Лишь то, что вижу я

      Руки Рей такие маленькие. Её тонкие пальцы медленно пробегают по его волосам, лениво перебирая красные пряди и мягко поглаживая его по голове. Энджи не хочет открывать глаза. Поэтому он этого и не делает.       — Рей? — выдыхает он, лишь слегка приоткрывая губы, чтобы выпустить её имя. Её руки замирают на мгновение, прежде чем продолжить.       — Я не хотела будить тебя, — осторожно отвечает она. Даже в такие нежные моменты, как этот, она всё так же отстранена. Энджи не вправе винить её. Неважно, насколько это его расстраивает, злит или разочаровывает. Рей — неприкасаемая. Отстранённая. И это лишь его вина.       — Всё в порядке, — шепчет Энджи, — что-то прохладно... — его нос слегка морщится, — ты опять оставила окно открытым?       Руки вновь замирают — на этот раз по ним пробегает мелкая дрожь, — а затем Рей снова продолжает гладить его волосы. Энджи хочет успокоить её. Он хочет сказать, что ничего не сделает, если она и правда забыла. Это простая оплошность. Ночи в Мусутафу бывают тёплыми и влажными весной. Видит бог, он и сам не раз случайно оставлял окно открытым.       Но ни одно из этих слов не выходит из его уст.       — Да, — тихонько отвечает Рей. Она всегда была честна, даже если эта правда в конечном итоге причиняла ей боль. Даже если в конечном итоге он причинял ей боль.       Он хочет сказать, что всё в порядке.       Он хочет сказать, что он понимает, что это вышло случайно.       Вместо этого Энджи открывает глаза.       Лицо Рей смотрит на него сверху вниз. Её щёки впалые и исхудалые, как и в тот день, когда он видел её в последний раз. Губы синие — слишком синие. Лёд ползёт по её горлу и трескается в волосах. Её глаза остекленели, но не от слёз, а ото льда.       — П-прости, — прохрипела она. Её голос трещит, как замёрзшее озеро в первый тёплый день весны.       — П-п-рост-ти... — чёрная кровь начинает капать из разорванных губ, протекая между стучащими зубами.       — П-п-п-рос-с-сти м-м-меня, Э-эндж... Энджи... — когда она открывает рот, её челюсть отвисает.       — Энджи, — кожа натягивается слишком сильно.       — Э-энджи!       — ЭНДЖИ!       Резко подскочив после своего кошмара, мужчина чувствует, как его плечо пронизывает острой болью.       — Господин Тодороки! — раздаётся низкий голос рядом с ним, и две руки касаются его здорового плеча. Энджи резко отстраняется и тут же жалеет об этом. Его левое плечо пульсирует, болью пронизывая до самых костей. А ещё ему чертовски холодно. Куда делась его парка?       Эти руки снова на нём и держат его за бицепс, чтобы он не упал на вывихнутое плечо. Он позволяет это, но лишь для того, чтобы его не вырвало от боли. С трудом сглотнув желчь в горле, он открывает глаза.       Точнее глаз.       Левый здорово отёк и не открывался.       С правой стороны на него смотрит обеспокоенная птица. На секунду он даже паникует, вспоминая большие выпуклые золотистые глаза, смотрящие на него с почерневшего, покрытого перьями лица, на котором был весь перепачканный кровью клюв.       Когда же открывается этот клюв, Энджи замечает внутри зубы.       — Господин Тодороки? Вы в сознании? — удивительно, каким встревоженным может быть лицо ворона: глаза Фумикаге Токоями выпучены от беспокойства, а голова наклонена так, что показывало его переживания сейчас.       Здесь нет ни огромных глаз, ни окровавленных клювов. Просто молодой, испуганный парень.       — Да, — прохрипел Энджи и поморщился, когда почувствовал, как его рот тянет какая-то рана на левой стороне лица, — Фумикаге?       Фумикаге садится перед Энджи, всё ещё держась за его руку, чтобы не дать мужчине упасть обратно.       — Как вы сюда попали, сэр? Он вас поймал? — спрашивает он голосом, слишком низким для его внешности или возраста.       — Старат... — Энджи вынужден остановиться. Если он будет говорить и дальше, то его просто вырвет. В сознании мужчины сразу всплывает картина: переполненные страхом глаза с белыми пятнышками вокруг них взывают его о помощи.       — Верхом приехал, — неуверенно заканчивает он.       Лицо ворона перед ним искривляется от горя. Кажется, он понимает простой ответ. Все в Мусутафу знают, как важен Старатель для Энджи.       Был.       — Мне жаль, сэр, — бормочет Фумикаге, и Энджи едва сдерживается, чтобы не поморщиться. Он не хочет слышать извинений как минимум месяц, пока не сможет выкинуть из головы образ чёрной крови, просачивающейся между сломанными зубами.       — Не стоит. Где это мы? — спрашивает Энджи, отбрасывая все ненужные мысли в сторону и оглядываясь по сторонам.       Комната, в которой они сидели, была разрушена. Лишь стены и потолок как-то держались, но совсем едва. Обои давно отклеились от дерева и теперь открывали вид на голую, прогнившую древесину. Потолок опасно прогибался посередине. Вся мебель вокруг была разбита и разобрана. Пыль покрывала остальную часть комнаты, в которой они сидели, включая отвратительный камин, которым не пользовались десятилетиями, насколько Энджи может судить.       Пусть это и больно, он смещается, глядя на то, что находится слева от него, поворачивая при этом всю свою голову. Широкий дверной проём с большими закрытыми старинными дверьми находится в дальней части комнаты. Картины, которые когда-то изображали что-то, сейчас или кое-как свисали со стены, или валялись на полу. В прочных книжных шкафах стоят книги, которые не читались и не использовались годами.       Они находятся в месте, которое когда-то было читальным залом. Ну или, по крайней мере, кабинетом.       — Я... я не знаю, — смущённо отвечает Фумикаге, будто бы они попали сюда лишь по его вине. Из-за виноватого вида уголки рта парня за его клювом опущены вниз, — я хотел остаться лишь на опушке... Я не хотел, чтобы...       — Перестань, — по тому, как Фумикаге напрягся, Энджи понял, что он, возможно, чересчур грубо выразился. Он сглотнул и смягчил свой тон, — сейчас нет смысла сожалеть о своих поступках. Всё, что нам нужно сделать сейчас — это сосредоточиться на том, как бы убраться отсюда.       На этом, кажется, Фумикаге полностью помрачнел. За те несколько раз, что Энджи встречался с мальчиком, тот обладал вполне здоровой уверенностью в себе. Он не говорил слишком много или же, наоборот, слишком мало, а ещё всегда казался полностью уверенным в своих словах. Увидев его таким подавленным, Энджи снова почувствовал тот знакомый животный страх.       — Он не отпустит нас, — признаётся Фумикаге после нескольких секунд молчания.       — Он? — нахмурился Энджи.       — Ну... — слова Фумикаге будто застряли у него в горле, и Энджи видит, как двигается тонкая шея парня, когда тот сглатывает, — этот монстр. Не знаю, что он такое. Он похож на стервятника, но его тело...       Энджи стал хмуриться ещё сильнее, изо всех сил стараясь игнорировать боль на левой стороне лица.       — Неужели он анималия?       Фумикаге задумчиво наклоняет голову.       — Я тоже думал об этом. Конечно, среди нас есть те, кому сложно говорить или нормально вести себя из-за животных особенностей, но я ещё никогда не видел и не слышал о ком-то настолько диком, — воронёнок смотрит вниз на свои человеческие руки и сжимает их вместе, — даже подумать страшно, кем он ещё может быть... Или представить, что он... — затянувшаяся пауза, — что он просто человек.       Эта мысль немного пугает. Кого-то настолько исказило магией, что теперь он скорее животное, нежели человек. Какую же боль и ненависть испытывает человек внутри, который попросту не в состоянии контролировать свои действия?       И если он когда-то был человеком, а потом превратился в монстра... Энджи зашипел сквозь зубы, слегка содрогнувшись. Кому под силу настолько исказить человека? Любая магия всегда требует что-либо взамен. Но что такого нужно было отдать, чтобы получилось это?       — Ваше плечо, — Фумикаге протягивает руку к его левому плечу, но не трогает его, — я не знаю, как исцелить это, сэр. Магия жизни никогда не подчинялась мне... С тьмой всегда было как-то проще.       Энджи тяжело выдыхает и смотрит на своё плечо. Даже через водолазку было понятно, что оно распухло и сместилось со своего места. Отвратительно.       — Мне тоже, — бурчит Энджи, пытаясь пошевелить пальцами на своей руке. Кое-как, но они всё же двигаются. Отлично. По крайней мере, это означает, что ничего не сломано, — где моя куртка?       Фумикаге поворачивает голову в сторону, и Энджи замечает кусок мягкой овчины и шерстяную обшивку. Огромные следы когтей исполосовали всю куртку, но сильнее всего пострадала задняя часть. У Энджи сложилось впечатление, будто его тащили до этой комнаты словно птенца.       — Эх, — вздыхает Энджи и снова смотрит на руку. Он знает, как вставить её на место, но ему неприятна даже сама мысль об этом. Благодаря годам работы защитником Мусутафу, он может физически подлатать большинство травм, но вывих конечности — это всегда самое неприятное.       