Январь заканчивался, и ему на смену пришел ветреный февраль, когда Ивановы-старшие вновь уехали, попрощавшись со своими детьми и наказав им сидеть тише воды, ниже травы. Все это время поселок жил мирной жизнью, дети больше не пропадали, странных личностей не замечали. Казалось бы, жизнь вернулась в привычное русло. Маша с Артёмом вновь почти все время были вместе. Парень за это время начал выглядеть значительно лучше, и многие знакомые шутили, что на нем так хорошо отразилось расставание с Лидочкой.
Рассказ Артёма не обошелся без скандала. Рома долго ругался с парнем, и даже чуть не дошло до драки. Бяше с Антоном пришлось схватить Пятифана, а Маше — успокоить брата, чтобы те не кинулись друг на друга. Что делать дальше, никто не знал. По словам Артёма, следующее жертвоприношение должно состояться в конце февраля и он должен принести жертву. Естественно, он не собирался этого делать, однако на решение проблемы оставалось меньше месяца.
В очередное холодное утро Маша с мальчишками сидела в коридоре школы. Они разговаривали о предстоящем уроке литературы, когда Серёжа, их одноклассник, пришел и рассказал новость, потрясшую всех.
— Вчера днем в лесу снова взрыв был! — мальчишка сел на подоконник, и его окружили ребята. — Мой отец с коллегой поехали посмотреть, что за взрыв, а там гору подорвали. Ну, помните, гора, которая одна в лесу стоит, как из поселка ехать? Вот она теперь просто в груду камней превратилась. Отец говорит, там раньше пещера была, а теперь вряд ли вообще что-то уцелело, даже если что-то и было. Отец видел там следы двух людей, но они, видимо, пакеты на ноги надели, поэтому отпечатков подошвы нет.
Маша и Рома, которые протиснулись в первые ряды, дружно переглянулись. Это была та самая пещера, где хранился тотем волка. Они находили эту гору и залезали на нее, но в пещеру спуститься не смогли, ведь нужно альпинистское снаряжение. Бяша тихо толкнул ребят в спины и кивком головы позвал отойти в сторону.
— Как тумаете, столб сломали, на?
— Слышали, что сказал Серёжа? «Вряд ли вообще что-то уцелело, даже если что-то и было». Думаю, его отец имел в виду тотем, — Маша обняла саму себя и оглянулась на идущего к ним Антона, который с трудом выбрался из толпы ребят.
— Погоди, Мальвин, а на Тёмыча это никак не повлияло? — Рома обеспокоенно схватил девочку за локоть. — Помнишь, дед Полинки слег после взрыва медвежьего? И глаз у него один видеть летом перестал, как раз после того, как я ножом в тотем попал.
— С Артёмом все хорошо вчера, да и сегодня было. Ты сам его видел утром, — девочка лишь покачала головой. — А то, что дед Поли — медведь, мы не можем доказать.
— Ты сама не захотела ведь лезть к ним в дом, на, — напомнил Бяша и тут же получил тычок в живот от Ивановой.
— Вы хотели в чужой дом залезть? — ужаснулся Антон, но тут же прикусил язык, заметив приближающуюся к кабинету учительницу. Не хватало еще, чтобы о них что-то не то подумали.
— Нам же нужны доказательства, — шикнул в ответ Пятифан.
Маша лишь закатила глаза, выразительно взглянув на улыбающегося Антона. Класс гурьбой завалился в кабинет, и ученики поспешили занять свои места, начиная готовиться к уроку. Положив учебники и тетрадь на парту, Иванова спешно развернулась к Роме с Бяшей, заговорив тихо, чтобы никто больше не услышал:
— Слушайте, три тотема разрушены. Осталось еще три. Мы знаем, где еще два. Давайте уничтожим их? Если мы будем делать это вместе и не ходить поодиночке, то, может, звери не смогут на нас напасть?
