***
— Ну-ка, нахуй, разошлись! — рявкнул Рома, когда на следующий день одноклассники и ребята из других классов окружили их четверых, как свидетелей прошедших событий. Благодаря собранию родителей теперь и все дети в школе знали о нападении на Машу, Рому и Антона. И все не переставали донимать ребят своими любопытствующими расспросами о том, что же все-таки произошло в понедельник вечером. Маша, как и Антон, не спешили отвечать и по большей части молчали, а Рома с Бяшей, словно охрана, отгоняли от них и от себя любопытных. Уже к концу третьего урока Иванова была вымотана из-за всеобщего внимания, и на физре у нее совсем не было сил ни бегать, ни прыгать. Девочка легла на скамейке и вяло наблюдала за одноклассниками, сдающими прыжок через козла. На мгновение ей представился вместо спортивного снаряда Козел, о котором рассказывал Антон. Из-за мысли, что дети прыгают через Хозяина Леса, Маша невольно засмеялась. Катя, сидевшая неподалеку и не занимающаяся сегодня из-за боли в животе, искоса взглянула на смеющуюся девочку. — Что, Машенька, от испуга умом тронулась? — Ивановой даже отвечать было лень. Она молча воззрилась на Смирнову. Та уставилась в ответ. — Чего тебе? — Кать, ну вот чего ты язва такая? От тебя слова доброго не услышишь без литра яда. Нельзя так. Если ты пропадешь, тебя, как и Бабурина, никто оплакивать, кроме матери, не будет по-настоящему. — Меня хоть мать оплакивать будет, — Катя звонко фыркнула и скрестила руки на груди. — А вот твои родители вспомнят о тебе, только если твои косточки окажутся важным артефактом. Девочки замолчали, закончив обмен любезностями. Маша перевернулась на живот, поправив подложенную под голову Ромину спортивную кофту. Физрук ругался на Бяшу, который засунул под футболку два волейбольных мяча. Мужчина ругался «лучше бы в штаны засунул», а класс, да и сам Бяша, хохотали. Иванова тоже тихо посмеивалась над мальчишкой. Ромка, заметив ее взгляд, весело подмигнул. — И вот скажи, стоило оно того? — с явным отвращением отозвалась Катя, наблюдая, как физрук отправил мальчишек отжиматься в качестве наказания. — Что именно? — То, что ты с ними дружить стала, а не с нами с Полиной и другими девочками. — Я со всеми дружу. Это ты с нами дружить не хочешь. А мальчишки, да, мне с ними весело, — невозмутимо ответила Маша, болтая ногами в воздухе. И, немного помолчав, добавила: — Кать, тебе не одиноко? Настоящих друзей нет, всегда одна, а после учебы снова учеба, проверка тетрадок с мамой. Неужели тебе никогда не хотелось похулиганить, сбежать с уроков или еще чего? — Конечно, нет! — Катя возмущенно взглянула на девочку рядом. — Мне… Меня все устраивает. — Иванова! Быстро сдавать норматив! — крикнул физрук. Маша поднялась, надевая кофту Ромы на себя и бросив последний взгляд на Катю. — Ну, как знаешь. Просто попробуй хоть раз повеселиться. Махнув Смирновой, девочка побежала сдавать прыжок через козла. Как и всегда, сдала на пятерку, а потому сразу же поспешила вернуться в лежачее положение, завалившись на мат рядом с Ромой, Бяшей и Антоном. Медленно, но верно декабрь приближался к своему концу. Детей до пятнадцати теперь водили в школу и со школы взрослые или старшие братья и сестры, а все игры происходили только в людных местах. Маша с мальчишками часто собирались у нее дома, но иногда вместе ходили и на главную площадь, где залили каток и построили снежные горки, с которых спешили скатиться ребята как помладше, так и постарше. Артём начал лучше себя чувствовать, да и выглядеть тоже. Лицо приобрело более здоровый цвет и прежний румянец, синяки под глазами почти прошли, хотя взгляд по-прежнему оставался каким-то потухшим. К концу второй четверти по школе пронесся слух, что он расстался с Лидочкой. Якобы кто-то видел, как ребята ругались и Артём, чтобы не ударить Лиду, ударил кулаком в стену. После этого он пару пальцев себе выбил и ходил мрачнее тучи, но ни родителям, ни сестре не стал ничего объяснять. Маша чувствовала, как брат немного отдалился от нее. Это казалось нормальным, ведь здесь впервые за столько