Он оглядывается по сторонам. Единственная нетронутая мебель здесь — низкая скамья из прочного дерева, которая, кажется, совсем немного потрёпана, и ещё книжные полки, расположенные вдоль стены. Он не думает, что скамья сможет долго выдерживать его вес, но другого выхода мужчина не находит.       — Идём со мной, малец, — Энджи отталкивается от пола, поднимая себя на ноги, лишь слегка опираясь на Фумикаге. Ходить выходит легче. Его ноги в нормальном состоянии, и такого урона, как руки и лицо, не получили. Царапины, да синяки — с этим он справится.       Усаживаясь на лавку, он жестом указывает Фумикаге присесть на колени перед ним.       — Ты будешь делать лишь то, что я скажу, — твёрдо заявляет Энджи. Ворон кивает головой. — Хорошо. Сейчас я лягу, а ты возьмёшь мою руку ладонью вниз и поднимешь её прямо от моего тела. Медленно, — он ждёт, когда Фумикаге снова кивнёт, и затем ложится на деревянную поверхность. Лавка скрипит под ним, но держится уверенно.       Медленно, Фумикаге берёт его запястье и осторожно вытягивает руку. Боль отдаётся в плече, но Энджи глубоко вздыхает и медленно выдыхает через нос. Поболит, но потом станет легче.       — Небольшими круговыми движениями поднимай мою руку, пока она не поднимется на полметра вверх от того места, где находится сейчас.       Фумикаге останавливается, но только для того, чтобы задать вопрос:       — А как мы поймём, что она встала на место?       Энджи раздраженно хмыкает, уставившись на потрёпанный потолок.       — Я пойму.       И тогда это начинается.       Боль, когда его рука смещается, просто ужасающая. Каждый нерв буквально кричит, пока его кость вставляется обратно в свой сустав. Он чувствует резкий всплеск острой боли, затем раздаётся странный щёлкающий звук, и вот его плечо вернулось на своё место       Ой, — удивлённо чирикает Фумикаге.       — Вас что, не учат этому в институте? — бурчит Энджи. Столько лет прошло, а он до сих пор помнит, как оказать первую помощь в случае чего.       Фумикаге снова нервно сглатывает, — Ну... Учат, просто я... Не особо обращал внимания, — признаётся он тихим голосом, — отвлекался постоянно.       Взглянув на мальчика краем глаза, Энджи прижал левую руку к груди. Было все ещё больно, но, по крайней мере, боль не усилится.       — Подбери куски моей куртки, малец, — Энджи лежит и смотрит, как мальчик встаёт на ноги, чтобы выполнить поручение.       Всё в комнате замирает, когда над ними раздаётся громкий скрип. И без того прогнувшийся потолок сильно сотрясается. Пыль падает и оседает на них, заставляя Энджи закрыть глаза и тихо зашипеть, когда грязь умудрилась попасть прямо в его рану на левой стороне лица. Вот чёрт.       Оба мужчины задерживают дыхание, когда осторожные тяжелые шаги пересекают комнату прямо над ними. Они не делают ни вздоха, пока шаги не отдаляются. И ещё немного терпят, просто на всякий случай.       Наконец, голос Энджи прерывает тишину:       — Быстрее.       Фумикаге в мгновение ока оказывается рядом с ним с обрывками куртки. Создание повязки для руки оказалось совсем несложным занятием, так как куртка уже и так была разорвана на довольно ровные куски. Один рукав вообще оказался целым, поэтому он использовал его в качестве основы подвязки, осторожно расположив там свою раненую руку. Полоски ткани он обмотал вокруг своей руки и шеи, чтобы левая рука прилегала к груди. Всё это время Фумикаге помогал ему с этим.       Если Энджи и пришлось застрять с кем-то в старом заброшенном особняке, где обитал гигантский монстр-людоед, то он рад, что этот кто-то — Фумикаге.       — Что ты знаешь об этом чудовище? — спросил Энджи, когда повязка была уже закреплена. Они сидели бок о бок на скамейке, глядя на разрушенный камин. Как бы хотелось разжечь его, не спалив при этом заброшенный дом и не задохнувшись от дыма в комнате, в которой они сами сидели.       Фумикаге молчит, задумавшись. Большие птичьи глаза снова устремились в потолок, словно он что-то услышал. Какое-то время они сидели в тишине, пока Фумикаге наконец не заговорил.       — Он может копировать человеческую речь. Похоже, своего голоса у него нет, — в этом есть смысл. Крики о помощи в лесу звучали довольно по-человечески, но каждый раз были абсолютно одинаковыми. Выходит, зверь услышал тот крик о помощи настолько отчётливо когда-то, что просто сумел сымитировать его.       — Вот так оно меня и заманило, — признался Энджи. От осознания этого ощущается собственная слабость, но он напоминает себе, что любой бы попался на эту уловку, — а ещё оно, похоже, ест мясо.       