одни эту крепость охраняли, подпирая изнутри, а другие пытались захватить, с разбегу врезаясь и разрушая ее. Иногда играли в гонки колесниц: двое мальчишек делали замок из рук, усаживая на него «возничего» и бежали с одного конца коридора в другой, проверяя, чья колесница будет быстрее. Иногда колесницы падали, иногда сталкивались, и получалась куча-мала из детей на полу коридора. Никто не обижался, и всем было весело.
Маша, не стесняясь, присоединялась к мальчишкам во всех этих безумствах и играх. Участвовала в этом минимум половина их класса, так еще и с других ребята присоединялись. Казалось бы, чего тут бояться? Но уже к середине сентября Иванова начала замечать на себе странные взгляды от Смирновой. Взгляды эти были нехорошими и были явно предупредительным сигналом к чему-то большему.
— Рома, — Маша подскочила к мальчишке, как только тот пришел с утра в класс и сел на свое место, — я наконец закончила с переводом. И тебе вряд ли понравится то, что я перевела.
— Что там? — Пятифан нахмурился, вытаскивая из сумки русский язык.
— Лучше не здесь. Приходите ко мне домой сегодня с Бяшей, там и обсудим.
— Заметано, Мальвина. Вечером придем.
Он еще с августа ждал перевода рун с того тотема, но Маша задержалась с ним намного дольше, чем он предполагал. И, судя по ее лицу, там их действительно не ждало ничего хорошего. Но чего ожидать? Черные гаражи, жуткие медведи… Что может быть еще хуже?
— Машенька, — голос Кати заставил Иванову и Ромку обратить взгляд к старосте, что стояла в центре класса со странным лисьим видом. — Что же ты вокруг Ромочки нашего крутишься все время? Может, влюбилась в него?
Со всех сторон раздались смешки, девчонки начали перешептываться, а Бабурин весело засмеялся. Полина, сидевшая за Катей, обеспокоенно взглянула на Машу, на Катю и снова на Машу, словно не могла определиться, на чьей стороне ей все же быть.
— А не захлопнуться ли тебе, Смирнова? — Ромка небрежно кинул на стол пинал с ручками и карандашами и взглянул исподлобья на старосту. Та лишь улыбнулась еще шире.
— А ты, заступничек… Быстро цель сменил. Полиночка тебе от ворот поворот дала, так ты сразу к другой побежал, которая сама за тобой бегает, а?
И вновь смешки, шепотки, где-то откровенный смех. Многим нравилась Маша, и им было все равно, нравится ей Рома или еще кто, но против Катьки идти эти многие не могли, а потому даже среди тех, кто еще вчера улыбался в лицо, теперь были те, кто показывал на нее пальцем.
— Катенька, ты ревнуешь? — неожиданно каким-то материнским тоном, с заботой и нежностью, осведомилась Маша, отходя от стола Ромки, подходя к девочке с косой и кладя руку ей на плечо. — Я понимаю, ты хотела быть первой подружкой для интересной городской девочки, чтобы показать всем, какая ты классная, а остальные ничего не стоят. А я вдруг променяла тебя на какого-то хулигана. Не стоит так переживать, Катюш, у меня хватит времени на вас обоих. Или подожди!..
Маша отшатнулась, широко распахнув серые глаза и прижав ко рту ладони, словно бы она разгадала тайну мироздания и поняла, что появилось первое: курица или яйцо. Доверительно наклонившись, девочка слегка прикрыла рот ладонью, но все же заговорила так, чтобы слышали все.
— Или тебе, что, на самом деле нравится Рома? Иначе чего ты его достаешь-то каждый раз?
И вновь раздались смешки, но теперь не в сторону Ивановой, а в сторону старосты. Как бы ее ни боялись, но такое заявление уже не могло никого оставить равнодушным.
Цвет лица Смирновой менялся так же быстро, как фонарики на новогодней елке. Она краснела, бледнела, казалось, даже позеленела от злости и готова была кинуться на бывшую подружку. Челюсти девочки гуляли, словно она пережевывала те слова, что хотела сказать, или, может, как змея копила яд, чтобы выплюнуть его в лицо оппонента. Ее красивые светлые глаза сузились почти до щелок, а губы искривились в презрительной усмешке.
— Вот какая ты, Машенька. Теперь ясно все. Вот твое истинное лицо. Теперь-то его все знают. С виду добрая и хорошая, а на самом деле хуже хулиганов. Хотя оно и понятно: воспитание братца, который с бандитами да потаскушкой Лидкой гуляет все ночи на пролет… Ай!
