Девочка с ружьём

      В больничной палате царил сумрак. Верхние лампы были выключены, и горели лишь два прикроватных светильника у постели Маши и Артёма. Рома сидел рядом с девочкой, обняв ее одной рукой за плечи, Катя сидела рядом с Артёмом, чистила фрукты и заодно ела сама, а Бяша с Антоном умостились на пустой кровати. Взгляды всех детей были прикованы к женщине, сидевшей на стуле около входной двери и положившей руки на его спинку. Светлана долго молчала, словно бы не решаясь начать, но вскоре она тихо заговорила:       — Это началось много, очень много лет назад, еще до принятия крещения на Руси, когда люди поклонялись идолам и природным богам. Наши предки жили в небольшой деревеньке в лесу и, как и многие в то время, поклонялись таким богам, как Перун, Даждьбог, Сварог, Макошь и так далее. Когда пришло Христианство, язычников начали насильно крестить и заставляли принимать нового бога, новых святых. И, конечно же, были те, кто не хотел этого. Как вы знаете, Христианство на Русь пришло не за пару дней. Были города, которые не давались около сотни лет. И тогда-то появился он — «Черный Козел». Это не был зверь, это был человек, как его называли в деревне — колдун. Жил он отдельно ото всех, на опушке леса, а перед домом его на кольях висели козлиные головы. Не одна, не две, а с десяток, а то и больше. Боялись люди колдуна, но уважали за его преданность старым богам.       Постепенно крещение добралось и до этой деревеньки. Бежал простой люд к колдуну, просили его защитить их от чужой веры. Любил колдун свою деревню и жителей ее тоже любил, а потому согласился помочь. Попросил он шесть человек в помощники, а также наказал охотникам местным принести ему шесть самых необыкновенных и сильных зверей, что бродили в их лесу.       Прошел день, принесли охотники туши шести зверей, как и обещали: медведя — сильного и бесстрашного, волка — жестокого и свирепого, лисицу — хитрую и беспощадную, сову — мудрую и многоликую, зайца — быстрого и прыткого, и лося — могучего и великого. Принял колдун зверей и вместе с шестью помощниками принялся потрошить их. Три дня и три ночи трудились колдун и подмастерья, а на седьмую предстали перед честным народом в одеждах, сшитых из звериных шкур, а колдун сам был в одежде из шкуры черного козла. На голове каждого из них были маски, сделанные из голов их зверей, а открытая кожа была измазана сажей костра, с руническими магическими узорами. Предстали все семеро перед старыми идолами, разожгли костры и молили их о помощи, принося кровавые жертвы в виде детей своих. Из всех богов откликнулся на их призыв Чернобог, но проклята была сила, которой он наделил тех, кто ему поклонялся.       Дошли несущие слово Божье до деревни около полуночи седьмого дня. Хотели они остановиться в доме у кого-нибудь да на утро крестить местных в ближайшей реке. Да только к деревне подойти они не смогли. Встретило их чудище с телом человека и головой медведя. Бросились христиане прочь и оставили деревню. Прошел год, жили люди в мире и спокойствие, но узнали, что снова князь отправляет к ним людей крестить народ. Вновь пришли они к колдуну. Вновь надели помощники ужасающие маски, и на седьмую ночь встретило христиан чудище с телом человека, а головой волка. Бежали христиане прочь… И продолжалось так долгих шесть лет, каждый раз пытались христиане зайти с разных сторон в деревню, но каждый раз их чудище встречало. Тогда решили они на седьмой год действовать по-хитрому и отправили заранее людей с детьми в деревню, пожить немного да втереться к местным в доверие. В то же время в седьмой год рассказал один христианин о слове Божьем местным людям да начал проповедь читать. В тот же миг колдун, что был среди прочих, обратился в чудовище с головой козла. Схватил он попа, читавшего проповедь, и порвал его на кусочки, а затем и сына его, и дочь, и жену. Обглодал все мясо, а из костей сделал флейту и на потеху местным жителям принялся играть. Да вот только, когда солнце взошло, не превратился колдун обратно в человека, а так и остался козлом. Чувствовал колдун силу в своих руках немереную и сказал он каждый год дары приносить ему, а взамен получать от него и помощников его охрану и благосостояние. Люди, так полюбившие колдуна за эти семь лет, стали поклоняться ему сильнее, чем своим старым богам…       Шли годы, столетия, деревня становилась поселком, поселок — небольшим городком, но раз в год пропадали там дети да девушки непорочные. Жил в этом городке и дед мой Иван. Он был потомком самого первого медведя, или, точнее Медведя с большой буквы, как называли своего божка местные. Близилась война, и понимал дед, что не избежать кровопролития. Пусть его родные и были защищены, но он знал, что с войны вернутся не все, а жертвы Козлу приносить надо будет, — ведь сам дед Медведем с пятнадцати лет был, — а значит, в расход пойдет и кто-то из его близких. Не захотел он этого. А потому, как только вернулся с войны, взял жену да троих детей и уехал из городка.       