Интересно, сколько осталось от его лошади?       Фумикаге вздрагивает и опускает взгляд на свои руки.       — Да. Однако я видел лишь то, как он ест мясо животных. Несмотря на все те смерти, он, кажется, не ест человечину. К тому же, он всегда оставлял тела всех своих жертв.       Закатив глаза, Энджи фыркает, — так он убивает ради забавы, нежели пропитания, — вот чудесно.       Клюв мальчика не открывается в течение нескольких секунд.       — Я... Я не думал об этом в таком ключе, — признаётся он.       — А ты начни, — ругнулся Энджи и уставился на камин, — почему ты обращаешься к этой дряни в мужском роде?       На этот раз перья на голове Фумикаге слегка пушатся. Боится, что ли?       — Э-э, я... Ну... — зубы и клюв Фумикаге пару раз клацнули, когда он закрывал свой рот, — Он ходит без штанов.       Энджи недоуменно моргнул.        — У этого существа есть член? — выпалил он, не задумываясь о том, с кем говорит.       Пёрышки снова пушатся, но уже сильнее. Теперь кажется, что у него целая грива вокруг головы. Оу, так это смущение.       — Иногда?.. — прохрипел Фумикаге.       — Иногда? — Энджи смотрит на парня, будто у того выросла вторая голова.       — Я лишь раз это увидел! Оно... Оно вылезло... — Фумикаге делает какое-то непонятное движение пальцем, просовывая его сквозь кольцо, сделанное из двух других пальцев руки. Лицо Энджи, кажется, загорается. — Я, ну... Я думаю, это высовывается автоматически, — бормочет парень и кладёт обе руки на свой клюв, — как у псов, когда они возбуждены или злятся.       О господи. Энджи кладёт руку на своё лицо. Смешок лезет из горла без всякого предупреждения. А затем ещё один. Слева от него раздаётся такой же сдавленный смех, похожий на его собственный.       И вот они уже как школьники хихикают над членом монстра.       Когда смех затихает, они снова сидят в полной тишине. Лицо Энджи опирается на его руку, а ладонь на лбу согнута в кулак. Фумикаге просто смотрит в потолок, откинув голову назад настолько, чтобы наблюдать за гнущимся деревом.       — Насчёт вашей лошади… Мне жаль, — говорит Фумикаге после долгой, удушающей тишины.       Энджи подавляет в себя желание огрызнуться за то, что тот снова извиняется. Вместо этого он просто тяжело вздыхает.       — Он был хорошим напарником.       После этого они снова сидят в тишине.

***

      В комнате, в которой они находились, было всего лишь одно окно, расположенное напротив камина. Из него виднелся заросший заснеженный двор за пределами поместья. Когда-то здесь можно было увидеть какой-то водоем — то ли озеро, то ли пруд, — деревья мешали рассмотреть, но теперь единственным намёком на воду был лишь твёрдый лёд, видневшийся между плотно разросшимися стволами.       Солнце находится высоко на небе, лучами просачиваясь через плотный облачный покров, отчего снег становился ослепительным. Прошло несколько часов с подъёма Энджи, и, не считая странного скрипа над ними, не было никаких признаков того, что монстр рядом.       Фумикаге стоит перед окном, с задумчивым выражением лица смотря на лес.       — Если мы разобьем это окно, как вы думаете, успеем ли мы убежать, прежде чем он заметит? — спрашивает Фумикаге и тянет руку к окну, пальцем касаясь грязного стекла. Оно выглядит хлипким и уже слегка деформировано из-за отсутствия должного ухода.       Энджи глянул на оставшиеся куски своей куртки, оставленные на случай новых травм, а затем на окно. Эта мысль уже приходила ему в голову, вот только...       — Только если ты быстрее тренированной лошади, иначе — без шансов, — даже если бы их не застали врасплох, Энджи уверен, что монстр мог с лёгкостью обогнать Старателя, — этот дом принадлежит ему... Этому существу. Даже если умудримся вернуться в лес, оно сразу нас отыщет.       Энджи помещает кусок овечьей кожи с шерстяной подкладкой между зубами, удерживая её здоровой рукой, и разрывает оставшуюся часть куртки пополам. Фумикаге уже предлагал свою помощь ранее, но повторяющиеся движения были настолько расслабляющими, насколько это вообще возможно.       — Почему он не убил нас? — пробормотал Фумикаге скорее для себя, нежели для Энджи. Его пальцы продолжают легонько постукивать по стеклу, и от тепла его тела на замёрзшей поверхности появляются маленькие пятнышки. На одном из стекол он нарисовал недовольное лицо.       