лет они не были рядом друг с другом все двадцать четыре часа. Но все же это их отдаление беспокоило девочку. Ей казалось, что с Артёмом что-то происходит и это что-то касается самой Лиды. Возможно, это что-то стало причиной их расставания. Но было и кое-что приятное. В их с Ромой и Бяшей компанию присоединился Антон. Стало веселее, да и появился тот, с кем Иванова могла обсудить рисование и комиксы. Конечно, Рома с Бяшей тоже ее слушали и могли поддакивать, но они и комиксы, а уж тем более графические романы, — это просто две отдельные вселенные. А вот Антон ее понимал. Поэтому, стоило им двоим зацепиться за какую-то интересную тему и начать обсуждать какого-то героя, так все, на ближайшие пару часов их нет в этом мире. Полина, которая все заглядывалась на Артёма, теперь разрывалась между трех огней. С одной стороны, ей нравился старшеклассник, который уже был свободным. С другой — ей стал симпатичен новенький, Антон, хотя, как казалось Маше, она просто хочет привлечь к себе его внимание, поскольку потеряла симпатию Ромы. А с третьей — была Катя, которая все пыталась навязать девочке свое мнение о том, что хулиганы эти Полине не нужны. Поэтому изредка, но к их компании в прогулках или в школе присоединялась Полина. Правда, это было очень редко. И, кажется, она не особо интересовала Антона. Празднование Нового года прошло шумно. Четыре семьи собрались в доме Ивановых, и застолье продолжалось до самого утра, где веселились и дети, и родители. Девяносто восьмой год начался с теплых январских денечков, которые ребята проводили за игрой в снежки, катанием на горках и прочих зимних развлечениях. Они возвращались домой, только чтобы поесть, а потом снова убегали на целый день. Казалось, что жизнь снова вошла в мирное русло. Впервые никто не вспоминал о тотемах и зверях, о пропавших детях, о ряде других проблем. Не вспоминали до последнего дня каникул. Тогда Маша решила спрятаться во время игры в прятки в комнате брата в шкаф с одеждой, где и обнаружила неприятную находку. — Эй, Мальвин, когда тебя ищут, надо вообще-то прятаться, понимаешь? — Рома с усмешкой зашел в комнату, застав там девочку, сидящую на кровати. — Ты чего? — А? Прости, я что-то задумалась, — растерянное и бледное лицо озарила неубедительная улыбка, и Рома поспешил подойти и присесть рядом. — Просто я кое-что нашла. Взгляд Пятифана наконец упал на то, что держала в руках девочка. Маска. Старая и потрепанная временем маска волка из папье-маше, с выцветшей краской и облупленным черным носом. И Рома бы даже не обратил на нее внимания, если бы полтора месяца назад не достал из рюкзака Петрова очень похожую на эту маску зайца. — Маш, ты же не думаешь… — Я не знаю, Ром, — голос Ивановой дрогнул, и она сжала в ладонях маску. — Я не знаю. Веселый голос Оленьки и хохот Бяши казались какими-то далекими и нереальными. Что-то говорил Антон, но его голос было сложно разобрать. Рома подсел ближе и обнял Машу за плечи, заставляя ту уткнуться носом ему в плечо. Она обняла его в ответ, тихо вздохнув. Плакать она не собиралась, но сейчас его объятия были нужны, как никогда.***
— Как думаешь, Тёма — это и есть Волк? — Маша с Ромой сидели в классе на перемене, пока Антон и Бяша ушли в туалет. О вчерашней странной и одновременно страшной находке они никому не рассказали. Не хотели портить настроение в последний день каникул, да и сами просто не хотели верить, что Артём может быть тем, кто на них напал. — Не знаю, Мальвин, — проведя ладонью по своим волосам, Пятифан тяжело вздохнул, хмурясь. В голове не укладывалась эта мысль. Да, он начал подозревать Артёма в том, что в него как-то вселилась эта курица общипанная или еще что-то. Он мог придумать сотню оправданий тому, что Артём защищал тотемы, но чтобы он стал одним из зверей, такого мальчик и предположить не мог. — Он напал на нас. Он мог сразу убить, но не убил. — Слабое утешение, — Иванова так же тяжело вздохнула, вытягивая ноги и упираясь туфлями в батарею. — Если я поговорю с ним, может, он расскажет, в чем дело? — Не думаю, что он вот так