***
— Ну наконец-то, капуша, — Ромка поднялся со ступенек крыльца, оглядываясь на вышедшую из дверей дома девочку. — Я думал, до утра тебя не дождусь. — Брат попросил на всякий случай с собой ракетницу взять. Вот и ждала, пока он принесет ее. Маша, весело прыгая, спустилась с крыльца и пошла за ворота дома, по пути помахав выглянувшему из окна брату. Когда девочка спросила сегодня днем, что это за тайное место, Ромка сказал, что об этом знают только он да Бяша. Было приятно, что мальчики ей уже настолько доверяют. Хотя уговорить брата отпустить ее вечером гулять было непросто. В последнее время Артём начал все сильнее приглядывать за сестрой, порой даже таская ее сидеть с его друзьями, лишь бы она была рядом с ним. — У тебя че, ракетница с собой? — Пятифан догнал девочку и пошел рядом с ней. Та утвердительно кивнула и хлопнула себя по карману, где был спрятан сигнальный пистолет, выданный братом для самозащиты. — Круто! Дашь потом стрельнуть? — Нет, Рома, это только для самозащиты или подать сигнал. Это не игрушка, — Иванова строго взглянула на хулигана, и тот разочарованно цыкнул, проворчав: «Неинтересно с тобой». — Лучше скажи, куда Бяшу дел? Чего сегодня только мы вдвоем? — Да у него дела возникли. Мать дома оставила, нужно помочь там с чем-то, — весело усмехнулся Ромка, убрав руки в карманы куртки и отводя взгляд куда-то в сторону. Они вместе с Машей шли по вечернему поселку, встречая так же гуляющих вечером других ребят. Некоторые здоровались с ними, кто-то просто проходил мимо, заворачивая голову, а другие начинали шептаться за спиной. Неудивительно, наверняка Катя услышала размышления Ксюши сегодня, ну, и растрепала всем, кто был готов слушать. И, естественно, по поселку, в особенности среди молодежи, поползли теперь неприятные слухи. Ни Рому, ни Машу эти слухи не волновали, они просто болтали о прошедшей учебной неделе и о предстоящей. Ноябрь только дошел до своей середины, а учеба уже успела всем надоесть. В особенности математика. Зато физкультура была для детей отдушиной, где вдоволь можно было прыгать, бегать и играть. Пройдя через площадь, они свернули влево у сельсовета и прошли чуть дальше по тропинке в сторону пятиэтажных хрущевок, где была еще одна площадь, поменьше и огороженная забором. Эта территория принадлежала местному Дому культуры, в который, на удивление Ивановой, они с Пятифаном и направлялись. Правда, заходить с центрального входа не стали — вместо этого они обошли дом с торца. — Рома, а если нас увидят? — прошептала девочка, когда мальчишка забрался на доски, что лежали поперек мусорного бака, и толкнул окно, которое с легкостью поддалось, открываясь во внутрь здания. — Не дрейфь, Мальвина, пошли, — Ромка наклонился и протянул Ивановой руку, озорно оскалившись в улыбке. — Со мной не пропадешь. Все еще сомневаясь, Маша взяла его за руку, тоже забираясь на мусорный бак. В окно первым залез Ромка, чтобы потом помочь девочке спрыгнуть вниз. Судя по звонкому хлопку, с которым он приземлился на кафельный пол, там было довольно высоко. Машка полезла следом, подтянувшись на руках и сначала садясь на окне, а потом разворачивая ноги и спрыгивая на пол. Мальчишка поймал ее, тем самым смягчив падение, но при этом чуть ли не шлепнувшись сам на пол. — Нас не услышали? — прошептала девочка, наблюдая, как Ромка закрыл после них окно. В туалете было темно, но все же различить силуэты Иванова могла. — Не, охранник внизу около входа сидит, телевизор смотрит. Он вечерний обход уже сделал, так что теперь все тихо. Они вышли из туалета и, крадучись, двинулись по темному коридору. Деревянный пол скрипел под ногами, расходящимися ссохшимися старыми досками. В темноте они казались