Девочка с ружьём

      Вместе с окончанием сентября пришли и холода. Деревья все сильнее облетали, покрывая землю цветастым ковром из листьев, а солнце показывалось реже с каждым днем. Дети уже начинали привыкать к тому, что теперь большую часть дня они проводят в школе, хотя на переменах продолжали играть, стараясь смешивать развлечения с учебой.       Артём был одним из тех, кому учеба давалась легко, поэтому мог больше времени посвятить развлечениям. На переменах парень болтал с друзьями, иногда слушал музыку, а иногда ее писал, заполняя нотные листы один за другим. После уроков Артём гулял с парнями из компании и со своей девушкой Лидой Соколовой. Периодически они компанией сидели у кого-нибудь в гостях. А после, ближе к семи, Тёма возвращался домой к сестре.       Сначала сельские ребята посмеивались над такой опекой старшего брата над сестрой, пока он не рассказал пару случаев из их детства, когда они оба могли пострадать и даже умереть просто потому, что родителей не было рядом. Наркоманы, дикие звери, жаркая или, наоборот, холодная погода — в их жизни было очень много возможностей пострадать или даже погибнуть. Поэтому вскоре все привыкли к такому поведению их друга. Тем более, когда родители приезжали навестить детей, Артём уходил гулять на всю ночь и мог двое суток не появляться дома.       Он почти не курил и почти не пил, по крайней мере, объемы были куда меньше, чем у местной молодежи. Одна сигарета в день и одна бутылка пива в неделю. Да он мог считаться среди них самым здоровым! Кроме того, физическая подготовка парня была на несколько уровней выше, чем у других. Этим он выделился еще на уроках физкультуры. Тренер звал мальчишку присоединиться к различным спортивным секциям, но Артём отказался, приходя только на волейбол пару раз в неделю.       — Слушай, Лидусь, а у вас тут медведи водятся? — Артём стоял в комнате у своей девушки, надевая джинсы и футболку.       Девушка же лежала в постели, завернувшись в одеяло и лениво наблюдая за возлюбленным. После того, что между ними было, ей совсем не хотелось вставать и вообще хоть как-то шевелиться. Они были уже достаточно взрослыми ребятами, чтобы жить половой жизнью, что они и делали. Хотя Лидочке часто хотелось, чтобы Артём остался у нее с ночевкой. Тем более и родителям он тоже понравился.       — Медведи? Не слышала и не видела никогда. Зайчики водятся. А медведи — нет. А что такое?       — Да мы с Машкой в окно медведя в лесу видели — здоровый такой. Вот и беспокоюсь, как бы он к домам не пошел, — Артём заправил футболку и присел на кровать рядом с Лидой. Та легла на бок и задумчиво взглянула на медовые волосы парня.       — Ну, единственный ход из леса к домам через мост. Не думаю, что зверь пойдет через него. Хотя кто его знает. Ты в милицию сообщи, чтобы те имели в виду.       — Да как-то не хочется к ментам идти, — Артём провел ладонью по своим волосам и вяло улыбнулся. — Может, нам просто показалось. А мы шум поднимем.       — Ну, как знаешь, — Лидочка пожала плечами и взяла Тёму за руку, сплетая их пальцы в замок. — Слушай, а может, мне как-нибудь остаться у вас дома с ночевкой? Ну а что, сестренка будет при нас, да и мы с тобой сможем… Поиграть.       — Хорошо, я спрошу у Маши не против ли она. Думаю, проблем не возникнет, — наклонившись, парень поцеловал девушку в лоб. — Ну, я пошел. Можешь не вставать, я захлопну дверь.       — Ладно. Будь осторожен.       Еще раз поцеловав Лидочку на прощание, Артём вышел в коридор ее квартиры. Он обулся, надел куртку и, прихватив сумку, вышел, захлопнув за собой дверь. Лидочка жила в хрущевке в другой части села, а потому теперь Тёме предстоял получасовой путь домой. Ходить поздно он не боялся, его тут никто не тронет, но он беспокоился за сестру: поужинала ли она, одна ли сидит, или, может, мальчишки с ней? Стало уже привычным по приходе домой заставать с Машей соседа Ромку и его друга Бяшу. Кажется, ребята неплохо ладили. По крайней мере, Артём был уверен в этих двоих и мог спокойно оставить с ними сестру. Но ребята ведь не всегда бывают с ней.       Парень выудил из куртки плеер, надел наушники и щелкнул кнопку «Плей», заставляя музыку ритмично застучать в барабанные перепонки. Он шел, слегка пританцовывая на ходу и мыча себе под нос вслед за певцом. Люди, шедшие ему навстречу, улыбались и здоровались, собаки рядом бегали, виляя хвостами, а над головой зажигались фонари, дорожкой из золотых огней направляя мальчика домой.       