Хороший вопрос. У Энджи были догадки насчёт того, почему оно не убило Фумикаге. Но Энджи тогда был так же уязвим, как и его чёртова лошадь, когда это существо появилось впервые. Зачем оно притащило его сюда?       — Наверное, оно думает, что ты его птенчик, — говорит Энджи, раскладывая куски своей куртки по размеру.       Фумикаге фыркает и прижимает кончики пальцев к одному из стёкол.       — Я бы предпочел не... — стекло освобождается из створок с довольно комичным щелчком. Оба мужчины замирают, когда оно с глухим треском падает на пол двора.       Не хватает времени даже вздохнуть, и вот оно здесь.       Оно гораздо больше чем то, что запомнило охваченное паникой сознание Энджи.       Единственное, что было похоже на человека в нём — это тело. Туловище существа тонкое и длинное, но Энджи легко может разглядеть чётко очерченные грудные и брюшные мышцы сквозь слой грязных чёрных перьев. У него небольшая талия и широкие мускулистые бёдра, которые заканчивались большими, изогнутыми лапами хищника. Когти вцеплены в дерево с наружной стороны поместья и выглядят довольно угрожающими — они буквально размером с лицо Энджи.       Вместо рук по обе стороны тощей груди расправлены огромные крылья. На кончике сустава каждого крыла торчит острый коготь. На ум Энджи сразу же приходят старые сказки о вивернах — некой смеси рептилии и млекопитающего, у которых руки и крылья — одно целое.       А ещё есть толстая, покрытая перьями шея, которая тянется от верхней части туловища. Те же грязные чёрные перья украшают всю шею и расходятся по морде, как густая шкура. У него большой хищный клюв, выглядящий так, будто он одним движением может с лёгкостью оторвать любую конечность Энджи.       Что удивляет мужчину больше всего, так это глаза.       Когда монстр впервые обернулся к нему, золотые глаза были выпячены из своих глазниц, окантованных красным, и сильно расширены. Он отчётливо помнит это. Но то, что он видит сейчас, выглядит совершенно иначе.       Глаза выглядят почти что человеческими.       Большие и слегка расходящиеся по сторонам; благодаря своей форме и цвету топаза, эти окаймленные чёрным глаза было сложно назвать некрасивыми. Зрачки существа — тонкие чёрные линии — пристально рассматривают их обоих через стекло.       Энджи не может дышать.       Все трое смотрят друг на друга, напряжение нарастает. Коготь на вершине правого крыла, словно палец, осторожно просовывается в отверстие в окне, с любопытством изучая произошедшее. Голова существа наклоняется то в одну, то в другую сторону, перья на шее трепещут от движений.       А потом оно исчезает, издав лишь воющий щебет.       Фумикаге и Энджи наконец-то вздохнули.       — Так близко... — Фумикаге опускается на гниющее дерево читального зала, — так близко он ещё не подходил ко мне, — его голос звучал бы спокойно, если бы не дрожь в каждом слоге. Мальчик сворачивается калачиком, прижавшись к своим согнутым коленям.       И Энджи... Энджи без понятия, что ему делать.       Его дети никогда так не паникуют. Конечно, это больше говорит об их воспитании, нежели о характерах, но в любом случае — это правда. До происшествия с Рей Энджи редко был вынужден утешать своих детей, и с тех пор они научились успокаивать себя сами.       Теперь, когда перед ним оказывается совершенно перепуганный молодой человек, Энджи не знает, как ему лучше поступить.       Он осторожно встает с того места, где ранее сидел на полу. Подойдя к вздрагивающему Фумикаге, он опускается на одно колено рядом с ним. Его рука полностью обхватывает плечо парня.       — Всё в порядке, малец, — Энджи старается держать свой голос низким и ровным, — я вытащу тебя живым отсюда.       Неожиданно мужчина оказывается в объятиях птице-мальчика. Это слегка стесняет его больную руку, но, на удивление, он не против этого. Клюв Фумикаге уткнулся ему в подмышку, лоб прижат к груди и плечу. Обе руки мальчика обхватывают его ребра и крепко держатся за заднюю часть кофты.       — Я не должен быть таким слабым, — жалобно всхлипывает Фумикаге в его грудь. От этого в сердце Энджи что-то кольнуло, и он обхватывает здоровой рукой плечи мальчика, крепко прижимая его к себе.       — Ты вовсе не слабый. Ты смог выжить. И ты продолжишь выживать, — Энджи уткнулся лицом в перья на голове Фумикаге. Его пёрышки оказались гораздо мягче, чем он думал, — я вытащу тебя отсюда, Фумикаге.       Через плечо парня, Энджи смотрит в окно на тёмную стену деревьев и виднеющийся за ними лёд. Он вернёт этого мальчика домой. Неважно, какой ценой.