— Или разорвут на кусочки всех вместе, — невесело хмыкнул Рома, но, заметив недовольный взгляд Мальвины, поспешил добавить: — Давай после уроков поговорим с Тёмычем, а? Надо вообще понять, чувствует ли он какую-то разницу.
— Согласен, на, — Бяша кивнул, наклонившись вперед и тихо зашептав: — Кроме того, только он знает, как взрывчатку установить. Без него мы не сможем ничего взорвать.
Маша повернулась обратно к доске и тяжело вздохнула, подперев голову рукой. Если подумать, Артёму вчера могло быть плохо, ведь он выпил какие-то таблетки и лег спать. Вдруг именно в этот момент взорвали тотем? Но брат должен был ей сказать, что нехорошо себя чувствует. После признания во всем зверином ужасе Артём старался быть с ней честным, но, с другой стороны, он мог специально скрывать некоторые факты, просто чтобы не пугать ее.
Весь первый урок Иванова провела в своих размышлениях на эту тему, а также пытаясь понять, кто мог взорвать тотем. Без специального снаряжения туда не забраться зимой. Еще летом — с трудом, но можно, когда камни сухие, но зимой со снегом и льдом — нет. Насколько Маша знала, в поселке ни у кого не было такого снаряжения, кроме… Кроме них самих.
Второй и третий урок, а также все перемены между ними Маша молчала, пялясь в одну точку и не реагируя на попытки друзей растормошить ее. На автомате идя на обед, Маша все так же думала о том, что альпинистское снаряжение есть в поселке только у их семьи. Взрывчатка есть у их семьи, и три человека в их семье умеют устанавливать взрывчатку. Один — Артём, все время был рядом с ней. А вот двое других уехали якобы в город. Действительно ли они уехали? Кроме того, ее альбом и тетрадь с записями о тотемах пропали именно тогда, когда родители были дома. И тотем медведя тогда же взорвался. И переглядки родителей, когда те узнали о дедушке Полины…
— Что за хрень?! — не выдержала Маша на четвертом уроке. Все ребята вопросительно оглянулись в ее сторону, а учитель биологии удивленно уставился на девочку, так и не договорив о делении клеток.
— Да, Мария, у меня тоже была такая реакция, когда мне рассказали о том, что клеткам не нужно спариваться, — учитель сочувственно кивнул. — Но давай все же не будем так громко выражать свои эмоции.
— Простите, — пискнула девочка, сильно покраснев под общий хохот. Иванова спряталась за учебником, уткнувшись лбом в парту, сгорая от стыда из-за своей несдержанности. Рома позади нее от хохота свалился со стула и, зацепив заднюю пустую парту, перевернул и ее. Поднявшийся грохот заглушил новый приступ всеобщего хохота.
— Что на тебя нашло? — шепнул Антон, пока учитель пытался успокоить ребят.
— Тош, кажется, это мои родители взорвали тотем, — прошептала девочка, взглянув на Петрова в поисках хоть какой-то поддержки.
Изумление отразилось в серых глазах за стеклами круглых очков. Мальчишка даже приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но почему-то не мог выдавить из себя ни слова. Маша тихо взвыла и вновь уткнулась лбом в парту. Она совершенно ничего не понимала.
— Погоди, Мальвина, — Рома сидел на корточках на крыльце школы и тянул сигарету, смотря на стоящую рядом девочку снизу вверх. — Ты хочешь сказать, что твои предки могли взорвать гору?
— Угу, — Маша катала в руках снежный комок. Она только что рассказала мальчикам о своих догадках и теперь почему-то чувствовала себя паршиво, когда все кусочки пазла так сошлись. — Я не понимаю, каким образом мои родители узнали о тотемах? Ну, в смысле, конечно, они могли прочитать мои записи, но это больше походило на простое изучение мной культуры и истории. Вряд ли взрослый человек поверил бы в такую мистику.
— Ты права, — поморщился Антон, отгоняя от себя дым от сигареты Ромы и Бяши. — Слушай, давай после уроков посмотрим, в кабинете твоего отца пропало снаряжение или нет?