темно-коричневыми, но Маша была почему-то уверена, что выкрашен пол в ярко-оранжевый или красный цвет. Стены Дома культуры были светлые, а с каждой из них, с плакатов и афиш, смотрели десятки людей, улыбаясь своими загримированными лицами. Прекрасные танцовщицы кордебалета, пышные барыни и маленькие Золушки, скрюченные детективы и галантные офицеры — все они провожали своими нарисованными глазами крадущихся детей, которые, чтобы не потеряться в темноте, взялись за руки. — Ром, если нас поймают, я все на тебя спирать буду, — шепот в темноте показался слишком громким, и Маша от неожиданности сама прикрыла себе рот ладонью, опасаясь, что ее услышит охранник на первом этаже. Пятифан лишь усмехнулся, сильнее сжав руку девчонки в своей руке, образуя из рук замок. Он был уверен, что не поймают, ведь они с Бяшей уже не раз сюда лазили и не раз еще залезут. Просто сегодня была очередь Маши узнать, как можно повеселиться в Доме культуры, когда здесь не проводят никакие концерты. Наконец они дошли до конца коридора и подошли к холлу. Как и говорил мальчик, охранник был в своей каморке у выхода и на высокой громкости смотрел какой-то боевик по телевизору. Поэтому ребята беспрепятственно скользнули в небольшой коридорчик, скрытый от посторонних глаз, и спустя уже пару минут оказались в большой комнате, где Ромка включил свет. Комната тут же запестрила яркими красками, пестрыми тканями и пушистыми перьями, завлекая своих неожиданных гостей и так и приглашая пройти внутрь. Иванова охнула и с восторгом посмотрела на все концертные костюмы, которые находились в комнате. Это было похоже на большую театральную гримерку. Маша и подумать не могла, что в обычном поселковом ДК может быть столько красивых нарядов. — Мы с Бяхой часто сюда лазили, когда было скучно. Брали шпаги и учились сражаться на них, — отпустив руку девочки и сделав несколько шагов, Ромка вытащил из подставки бутафорскую шпагу и, подкинув ее, поймал другой рукой, подняв лезвие вверх, как это делали мушкетеры в небезызвестном фильме. — Ромочка, как тут здорово! — радостно взвизгнула Маша, обняв мальчишку за шею и тут же отпуская, кидаясь к висящим на вешалках платьям и сарафанам. — А можно померить? — Валяй, Мальвина. Мы же для этого сюда и пришли, — Ромка довольно улыбнулся, расстегивая на себе куртку и исподтишка наблюдая за счастливой девочкой. Машка буквально утонула в пышном платье в народном стиле, которое девушки надевают на выступление на масленицу. Оно, словно огромный желтый парашют, повисло на ней, что вызвало смех у Ромки. Правда, через пару минут борьбы хулиган сам оказался в точно таком же платье-парашюте, и смеялась теперь Маша, надевая на него еще и белобрысый парик. Ребята небрежно кинули куртки, чтобы те не мешали примерять им сказочные наряды. Одно платье сменялось другим, третьим, костюм за костюмом. И Рома, и Маша за полчаса успели побывать и принцессой, и мушкетером, и военным, и крестьянкой. Причем, по скромному мнению Ивановой, Пятифану платья шли куда больше, чем ей самой. Но она предпочла не говорить это вслух, поскольку мальчишка пригрозил ей, если кто еще узнает, что он бабские шмотки носил, — хвост ей накрутит. В конце концов, Ромка надел форму военного офицера. Она хоть и была ему большой, но, если закатать штаны и рукава куртки, пойдет. Маша же нашла среди детских нарядов голубое платье и голубой парик Мальвины и поспешила надеть их. Свои вещи дети спрятали в Машин рюкзак, а сам рюкзак Ромка взял себе на спину. По-тихому выбравшись из гардеробной, ребята проверили охранника и, выяснив, что он уснул, пошли в зал со сценой. Свет зажигать там не стали: хватило света от фонарей из окон зала. Ромка на всякий