возьмет и просто все выложит тебе. Но, если хочешь, попробуй, — Рома наклонился через стол, убирая из медовых волос девочки какой-то мусор, запутавшийся в них. — Если хочешь, я могу пойти с тобой. — Че у вас тут, шуры-муры, на? — Бяша весело хохотнул, наваливаясь на Рому, когда садился на стул рядом. Антон тихо рассмеялся, садясь на место рядом с Машей. Девочка в ответ кисло улыбнулась, а Ромка пихнул бурята так, что тот чуть не свалился со стула. Сегодня с утра их пересадили так, что теперь все четверо сидели вместе на первом ряду у окон. Растаскивать Бяшу с Ромой не было никакого смысла, как поняли учителя за годы практики. Эти двое вечно притягиваются за одну парту. А вот Маша с Антоном явно плодотворно вместе работали на занятиях, поэтому их и посадили вместе. Когда началась математика, в классе слышалось тихое жужжание из-за того, что ученики переговаривались по поводу решаемых задач. Прошло всего пятнадцать минут от урока, когда откуда-то со стороны леса раздался сильный хлопок, из-за которого задребезжали стекла. Испуганные дети вскочили, отбегая подальше от трясущихся заледеневших стекол. Из глубины леса валил черный дым. — Что это? — прошептал какой-то мальчишка, когда в классе наступила тишина и все рискнули подойти к окну. — Похоже на взрыв, — математик поправил очки и протер ладонью стекло, рассматривая столб дыма. Он на мгновение оглянулся, находя взглядом неразлучную четверку, но, заметив на их лицах не меньшие удивление и испуг, чем у остальных, снова взглянул на черный дым. — Там же Медвежья гора! — воскликнула Ксюша, и класс загудел, обсуждая, что там можно было взрывать. Учитель хмурился, и без того зная ответ. Маша тихо охнула и посмотрела на Бяшу расширившимися от ужаса глазами. Тот тоже выглядел испуганным, вспоминая их встречу с медведем, то, как они чуть не рухнули со скалы и как чудом спаслись. — Кто-то взорвал тотем? — шепнул Антон за спиной у Маши, и та пожала плечами. — Вряд ли получится проверить, — так же тихо прошептал Рома. За громкими обсуждениями одноклассников их не было слышно. — Но я постараюсь подслушать, что скажет сегодня отец. — Ладно, давайте вернемся к уроку! — учитель хлопнул в ладоши. — Милиция разберется, что там случилось. Садитесь на места! Продолжить урок нормально не удалось: всех привлекал черный дым за окном и дети постоянно отвлекались. Поэтому, в конце концов, учитель сдался и просто задал детям большое домашнее задание, а сам сел заполнять журнал, оставив детей на последние полчаса заниматься, чем они захотят. Однако Роме ничего выяснять у отца не пришлось. Этим же вечером за ужином с Ивановыми он рассказал последние новости. Ксюша оказалась права: взрыв произошел на печально известной всем горе. Кто-то подорвал ее со стороны обвала — там, куда упали обвалившиеся летом части. И этот кто-то разрушил именно тотем. При этих словах он взглянул на ужинавших с ними детей. Но предъявить им что-то Александр не мог, ведь все, включая Артёма, находились на уроках в школе, и более полусотни человек могло это подтвердить. — Какое кощунство, — Игорь покачал головой, помогая супруге убрать со стола тарелки после основного блюда. — Кому нужно разрушать старый деревянный тотем? Он же несет в себе большую ценность для историков и фольклористов. — Сам бы хотел знать, — Саша нахмурился, по-прежнему не сводя с детей взгляд. Но те лишь тихо разговаривали, обсуждая услышанный во время уроков взрыв. — Я тогда на химии был. Училка испугалась, что кто-то что-то не то нахимичил. Такой ор подняла, на весь этаж было слышно! — рассказывал Артём, из-за чего сидевшие за столом рассмеялись. — Жаль, что не на физике, — Светлана поставила на стол чайный пирог и стала нарезать его. — Можно было бы пошутить про эбонитовую палочку. [1] Новый взрыв хохота накрыл кухню, даже Пятифан-старший отбросил всю серьезность и злость, хохоча и постукивая ладонью по столу над пошловатой шуткой соседки. — Блин, жалко, не додумался, — Артём вытер выступившие на глаза слезы, успокаиваясь после смеха. — Ма, знаешь, а по тебе и не скажешь, что