— Я тоже об этом подумала, — согласно кивнула девочка. — Как думаете, стоит Тёме рассказать об этом?
— А это безопасно, на? — Бяша принял из рук Пятифана сигарету и затянулся. — Ну, типа, он же волк, все дела, на.
— Мы все равно хотели поговорить с ним. Вдруг он как-то избавился от зверя, — Петров пожал плечами и посмотрел на выходящих из дверей школы старшеклассников. Артём, выходивший последним, шел вместе с Лидой. Ее красивое лицо было перекошено от злости, и она что-то озлобленно нашептывала ему на ухо.
Маша нахмурилась и, прицелившись, зарядила снежком точно в это самое красивое лицо. Девушка взвизгнула, а Артём удивленно посмотрел в сторону, откуда прилетел снежок. Старшеклассники, идущие неподалеку, заржали, а Маша, скатав еще один, медленно подошла к брату и его бывшей подружке.
— Отвали от Тёмы, — Иванова серьезно взглянула на старшеклассницу, которая стряхивала с лица снег.
— Ох, Машенька, — тонкие губы искривились в подобии улыбки. — Кажется, ты что-то не так поняла.
— Я все прекрасно поняла, лиса-Алиса. Поэтому и говорю — отвали от моего брата, пока вслед за Медведем не отправилась.
Улыбка медленно сползла с лица девушки. Ее глаза стали холодными и выражали только злость и, разве что совсем немного, испуг.
— А ты не боишься, что сама на тот свет отправишься? Ведь, если бы не медведь, померла уж давно, — тихо, на распев произнесла Лидочка, наклоняясь к девочке.
Артём схватил девушку за капюшон и грубо дернул назад, отодвигая от своей сестры. Лидочка отшатнулась и поправила пуховик, недовольно, но с какой-то сладостью во взгляде взглянула на Артёма.
— Плакать будешь, Тёмочка, над своей сестренкой, вот увидишь. Не знаю, как ты провернул этот взрыв, но будешь плакать, когда твою сестренку загрызет ее же друг — Зайчик, — весело хихикнув, девушка бросила на растерянного Антона озорной взгляд и побежала с крыльца.
Ивановы проводили ее взглядом, а затем переглянулись. По серым глазам брата Маша сразу поняла, что он тоже догадался о родителях. Или не догадался, а уже знал?
Бяша докурил сигарету, потушив окурок о ступеньку, кинул его в мусорку и поднялся. Рома тоже встал, молча наблюдая за девчонкой. Его постоянно удивляло то, как она вот так, без капли страха, кидается кому-либо на выручку. Что Антону, когда он только пришел в класс, что к ним в лес, что сейчас на Лиду. И каждый раз Маша ведь могла пострадать. В первый и второй раз от рук Бабурина, последний — от зверей. Что движет ею? Рома не понимал этого и искренне восхищался. Как и восхищался радостной улыбкой, которая мимолетно скользила по губам девочки, когда она смотрела на него, вызывая слегка глуповатую улыбку у самого Ромы в ответ.
Как и ожидали ребята, снаряжение отца и матери Маши для альпинизма пропало, как пропало и несколько снарядов динамита. Артём, выслушав ребят, лишь поджал губы на их предположение и молча ушел на кухню. Переглянувшись, четверо друзей поспешили за ним.
— Ты что-то знаешь, Артём? — Тоша сел на диван, пока старшеклассник доставал из холодильника картошку, чтобы почистить ее и пожарить.
— Это правда родители сделали? — Маша села рядом с Антоном, по другую от нее сторону уселись Рома с Бяшей.
— Думаю, что да, — Артём вручил каждому из ребят по овощечистке и по несколько картошин, а сам стал резать лук. — Я не говорил отцу ничего, лишь намекнул. Сказал, чтобы он посмотрел твои альбомы, Манюнь.