случай подпер дверь изнутри стулом, а Маша пока забралась на сцену и, шаркнув ножкой, звонко заговорила: Вдоль маленьких домиков белых акация душно цветет. Хорошая девочка Лида на улице Южной живет. Ее золотые косицы затянуты, будто жгуты. По платью, по синему ситцу, как в поле, мелькают цветы. [1] Ромка усмехнулся, садясь на первый ряд стульев, наблюдая за синеволосой девчонкой на сцене. Казалось, что желтоватый свет, что падал из окна, блестел не только на платье, но и в ее больших серых глазах, в ее открытой веселой улыбке, на ее маленьком носике… На этой мысли мальчишка встрепенулся и незаметно ущипнул сам себя. Ему оставалось только благодарить Бяшу за то, что тот согласился сегодня отпустить их с Машкой сюда одних. Ведь так получается, что у него, Ромы, сейчас с Мальвиной самое настоящее сви… дание? Сказал бы это еще пару месяцев назад кто-то Ромке, он бы точно его ударил. Но сейчас, смотря на кружащуюся на сцене девчонку, Рома никак иначе не мог назвать этот вечерний променад. — Ромчик, это так здорово, — девочка засмеялась и спрыгнула со сцены, подходя к Пятифану, вальяжно развалившемуся на сидении. — Как ты меня назвала? — засмеялся в ответ Рома, поднимаясь и помогая подруге забраться на кресло. — Ромчик. По-моему, тебе идет, — Иванова заскочила на подлокотник кресла, а с него на спинку, расставив руки в разные стороны и балансируя, словно циркачка. Они вместе двинулись вдоль сидений: Маша по их спинкам, а Рома по полу, подняв руку и подстраховывая девочку. Он шел, смотря на ее фигуру в золотом полумраке, не решаясь задать вопрос, из-за которого и позвал ее сюда. «С каких пор ты стал таким ссыклом?» — сам на себя ругался Пятифан, ловя девичью руку, когда Маша начинала терять равновесие. Но ответа на вопрос дать он не мог. Когда девочка дошла до конца ряда, Рома обогнул сидение и, взяв Иванову за руки, помог ей спрыгнуть. — Машк, я чего спросить хотел, — Ромка замялся, не выпуская мягкие и холодные ладони из своих. Он чуть сжал бледные пальцы и поднял взгляд к серым глазам, которые смотрели, как обычно, добродушно и с толикой любопытства. Она была одной из немногих, кто, смотря на него, не испытывал отвращения или страха. — Пойдешь со мной на танцы? — Ну, конечно. Я думала, мы все вместе пойдем, — немедленно ответила Маша, особо не задумываясь над постановкой вопроса. — Нет, ты не поняла, — Пятифан нервно улыбнулся, чувствуя, как еще сильнее начал волноваться. — Да, мы пойдем все вместе, но на танцах, во время определенных песен… Будешь танцевать только со мной? И без того большие глаза девочки удивленно расширились, и, Ромка мог поклясться, хотя в этом освещении было и плохо видно, она покраснела. Маша нервно сжала руки мальчишки в своих руках и поспешила отвести взгляд в сторону. Кажется, Ксюша была сегодня права? Или это только она, Маша, никогда не смотрела на их с Ромой дружбу под таким углом? Для нее Рома и Бяша стали первыми настоящими друзьями. Сколько бы она ни переезжала, но все ее так называемые друзья были лишь временными, удобным кругом общения, не больше. А здесь же Иванова чувствовала, что эта дружба отличается от всех предыдущих, — она была настоящей. Той самой, когда готов стеной стоять друг за друга. Но как так вышло, что их дружба скатилась в какие-то непонятные ей чувства? — Так что скажешь? — А если Бяша позовет танцевать? — Не позовет. И никому другому позвать не даст, — Ромка подступил на полшага ближе, заставив девочку попятиться назад от неожиданности. Кажется, он был настроен серьезно. — Ладно, если это вас не поссорит, то я буду танцевать с тобой, — смущение девочки испарилось, словно его и не было. — Только при одном условии — если до танцев и неделю после вы с Бяшей не будете курить. Не только при мне, а вообще. Я ведь унюхаю, если втихаря решите покурить! Тогда пойду. — Хорошо, Мальвин, даю слово, что не будем курить, — победно рассмеялся мальчишка и на радостях обнял девочку, зарываясь носом в голубой парик, который пропах пылью. — Хотя за Бяшу не ручаюсь… — Ну уж нет, вы оба! — Маша ущипнула Рому за бок, но затем, улыбнувшись, тоже обняла его. — Слушай, Ром… — М? — Пойдем сторожа пугать?***