Артём шел, погрузившись в свои мысли, невольно вспоминая медведя, которого они с сестрой видели на окраине леса. Он был слишком большим. В каких бы благоприятных условиях зверь ни рос, он не мог вырасти размером с машину. Да и ладно бы размером с какой-нибудь жигуль-«Копейку» — нет, ростом с отцовский УАЗ. И глаза точно как Машка рассказывала: один раненный, а второй красным светится так неестественно, словно лампочка. Тёма не знал, верить ли в то, что медведь может быть не совсем настоящим, а каким-то мистическим, как и говорила сестра, расшифровавшая некоторые руны с фотографии тотема. Но он точно был уверен, что видел этого медведя.       Артём всё шел и шел, уже точно больше получаса, люди уже давно не попадались, а собаки пропали из виду. Юноша был уверен, что он идет уже по частному сектору и вот-вот увидит голубые ворота в темноте, но их все не было. Последний зажженный фонарь остался далеко позади, а музыка в наушниках колотила так, что даже сердце выстукивало под нее непонятный, свой ритм.       — Тёма… — словно бэк-вокал в песне, раздалось где-то далеко. — Тёма!       Артём остановился, оглядываясь по сторонам, но видел лишь силуэты домов да соседские ворота. Он тряхнул головой, останавливаясь и снимая наушники с головы. Почему-то ногам стало холодно и мокро, хотя он стоял на проселочной дороге. Он еще раз осмотрелся по сторонам. Место казалось смутно знакомым, но при этом парень не узнавал его.       Он сделал еще шаг и остановился, смотря на появившиеся впереди голубые ворота. Это были ворота не их дома. Да, они были голубыми, но при этом расписанными в каком-то странном стиле, напоминающем советские мультики. На створках ворот плясали черно-белые птицы с красными щеками и длинными клювами. Они были нарисованы, но Артёму казалось, что они шевелятся, танцуя.       — Тёма… Артём! Пожалуйста!       Ба-бах!       Что-то громыхнуло почти над ухом мальчишки. Мгновенно стало холодно, а дома и ворота спереди исчезли. Вместо них была водная гладь, а сам он, Артём, стоял по колено в воде. Плеер упал в воду вместе с наушниками, а из-за спины вновь раздался голос, уже звонкий и такой знакомый:       — Артём! Пожалуйста! — Маша всхлипнула, уже умоляя брата не идти дальше.       — Маша? — парень оглянулся на сестру. Та стояла на самом краю озера, в одной лишь пижаме и кроссовках, обутых на босую ногу. Ее волосы были растрепаны, как после бега, а лицо — Артём даже в темноте видел, — красное и заплаканное. Девочку колотила крупная дрожь, и она трясущимися руками вставляла патроны в дробовик отца.       Как только ружье было заряжено, девочка передернула затвор и вскинула ружье, направляя его куда-то за спину брата. Он тут же оглянулся и увидел, как посреди озера стоял тотем наподобие того, который фотографировала Маша в прошлый раз. Идол был деревянным, с головой длинноклювой птицы. В темноте было плохо видно, но Артёму казалось, что дерево на груди птицы слегка чернело, как при попадании дроби в него.       Неожиданно на верхушке тотема появился журавль, самый настоящий. Только он был куда крупнее обычной особи, да и клюв его блестел в свете луны, словно сталь. Глаза, неестественно красные, впились в парня и девчонку за ним, а грудина птицы была вся в кровоподтеках, словно в нее стреляли. Птица расправила крылья и начала ими махать, поднимая ураганный ветер, из-за которого Артём начинал задыхаться, чуть ли не падая в воду.       — Ложись! — крикнула Маша. Хоть ее голос и было сложно разобрать из-за ветра, но брат все же смог ее услышать и упал на колени в воду, руками закрывая голову.       Бах! Раздался еще один громогласный выстрел, и Артём услышал, как дробь пролетела мимо него, врезаясь точно между глаз деревянному журавлю. Птица, что стояла сверху на тотеме, закричала, но не как животное, а подобно человеку. Существо закричало, завопило, запрокинув окровавленную голову.       — Артём! — Маша кинулась в озеро к брату и схватила его за рукав, заставляя того подняться и идти с ней на берег. Артём, как зачарованный, смотрел на раненую птицу, но покорно уходил вместе с сестрой на берег. Все, что сейчас происходило, казалось каким-то нереальным, неправильным.       