— Так они с тетей Светой поверили во все это? — искренне удивился Рома, принимаясь за чистку овощей. Артём вместо ответа лишь неопределенно дернул плечами.
Ребята успели поужинать и сделать уроки, когда за окном начало темнеть. Все пятеро сидели в зале, когда Антон пожаловался на сильную головную боль. Отец, приехавший за ним, поспешил забрать мальчика, чтобы дать дома лекарства, которые принимал Антон. Только когда мальчишка уехал и Маша, провожавшая его, вернулась в зал, она показала троим оставшимся ребятам лопнувшую маску Зайца.
— Антон отдал перед уходом. Она сломалась, — Маша кинула маску на ковер и села у дивана. Артём, поднявшись, ненадолго ушел в спальню, но вскоре вернулся, принося с собой маску волка.
— Я ее месяц уже не брал, — парень кинул маску рядом с первой. Обе были сломаны, и из них торчали сухие старые газеты. — Месяц назад она была целой.
— Значит, мама с папой уничтожили тотем зайца. Но где они его нашли? — Маша взяла линейку, оставшуюся после уроков, и тыкнула ею в маску зайца, словно та могла ожить и кинуться на нее. — Сколько бы мы ни искали его, не могли найти.
— Видимо, как-то смогли, — Артём покачал головой и задумчиво посмотрел на маски. — Значит, осталось два тотема. Лисы и Совы.
— Кстати, о тотемах, — Рома взглянул на Тёму, осматривая его с ног до головы. — У тебя ничего не болит после разрушения столба волчьего?
— Вчера тошнило и болела голова. Но я подумал, что просто устал, — парень тяжело вздохнул и потер виски. — Но я не чувствую каких-либо изменений, если ты об этом спрашиваешь.
— А че те Литка говорила, когда вы со школы выходили, на?
— Угрожала, естественно. Она думает, что я как-то причастен ко взрыву тотемов. Мне кажется, она боится, что ее тотем будет следующим. Возможно, что…
Артём замолчал, так и не договорив. Настойчивый и громкий стук в дверь заставил всех четверых вздрогнуть. Старший парень молча кивнул сестре, и та шмыгнула из комнаты в кабинет отца, а трое ребят пошли к двери.
***
— Расскажите еще раз, что случилось, — устало вздохнул следователь, потирая переносицу. Мужчине явно очень хотелось спать, но он был обязан допросить свидетелей.
— Мы с ребятами сидели в зале, болтали, когда в дверь постучали. Пришел дедушка Полины, он явно был не в себе. Размахивал ружьем, кричал о том, что из-за Артёма украли Полину. Я не видела всего, потому что была в кабинете отца. А потом услышала выстрел. Схватив ружье отца, я выбежала в коридор. Артём лежал весь в крови, Бяша пытался зажать ему рану, а Рома — отобрать у деда ружье. Тот снова выстрелил, но промахнулся. Рома упал, и дед направил ружье на него. И тогда я выстрелила в деда, — монотонно, уже третий или четвертый раз за вечер повторила Маша, оттирая от рук кровь брата. — Прибежали родители Ромы. Мы погрузили деда и Тёму в машину и отвезли их в больницу, там уже врачи вызвали вас. А дальше вы все знаете.
— Ты хочешь сказать, что Аркадий Фёдорович, инвалид, который не ходит уже больше двух лет, пришел к вам на своих двоих?
— А по-вашему, мы его притащили?! — не выдержала девочка и смачно шлепнула мокрую тряпку на пол. — Притащили, подстрелили Артёма, оглушили Рому, подстрелили деда потом. Просто ради забавы?!
— Машенька, успокойся, — Лилия Павловна взяла девочку за плечи и строго взглянула на милиционера из-под очков. — И в правду, Евгений, ты уже перебарщиваешь. Ты прекрасно знаешь, что Аркадий Фёдорович мог передвигаться и без коляски, на костылях. Я сама не раз слышала, как Полина говорила моей Катерине, что деду лучше стало.