— Было весело! — Маша счастливо улыбнулась и взяла мальчишку под руку, толкая его бедром. — Никогда раньше не думала, что вечером по-тихому залезу в ДК. На улице уже окончательно стемнело, хлопьями шел снег, закрывая белым покрывалом всю грязь и превращая мрачный поселок в новогоднюю сказку. Прохожих практически не было, лишь одинокие фигуры взрослых спешили домой к семье. На улице, как ни странно, было теплее, чем пару часов назад, и ребята спокойно шли, сняв шапки и перчатки, засунув их в рюкзак к девочке. — Я рад, что тебе понравилось, Мальвин. — В следующий раз давай и Бяшу с собой возьмем. Пятифан нахмурился и почесал переносицу, глядя на девочку исподлобья. Почему она уже третий или четвертый раз за их прогулку вспоминает бурята? Она ведь согласилась пойти с ним, с Ромой, на танцы. Или, может, она просто испугалась, что он что-то с ней сделает? Да нет, это точно не про Иванову. Она сама кому хочет в глаз даст. Тогда, может, не хотела его обидеть, и ей вовсе нравится Бяша? — Маш, чего ты все Бяша да Бяша? — Ну, просто он наш друг. Мы ведь все втроем делаем. Пятифан весело хмыкнул, покачав головой. Конечно, о чем он только думал, накручивая себя? Кажется, только он сильно загоняется по этому поводу, а Маша совершенно не думает в том же направлении, что и он. Возможно, она даже относительно него не думает в том направлении. Настроение тут же поднялось, и он в шутку толкнул девочку, чуть не уронив ее. Возмущенная Маша не заставила себя ждать, толкаясь в отместку и смеясь над тем, как Рома врезался в лавочку. Они так и шли, переталкиваясь, в шутку стараясь уронить друг друга в снежно-грязевую кашу на окраине дороги. Когда ребята пересекли главную площадь и свернули на дорогу к частным домам, путь им освещал лишь тусклый свет фонарей. Дети смеялись, увлеченные своеобразной игрой, и неизвестно, кто кого повалил бы в грязь, если бы не неожиданно возникшее посреди дороги препятствие. Прямо на дороге, от забора до забора, высился угольно-черный гараж с единственной лампой над входом. Он был закрыт, но что-то темное, невидимое сочилось из всех его щелей, вселяя в двух детей сильнейший страх и ужас, заставляя их остановиться и замереть. Маша чувствовала, как ее ноги буквально прирастают к земле и не дают идти ни вперед, ни назад. Рома ощущал точно то же самое, вцепившись в руку девочки и с ужасом глядя на гараж. Неожиданный скрип тяжелой железной двери был настолько громким в вечерней тишине, что, как казалось детям, должен был привлечь всех возможных людей. Но, как ни странно, все жители поселка словно испарились. Исчезла и улица позади детей, а дома по бокам стали не видны, словно мираж, чернея на фоне падающего снега. Медленно черная дверь приоткрылась, и изнутри показалась лапа, вцепляющаяся в створку острыми как бритва когтями. За лапой последовала и нога, затем еще одна и, в конце концов, само тело. Существо закрыло за собой гараж и подняло голову на детей, уставившись желтыми глазами маски, видимо, тоже не ожидая их здесь увидеть. Это был человек, одетый в серый полушубок из волчьей шкуры, с накинутым на голову капюшоном. На его руках поблескивали в свете лампы острые когти то ли на руках, то ли на перчатках. Лица незнакомца было не видно: его скрывала очень натуральная волчья маска, словно бы настоящий зверь смотрел на них из капюшона. Казалось, что он, незнакомец в костюме волка, словно принюхивается к детям, внимательно изучая своими желтыми глазами. — Бежим, Маха… — прохрипел Рома, с большим трудом заставляя себя сделать шаг назад. — Не могу, — пискнула испуганно девочка. Она действительно не могла пошевелиться. Если раньше, на утесе, адреналин заставлял ее двигаться, то сейчас же это был животный страх, что сковал ее тело и не давал пошевелить и пальцем. Тем временем человек в костюме волка двинулся на них, медленно, как это делают дикие звери по своей природе, при этом щуря желтые глаза. Пасть маски приоткрылась, издавая тихое утробное рычание и выдыхая в воздух белый пар. — Бежим! — рявкнул Рома, дернув девочку за руку. Ноги понесли ее сами. Маша бежала вслед за Ромкой, как еще никогда не бегала. По лицу градом катились слезы, но она бежала, не выпуская горячей руки, единственного ее ориентира в этой непроглядной тьме. Они бежали вроде как по поселку, но все эти места ни Маша, ни Рома не узнавали. Темные дома высились неприветливыми и опасными, даже хищными силуэтами, словно бы каждый из них был черным гаражом и только и ждал, когда дети ошибутся и забегут в него, ища спасения. Топот позади невольно заставил ребят оглянуться. И в тот же момент две когтистые руки схватили их за горла, повалив на землю. Волк прижал детей к земле, поставив каждому на грудь колено и наклоняясь, обнюхивая их. Маша чувствовала, как ее начинает колотить крупная дрожь от испуга. Зверь обдал ее лицо горячим дыханием. От него пахло мокрой шерстью и металлом, как обычно пахнет кровь. Человек, прижавший их, был тяжелый и крупнее по комплекции, из-за чего ребята не могли и пошевелиться под ним. — Не трогай ее! — прохрипел Ромка, морщась от той боли, с которой было сжато его горло. Волк тут же отстранился от девочки и удивленно склонился над мальчишкой, обнюхивая и его. Маша испуганно взглянула на Рому, но тот лишь зажмурился, когда холодный волчий нос коснулся его виска. Нужно было что-то делать, но что? В левый бок, под ребро, уперлось что-то твердое, доставляющее не меньший дискомфорт чем лапа или нога волка. В голове невольно всплыли слова Артёма: «Возьми, на всякий случай». И рука сама скользнула в карман и нашла небольшой, с ее ладонь, пистолет. — Свали, сука, — прохрипела девочка и приставила пистолет к животу человека. Выше, к маске, она просто была не в силах поднять. И выстрелила. Красный свет озарил их с Ромой и заставил зажмуриться. Шипение ракетницы, крик боли, волчий вой и тишина. Когда ребята открыли глаза, они лежали на главной площади поселка, а снег все так же падал хлопьями, укрывая ребят белым покрывалом, словно они уже полчаса лежали, не двигаясь. Ребята дружно сели и, осмотревшись по сторонам, взглянули друг на друга. Оба бледные и напуганные, они крепко обнялись. — М… Молодец, Машка. Молодец. — Вы где были?! — Артём выскочил в коридор, сначала зло, а затем беспокойно смотря на возвратившихся в половину одиннадцатого детей. Оба испуганные и грязные, словно бы они ползком возвращались домой. — Тём!.. — протянула девочка, чуть ли не срываясь на плач. — На нас… Волк напал. — Волк? — Артём подбежал к сестре и внимательно осмотрел ее и, не находя никаких следов зубов или еще чего-то подобного, взглянул на Рому, который стоял позади и стыдливо прятал взгляд. — Какой еще волк? Зверь? — Нет, — заплакала девочка и обняла брата. С трудом, но Артём смог добиться от сестры и ее друга хоть какого-то объяснения. Легче от этого не стало. Переодев ребят в чистую одежду и принеся им травяной чай, Артём сел напротив дивана и тихо