Катя закричала на весь класс, тут же раздался грохот. Девочки вместе полетели на пол. Иванова вцепилась в волосы Смирновой, усевшись на нее сверху, а та в свою очередь схватилась за рукава блузки своей противницы, словно стремясь оторвать их.
— Про меня говори, что хочешь! — Машка ловко замахнулась и впечатала кулак точно в нос Катьке, вызвав у той визг, как у свиньи. — А Тёму трогать не смей! На куски порву!
Неизвестно, как далеко зашли бы толком и не начавшиеся девчачьи разборки, если бы в класс не влетела Катина мама и чуть ли не за шкирку откинула обидчицу от дочери.
— Иванова! Как это понимать?!
— Чокнутая! — Катя села, держась за расквашенный нос. — Тебе лечиться надо!
— А тебе язык вырвать, чтобы гадости о других не говорила! — крикнула Маша в ответ, тряхнув волосами и поправляя сбившуюся одежду. Рукав Катя все же порвала.
— Прекратить! — Лилия Павловна стукнула журналом по парте. — Живо! Объяснитесь!
Пока Катя в подробностях расписывала, как она совершенно ничего не делала, а сумасшедшая новенькая кинулась на нее, начиная избивать, Пятифан тихо подошел к Маше, накидывая ей на плечи свою спортивную кофту, ведь в порванной блузке девочке точно не понравится ходить весь ближайший день. Она благодарно улыбнулась в ответ, надевая кофту и застегивая. Но лучше бы она этого не делала, поскольку взгляд учительницы тут же показал все, что она думала.
— Я думала, что ты, Маша, порядочная девочка. А ты с хулиганами связалась, да? Иди к директору и объясняйся за свое поведение.
— Тогда пусть Катя тоже пойдет и объяснится за оскорбление моей семьи, — Маша с вызовом посмотрела на учительницу. Полина за ее спиной мотала головой, словно прося не встревать в конфликт, но Иванову это уже не волновало. Никто не имел права оскорблять ее брата, который все свои годы все время тратил не на себя, не на развлечения, а на нее. Никто не имел права оскорблять его.
Предстоящий урок был сорван. Тридцать минут Лилия Павловна вместе с двумя девочками была у директора. Как сказал Бяша, который вылазил партизаном из класса, чтобы разведать дела, Артёма тоже пригласили на разговор. В классе же все обсуждали драку. Ученики разделились на два лагеря — кто за Катю, кто за Машу. За вторую были по большей части те, кто не боялся, что Лилия Павловна начнет занижать им оценки или по школе пойдут какие-нибудь слухи. Когда же девочки и учительница вернулись, Маша выглядела довольной, а Катя прижимала к носу лед, зло косясь на спину бывшей подруги.
***
— Ну ты даешь, Иванова, — Бяша весело засмеялся, идя почти вприпрыжку рядом с девчонкой. — Смирновой нос расквасила, на!
— Да, красава, Мальвина. Я в тебе не сомневался.
Они шли втроем домой по дороге между частных домов. До этого с ними был вместе еще Семён (они с Машей предпочитали просто игнорировать друг друга), но потом он отделился, отправившись к себе домой, а ребята пошли дальше, к Ивановым.
Погода наконец вернулась к теплу, благодаря чему родители Маши уехали в полевой лагерь, и дети теперь жили одни. Им было не впервой, да и через дорогу находились родители Ромки, которые каждый вечер приходили проведать ребят. Днем Артём после школы уходил гулять с друзьями, но к семи возвращался, чтобы приготовить ужин и помочь сестре с домашним заданием.
Кроме того, по вечерам часто приходили Рома с Бяшей: иногда просто в приставку поиграть или в карты, а иногда — чтобы поработать над их небольшим тайным делом, которое они начали в конце августа — выяснить, что же это за медвежий идол. Артём иногда присоединялся к их собраниям. Он ведь тоже видел кровь на том ноже и потом видел, как от нее не осталось и следа. Тёма как раз и дал ребятам мысли для размышления, рассказав о том, что заметил переглядки взрослых насчет упавшего тотема.
— А чего вам директор сказал, на?