— Лиля, он после инфаркта! — следователь потряс указательным пальцем, словно бы его палец как-то участвовал в болезни сердца деда Полины. — И он пришел к Ивановым через половину поселка?!
— Он говорил, что Полину украли. Знаете, если бы со мной что-то случилось, Тёма даже с простреленной головой пошел меня искать, — фыркнула девочка и зло уставилась на уставшего мужчину. — Я лишь защищала брата и друзей. Почему вы меня не отпускаете к Тёме? Он сейчас в больнице, я ему нужна.
— Тебя все равно к нему не впустят. Дробь вытаскивать из тела — это тебе работа не пять минут, — мужчина поднялся, открыл окно и закурил. — Фёдорович дробью стрелял, поэтому у твоего брата многочисленные ранения. Еще повезло, что он успел дверью шкафа прикрыться и большая часть дробин попала именно в нее. А так бы…
— Тогда мне жаль, что я зарядила ружье обычными патронами, — холодно проговорила девочка и обратила свой взгляд к учительнице. — Что с Ромой?
— Его оглушило на одно ухо от выстрела, но в целом он в порядке, — женщина грустно улыбнулась и погладила растрепанные девичьи волосы. — И с Аркадием Фёдоровичем все в порядке, ты ничего важного ему не задела.
— Я знаю, видела же, куда стреляю, — изумленно ответила девочка, взглянув на женщину, словно та сказала ей какую-то глупость. — Евгений Петрович, можно я к брату пойду? Уже полночь почти, вы слышали, что произошло, и от меня, и от Бяши.
— Нет, к брату тебе нельзя. Всё равно тебя к нему не пустят. Подожди до утра, — мужчина выдохнул сигаретный дым в окно и взглянул на девочку. — Сегодня переночуешь у Смирновых, а завтра утром я за тобой зайду, и мы вместе пойдем к Артёму. Хорошо?
— Ладно, — после недолгих раздумий согласилась девочка.
— А твои родители, ты знаешь, как с ними связаться можно? — мужчина сел обратно за свой стол и взял ручку, чтобы записать номер телефона или адрес.
— Они в городском исследовательском институте. Я бы могла номер продиктовать, но связи ведь до сих пор нет.
— Диктуй, завтра съездят в соседний поселок и позвонят им.
Когда следователь наконец отпустил Машу, они вместе с учительницей вышли в коридор участка. Бяша, дожидавшийся девочку, тут же подскочил и подлетел к ней, крепко обнимая. Маша обняла его в ответ, прошептав на ухо, что все будет хорошо и что она пойдёт завтра к Артёму.
— Тосьно хорошо все, на? — мальчишка отпустил девочку и взял ее за плечи, хмурясь. — Ты бледная все еще.
— Меня немного мутит, и я беспокоюсь за Артёма. Но, в принципе, да. Все нормально. Приходи завтра в больницу, сходим вместе к Тёме с Ромой. И Тошу захвати.
Мальчик кивнул, поняв, что Маша хочет, чтобы он рассказал Антону о том, что случилось. Еще раз обняв девочку на прощание, он пошел к дожидавшемуся его отцу. Лилия Павловна принесла девочке ее куртку и, когда они обе оделись, повела ее к себе домой.
Жили Смирновы в одной из квартир старых хрущевок. Двухкомнатная квартира была обставлена небогато, однако уютно, и, кажется, ее жильцам чего-то большего и не требовалась. Встречавшая мать Катя была немало удивлена, увидев на пороге их дома Машу в окровавленной куртке.
Пока Иванова умывалась в ванной, Лилия Павловна коротко объяснила дочери, в чем дело, и попросила обойтись без скандалов и ссор с одноклассницей. Когда Маша пришла в комнату к Кате, уже переодетая в одолженную ей ночнушку, то встретила встревоженный взгляд бывшей подруги.
— Он правда пытался пристрелить Артёма?