Но недолгим было его счастье, ведь, даже когда он сбежал в другую часть страны, вновь встретил последователей культа «Черного козла». Он и не подозревал, но этот культ… Эта секта… Распространилась по всей стране, по всему Союзу. И пришел к нему однажды ночью Козел и сказал: «Твои предки верой и правдой служили мне не одно поколение. Так продолжай и ты служить мне или отдай детей своих в качестве оплаты на долгие годы вперед». Не мог дед больше служить Козлу, убивать невинных. На его руках было и так много крови после войны. А потому отдал он двух своих детей, оставив только младшего сына, вашего деда, моего отца. И с тех пор смогла моя семья на долгие годы забыть о существовании Козла и его культа.       Напомнил он о себе, когда дед помер, а моего семнадцатилетнего отца забрали в армию. Отец мой служил тогда и умереть должен был. Он рассказывал: «Был на поле боя, а оказался в пелене белой у Калинового моста, что перекинут через Смородину-реку. Стоит около него старуха да рассматривает меня. Долго смотрела, а потом и говорит, что не место Медведю здесь, Козел, якобы, за ваше удержание в мире грешном заплатил. И потом как ударит своей тростью, и снова я в окопе лежу, а надо мной пули свистят. Товарищи смотрят на меня и глазам не верят, что я, с простреленной грудиной, — живой». Отец тогда не понял ничего и, когда вернулся с фронта, стал в записях отца копаться. Постепенно он настолько увлекся этим, что начал заниматься археологией.       Когда родилась я, мы были на северном Кавказе. Там-то мы и встретили Козла вновь. Я этого, естественно, не помню, но отец тогда стал Медведем, чтобы узнать, от чего отказался мой дед, и чтобы осознать силу, которой владеют тотемные Звери. Мы прожили так двенадцать лет. Отец был опьянен силой, которую давал Медведь, и удачей, которой награждал Козел за службу. Так отец стал известным археологом и заработал приличное состояние. Всю мою жизнь он готовил меня стать одной из них. Стать Лисой.       — Дедушка не давал тебе гулять с друзьями. Все твои парни до папы — это книги и скелеты в музеях, — вспомнил Артём слова матери.       — Именно, — подтвердила Светлана и продолжила: — В четырнадцать лет я надела маску лисы и до восемнадцати была одной из них. И, честно говоря, я смутно помню то время. Помню власть и силу, помню кровь, помню каждую из жертв. Но больше особо ничего не помню за те четыре года, что я была Лисой. Все изменил ваш отец и генерал, а в то время еще профессор Селезнёв.       Рассказ Светланы прервала медсестра, что пришла поменять капельницу Артёму и сменить повязку на животе Маше. Мальчики ненадолго вышли, чтобы не смущать Машу, а когда медсестра ушла, вернулись в палату, садясь на свои места. В больнице было тихо, но уже через пару кварталов от нее вовсю кипела работа: на окруженной военными площади работали огромные машины, бульдозеры и экскаваторы, разбивая замерзшую землю и разрывая огромную яму, словно котлован, под фундамент. Там же, на площади, около сцены стояли трое мужчин: генерал Селезнев, Игорь Иванов и глава сельсовета. Руки последнего были сцеплены наручниками, даже несмотря на то, что на холоде сталь остывала и жгла голую кожу запястий.       — Игорь, может, тебе в больнице отлежаться? — генерал взглянул на подчиненного. — Все-таки вас со Светой неслабо потрепало в той аварии. Удивляюсь, что вы вообще живы остались.       — Бог сберег, — тихо ответил Игорь, выкуривая сигарету и похлопывая себя по грудной клетке, где висел серебряный крестик. — От дьявола.       — Ты называешь нашего бога дьяволом, но ведь ваши боги произошли от наших богов, — председатель скривился, взглянув исподлобья на Игоря. Тот ему ничего не ответил, словно бы не заметил, и продолжил говорить с Селезневым:       — Належался я уже, долго лежал, не замечал, что дети в опасности. Сейчас уже не могу лежать. Надо уничтожить этот чертов тотем, освободить сознание людей от этого бреда. Люди они хорошие, понимаете? И Сашка Пятифан хороший, и Лидка, подружка сына моего. Да просто сознание этим мракобесием затуманено.       — Мне ли не знать, — Селезнёв пригладил взъерошившееся на морозе усы. — Ты моего внука и моих сыновей спас из того ада.