выдохнул, стараясь собраться с мыслями. — Ты говоришь, что выстрелила в него из ракетницы? — наконец заговорил Артём. — Конечно, из этого вида оружия человека не убить, тем более, ты говоришь, он был в шубе. Но, думаю, ближайшие пару недель он точно будет мучиться с животом. — Ты что, найти его хочешь? — икнула девочка, наконец более-менее успокоившись. — Не знаю еще, — твердо отозвался Артём, сжимая руки в замок настолько сильно, что костяшки пальцев побелели. — Но что-то делать надо. — Он бегал быстрее человека, — хрипло отозвался Рома. Его горло до сих пор болело, а на коже виднелся синяк и тонкие царапины от когтей. У Маши тоже. — Я… Я ничего не мог сделать. Если бы не ты, Маш… — Если бы не пистолет, то и от меня было мало толку, — Маша грустно улыбнулась и навалилась на мальчишку, положив голову ему на плечо. Артём молчал и хмурился, уйдя глубоко в свои мысли. Не нравилась ему вся эта история с тотемами, и он надеялся, что она уже закончилась. Все же он сделал все, что было в его силах, чтобы оградить сестру от опасностей. Маша тихо вздохнула, допивая чай и наблюдая за мрачным братом. Наверняка он пытался придумать, что им делать дальше. Со взрыва прошел месяц, и все было тихо, больше не появлялись ни медведь, ни сова, ни какая-либо еще тварь. Так почему же именно сейчас появился волк? Да еще не просто как зверь, а в виде человека. В том, что он связан с тотемами, Маша не сомневалась, как и в том, что черный гараж тоже с ними как-то связан. Оставалась лишь мелочь — понять, как. Раздавшийся стук в дверь оповестил о приходе Ольги Пятифан. Та забрала Рому, очень громко и долго ругаясь сначала из-за времени, а затем и из-за грязной куртки сына. Когда соседи вместе ушли к себе домой, Артём замкнул входную дверь и вместе с сестрой поднялся в спальню. Уложив Машу спать, парень сел на полу около кровати, тихо и мелодично перебирая струны гитары. Сестра всегда быстрее засыпала, когда он играл какую-нибудь балладу или колыбельную. Этот раз не стал исключением. Девочка быстро уснула после пережитого стресса и вскоре засопела, уткнувшись носом в мягкую игрушку, которую захватила из своей комнаты.***
— Ого! — Маша присвистнула, смотря на непривычный полумрак в актовом зале школы, где играла светомузыка и толпились старшеклассники, толкаясь в танцах и веселясь. Шестиклашкам все же разрешили прийти на дискотеку, да и то лишь потому, что у многих были старшие братья и сестры. Ребят же с пятых классов отказались пускать, считая их слишком маленькими и приравнивая к ученикам начальной школы. А потому теперь шестиклассники ходили, гордо задрав носы, считая себя чуть ли не королями школы. — Ты че, ни разу на танцах не была, на? — Бяша засмеялся, заходя следом за Машей и щурясь из-за мигающего света. — Нет. Никогда, — девочка без малейшего стеснения улыбнулась буряту и в компании двух друзей и старшего брата стала пробираться по танцполу к компании двоюродного брата Ромки, Казака. Ребята танцевали, наслаждаясь громыхающей музыкой и яркими вспышками. Было в танцах что-то безумное, что заставляло тело инстинктивно двигаться в такт. Возможно, именно так себя чувствовали те, кто попадал под влияние шаманов с их песнями и бубном? Маша бросила короткий взгляд в сторону диджея, невольно сравнивая того с шаманом и посмеиваясь от этой мысли. Рядом танцевали Рома с Бяшей, Ксюша, Полина, Семён и еще пара ребят из их класса. Старшие, из компании Казака, а также Тёма с Лидочкой танцевали чуть в стороне, позволяя себе обжиматься во время танцев и целоваться. Старшие казались такими взрослыми и неожиданно свободными. Казалось, что они — это птицы, которые в любой момент могли расправить крылья и выпорхнуть из этой душной