— Угу, — Маша кивнула и наконец-то, впервые за вечер, ее глаза наполнились слезами. Пружина, которая все это время закручивалась под давлением, под страхом потерять брата, наконец выпрямилась, и девочка, не стесняясь, заплакала, опустившись на кровать Смирновой.
Катя растерянно погладила одноклассницу по спине. Старые, никому не нужные обиды ушли на второй план. Ей было искренне жаль Машу, и она просто не представляла, как как ей вести себя в такой ситуации.
— Я так испугалась, когда увидела Тёму в крови, — всхлипывала Иванова. — Он лежит, Ромка пытается отобрать ружье, а дед снова возьми и выстрели. Хорошо, что дробь не попала ни в кого, а вся в сидение обувницы ушла. Ну я ружье вскинула и… Выстрелила.
— Ты хотела его убить? — прошептала Катя, обняв плачущую девочку за плечи.
— Нет, я в руку ему выстрелила, — Маша помотала головой. — Хотела в живот, но руки тряслись так, что я боялась в печенку попасть.
Смирнова лишь шумно выдохнула, не найдя, что ответить. Она слышала от Пятифана и Бяши, что Маша с родителями ездила на охоту, но чтобы настолько хладнокровно соображать в такой ситуации, куда стрелять, при этом не убив человека… Это ужасало.
Вскоре в комнату пришла Катина мама и дала Маше выпить успокоительное. Постепенно девочка перестала плакать, и, когда они уже легли спать, истерика сошла на нет. В голове была каша: Полину украли, дед подстрелил Артёма, родители взрывают тотемы…
«Как же я устала», — подумала девочка, прежде чем провалиться в беспокойный сон.
— Маша, — Иванова проснулась из-за того, что Катя трясла ее за плечо. Сонно приподнявшись, она огляделась по сторонам, но с удивлением обнаружила, что до сих пор ночь.
— В чем дело?
— Там… — Катя, даже в темноте бледная, с ужасом указывала на окно. Еще даже не оглянувшись, Маша уже знала, что увидит.
Катин будильник зазвенел неприлично громко. Поморщившись, Маша разлепила глаза и, приподнявшись, с трудом доползла по постели до тумбы, выключая звонкую трель. Девочки смогли уснуть только под утро, когда птица улетела, и оттого теперь любое движение отдавалось болью по всему телу, словно бы их избили.
— Что это за хрень была ночью? — простонала Катя, сначала приподнявшись, а потом упав обратно на постель. От нее было непривычно слышать ругательное слово, но почему-то Маша ему не удивилась.
— Сова, — спокойно произнесла Маша. К собственному удивлению, она не испытывала ни страха, ни злости — вообще ничего, словно бы все эмоции за ночь кто-то стер. — Она охотится за нами, потому что Артём отказался убивать детей.
— Убивать… О чем ты?
— Долгая история. В этом замешаны многие местные, в том числе и дед Полины. Это он Бабурина в лес утащил и убил, — Маша поднялась и подошла к окну, осматривая на уличном подоконнике следы от птичьих когтей. — Хочешь, я расскажу, что на самом деле творится в этом поселке?
***
— Значит, дети погибли из-за мистических животных, которые помогают нашему поселку выжить, похищая детей и принося их в жертву? — Лилия постукивала пальцами по кружке с чаем, наблюдая за завтракавшими девочками.
— Я понимаю, вам сложно поверить в нечто подобное, — Маша кивнула, доедая уже остывшую во время разговора кашу.
— Да нет, не сложно, — женщина поджала губы. — Когда-то у меня была сестра. Где-то в семь лет я стала единственным ребенком в семье… Родители тогда говорили о каком-то «Черном козле». Тогда я думала, что это ругательство.
— Ты мне не говорила, мам, что у тебя была сестра, — растерянно отозвалась Катя, удивленно взглянув на мать.
— Я много чего тебе не говорю, — грубее, чем следовало, ответила женщина, но тут же смягчилась и погладила дочь по голове, но затем обратилась ко второй девочке: — И твои родители, это они устроили все взрывы?