— Сказал: «Подумаешь девочки подрались. С кем не бывает. Не стоит раздувать из мухи слона, Лиличка», — передразнила Маша директора. — Вы бы видели, как она побагровела и как орала. А Тёма стоит и говорит: «Афанасий Василич, а Смирновы за одежду испорченную платить будут?» И если раньше она орала, то тут просто рот открыла и уставилась на Тёму, словно он ее по голове ударил.
Ребята засмеялись, довольно ярко представляя эту картину. Конечно, теперь ни Маше, ни Артёму хороших оценок по русскому и литературе не видать, но их родители и не заставляют гнаться за оценками.
Ромка ненадолго отделился от компании и зачем-то перелез через забор к одному из соседей. Маша с Бяшей остались ждать его посреди дороги, непонимающе переглядываясь, но уже через пару минут мальчишка вновь появился рядом с ними, протягивая девочке румяное яблоко.
Бяша толкнул Ромку в бок шикнув: «А мне?» — тот толкнул в ответ, бросив небрежное: «Сам лезь».
— Это случайно не то место, где в вас солью хотели зарядить? — Маша засмеялась, принимая яблоко и протирая его ладошками. Она протянула к Роме ладонь. Тот непонимающе посмотрел на нее, но затем, сообразив, вытащил из штанов нож и отдал его девочке. Та незамедлительно разрезала яблоко на три неровные части и протянула по кусочку ребятам.
— Ага, здесь, на, — Бяша кивнул, благодарно принимая дольку яблока. — Тока дед уже давно не встает с кровати, на. Даже, вон, яблоки не собрал.
Ребята зашли в голубые ворота, Маша отомкнула дверь в дом, и они гуськом прошли в прихожую, разуваясь и кидая сумки у вешалки с одеждой. Пока девочка пошла к себе переодеться из порванной одежды, Рома с Бяшей стали хозяйничать на кухне, забравшись в холодильник и доставая толченую картошку с котлетами, ставя на плиту разогреваться. Когда девочка спустилась в домашнем платье, на столе уже стоял разогретый обед.
— Какие вы у меня хозяюшки, — нарочито делано произнесла Маша, покачивая головой и умиляясь с хозяйственности хулиганов.
— Да иди ты! — Рома весело фыркнул, садясь за стол.
Быстро расправившись с обедом и помыв посуду, трое ребят устроились в зале, куда Маша принесла свои записи, рисунок в альбоме, проявленные фотографии и несколько книг отца по старославянской культуре.
— Скажу сразу, там написаны какие-то имена, которые я не смогла перевести. Это слишком древний язык… — нервно вздохнув, Маша посмотрела на мальчишек с небольшим беспокойством, но затем опустила глаза в тетрадь. — В общем, на том тотеме написано:
Великий медведь, один из шести последователей ужасного рогатого черного бога, ты великий хозяин Медвежьей горы, цветов, пчел и меда. Уповаем на тебя и молим о твоей милости. Омой когти кровью невинного дитя и надели наши цветы медом, а рожь — золотом, чтобы хмель цвел и яблок урожай нескончаем был. Уповаем на тебя, великий.
За окном весело щебетали птицы, а солнце пробиралось через белый тюль, наполняя зал приятным золотистым светом. Трое детей сидели молча, не зная, что им стоит сказать после услышанного. Рома и Бяша особо не разбирались в фольклоре или религиозных, языческих темах. Но даже им стала понятна идея жертвоприношения детей этому медвежьему божеству. А вспоминая еще и лесника из рассказа и медведя, которого они видели, сомневаться в наличии жертв не получалось.
— Я сначала подумала, — осторожно начала Маша, чтобы прервать молчание, — что люди могли «рогатым богом» назвать славянского бога Велеса, ведь с пришествием Христианства на Русь его начали считать злым духом. Но тогда использовались бы другие начертания имени, а там нет ни «Велес», ни «Волос». Так что я не знаю, что это за бог. Возможно, этот бог и эти тотемы даже не относятся к классическим языческим богам, к которым мы привыкли.
— Что за блядство происходит? — наконец подал голос Рома, не особо впечатлившись рассуждениями подруги насчет богов. — Это из-за них, что ли, у нас дети пропадают зимой?
— Думаешь, они в этом замешаны, на? — Бяшка взял фотографию и присмотрелся, хмурясь и почесывая переносицу. — А с ними может быть связан и че… Чер…
— Я думала об этом, — поспешила ответить Иванова, прежде чем у бурята начнется истерика из-за названия «черный гараж». — Слышали о Бабе Яге?