***

      Спать получается лишь урывками.       Чем темнее становится, тем меньше им видно. Энджи не решается развести костёр, не желая спалить единственное укрытие, которое у них есть. Лишь в какой-то момент, перед тем как весь свет снаружи скрывается за горизонтом, он наколдовывает пламя на своей ладони, чтобы они могли организовать место для ночлега.       Кровать получилась не очень, но что есть, то есть. Вся имеющаяся ткань здесь — это гниющие ковры и наполовину разорванные занавески, так что спать приходится без одеял. Они использовали остатки куртки в качестве своеобразной подушки, но места хватило только на одну голову. В конечном итоге Энджи оказывается лежащим на спине на расчищенном участке комнаты, а голова Фумикаге — на его груди и плече.       — Как-то это... — Фумикаге затих, и Энджи почувствовал, как около его плеча зашевелились перья. Энджи вздохнул и поднял руку, чтобы пригладить их.       — Да, неловко. Надеюсь, завтра мы что-нибудь придумаем. Где-то здесь наверняка должно было остаться бельё, которое ещё не полностью развалилось, — сам того не замечая, Энджи продолжает гладить макушку Фумикаге. Перья гладкие и мягкие, и его рука медленно проходится по ним.       — Может, он позволит нам осмотреться здесь, — пробормотал Фумикаге без особой надежды в своём тоне. Его голова слегка подпрыгнула, когда Энджи хмыкнул.       — Даже если не позволит, мы всё равно что-нибудь придумаем.       Закончив диалог, они оба погрузились в более-менее комфортную тишину.       Уже глубокой ночью, когда Фумикаге сладко посапывал на груди Энджи, сам мужчина засыпать даже не собирался, лёжа наблюдая за тем, как кружатся снежные хлопья при свете луны. Из-за разбитого окна в комнату изредка проникали небольшие снежинки. Лишь благодаря удаче и его владению огнём им хоть в какой-то степени комфортно сейчас.       Энджи не смеет даже думать обо сне. Каждый раз, когда он видит тень, мелькающую снаружи, он уже предвкушает, что вот-вот налетит чудовище и вырвет мальчика прямо из его рук. Его глаза не смыкаются даже на минуту.       Почему они всё ещё живы? Почему этот монстр не обглодал их так же, как и Старателя? Где его меч? Как Энджи собирается вернуть Фумикаге обратно в Мусутафу? И, что важнее всего, чем они будут питаться всё это время?       Бирюзовые глаза закрываются, и Энджи тяжело выдыхает, выпуская в холодный воздух комнаты облачко пара. Какой же бардак. Настоящий кошмар.       Когда глаза Энджи снова открываются, в окно уже льётся солнечный свет. Вернее, он бы лился, если бы не гигантское крылатое существо, сидящее напротив окна и смотрящее через стекло.       Игнорируя боль в руке, Энджи подскакивает и встаёт перед ошеломлённым, только что проснувшимся телом Фумикаге.       Монстр неподвижно смотрит в комнату. Его зрачки сегодня немного толще, явно шире, чем днём ранее. Впрочем, от этого они не менее устрашающие. Энджи ни на шаг не отходит от Фумикаге, встречая этот пристальный взгляд собственной яростью на лице. Когда монстр двигается, мужчина хмурится лишь сильнее.       Огромный коготь цепляется за дерево и осторожно смещается, дабы существу было удобнее прислониться к окну. Его большой клюв просовывается в отверстие и открывается. Энджи напрягается, ожидая услышать нечеловеческий вопль, но вместо этого на дерево падают тушки двух зайцев. Монстр вытаскивает клюв из отверстия и продолжает наблюдать за ними.       Между ними повисла тишина.       И затем... тук-тук-тук.       Острый кончик клюва зверя стучит по стеклу. Энджи слегка щурится.       Тук-тук-тук.       Выразительные глаза хищника опускаются на тела зайцев, а затем возвращаются к Энджи. Позади себя Энджи чувствует, как рука Фумикаге сжимает край его кофты.       — Мне кажется, он хочет, чтобы мы взяли их, — предлагает Фумикаге.       Ну конечно. Энджи смотрит вниз на зайцев. Он мог бы подойти и схватить их, но тогда он окажется на расстоянии вытянутой руки от существа. Не исключено, что это ловушка. Их взгляды не отрываются друг от друга.       Тук-тук-тук-тук-тук-тук...       — Да сейчас! — огрызается Энджи и подходит к окну.       Золотые глаза следят за каждым его шагом, и спокойнее ему от этого не становится. Под ногами угрожающе скрипят половицы, словно они вот-вот проломятся под весом мужчины. В конце концов, Энджи добирается до заячьих тушек и, не отрывая глаз от чудовища, приседает, чтобы взять их за уши.       Существо не шевелится, просто наблюдает за ним с подозрительно довольным выражением лица.       Почему...       Энджи недовольно хмурится, хватает зайцев и тут же отступает в сторону Фумикаге, не поворачиваясь к твари ни на секунду. Когда он доходит до мальчика, то бросает зайцев и продолжает стоять на месте, просверливая зверя взглядом.       Существо щебечет на него через окно, сжимая и разжимая клюв, из которого раздаются звуки. Когти скребут по дереву, а ноги цепляются за стену под окном. Одним рывком оно спрыгивает с особняка и взлетает в небо.       Только тогда Энджи наконец выдыхает.       И он, и Фумикаге смотрят на мёртвых — слегка влажных от слюны — зайцев.       Прочистив горло, Фумикаге произносит то, о чём они оба сейчас думают:       — И как нам приготовить их?

***

      Чистка камина — дело, мягко говоря, хлопотное.       Стоит только открыть дымоход, как пыль и пепел осыпаются в сам камин. Энджи смотрит на этот беспорядок, рукой держась за каминную цепь. Фумикаге присел на корточки рядом с ним, устремив взгляд на часть пепла, которая все больше и больше походила на скелет чего-то маленького и похожего на грызуна.       — Думаете, он съест нас, если мы выйдем поискать метлу? — пробормотал Фумикаге, чуть крепче сжимая ноги, когда из заброшенного дымохода посыпалось ещё больше пепла.       — Он может попробовать. Оставайся здесь. Поищи чего-нибудь, на что мы сможем смести пепел, — Энджи зацепил цепь дымохода за шибер — заслонку в дымоходе — и пошёл к дверям, ведущим в остальную часть особняка.       Вполне вероятно, что как только он откроет эти двери, на него тут же выпрыгнет зверь и без особых проблем когтями отрубит ему голову. Или же, как минимум, сломает ему вторую руку в попытках затащить обратно в комнату.       Энджи уставился на деревянные двери и протянул руку, чтобы обхватить старую медную ручку.       — Господин Тодороки? — голос Фумикаге доносится оттуда, где он всё ещё сидел перед камином.       Положив руку на ручку, Энджи бросает на него взгляд       — Не пытайся сопротивляться ему, — Энджи всегда поражает, как много эмоций можно передать через такую птичью мордочку, — твоей смерти мне не хочется, — на лице мальчика отразилось искреннее беспокойство.       Странно, когда кто-то волнуется за тебя. Энджи на мгновение уставился на парня, прежде чем кивнуть. Он знает — гордиться ему здесь нечем. Даже со своей более чем достойной магией, с существом ему никак не сравниться. Если оно захочет, чтобы он вернулся в комнату — он вернётся в комнату.       — Даю слово, что вернусь живым, — обещает Энджи. Это не то обещание, в исполнении которого он точно уверен, но его хватает, чтобы хоть немного успокоить напуганного мальчика.       Медная ручка скрипит, когда Энджи поворачивает её. Дверь тихонько распахнулась, и Энджи выходит в коридор, осторожно закрывая за собой дверь.       Он осмотрелся по сторонам: коридор был в таком же состоянии, как и комната, в которой они находились. Стены и потолки покрывает ветхое, трухлявое дерево. В некоторых местах потолок даже обсыпался, открывая вид на второй этаж. Некогда роскошные ковры сейчас лежали и сгнивали на грязных половицах. Вся мебель либо полностью прогнила, либо была разрушена до неузнаваемости. Должно быть, это дело лап монстра.       Чем дольше он там стоит, тем сильнее убеждается, что существо не придёт за ним. Отлично. Значит, поиски начинаются.       Каждая комната здесь выглядела так же запущено, как и всё остальное в этом поместье, а комнат здесь было много, очень много.       