ты была в школе прилежной ученицей. — Ох, милый, в журнале у меня всегда стояли одни пятерки. Однако дневник был красным из-за замечаний по поводу моего поведения и острого языка, — женщина покачала головой и положила каждому по кусочку пирога. — Быть умной и язвой никто не запрещал. Хотя меня из комсомолов чуть не выгнали. Но статус отца, все дела… — Да уж, с нами учится одна такая, — фыркнула Маша, утыкаясь носом в чашку горячего облепихового чая. — Ты про ту девочку, Смирнову? — хмыкнула Светлана, убирая нож и возвращаясь ко всем за стол. — Тут, я думаю, у мамы с головой не все в порядке. — Так она с мужем же развелась года два назад, — тут же подала голос Ольга, делясь сплетнями, которые Ивановы пропустили. — Он ради какой-то молоденькой вертихвостки их бросил и уехал в соседний поселок. Ох, сколько крику тогда было… Он ведь половину квартиры вынес и распродал, чтобы своей шлюшке малолетней денег побольше оставить. Скандал тогда тот еще был. И с тех пор Лиля и начала Катюху держать в ежовых рукавицах, чтобы в отца не выросла. Что ответила мама, Маша уже не слушала. Она растерянно посмотрела на Рому, но тот лишь покачал головой, давая понять, что не знал этого. Они знали, что родители Катьки развелись, когда та начальную школу заканчивала, но чтобы вот так… Почему-то всем троим стало неловко. — А как у вас работа продвигается? — Саша взглянул на Игоря, пока женщины пустились перемывать косточки козлу Смирнову. — Да вот, в конце недели поедем в НИИ, посмотрим, как продвигается сушка экспонатов. Думаю, до конца февраля там пробудем, займемся чисткой и всем прочим, а потом еще на месяцок вернемся до марта. А в марте снова туда. Как только снег сойдет, так поедем на бывшее болото, посмотрим, не осталось ли в земле ничего. — М да, странная работа у вас, — мужчина покачал головой. Он, кажется, не признавал профессий, где надо работать не только руками, но и головой. — Это довольно долгий процесс. Надо правильно использовать разные растворители и очистители, чтобы не испортить покрытие, — начал объяснять Игорь. — Тёмка с детства обожал этим заниматься. Правда, сколько старья он перепортил. Ох, и не сосчитать. — Но вы мне ненужное же отдавали, — Артём развел руками, улыбаясь. Раздавшийся стук в дверь возвестил о приходе гостя. Им оказался Бяша, принесший неприятную новость: деда Полины днем забрали в больницу с болью в сердце. Сама же Поля сейчас у соседей. Взрослые от этой новости странно переглянулись: Александр с женой обеспокоенно, а Игорь со Светланой — с подозрением во взглядах. Артём же, услышав это, потупился и сжал руками кружку с чаем, словно испугавшись чего-то. Все эти переглядки не ускользнули от троицы друзей. Поэтому, захватив пирог и чай для Бяши, троица поспешила уйти в комнату Маши и там закончить ужин. — Вы вители это, на? — Бяша сел на кровать и стал уминать большой кусок пирога, который отрезала ему Светлана, поскольку мальчик пропустил горячее. — Ладно твои родители, Ром, мы знаем, что они как-то замешаны во всей чуши, что тут происходит, — Сев на стол, Маша скрестила ноги и взглянула на севшего на стул Рому. — Но почему мои родители посмотрели друг на друга, словно что-то знают? И Артём… — Это лишь мое предположение, — Рома сильно нахмурился, из-за чего густые брови почти соединились на переносице. — Но, может, дедушка Полины как-то был связан с тотемом Медведя? Помните, Полька говорила, что у него глаз один видеть хуже стал, что, якобы, очки с разными линзами покупать пришлось? — Но дед у нее нехотячий, на, — невнятно произнес Бяша, набивая рот пирогом. — А Метветь по лесу шлялся и Бабурина утащил. — Ну так я и не говорю, что сам дед с башкой медведя по лесу шарится, — Рома всплеснул руками. — Может, как-то… Не знаю, энергия из космоса их связывает, блядь. — Не ругайся, — отмахнулась Маша, тоже задумавшись. — В твоих словах есть что-то. Да, очень многое совпадает относительно деда Полины. Только вот то, что он в коляске инвалидной, а Медведь на своих двоих — главная несостыковка. Мы ведь с тобой чувствовали, что