Журавль медленно опустил голову и, внимательно взглянув на детей, кинулся к ним, сомкнув острый клюв наподобие копья. Несмотря на то, что птица закрыла клюв, крик не стихал, а вместе с ним и ураганный ветер. Однако, как только ноги ребят коснулись земли, птица пропала, а ужасный крик и ветер прекратился. Наступила тишина. Глухая ночная тишина. Даже сверчки не смели поднять голос.       Дети остановились, тяжело дыша и переводя дух, смотря на возвышающийся над водой тотем. Сейчас он казался обычным безобидным столбом. Но еще мгновение назад та птица…       Артём поднял голову и осмотрел небо вокруг. Оно было чистым, даже без облаков, и благодаря этому луна и звезды светили особенно ярко. Маша, стоящая рядом, тихо всхлипнула и утерла рукавом пижамы нос, взглянув на брата.       — Ты зачем сюда пошел? Я тебя звала… А ты не отзывался.       — Что? — юноша растерянно взглянул на младшую сестру, словно бы видел ее впервые. Он ничего не мог сказать, потому что не помнил, как пришел на старое озеро. А ведь до него двадцать минут ходу от их дома. Не помнил, и как мимо ворот прошел, и как сестра звала. Ничего этого не помнил.       — Я тебя звала! — в нарастающей истерике отозвалась девочка, с обидой и испугом смотря на старшего брата. — А ты прошел мимо дома и стал уходить в лес.       — Прости… — только и смог выдавить Артём и поспешил обнять Машу, прижав ее к своей мокрой из-за озерной воды груди.       Домой шли молча, хлюпая промокшими ботинками и носами. На утро у обоих наверняка поднимется температура, но они ничего с этим не могли сделать. Уже дома ребята переоделись и, налив горячего чая, раздвинули в зале диван и уселись на него, заворачиваясь в одеяла в обнимку с кружками. Ни сил, ни желания разговаривать не было. Дети просто тупо смотрели какую-то мелодраму и пили чай, согреваясь.       — Ты правда не помнишь, как дошел до озера? — наконец тихо спросила Маша, когда ее кружка с чаем опустела. — Совсем-совсем?       — Не помню. Я вообще не понимаю, как там оказался. И тебя я не слышал. Первое, что услышал, когда наушники снял, — так это выстрел. А остальной звук — как в тумане.       Маша тяжело вздохнула и, поставив кружку на пол около дивана, подобралась к брату. Она забралась к нему в объятия и прижалась ближе, словно он мог исчезнуть. Артём крепко обнял сестру, зарывшись носом в светлые волосы и тихо вздыхая.       — Ты тоже видела птицу? Это, кажется, был журавль?       — Похоже на журавля, — согласилась девочка, прикрывая глаза. — Медведь, журавль… Еще пять осталось.       — Кого пять?       — Тотемов. Их всего семь, здесь, в поселке. Один упал со скалы, второй в озере стоит. Где остальные, не знаю. И плюс звери, которых мы видели, как-то связаны с этими деревяшками.       — Это все чертовски странно, — прошептал Артём, ложась на диване и укладывая Машу рядом. — Как в это поверить?..

***

      — Кто-нибудь видел Ивановых сегодня? — Катя сидела за партой, крутя головой. — Ни нашей Машеньки, ни ее братца… Интересно, они решили вдвоем школу начать прогуливать? Эй, Пятифан, где твоя подружка?       — Чего? — Ромка, качающийся на стуле за последней партой, недовольно скривился, взглянув на старосту.       — Иванова где, говорю!       — Я откуда знаю? Я ее за руку в школу не вожу, — хулиган фыркнул и отвернулся от девчонки, прежде чем та начала что-то говорить.       Рому и самого волновало то, что Маша с Артёмом сегодня не пришли в школу. Обычно они втроем встречались по дороге в школу и шли вместе. Но сегодня ребят не было. Единственное, что вспоминал Пятифан, — так это то, что свет в зале в доме Ивановых горел весь вечер и все утро, словно его забыли выключить.       — А реально, где Машка, на? — Бяшка, сидевший на подоконнике, посмотрел в окно.       — Не знаю, я их не видел, — Рома покачал головой и тоже перевел взгляд в окно. Без Мальвины в классе было чертовски скучно. — Может, свалим с уроков и завалимся к ней домой?       — Сегодня самостоятельная по биологии, на. Уверен, что свалить хошь? — Бурятенок взглянул на друга и шмыгнул носом, кутаясь в кофту сильнее.       — А ты будто учил? — с явным скепсисом отозвался Ромка, издевательски изогнув брови.       — Нет, но Мальвина явно не обрадуется, что мы свалили, на.