***

      — Значит, — Маша села удобнее после того, как Светлана закончила свой рассказ, и взглянула сначала на брата, Рому и остальных ребят, а потом на мать, — оба сына Селезнёва тоже были среди очередных Зверей. И один из них решил принести в жертву своего новорожденного сына. А папа, будучи Волком, спас ребенка, забрав его прямо из-под носа у зверей?       — Так и есть. Он тогда пришел в образе Волка к Селезнёву, который был его начальником в медчасти, и передал ему внука, рассказав всю правду о зверях. Тогда же ворвались сыновья Селезнёва в образе зверей Медоеда и Шакала.       — Звери могли настолько отличаться, в зависимости от региона? — удивился Антон, который во время рассказа не решился задать этот вопрос.       — Да, из «привычного набора» были только Волк и Медведь, — кивнула женщина, морщась и потирая ноющее плечо, выбитое во время аварии. — Игорю пришлось тогда здорово постараться, чтобы в одиночку победить их. Потом они с Селезнёвым связали сыновей и посадили обоих в одиночную палату для душевнобольных, забрав маски. Война подходила в то время к концу, поэтому они находились в нормальной больнице, а не в полевом пункте. Селезнёв тогда уже дослужился до определенных званий и потому, взяв отряд, отправился вместе с Игорем уничтожать тотемы.       — Отец говорил, что просто так уничтожить их нельзя, надо что-то сделать, — напомнил Артем и взял протянутую Катей мандаринку, улыбнувшись ей в благодарность.       — Так и есть. Перед тем как уничтожить тотем, нужно принести Чернобогу жертву в виде зверя, тотем которого вы уничтожаете. Так сказать, откупиться.       — А мы просто так взорвали, на. Че теперь бутет с нами?       — Ничего не будет, — Маша отвела взгляд. — Жертвы были принесены.       Все, включая Светлану, удивленно уставились на девочку, которая нервно начала накручивать золотую прядку волос на палец. Она некоторое время молчала, морщась в размышлениях, словно сомневаясь, стоит ей говорить или нет, но затем все же решилась.       — Ко мне Сова приходила. И мы сделку заключили. Она больше не хотела жертв… Я не знаю почему, но она хотела нам помочь. Она сказала, что вы с папой попали в аварию. И мы договорились: она должна помочь вам с папой продержаться до приезда помощи и заодно принести жертвы идолам, которые мы уничтожим. А в замен она попросила лишь найти Черный Гараж и вернуть тела погибших детей.       — И ты согласилась на это? Почему нам ничего не сказала?! — Рома возмущенно взглянул на девочку рядом. — А вдруг Сова тебя обманула бы?       — Сова… Она не похожа на других зверей, — Маша задумчиво покусала губы, и те раскраснелись. — Она словно ребенок, словно… Знаете, вот когда в живых вселяется дух, то людей контролирует душа зверя. А в Сову словно бы вселилась душа ребенка.       — Вова Матюхин, — ахнула Катя, поймав ход мыслей девочки. — Ты думаешь, он смог как-то контролировать Сову?       — Я не знаю, как это объяснить, но, думаю, да. Как-то так и случилось.       Светлана попросила мальчиков принести ей кресло из холла больницы, поскольку сидела на стуле она уже с большим трудом. Перелом ребер давал о себе знать, да и после аварии женщина почти не отдыхала, а потому все тело ломило от слабости. Рома, Бяша и Антон мигом выскочили из палаты, и вскоре Светлана смогла опуститься в мягкое кресло, блаженно прикрыв глаза.       — Все может быть, Машунь. Все может быть. Однако не стоит так легко доверять зверям. Она ведь могла и обмануть тебя.       — Я знаю, но я просто почувствовала, что ей можно верить.       — Теть Свет, — Рома сел на кровать Маши, взглянув на женщину, — а что будет с родителями нашими?       — Не волнуйся, когда будет уничтожен тотем Козла, к ним вернется осознание того, что они сделали, и они поймут, что это все было неправильно, — Светлана улыбнулась мальчику и устало вытянула ноги. — Не волнуйся, военные не причинят им вреда.       В палате ненадолго наступила тишина. Светлана, кажется, задремала, а дети думали каждый о своем. Рома с Антоном и Бяшей думали о своих родителях, которых задержали военные. У Тоши задержали только мать, участвующую во всем этом безумии, отец же с Оленькой был в безопасной зоне вместе со второй половиной жителей поселка. Катя думала о том, что будет дальше с их поселком и его жителями. Вряд ли после всего случившегося все вот так просто вернется на круги своя.       Артем, съевший мандаринку, лег, потирая занывший на погоду простреленный бок. Он думал о Сове. Он вспоминал ребенка, который просто веселился, которому не важно было лакомство, который просто хотел танцевать вместе с друзьями-зверями.       — Антон, — Тёма улыбнулся и взглянул на беловолосого мальчишку. — Прости, что напугал тебя тогда, когда ты впервые увидел зверей на поляне, ну, из окна.       — А? Кстати, да! — мальчишка возмущенно взглянул на старшеклассника. — Ты как вообще в наш дом попал тогда?       — Магия, — Артем хрипло рассмеялся.       — Вы о чем, на?       Пока Артём с Антоном пересказывали историю их «встречи», когда Волк пробрался в комнату к мальчику [1], Маша осторожно поднялась и укрыла маму покрывалом с постели. Света выглядела совсем измотанной, и, как показалось Маше, она постарела лет на пять.       Возвращаясь в кровать, Маша невольно вспомнила свои мысли о родителях и укорила себя за это. Оказывается, все это время, помимо археологических исследований, ее папа и мама уничтожали идолы Черного Козла и спасали другие семьи. А она, эгоистка, только о себе и думает.       Почему-то от этой мысли легче не стало. Какой-то внутренний голос взбунтовался: «Почему это эгоистка? Что плохого в том, чтобы желать нормальную семью? Родители спасают чужие семьи, но кто спасет их семью?» С этой мыслью Маша, даже несмотря на болтовню друзей неподалеку, погрузилась в сон.

***

      — Это последнее дело, генерал, — Игорь сидел в кабинете его дома и пил горячий чай. Они около одиннадцати закончили с раскопками и отпустили рабочих отдыхать. Караул солдат сменился на ночь, а Иванов вместе с Селезнёвым отправились домой, отдохнуть перед завтрашним днем. Тотем уже был близко, и, скорее всего, завтра они его и достанут. — Мы со Светой поговорили и решили, что хотим заняться воспитанием детей. Пойдем работать в московский институт и, так сказать, осядем.       — Я так и понял, — прокряхтел старик, хотя таковым его было сложно назвать. — Понял, еще когда увидел ваших малышей первый раз. Понял, что вы не позволите им пойти по той же дороге. Слишком уж они добрые, чистые у вас. Не место им в нашем деле.       Игорь лишь поджал губы и тяжело вздохнул, оглядев перевернутый милицией кабинет. Это просто какое-то чудо, что Маша успела закрыть сейф перед приездом милиции, ведь там хранились бумаги, где черным по белому были написаны приказы об устранении некоторых лиц, которые уже не могли оправиться после того, как побыли зверьми. На руках Игоря, как и на руках деда его супруги, была кровь даже после окончания войны. Но разница заключалась лишь в том, что он был не готов отдать своих детей ради спокойствия. Он пожертвовал лучше бы собой, чем позволил Козлу забрать детей.       — Но знаешь, Игорь, они молодцы, — Селезнёв достал трубку и, набив ее табаком, закурил. — И Артём, который, как и ты, смог не подчиниться Козлу, и Машунька. Вот правду говорят про баб: и коня на скаку, и в избу горящую… В точности про твою дочь. Хорошей девкой вырастет. Поэтому береги ее.       — Только вот я ей такого не желал. Я растил ее сильной, но не хотел, чтобы это ей пригодилось в чем-то, помимо как отбиться от хулиганов, — Игорь горько усмехнулся. — Хулиганы… Они стали ее друзьями и не раз спасали ее. Надо же. А я только сейчас это заметил. Сколько же я упустил в жизни моих детей! О Боже, за что мне все это… Почему мои дети должны расплачиваться за грехи моего прошлого?!       Мужчина подскочил, как ужаленный, и принялся метаться по комнате, заламывая руки и запуская их в частично седые волосы. Селезнёв молчал. Ему нечего было сказать, и слова поддержки тут явно не помогут. Они оба знают грехи Иванова, и оба понимают, что рано или поздно расплата пришла бы к нему и его семье. Старый военный испытал нечто подобное, когда собственноручно отправил обоих сыновей в лечебницу для душевнобольных. А потом обоим так же сам пустил пулю в голову. Сыновья так и не оправились от духов животных и окончательно сошли с ума. Пришлось действовать решительно, чтобы защитить новую жизнь — внуков.       — Все мы не без греха, Игорь. И ты, и твоя жена были замешаны в этом. Но вы оба добровольно отказались от сил этого лже-бога. Вы на протяжении шестнадцати лет помогаете мне уничтожать эту заразу в нашей стране. Так что кто-кто, а вы заслужили прощение. В отличие от меня. А насчет детей… Только всевышний знает, зачем дает эти испытания.       — Он не дает больше, чем мы можем вынести, — тихо выдохнул мужчина, возвращаясь к своему креслу и останавливаясь у окна, смотря в него. Черная рогатая фигура двигалась из леса через мост в направлении города. — Дети!..       Игорь рванул сначала к столу, хватая лежащее на нем оружие, а затем и на выход из дома. Лишь бы успеть… Лишь бы успеть.

***

      Когда мужчины добежали до главной площади, то перед их глазами предстала ужасающая картина: весь конвой был перебит, и ошметки человеческих тел, одежды и поломанное оружие заполоняли всю землю, окрасив снег и землю черной кровью. Огненное зарево осветило ночное небо. Языки пламени плясали на фоне звезд и небесной черноты, выглядывая из-за ближайшего дома. Сомнений не было — горит больница.       Игорь и Селезнёв разом бросились через перекопанную площадь в сторону больницы. Картина, разворачивающаяся на ее территории, ужасала. Врачи эвакуировали больных, а военные, кто не был на посту, а дежурил в больнице, пытались отстреливать существо, возвышающееся над людьми.       Из больницы показались наконец и Светлана с мальчишками, что под руки вели с трудом передвигающегося Артёма. Рома нес на спине потерявшую сознание Машу. Игорь кинулся к родным, но черная фигура опередила его, представ перед женщиной и детьми.       Огонь за их спинами всполохнул сильнее, подул ветер, срывая с головы существа капюшон и обнажая его ужасную морду. Это был не человек, но и не козел. Такими изображают Дьявола в библейских книгах, ужасного и уродливого. Помесь человека и животного, со свиным рылом, языком змеи, козлиными глазами и рогами. Черные спутанные волосы грязной гривой спадали на плечи существа. Колдун или Козел в своем истинном обличье, словно из рассказов Светланы.       — Предатели должны умереть, — без намека на блеяние проговорило Существо, протягивая когтистую руку к детям.       — Не смей трогать детей, монстр! — крикнула Светлана, передавая сына Антону с Бяшей и закрывая их собой. Существо раскатисто расхохоталось, и на небе громыхнул гром, вторя ему.       — Света! Уводи ребят! — Игорь упер приклад Калашникова в плечо и рядом выстрелов пронзил тело, закутанное в черный балахон.       Существо медленно развернулось, смотря на Игоря горящими красным глазами. Прямоугольные козлиные глаза сузились и превратились в змеиные узкие щели. Козел открыл пасть, зарычав и обнажая острые зубы. Яд вперемешку с кровью сочился из пасти. Существо было ранено, существо было измотано нехваткой силы и жертв. Оно подняло лапу в сторону Игоря, но очередная очередь раздробила его пальцы, превращая ладонь в кровавые ошметки.       