Волк вполне себе реальный. — Но он и бегал не как человек, — буркнул обиженно Пятифан. — А если столбы эти людей силами наделяют, как в ваших с Тохой комиксах? Бяша с Машей разом пожали плечами. В это было сложно поверить, но, учитывая все, что произошло в последние полгода, удивляться не приходилось. Бяша, доевший пирог и допивший чай, отставил посуду на тумбу и посмотрел на друзей. — Я че думаю, пока деда нет, завалимся к Полинке, на? — Обшарим хату, чтобы доказательства найти! — тут же согласился Рома, и его глаза азартно блеснули. Мальчишки закивали друг другу, видимо, уже накидывая в голове примерный план, как залезть в дом к их однокласснице и где что искать. — Мы не будем залазить в чужие дома, — отрезала Маша. — Не смейте даже думать об этом. Что будет, если нас поймают? — Да ладно, Мальвина, чего ссать-то вздумала? — засмеялся Рома. — В ДК же нас никто не схватил. Думаешь, для нас с Бяхой в первый раз это? — Для вас, может, и не первый, а вот для меня может стать последним, — девочка не улыбнулась на смех друга и на воспоминание о их вечерней прогулке. Не дав Роме открыть рот, Маша поторопилась объяснить свою позицию: — Родители хотели меня с братом с собой забрать в город. Они оставляют нас здесь с условием, что ничего не случится. — Как запрать, на? — Бяша растерялся. Блеск в глазах мигом пропал, и теперь он удивленно таращился на девочку на столе. — А вот так, — опустив ноги со стола, Маша стала покачивать босыми ступнями в воздухе, не смея взглянуть на мальчишек. Она не хотела говорить им о разговоре с родителями, но залезать к Полине в дом не хотела еще больше. — Поэтому, пожалуйста, давайте не будем. — Блядь, Машка, чего ты сразу не сказала об этом? — вскипел как чайник Рома, подскакивая со стула. — Это же теперь меняет все к чертовой бабушке! — Ничего это не меняет. Просто нужно головой думать, прежде чем решать лезть к кому-то в дом, — девочка спрыгнула со стола и залезла в ящик, что-то ища в нем. — Давайте лучше поговорим о тотемах. Журавлиный взорван, медвежий тоже. И мы точно знаем, что сделали это не мы. — Кто-то решил нам помочь? — предположил Пятифан, решив не начинать с девочкой спор по поводу того, что она не сказала им о возможном отъезде. — Или кому-то надоели столбы, на, — высказал свою догадку Бяша. — Ну, знаете, надоело подчиняться тварям тем, на. Маша промолчала, не обращая внимания на разговоры ребят. Она вытащила ящик из стола, переворачивая на пол, и начала разгребать все свои тетрадки и альбомы. Мальчики непонимающе следили за ней, пока в конце концов Иванова не объяснила, в чём проблема: все записи по тотемам пропали. — Тём, ты не видел мою тетрадь и альбом по тотемам? — Маша заглянула в комнату старшего брата, когда семейство Пятифан с Бяшей ушли домой. — Хм? — Артём отвлекся от учебника математики и растерянно взглянул на сестру, переключаясь с одной мысли на другую. — Нет, не видел. А что? Зайдя в комнату, Маша забралась на постель брата и взяла лежащую на ней гитару, начиная перебирать струны. Она знала, что, даже если включит какой-нибудь панк-рок, не будет отвлекать Артёма, а потому без зазрения совести стала бренчать по струнам. — Не могу их найти. Словно кто-то в моих вещах шарился. Артём нахмурился, смотря на сестру. В ее голосе звучал еле уловимый упрек, и упрек этот, как Тёме показалось, был адресован именно ему. — Я не брал их, Манюнь. Я ведь и так все знаю, — парень развернулся к учебнику и продолжил решать. — Может, родители взяли? — Они не лазят по моим вещам. Артём, я понимаю, что ты не хочешь, чтобы мы связывались с тотемами, но зачем ты в мои вещи полез?! — наконец не выдержала девочка, хлопнув рукой по верхней деке гитары. Струны неприятно звякнули, зацепленные большим пальцем. — Что с тобой происходит? С каких пор у тебя появились секреты от меня? Когда мы с тобой последний раз нормально разговаривали? И с каких пор у тебя волчья маска в шкафу? С каких пор ты стал тем монстром?! Артём, писавший уравнение, замер, так и не дописав знак игрека в клетке. Его глаза потемнели, и он взглянул