— Ну и че? — мальчишки дружно уставились на нее, и девочка, поджав губы, поднялась, доставая из шкафа одну из книг и открывая ее на картинке, где была изображена избушка на курьих ножках. А затем достала еще одну, но уже не со сказками, а научную, тоже открывая фотографию некого дома на столбах.
— Я долго думала насчет гаража… Бяш, потерпи, пожалуйста. В общем, Баба Яга издревле считалась проводницей в загробный мир, а ее так называемая избушка — как раз-таки проход. Как видите, у сказки есть первоисточник: такие строения назывались похоронными избами. Славяне верили, что души людей подобны птицам и стремятся в небо, а если похоронить их под землю, то она не даст им выбраться. И вот такие похоронные избы были очень популярны в качестве мест захоронения как раз на территории тайги.
— А присем тут… «Он», на? — Бяша непонимающе разглядывал то избушку из сказки, то похоронную избу с фотографии.
— Это лишь мое предположение. Я подумала, что было бы странно, если бы мы сейчас в центре села увидели подобную избу на столбах, не так ли? А что, если со временем она стала приспосабливаться и подстраивать свой внешний вид под существующий мир? Как… Хамелеон.
— Еба-ать! — простонал Ромка, падая на ковер и закрывая ладонями глаза. — Это мы в какое дерьмо вляпались?
— Мистическое старославянское, — Маша нервно улыбнулась и, отложив записи, подтянула колени к груди, обнимая их. — И, возможно, таких тотемов семь штук в поселке.
— К… Как семь, на?
— «Великий медведь, один из шести последователей ужасного рогатого черного бога», — повторила Маша первую строчку перевода и взглянула на мальчишек. — Шесть последователей, а седьмой — самый главный.
Ромка, лежащий на полу, несколько раз провел ладонями по лицу и тяжело вздохнул. Весь этот бред в голове не укладывался. В него просто не получалось верить, да и не хотелось. Он сел, похлопал себя по карманам штанов и вытащил оттуда пачку сигарет, мотнув головой с предложением пойти покурить на улицу. Ребята устроились за домом на лавочке. Мальчишки курили, передавая друг другу одну сигарету, а Маша сидела, завернувшись в Ромкину кофту, пряча нос в ворот.
— Что делать будем?
— А что делать? Ничего… — Ромка хмыкнул, затягиваясь и затылком прижимаясь к деревянной стене дома. — Жить дальше и забыть о том кошмаре, что был на горе.
— А что, если вся эта фигня про жертвоприношения — правда, на? — Бяша взял из рук Ромы сигарету и затянулся. — И про избу Мальвина если права, на?
— А мы что сделаем?! — звонко воскликнул Пятифан, спугнув своим голосом птиц. — Предлагаете войной против нечисти идти? Я, конечно, не трус, но жопа моя мне дорога. Если оно, что бы это ни было, нас трогать первым не будет, то и мы его тоже трогать не будем.
— Тогда просто живем дальше, забыв обо всем? — Маша повалилась на плечо Ромки и тихо вздохнула. — Думаю, ты прав. Так будет безопасней.
— Конечно, я прав, Мальвин.
Мальчишка обнял Иванову за плечи, ободряюще потрепав по руке. Он представлял, как она должна быть напугана, как напуган Бяша, который пережил не только этот медвежий тотем, но и чертов черный гараж. Ему особенно не просто с этим смириться.
Рома хорошо помнил прошлую зиму, когда Бяшка завалился к ним посреди ночи, не в силах сказать хоть слово, лишь трясся весь да вместо членораздельной речи блеял. Он потом еще долго по ночам просыпался от Бяшиного крика, от его кошмаров. С тех пор, наверное, они и начали ходить везде вместе. Рома не считал это слабостью или трусостью друга, ведь видел тот неподдельный ужас в его глазах.
— Машка, только ты, это, одна домой не ходи, на, — Бяшка затушил окурок о подошву кроссовка и серьезно взглянул на девочку. — А то… Если услышишь его сов, пойдешь са ним, и все тут, пиши пропало. А так хотя бы мы тебя остановим, на.
— Но вы же не будете меня каждый день до дома водить, — девочка рассмеялась и достала из кармана захваченные из дома леденцы, протягивая их мальчишкам.
— А почему нет? Ты и с нами гулять можешь после школы. А потом вместе домой, — Рома пожал плечами, но Маша лишь посмеивалась, разворачивая конфету.