***

      Маша не помнила, как она уснула. Они, кажется, всю ночь разговаривали с братом о том, что произошло. Но каким-то образом она все же провалилась в мир грез, а когда открыла глаза, то в окно светило яркое солнце, а домашний телефон трезвонил вовсю, словно пытался разбудить не только спящую девочку, но и всех соседей вокруг. Маша не успела поднять с подушки головы, как брат, которого не было рядом, снял в коридоре трубку. Кажется, звонил учитель. Артём сказал, что они с Машей простыли, и предупредил, что не появятся в школе пару дней.       Маша закуталась в одеяло сильнее и широко зевнула, прикрывая рот рукой. Сколько, интересно, сейчас было времени? Несмотря на такую захламленность комнаты всевозможными статуэтками, книгами и прочим «мусором», часы в этом доме было практически невозможно найти.       — Проснулась? — Артём зашел в комнату, кутаясь во второе одеяло, как в мантию. — Давай-ка померим температуру. А то я вчера простудился, и она у меня немного высокая.       Парень присел на диван и, вытащив из-под одеяла руку с градусником, встряхнул его и отдал сестре. Та быстро сунула термометр под мышку и взглянула на брата. Выглядел он действительно неважно: замученный, с синяками под красными из-за температуры глазами.       — Сделать тебе чай с брусникой? — Артём грустно улыбнулся, погладив сестру по голове.       — Угу. И себе сделай.       Пока брат шел на кухню, Маша села, все так же кутаясь в одеяло. Даже без градусника девочка ощущала, как ее морозит под одеялом, что означало поднявшуюся температуру. Градусник показал тридцать семь с половиной.       Маша завернулась в одеяло сильнее и отложила градусник в сторону. Вчера, когда она бежала в одной пижаме за братом, когда залазила в озеро за ним, то совсем не думала о последствиях. И, если бы это все повторилось, единственное, что бы она изменила, — так это надела бы резиновые сапоги вместо кроссовок.       Артём вернулся в зал и отдал сестре горячий чай. Сам он не успел присесть, как в дверь постучали. Ребята переглянулись, и Тёма, отставив свою кружку, взял стоящее у комода ружье, подходя к входной двери.       — Кто там?       — Мы это, на! — раздался знакомый голос за дверью. — Открывайте, прогульщики-с.       Артём выдохнул и, опустив ружье, отомкнул дверь, пропуская пришедших ребят. Те удивленно уставились на ружье, но пока не стали уточнять, в чем дело. Лишь разулись, кинули сумки на пол и прошли в зал к сидящей в коконе из одеяла девочке.       — Вы чего, заболели? — Рома весело фыркнул, взглянув на растрепанную Машу. Однако тут же его веселье пропало, стоило ему заметить опухшее из-за слез лицо. — Что случилось? Кто обидел?       — И тебе привет, — кисло отозвалась девочка, отпивая чай из кружки. — Простыли вчера с Тёмой, когда от очередного тотема убегали.       Рома и Бяша разом переглянулись, вспоминая, что им пришлось пережить на Медвежьей горе, и невольно поежились. Воспоминания неприятным холодком отозвались по спине. Ивановы по очереди рассказали свои истории, что каждый из них видел и как они смогли избавиться от тотемного зверя.       — Кажется, это был журавль. Но я не уверен, — Артём поставил ружье к комоду и сел к сестре на диван, взяв свою кружку с чаем.       — Что за нахер? — наконец высказался Пятифан и стукнул кулаком по дивану. — Как такое возможно? Журавль?       — А медведь как возможен? — парировала Маша. — И Тёма, и Бяша, и я… Все мы видели медведя. А вчера еще эта птица. Я говорила, Рома, что эти тотемы непростые и от них будут еще проблемы, а ты не верил мне.       Девочка закашлялась, чуть ли не облившись чаем. Артём бережно помог сестре с кружкой, а затем серьезно взглянул на мальчишек.       — Мы знаем ненамного больше вашего. И, как бы мне ни хотелось верить в то, что это все нам мерещится, факты говорят об обратном. Отец всегда говорил, что магические предметы нельзя трогать. Говорил, что навлечь беду можно. И, кажется, так оно и случилось.       — И че делать будем, на? — Бяша стянул с головы капюшон и провел ладонью по гребешку волос, нервно смотря на старшего мальчишку. Его совсем не радовал тот факт, что за ними может начаться охота со стороны каких-то призрачных животных. Это люди должны охотиться на зверье, а не как уж не наоборот.       — Уничтожим тотемы, — уверенно произнес Артём, и трое ребят уставились на него, широко распахнув глаза. — Что вы так смотрите на меня? У вас есть другие предложения?       — Тёмочка, а от этого хуже только не станет?       — Не знаю. Но это лучше, чем если они будут стоять и дальше, а из-за них дети будут калечиться и пропадать, — твердо заявил Артём. — Взорвем их к чертовой бабушке.       — Чем ты их взрывать собрался? — Рома нахмурился, наблюдая за тем, как Маша пытается пальцами поймать одну особо крупную ягодку в кружке. Кажется, Иванова тоже была не уверена в затее брата.       — Динамитом. У отца есть заряды. Если что, скажу, что рыбу ходил глушить. Мне прилетит, конечно, но переживу.       — Бля… — только и проговорил Бяша, смотря на Артёма. — Ты ж несерьезно, на?       Рома согласно кивнул, а Маша тяжело вздохнула, взглянув на брата. Она знала, как ему влетит за это. Если насчет патронов дробовика можно сказать, что стреляли по банкам, то с динамитом такое не прокатит. Отец точно будет ругаться, наверняка и без ремня не обойдется.       — Если у вас есть другие варианты, говорите, — Артём пожал плечами и допил свой чай. — Мне бы хотелось послушать, что вы предложите.       Парень поднялся и пошел на кухню: он, как проснулся, поставил варить кашу, пока сестра спала, и теперь нужно было выключить конфорку, оставив еду дойти за счет пара. Как только он скрылся за дверью кухни, Маша тут же посмотрела на двух мальчишек, серьезно хмурясь.       — Мальчики, он действительно меня не слышал. Шел как зачарованный и ни на что не реагировал. Я не знаю, каким образом оно может влиять на человека, но Артём говорит, что в какой-то момент он стал идти словно по кругу, так и не доходя до нашего дома.       — У меня похожее было. Когда г… Гараж посвал меня, на, — тихо проговорил Бяша, опустив взгляд на собственные ладони. — Я шел по нескончаемой дороге, а когда очнулся был уже в… В нем, на.       — Вы хотите сказать, что это, мать его, магия какая-то? — Рома матюгнулся и, поднявшись, начал ходить по залу. — И как нам с магией бороться? Лампу с джином найти? Или, может, царевну-лягушку?!       — Был бы тут папа, — вздохнула девочка. — Можно было бы с ним посоветоваться. Он в фольклоре хорошо разбирается.       — Мальвин, ты ведь тоже разбираешься, на. Может, найдешь чего в книжках своих?       — Парни, помогите-ка мне! — крикнул из кухни Артём.       Мальчики дружно поднялись и вышли из зала, помогая Тёме перенести кухонный стол в зал и накрыть завтрак — четыре тарелки с горячей гречневой кашей и отварные сардельки. Маша пока сходила умылась, а когда вернулась, стол был уже накрыт и мальчики ждали ее. Только вот есть ей совершенно не хотелось. Девочка с трудом осилила половину сардельки и стала просто сидеть, слушая разговоры ребят о школе.       — Кажется, уснула, — Артём взглянул на задремавшую сестру и поправил одеяло на ее плече. — А я ведь вчера пораньше от Лидки пошел, чтобы с Машей дольше побыть. А в результате…       — Ты же не знал, что так получится, — буркнул Ромка. — А слушай, Тём, Лидка… У вас уже с ней было?       — Хм? Да, мы с ней спим, если ты об этом, — равнодушно отозвался Артём, соскребая остатки каши из тарелки ложкой. — И да, я знаю, что она уже много с кем спала, меня этим не удивить.       — И как она? Действительно так хороша, как говорят? — Рома глуповато улыбнулся и переглянулся с Бяшей. О том, как Лидочка со всеми подряд спит, был наслышан весь поселок, а ведь девке только-только шестнадцать исполнилось.       — Может, через годок узнаешь, — улыбнулся Иванов и взглянул на мальчишек с насмешкой. — Рано вам еще такими глупостями голову забивать. Лучше бы в школе учились.       — Да нужно оно больно, на, — Бяша фыркнул, доедая кашу. — Мы с Ромкой на савод пойдем. В ПТУ отучимся — и на савод местный. Все равно больше нам ниче не светит, на.       — Так вы даже и не пробовали.       — Легко тебе говорить. У вас с Машкой родители — во, деньги лопатой гребут, — Ромка повел в воздухе ложкой, описывая круг, словно очерчивая зал. — И вы постоянно в разъездах, можете себя пробовать в чем угодно. Может, я бы и хотел стать каким-нибудь про… Программистом, епта, да только я ни учиться нигде не смогу, ни работать у нас тут в селе. Единственное, что точно знаю, — после школы сначала пойду отслужу, как батя мой. А там уже кто его знает, может, на службе останусь. Дослужусь до кого-нибудь. Ну или, на крайний случай, да, на завод пойду работать.       — Служить не так просто, как тебе кажется, — Артём серьезно взглянул на Пятифана, припоминая армейские тренировки, которые иногда устраивал отец в полевом лагере. — Это со стороны кажется: стреляешь да бегаешь по поручениям старших. А в армии все куда серьезнее. Я, например, не хочу служить. Столько пацанов молодых гибнет, столько ребят в металлических гробах возвращается только потому, что кому-то неугодны стали…       Маша завозилась во сне, и мальчишки разом замолкли, уставившись на спящую девочку.       — Да мы не пропадем, на, — Бяша подпер голову рукой, рассматривая растрепанные золотые кудри на подушке, слегка подрагивающие во сне черные с легкой рыжиной ресницы девочки.       — Ага, — растерянно подтвердил Ромка, с удивлением замечая тонкий белый шрам на лбу у Маши, на который раньше не обращал внимания. — Пусть только попробуют на нас руку поднять, я им…

***

      — О, проснулась наконец, — Рома отвлекся от игры в карты и посмотрел на девочку, что села на диване и хлопала глазами, наблюдая за игрой мальчишек на полу. — Пять часов проспала. Мы уже думали домой идти.       — А Тёма где? — Маша потерла глаза и откашлялась. Она взяла градусник, что лежал рядом, и, встряхнув его, засунула под мышку.       — Пошел в комнату спать, на, — Бяша скинул последние карты, оставив две Ромке «на погоны». Пятифан чертыхнулся, скидывая карты с плеч, и стал собирать колоду вместе.       — О, вот как. А вы чего у нас сидите? Пошли бы погуляли, с дурачков каких-нибудь деньги бы стрясли, — Маша вновь закашлялась, а Ромка лишь весело хмыкнул, тасуя карты.       — Да вот, решили за вами присмотреть. Вдруг еще какая-нибудь тварь заявится или вы решите прогуляться.       Ромка отдал Бяше карты, а сам принес для Маши новую порцию брусничного чая. Девочка благодарно приняла его, улыбнувшись, и сделала несколько крупных глотков. Она уже лучше себя чувствовала, и голова, казалось, чище. Градусник показал температуру тридцать семь ровно.       — Ром, Бяш, принесите мне, пожалуйста, книги по славянскому язычеству. Они должны быть в крайнем шкафу, на четвертой полке, — Маша взглянула на градусник и отложила его в сторону. — Будем выяснять, что делать с этими дурацкими тотемами.       — У тебя температура еще, на, — Бяша взглянул на градусник и нахмурился. — Машк, не надо себя саставлять, на.       — Точно, успеешь ты еще найти, как уничтожить столбы эти, — Рома завалился на диван и обнял девочку за плечи, слегка встряхнув ее. — Тебе отдохнуть надо, Мальвина.       — Я нормально себя чувствую, тащите книги, — Иванова пихнула Ромку в бок и кивнула в сторону шкафа с книгами. — И альбом мой не забудьте, он в комнате лежит, на столе.       Мальчики дружно закатили глаза, но покорно пошли выполнять поручение болеющей. Бяша стал искать нужные книги в шкафу, в Рома ушел наверх, в спальню Маши, забрать ее альбом. Он заглянул к Артёму, убедился, что тот спит и зашел в комнату с белой дверью. Ему нравилась Машина комната: такая большая, светлая, немного захламленная сувенирами из поездок, как и весь дом. У самого Пятифана спальня была в два раза меньше, и в ней ничего особо примечательного, если не считать боксерской груши и старого магнитофона с цветомузыкой, не было.       Мальчишка подошел к столу, взяв с него альбом и тетрадь девочки, в которую та записывала все свои переводы и наблюдения. Фоторамка на столе невольно привлекла внимание Ромы, и он задержался, беря фото и рассматривая медоволосое семейство, изображенное на нем. Здесь Маше было всего лет восемь, а может, и еще меньше. Но уже тогда она была боевой с виду девчонкой, которая крепко обнимала отцовское охотничье ружье.       