Пока Козёл был отвлечен на стреляющих Игоря и Селезнёва, Света подхватила сына под руку и как можно быстрее стала уводить его прочь от зверя. Мальчишка передвигался с трудом из-за раны, а из-за того, что надышался дымом, так и вовсе периодически терял сознание. Ромка обогнал их и, забежав за каменный забор, усадил Машу на уступок, легко ударяя ладошкой ее по лицу, пытаясь привести в чувства.        — Держи, малец! — один из военных подбежал к Роме, присаживаясь рядом с ним и доставая из сумки кислородную маску с баллоном. — Откроешь клапан и дашь ей подышать. И все по очереди тоже вдохните. Меня девчонка с косой к вам послала, прибежала, говорит, тут пожар.       — Понял! — Рома схватил маску, подключая трубку к баллону и открывая клапан. Он прижал маску ко рту и носу девочки.       — Семён! — Светлана усадила сына рядом с Машей и взглянула на солдата, взяв протянутый ей автомат. — Пригляди за детьми, а я помогу Игорю.       — Нет, оставайтесь с детьми вы, — мужчина схватил ее за локоть, серьезно смотря на женщину. — Если… Если что-то случится, дети лишатся и отца, и матери. Останьтесь. А я помогу Игорю и командиру.       Он передал женщине еще пистолет и пару сменных магазинов к нему и, взяв наизготове оружие, пошел за забор на место разгорающегося сражения. Очнувшаяся Маша с трудом переводила взгляд с Ромы на остальных, кому он давал подышать кислородом через маску. Последнее, что помнила девочка, так это то, что уснула в палате, и потому сейчас не понимала, что происходит.       Руки Ромы тряслись, когда он передавал маску от одного к другому и то открывал, то закрывал клапан. Он первый проснулся от запаха гари, когда огонь уже охватил больницу. И это было чудо, что удалось всех привести в чувство, как и повезло, что Катя ушла раньше и послала этого Семёна к ним. Катя… А сама она где? Рома сам наконец надел маску, вдыхая последнюю порцию кислорода и оглядываясь по сторонам. Смирновой нигде не было видно.       «Может дома, с матерью?» — подумал Пятифан, отставляя пустой баллон и через дыры в каменном заборе наблюдая за отстрелом мужчин от чудовища.       Козёл или Колдун — Рома уже не знал, как его называть, — все сильнее обливался кровью, кидаясь на мужчин. Вот он вцепился в руку Игорю, прокусывая ее и, кажется, ломая. Острые когти впились в полушубок, но тут же тело зверя было откинуто выстрелом из дробовика Селезнёва, что выстрелил почти в упор.       — Игорь… — Светлана прикусила губу, чтобы не закричать и не выдать свое местоположение Козлу. Раненый зверь рванул в сторону, напрыгивая на одного из солдат и за мгновение разрывая его на куски, обливаясь его кровью, но тут же получая с десяток выстрелов со всех сторон.       — Мам, его ведь так просто не убьешь… — прохрипел Артём, держась за повязку на боку, которая пропиталась кровью из открывшейся из-за резких движений раны. — Нужно разрушить тотем.       — Да, но его нужно достать из земли. Кто знает, насколько он огромен, — Светлана присела, держа автомат наготове. — А его надо разрушить весь.       Маша, сидевшая в стороне, схватила Рому за рукав кофты и притянула к себе, держась за живот и морщась.       — Рома, пойдем, поможешь мне.       — Куда ты собралась? — ужаснулся мальчишка, хватая подругу за плечи, когда она попыталась встать.       — Козел… Тотем не уничтожить без жертвоприношения. Нам нужно животное.       — И откуда мы его возьмем?! — испуганно вскрикнул Антон, когда одна из пуль врезалась в забор, за которым они прятались.       — У деда Полинкиного был козел, он держал его в сарае, на! — Бяша, как и другие, закрыли уши руками, поскольку раздался грохот рушащейся крыши больничного здания.       — Мам! — Маша потянула мать к себе и заставила ее присесть. — Мы все сделаем. Где взять взрывчатку?       — Не глупи, Мария! Вы никуда не пойдете!       — Мы не можем сидеть и терять время. Сколько бы они ни стреляли по Козлу, его не убить! Он перебьет всех солдат, а потом примется и за нас! — девочка поморщилась, поскольку раздался звук очередного разрывающегося тела и сломанных костей. — Мам… Мне ужасно страшно, но, если мы останемся тут сидеть, ничего не изменится!       Светлана заколебалась. С одной стороны, она понимала, что дочь права, но, с другой, она не могла просто так отправить детей взрывать тотем. Артём коснулся руки матери и кивнул.       — Ладно, — женщина передала дочери пистолет и магазины к нему. — Значит, слушайте внимательно, что вам нужно сделать. Антон и Элбег, вы отведете Артёма к Смирновым. После этого отправитесь на площадь и вместе с Машей установите заряды. Ты, Роман, отправляйся к деду Полины и… Убей козла. Я знаю, это может быть трудно сделать, но тебе придется отрубить ему голову и принести к тотему. Маша, установи заряды с таймером. Все заряды лежат в ящиках около техники на площади. Установи таймер на пять минут и как можно быстрее бегите из котлована, чтобы вас не зацепило и не засыпало землей. Артём, когда будете у Смирновых, отправь Катю к военным, которые охраняют сатанистов. Пусть на охране останутся четверо, а остальные разделятся на две группы: одна отправится к нам, а вторая на площадь, подстрахует ребят. Все поняли?       — Да, — ребята дружно кивнули. Маша спрятала магазины от пистолета в карманы пижамных штанов и серьезно взглянула на мать:       — Пожалуйста, мам, пообещай, что вы не умрете.       Дети поднялись и, последний раз обнявшись с женщиной, отправились прочь. Маша с Ромой побежали в сторону площади, а мальчики повели Артёма к дому Кати.       Выбежав на площадь, Маша с Ромой замерли, с ужасом смотря на растерзанные тела и разбросанные внутренности. Невольный вскрик сорвался с губ ребят, и Ромка отвернулся, сгибаясь пополам и прощаясь со своим ужином. Маша же прижала ладонь ко рту, зажмуриваясь.       «Ты видела внутренности животных. Это почти то же самое… Почти то же самое», — пыталась успокоить сама себя девочка. Из-за бега и тошноты ушибленный живот сильно тянуло, но боль заглушал страх, разгоняющий по крови адреналин.       — Рома! Рома! — Маша схватила мальчишку и дала ему сильную пощечину. — Не до этого сейчас!       По ее щекам лились градом слезы, но она все еще старалась держать себя в боевом состоянии. Сейчас нельзя было сдаваться. Только не сейчас. Она всунула в руку Ромы пистолет и показала, где находится предохранитель и как стрелять.       — Ты тут без меня справишься? — Пятифан утер рот тыльной стороной руки и посмотрел удивленно на пистолет в руке, словно впервые видел оружие.       — Да, да. Иди уже! Иди!       Рома кивнул. С бешено колотящимся сердцем он бегом кинулся к частным домам через всю площадь, поскальзываясь в больничных тапках на крови и снегу. Во всем поселке не было света, если не считать огненное зарево со стороны больницы. Но даже так Рома без труда нашел дом Полины с распахнутыми воротами. Наверное, это должно было его насторожить, но он побежал в сарай, снимая пистолет с предохранителя и готовясь выстрелить, как только увидит ни в чем не повинное животное, которому предстояло стать жертвой.       БАХ!       Рома испуганно замер в дверях сарая, держа пистолет вытянутыми руками.       Он промазал.       К счастью.       — Пятифан! Ты что творишь, идиот?! — взвизгнул девчачий голос, и в свете луны на улицу вышла девочка с залитой кровью курткой. В одной руке Катя держала топор, а в другой — сочащуюся кровью отрубленную голову животного.