— Ну уж нет, я с Семёном гулять не буду. Да и у меня есть, чем дома заняться. Не волнуйтесь, я буду с Полиной или Тёмой домой ходить.
***
— Манюнь, я дома. — Артём зашел домой и, разувшись, сразу пошел в зал, где сидела сестра. — Что делаешь? Я думал, Рома и Бяша с тобой.
— Они уже домой пошли. А я, вон, «Чародеев» смотрю.
Брат сел на диван рядом с сестрой и крепко обнял ту, завалившись вместе с ней на диван и смотря, как Абдулов в роли Вани пытается пройти через стену. Маша тихо хихикала, щекой прижимаясь к груди брата, только вот выглядела она все равно грустной, что не могло укрыться от взгляда Артёма. Он лег на бок, положив сестру рядом перед собой и обнимая, носом зарываясь в медовые волосы.
— Что-то случилось? Мальчишки обидели?
— Нет, — протянула девочка и сделала звук телевизора потише. — Просто я не думала, что мы с Катькой так быстро поссоримся. Права была Полина: Кате не нравится, когда кто-то с Ромкой общается.
— А может, она просто дружить не умеет?
— Может быть. А еще Рома сказал, чтобы мы не лезли к этим идолам и всячески избегали всей этой мистической фигни. Я согласилась с ним, но я беспокоюсь, Тём. Предчувствие у меня нехорошее…
Парень прижался губами к макушке сестры, тихо выдыхая. Он уже читал ее перевод тех символов с тотема. Он не знал, мог ли тот медведь показаться Маше с Бяшей просто от испуга. А кровь с ножа… Кто знает, может, ребята сами не заметили, как в птицу попали или еще в кого. Артём был готов поддержать сестру в любой, даже самой бредовой идее, но оттого беспокойства было не меньше. Ведь, пока родителей нет, он отвечает за нее.
— Давай пока не будем наводить панику, ладно? — парень потискал сестру, заставив ту весело пискнуть. — Обещаю тебе, если что-то случится, я сам помогу вам троим разобраться со всем этим. Но пока что постарайся просто насладиться учебой и дружбой с ребятами. Мы впервые на целый год остаемся!
— Ладненько, не буду паниковать. А ты кушать будешь? Голодный целый день, наверное…
Это уже стало для них привычным делом, с тех пор как родители начали их оставлять одних. А потому дети сидели на кухне в такой уютной для них обстановке. Пока брат ужинал, Маша сидела рядом, делая домашнюю работу под его присмотром. С математикой у девочки всегда были небольшие проблемы, особенно с тех пор, как начались дроби и усложнились задачи на движение.
Маша прятала босые ноги на коленях брата, а тот морщился, щекоча ступни сестры и заставляя ту смеяться, отвлекаясь от учебы.
— Ну как? Получилось?
— Да! Ты такой умный, Тёмочка. Вот бы и мне разбираться в этом всем лучше.
— Зато ты в истории лучше меня шаришь. Наверняка пойдешь по родительским стопам в археологи?
— А ты кем хочешь стать, Тём?
— Музыкантом, — Артём потянулся и подсел на диванчик к сестре, усаживая ее к себе на колени. — Представь: свет софитов, ревет толпа, скандируя мое имя. А я удаляю по струнам гитары, и бах!
— Бах! — повторила девочка, тряхнув волосами, как прожженный рокер. — Это было бы так круто!
— Я тоже так думаю, — мальчишка поцеловал сестру в щеку. — Беги в комнату, я сейчас помою посуду и приду, поиграю тебе на гитаре немного. Что скажешь?
— Уже бегу! — Маша подскочила и, собрав вещи, побежала на второй этаж, в спальню.
Пока Артём мыл посуду, Маша приготовила сумку на завтра и забралась на стол, чтобы задернуть шторы. Подняв руку, девочка замерла, так и не дотянувшись до шторы. Там, на другом берегу реки, где начинался лес, стоял огромный медведь. Он был размером с их УАЗ, светил одним красным глазом, а второй был затянут белой пеленой. Медведь беззвучно открывал пасть, пуская мерзкие желтые слюни. Маша была уверена, что зверь смотрит точно на нее.
— Артём… Артём!
По лестнице застучали быстро шаги, и в комнату вбежал растрепанный брат, по пути вытирая мокрые руки.
— Что случилось?!
— Там… Медведь, в лесу, да?!