Рома невольно улыбнулся и вернул фото на стол, поднимая голову к окну и тут же замирая, не в силах пошевелиться. Холодный пот прошиб его, а колени невольно затряслись, стоило ему увидеть на подоконнике, со стороны улицы, огромное существо, черное, с громадными желтыми глазами. Существо напоминало сову, но разглядеть ее в вечернем сумраке не удавалось. Оно наклонило голову на бок и заскребло когтями по деревянному подоконнику, словно желая открыть окно и проникнуть в дом.       — Ну нахер… — Рома медленно стал пятиться назад, пока не дошел до шкафа и не уперся в него спиной.       — Тащи книги! — сова открыла клюв, и из него вырвался голос в точь-точь как у Маши. — И альбом мой не забудь, Рома.       — Нахер, нахер… — мальчишка сглотнул и, зажмурившись, чуть ли не бегом выскочил из комнаты и в коридоре с грохотом упал на колени, пинком закрывая дверь в спальню. В комнате Артёма завозились, и вскоре он выглянул, вопросительно смотря на сидящего на полу Пятифана. Тот лишь мотнул головой, взглянув на старшего Иванова, и только и мог сказать: «Там сова».       Мальчики вместе спустились в зал, где Бяша под командованием Маши носил ей книги со стеллажа. Однако, заметив побледневшего Ромку, бурят остановился, так и не донеся до дивана очередной том.       — Я видел сову, — севшим голосом сказал Рома, садясь на диван и машинально отдавая девочке альбом и тетрадь. — Огромная, с большущими желтыми глазами. И она… Говорила твоим голосом, Машк. Она повторила твои слова о книгах и альбоме…       — Моим? Сова? — Иванова непонимающе посмотрела на Рому, затем на брата, но тот лишь мотнул головой:       — Я когда в комнату заглянул, совы никакой не было.       — Значит, еще и сова. Медведь, журавль, сова. Кто дальше? — с явным недовольством Маша фыркнула и схватила тетрадь, открывая ее и записывая все новые обстоятельства, которые ей удалось выяснить. — А вы говорили отлежаться. Как тут отдохнешь, когда эти монстры уже в дом лезут!       — Сплюнь! — воскликнул Артём и лег на диван. Из-за того, что он не смог нормально поспать, у парня начала болеть голова. — Не надо, чтобы в дом они лезли.       — Можно… Сделать куклы-обережки, на, — смущенно подал голос Бяша, почесав затылок. — У нас такие дома висят. Ткань нужна и нитки, на.       На ближайшие два часа в доме воцарилась тишина, прерываемая разве что редкими перекидываниями слов и шелестом страниц. Артём вновь уснул, Маша сидела над книгами, а Рома под руководством Бяши вместе с ним шил куклу-обережку. Конечно, у Пятифана было много вопросов к буряту. Например, откуда он знает, как делать эти куклы или где научился так шить. Но уточнять хулиган не стал. Ведь кто знает, что эти буряты еще умеют делать.       Маша почти не отвлекалась от книг. Она быстро читала их, продолжая вливать в себя чай с брусникой, чтобы как можно скорее поправиться. Ей некогда было болеть, и нужна была свежая голова. Девочка выписывала в свою тетрадь даже малейшие детали, которые, на ее взгляд, могли бы им пригодиться, чтобы распутать историю с тотемами.       — Слушайте, а сможете достать мне газеты за все прошедшие годы? Вот просто насколько возможно, настолько старые газеты и достать, — Маша отвлеклась от книги и взглянула на мальчишек на полу у дивана. — Хочу найти какую-нибудь зацепку в них.       — У нас в сарае были газеты для растопки печи. Притащу, что смогу, — Ромка кивнул, завязывая на кукле платочек и с особой гордостью демонстрируя оберег буряту.       — Я тоже поищу че-нить, на, — Бяша удовлетворенно кивнул, показав Ромке большой палец вверх. — А ваще, у Полинки спросить надо. Ее дед собирает такое старье, на.       — У Полины? Хм, тогда надо будет сходить познакомиться с ее дедушкой, — Маша вновь уткнулась в книгу, ложась на бок удобнее. — Лучше узнать все что можно у старожил этого места.       — Ну, тогда без нас. Мы можем проводить, но к ней в дом не пойдем, — Рома отложил куклу к уже двум готовым и взял новый отрез ткани.       — А я думала, что тебе нравится Полина, — растерянно отозвалась Маша, не отвлекаясь от чтения книги.       Мальчики разом переглянулись, и Рома почувствовал, как начинают пылать его уши от смущения. Он откашлялся, буркнул что-то вроде: «Меньше думай», — и вовсе отвернулся, начиная нарезать ткань. Бяша же тихо захихикал, наблюдая за разворачивающейся трагикомедией.       — А ему недавно другая начала нравиться, на, — бурят завязал нитку узлом и откусил ее. — Ходит сутками, вздыхает, словно Пьеро по Мальвине, на!       — Заткнись, а то оставшиеся зубы выбью! — Ромка замахнулся на друга, но, кажется, Маша не придала словам бурята никакого значения, увлекшись чтением. Немного успокоившись, Пятифан погрозил Бяше кулаком и приступил к пошиву очередной куклы.       — Я… Я, кажется, нашла, — неуверенно позвала Маша Рому и Бяшу спустя пару часов. За окном уже окончательно стемнело, и у соседей зажглись окна в домах, игриво светя «глазами».       — Что нашла? — Рома выставил всех кукол в ряд и довольно рассматривал получившийся батальон из обережек.       — Слушайте.       Были отдельные группы славян, поклоняющиеся не общепринятым богам. Они были приверженцами культа Черного Козла, которого сейчас многие историки сравнивают с культом дьявола или же Сатаны в современных реалиях. Как можно понять из названия, самым главным существом, которому поклонялись язычники, был Черный Козел. Его изображали как антропоморфное животное в человеческих одеждах, восседающего на горе из человеческих костей и играющего на духовом инструменте, напоминающем человеческую бедренную кость.       Помимо основного божества, также изображалось шесть последователей Козла — второстепенные, мелкие божества. В зависимости от территории, эти шестеро могли меняться. Но чаще можно встретить среди них медведя, волка и лису, как животных, распространенных почти по всей территории нынешнего СССР. Шести последователям создавались алтари и ставились деревянные или каменные идолы, около которых происходили жертвоприношения.       Последователи культа считали, что каждый из шести отвечает за ту или иную часть их жизни, и, чтобы задобрить, часто в качестве жертв приносились невинные дети или чистые девушки, не успевшие познать близости с мужчиной. Жертв самому Козлу никогда не приносили, поскольку считалось, что его шесть приспешников, там, в другом, духовном мире, передают души и кости жертв Козлу. Возможно, именно таким образом у Козла и появлялись костяные музыкальные инструменты.       Каким образом связаны музыкальные инструменты (флейты или любое другое духовое, изображенное у Козла в лапах) и этот звериный культ — неизвестно. По одной из версий, во время жертвоприношения шаман воспроизводил музыку, из-за которой все присутствующие впадали в своеобразный транс, якобы чтобы позволить великим зверям вселиться в них.       — Что за хрень? — прошептал Рома.       — Не перебивай, — Маша строго взглянула на Пятифана и продолжила читать. — Так, это не надо… Вот.       Сейчас по всей территории СССР можно найти мелкие деревни, окруженные идолами с изображенными на них зверьми. Всего по кругу выставлено шесть идолов, образующих шестиконечную звезду, так называемую «звезду Давида». Седьмой же, который, очевидно, принадлежал Козлу, закапывали под землю в центре этой самой звезды, которая чаще всего являлась также и центром поселения.       Во многих подобных поселениях до сих пор проводятся кровавые ритуалы принесения жертв старым богам. Местные жители продолжают старые и страшные обычаи своих предков ради благосостояния семей и расцвета своих деревень.       Маша дочитала и тяжело вздохнула, переводя дух. Артём, проснувшийся в середине чтения, сидел, хмуро смотря на книгу в руках сестры. Рома и Бяша переглядывались, держа в руках по одной кукле, размышляя о том, что услышали.       — Снаете, а веть я видел еще один тотем. В лесу. Еще когда мелким был, на, — бурят отложил куклу и поморщился, пытаясь вспомнить, где видел тотем. — Так что… Их точно не два, на.       — Какова вероятность того, что прочитанное тобой — правда? — сипло отозвался Артём, взглянув на сестру.       — Я бы поставила на восемьдесят пять процентов, — сестра кивнула, протягивая брату книгу и указывая на фотографию каких-то исследователей рядом с каменным тотемом медведя, похожим на тот, который сфотографировала девочка здесь, на Медвежьей горе.       — Нам кранты, — подытожил Рома.