на сестру без доли улыбки. Медленно положив ручку, он поднялся, подходя к разозленной Маше и с силой забирая у девочки гитару. Маша тихо пискнула от испуга. Впервые ее брат выглядел таким. Это была не просто злость, а какая-то внутренняя, сравнимая со звериной, ярость. Она была не просто видна, ее можно было ощутить в этой возникшей тяжелой атмосфере. Парень поставил гитару на подставку и, глубоко вздохнув, подошел к сестре, садясь рядом на кровать и взяв ее холодные руки в свои. Он молчал, а Маше хотелось выдернуть ладони из его рук. Впервые в жизни она не чувствовала себя в безопасности рядом с братом. — Это очень сложно объяснить, Маша, — наконец заговорил парень с болью в голосе. — Очень сложно. Я не мог отказаться от этого. Я ведь твой старший брат и должен защищать тебя. Пусть даже мне и пришлось стать монстром. — Защищать? — с трудом выдавила из себя девочка. — Они бы убили тебя. Еще день или два, и я мог опоздать. И тогда мне сделали предложение: стать монстром и защитить тебя или же потерять навсегда. Пойми, выбора не было. Маша все же выдернула ладони, но лишь чтобы с силой врезать брату по лицу. Артём охнул, схватившись за челюсть, в которую сестра впечатала кулак. — Не было выбора?! Да ты совсем сдурел! Убивать других детей из-за меня! Артём! ТЫ стал УБИЙЦЕЙ! — Не ори! — зашипел парень, хватая сестру и заваливая ту на кровать, зажимая ей рот рукой. — Я никого не убивал! Тех мальчиков убили Сова и Медведь, а не я! Артём вскрикнул, когда сестра укусила его за пальцы, и отскочил. Маша тут же кинулась на него, и они кубарем с грохотом свалились с кровати. — Какая к черту разница! — взвизгнула девочка, вцепляясь в золотые волосы брата, словно желая вырвать их. — Ты хоть представляешь, во что превратилась твоя жизнь?! — Большая, блядь! — Артём схватил в ответ сестру за волосы, заставляя ту запрокинуть голову назад. — Ты нихрена не знаешь о моей жизни! Каждый е**ный день живешь, не зная забот! С самого детства! Машенька то, Машенька это! А я?! А я вечно присматривай за Машенькой, у которой шило в заднице! — Я тебя не просила за мной присматривать! — завизжала девочка, ударяя брата в живот. Артём взвыл и отпустил Машу, хватаясь за синяк на животе. — Если я тебе так жизнь порчу, притащи меня в этот чертов гараж, к этому е**ному Козлу! — Дура! — рявкнул Артём и залепил сестре сильную пощечину, отшвырнув ее от себя. Маша всхлипнула, схватившись за ушибленную щеку. Артём тяжело дышал, держась за живот. В комнате наступила звенящая тишина. Родители наверняка слышали их ссору, но почему-то не спешили подниматься с первого этажа и успокаивать детей. Возможно, это было очередное проявление «доверия» со стороны Игоря, а может, просто решили не вмешиваться и позволить им самим выяснить свои проблемы. — Иди сюда, — Артём сел, оперевшись спиной о кровать. Маша подползла к брату, тихо хлюпая носом. Он крепко обнял сестру, прижав ее к менее болящему боку, и поцеловал в такую же, как и у него, золотую макушку. Девочка тихо всхлипывала, осторожно обняв брата в районе груди, стараясь не трогать ушибленный живот. Наконец дверь в комнату скрипнула, и заглянула Светлана. — У вас все хорошо? — Ага, — Артём кисло улыбнулся матери, успокаивающе гладя сестру по спине. Мать удивленно приподняла брови, увидев слегка опухшее лицо сына, и кивнула, закрывая за собой дверь, лишь обронив: «Лед в морозилке есть, если что». Как только Светлана ушла, Маша вытерла лицо от слез и немного поерзала, удобнее устраиваясь в объятиях брата. Сколько они так просидели — неизвестно. Может, пять минут, а может, пару часов, прежде чем вновь заговорили. — Ты взял мои записи? — Угу. Сжег их в печке. — Скотина. — Что поделать. Ребята дружно вздохнули, прижавшись друг к другу сильнее. Челюсть Артёма болела все сильнее и даже покраснела, как и ушибленная щека Маши. Но ни один из них не торопился пойти за льдом. Они боялись потерять момент. — Прости меня, Тёмочка. — И ты меня прости, Манюнь. — Расскажи мне все, Тём. И мы найдем способ решить эту проблему. Вместе, как всегда делали.