комнаты. Почему-то в обычные дни они не выглядели такими. Скорее, загнанными и уставшими, но никак не свободными. Кто-то из старших действительно принес пиво, как и говорила Смирнова, и теперь бутылки прятались на подоконниках за шторами. Подходившие старшеклассники делали из бутылок по глотку, особо не заботясь, кто из каких бутылок пил до этого, и шли танцевать дальше. Даже Рома с Бяшей хотели пойти и хлебнуть пару раз, но Маша с силой стукнула обоих, чтобы они выбросили такую глупость из головы. — Машунь, а что, у Тёмы с Лидой все серьезно? — Ксюша кивнула на старших, которые танцевали, хохоча над чем-то. — Насколько я знаю, да, — пожала плечами Маша. Она никогда особо не вдавалась в отношения брата. Если брат считал нужным, он рассказывал ей о своих девушках. Пару раз Лидочка приходила к ним ночевать, она нормально относилась к Маше и с ней было весело, поэтому Иванова не испытывала к девушке брата какую-то неприязнь. — А что? — Просто интересно, — девочка пожала плечами и покосилась на танцующую рядом Полину. — Серьезно, очень серьезно, — засмеялся Рома. — Он сам нам с Бяхой говорил, что они уже спали с Лидой. Так что, думаю, вопросы у вас быстро все отпали. Маша лишь улыбнулась, бегло взглянув на брата, который смеялся вместе с Лидой над словами Казака. Заметив взгляд сестры, парень весело подмигнул, одним лишь взглядом спрашивая: «Что-то не так?» Но Маша лишь покачала головой, отводя взгляд. Когда ее брат успел так вырасти? Грубая и шумная музыка сменилась на медленную и лиричную. Подростки начали собираться в парочки, прижимаясь друг к другу так, словно это был их последний танец. Остальные, кто не смог найти пару себе для танца, отошли к стенам, освобождая танцпол для влюбленных и заодно немного отдыхая после танцев. Почему-то, взглянув на ребят постарше, Маша почувствовала себя неловко, когда они с Ромой заняли одно из мест среди них. Руки мальчишки, как обычно, горячие, лежали на ее талии, а сама девочка предпочла соединить ладони в замок за шеей Ромы. Они, в отличие от старших, не жались друг к другу, ведь оба чувствовали себя неловко. — Кажется, Полинка запала на твоего брата? — Рома весело хмыкнул, придумывая тему, чтобы отвлечься самому и отвлечь Машу от неловкости, возникшей между ними. — Да, еще с лета, — девочка улыбнулась, благодарная Роме за смену настроения между ними. — Но дальше привет-пока у них разговор толком-то и не заходил. Наверное, это потому, что я Полину никогда к себе не звала посидеть. — Кстати да, ты, кроме нас с Бяшей, никого к вам не приглашала. — Ну, на самом деле, мы вообще редко зовем гостей. Понимаешь, кое-какие предметы из коллекции родителей очень ценные. И некоторые люди, когда узнают об этом, сразу становятся подозрительно дружелюбными и стараются как можно чаще бывать у нас дома. А потом — ой, и одна из вещиц случайно пропадает… — Понимаю, — Рома серьезно кивнул, и почему-то в груди у него приятно потеплело. Многие в поселке считали их с Бяшей охломонами, воришками. Стоило признать, что они действительно таскали, но это по мелочевке, чаще всего у собственных родителей, ну или мелочь какую, типа сигарет из магазина. А Ивановы, скорее всего, предполагая, какая за ними может тянуться слава, все равно впустили их в свой дом. И продолжают пускать, словно родных детей. — Так что мы редко зовем гостей, — повторила Маша и улыбнулась мальчишке. — Но вы с Бяшей — исключение. — Эт круто, Мальвин. Ребята дружно рассмеялись, и взгляд Маши упал невольно на девочек, стоящих у стенки. Полина с Ксюшей о чем-то перешептывались, кивая в сторону целующихся Артёма и Лидочки. Но стоило им заметить, что Иванова на них смотрит, как девочки разом улыбнулись, показывая