— Я предполагаю, но не могу утверждать.
— Кто-нибудь, кроме вас, детей, об этом знает?
— Думаю, что нет.
— Вот и хорошо, — Лилия поднялась, собирая посуду. — Будет лучше, если вы больше никому не будете об этом говорить. Пока… Пока мы не разберемся в этом.
— Вы верите мне? — Маша взглянула на женщину, которая, поджав губы, поставила тарелки в мойку.
— Скажем так, у меня нет причин не верить тебе.
Милиционер пришел за Машей как раз после того, как они поели. Переодевшись в платье, которое одолжила ей Катя, Иванова отправилась вместе со следователем и учительницей в больницу. Артёма ночью прооперировали, и теперь он лежал под капельницей. Выглядел он бледным, но вполне себе здоровым, если не считать зашитый бок.
Пока милиционер задавал Артёму вопросы, Маша сидела в коридоре вместе с Ромой. Того вчера оглушило, и он ночь провел в больнице. Сейчас он уже слышал неплохо, но звон в голове все еще стоял.
— Ты где ночевала? — Рома взглянул на уставшую девочку и аккуратно поправил ее волосы.
— У Смирновой. К нам сова прилетала. Пялилась на нас до пяти утра, а потом улетела. Кажется, она была в крови. Поэтому я думаю, что Полину уже не найдут… — Маша взглянула на Рому. Он выглядел замученным, наверное, как и она.
На слова подруги Рома лишь поджал губы. Маша молча покачала головой и отвела взгляд. Они ничем не могли помочь Полине, как и не могли исправить все, что случилось. Ребята еще несколько минут сидели в молчании. Бяша с Антоном еще не пришли, а утром в сельской больнице было тихо и спокойно.
Девочка по привычке навалилась мальчишке на плечо и прикрыла глаза. Почему-то на нее накатила слабость и усталость, а рядом с Ромой она чувствовала себя куда спокойнее.
Когда чужая рука приподняла ее лицо, девочка не открыла глаз. Не открыла их, и когда горячие и сухие губы коснулись ее губ. Это было приятно, настолько приятно, что это мгновение, казалось, растянулось в вечность. Его рука, тоже невероятно теплая, гладила ее по щеке, а вторая бережно обнимала за плечи, заставляя прижаться к груди мальчишки сильнее.
Спустя полчаса следователь наконец вышел от Артёма и позволил двум друзьям войти. Заметив сестру, парень слабо улыбнулся и приподнял руку, подзывая Машу сесть рядом.
— Манюнь, ты умница, — хрипло проговорил Артём, взяв сестру за руку, когда она села рядом. — Я боялся, что ты в живот будешь стрелять.
— Я и хотела, но побоялась промахнуться… — вяло улыбаясь, Маша сжала руку брата в своей руке. — А ты как? Всю дробь вытащили? Ничего не задело?
— К счастью, нет. Одно ребро сломано и мышцы порваны, а в остальном все нормально. Повезло, так сказать. Ром, — Артём обратил свой взгляд к мальчишке, — молодец, хорошо держался. Если бы не ты, он вторым выстрелом мне голову бы снес.
— Не хотел на твои мозги смотреть, — попытался пошутить Пятифан, но шутка явно не удалась. Все трое лишь вздохнули.
— Маш, следователи наверняка пойдут дом осматривать. Ты отцовский сейф закрыла?
— Да, не волнуйся. Если что, пароль я не знаю и никогда не знала.
Артём кивнул на слова сестры и улыбнулся. Приподняв руку, он потянул девочку на себя и, когда та наклонилась, поцеловал ее в лоб. Его маленькая Машенька, которую он так оберегал, оказалось, вполне выросла, чтобы дать отпор медведям, да еще и похлеще, чем в сказке. [1]
— Ладно, раз все хорошо, то слушайте, что вам нужно будет сделать, пока я тут валяюсь. Это очень опасно, нет, это безумно опасно, но иначе нам не дождаться родителей…