большие пальцы вверх. Вскоре музыка снова сменилась, и толпа хлынула на танцпол. И снова началась толкотня, будто на рок-концерте, снова грохотала музыка, и подростки танцевали, как безумные, но свободные. Спустя пару часов Маша почувствовала, что начала уставать и что духота, царящая в актовом зале, вызывает у нее тошноту. — Воздух! — Маша выскочила из зала и глубоко вздохнула. Бяша, вышедший следом, был бледный и даже слегка зеленый. Его тоже начало мутить из-за духоты. Ну и из-за нескольких глотков пива, которые они с Ромкой все-таки сделали. — И не говори, — усмехнулся какой-то старшеклассник, сидя на полу у зала. — Думал, блевану там. Маша с Бяшей дружно уселись рядом с парнем на пол и уставились в конец длинного коридора, пытаясь отдышаться. Все трое молчали, наслаждаясь прохладой и относительной тишиной. Иногда из зала выходили ребята, уходя в туалет, некоторые выходили, чтобы подышать пару минут и заскочить обратно в это месиво из подростков. — У вас все хорошо? — Артём тоже вышел из зала и присел перед сестрой, смотря на ее серое лицо. — Да-да, просто надо подышать. — Тёмыч, отстань от нее, — старшеклассник махнул рукой. — Ты не представляешь, как нам троим хочется блевать. Маша, Бяша и Артём покосились на парня. Кажется, он принял сегодня не только пиво, но и что-то покурил, из-за чего теперь вел себя не совсем адекватно. — Петь, давай-ка я тебя в туалет отведу, — Артём поднялся и помог встать парню, который тут же навалился на парня, поскольку толком и стоять не мог. — А вы, если лучше не станет, лучше скажите, я вас домой отведу. Иванов, встряхнув этого неадекватного Петю, потащил его в туалет, чтобы хотя бы немного привести в чувство. Маша с Бяшей проводили странную парочку взглядом и, переглянувшись, пожали плечами. К ним вскоре вышли и Рома с Семёном, и Полина с Ксюшей. Все вместе они решили посидеть в холле и немного отдохнуть, просто болтая по-дружески. Тем временем Артём все же дотащил десятиклассника в туалет и оставил его наедине общаться с унитазом в кабинке. Уже собираясь уходить, Тёма, взглянув на себя в зеркало туалета, не узнал сам себя. За этот месяц он заметно похудел. На губах больше не играла веселая и задорная улыбка, а глаза не искрились радостью. На лбу появилась тонкая морщинка, а под глазами залегли тени из-за недосыпа. Выглядел Артём болезненно, словно бы ему было не пятнадцать, а лет тридцать, и при этом он был пропойным алкоголиком. Надо было что-то делать, пока это еще не сильно бросалось в глаза. Лишь вопрос времени, когда заметят остальные изменения в нем. Тук-тук. Тихий, но отчетливый стук в стекло заставил Тёму прерваться и взглянуть на черный силуэт за окном, который, мигнув совиными глазами, испарился, словно его и не было. Парень покосился на кабинку, из которой слышались звуки прочищения желудка, и подошел к окну, приоткрывая его и беря клочок бумаги, придавленный камнем на уличном подоконнике. Развернув бумажку, он быстро скользнул взглядом по короткой, но корявой надписи. — Черт, — прошептал парень, поджигая листок и кидая его в раковину. Как только от бумаги в раковине остался лишь черный пепел, парень включил воду и потянулся к окну, чтобы закрыть его. Однако, стоило ему поднять руку, как сильная боль мгновенно пронзила все тело миллионом острых иголок. Морщась от боли и прижимая ладонь к животу, Артём подошел к зеркалу и поднял кофту с майкой, смотря на красно-синее пятно во весь живот, слегка затрагивающее грудь. Оно чертовски болело. Хорошо хоть выстрел попал не в лицо, иначе бы он точно не смог скрыть эту небольшую неприятность. Вода тихо журчала, унося за собой пепел, а с ним и короткое сообщение: «Скоро появится наш зайчик».