Первая, в которую он зашёл, располагалась напротив их собственной, и, кажется, когда-то являлась музыкальным залом. Единственное, что стоит вертикально здесь, — арфа со скрученными и оборванными струнами. Пианино завалилось на бок и выглядело вполне целым, за исключением ножек. По крайней мере, у него есть все клавиши. Книжные полки валялись по всему залу. Некогда целое кресло разорвано на две части, а куски разбросаны по обе стороны комнаты. Выглядело всё так, будто однажды здесь что-то взорвалось.       В любом случае, ни метлы, ни белья в этом месте не было.       Следующей комнатой был чей-то офис, выглядящий так, словно рядом пронёсся вихрь. После офиса следовала обычная гостиная. В этой комнате уже не было камина, но имелось больше книжных полок — или конструкций, которые однажды были книжными полками. Наверное, всё-таки когда-то это место было библиотекой. Комната после не поддается никакому определению, так как вся мебель попросту превратилась в щепки. Возможно, когда-то это была спальня, но сейчас здесь не осталось ничего, кроме разбитого шкафа.       Последняя комната в этом крыле поместья — полностью застеклённая веранда. Точнее она была верандой. Как только Энджи открывает дверь, он едва не закрывает её обратно. Лишь с усилием он всё-таки заставляет себя удержать её открытой.       Высокие окна и стеклянный потолок, некогда служившие уютной верандой, были полностью разбиты. Холодный воздух свободно проникал сюда, а снег засыпал всю мебель, которая когда-то стояла здесь. Двери, ведущие на веранду, были оконными, и он подумал, что стекло в них просто грязное — так оно и было, однако по большей части их закрывали образовавшиеся на той стороне наледь и иней.       Сразу за верандой простиралась покрытая снегом опушка, ведущая прямо к линии деревьев. Будь Энджи эгоистом, то он бы просто убежал. В какой-то части сознания эта мысль о побеге его позабавила.       И вдруг слева от него раздаётся хруст.       Энджи оглядывается в сторону и видит существо, смотрящее на него из дальнего конца коридора. Когти его крыльев упираются в пол, словно он использует их в качестве своих передних лап. Его длинная голова вытянута вперёд и слегка наклонена, наблюдая за тем, как он стоит у дверей, ведущих наружу.       Между Энджи и зверем ничего нет.       Помедлив, он осторожно закрывает двери.       Существо наклоняет голову в другую сторону, издаёт восторженный щебет, неуклюже разворачивается вглубь пересекающегося коридора и исчезает из виду.       — Ради всего святого... — тихо бормочет себе под нос Энджи, разворачиваясь и продолжая свои поиски.       Коридор ведёт к тому, что, по мнению Энджи, раньше являлось вестибюлем — большой комнатой с мраморными ступенями в центре, ведущими на второй этаж. То, что когда-то было входной дверью, сейчас представляет собой рассохшееся и ветхое дерево, которое выглядит так, будто может разломаться от одного лишь вздоха. На всякий случай Энджи держится подальше от неё. Не хватало ему только быть придавленным гниющим деревом сегодня.       Напротив вестибюля находится кухня. В неё ведет арка, а петли по обе стороны от прохода явно говорят о том, что когда-то здесь стояла пара дверей. Удивительно, но большая часть кухни казалась нетронутой. Осмотревшись получше, Энджи понял почему: всё здесь было либо из кирпича, либо из камня. Столешницы были деревянными, но сделаны из очень прочного материала — просто так такие не сломаешь. Чугунная плита и морозильный ларь также были в хорошем состоянии. Здесь же имеется люк, который, по идее, должен вести в подвал, но Энджи даже представить страшно, какие гниющие ужасы могут находиться там внизу.       В углу стоит шкаф, который каким-то непонятным образом был всё ещё цел. Должно быть, его защищали крепкие столешницы и кирпичный камин. Энджи проходит к нему, огибая то, что когда-то, возможно, было деревянным столиком в центре комнаты.       В шкафу лежат метла, кочерга и пара сковородок. Идеально.       Но как теперь ему нести их обратно?       Метлу и кочергу он мог бы легко взять в одну руку, но его левая рука всё ещё не работает, и было бы очень неразумно двигать ею. Энджи уставился на предметы на мгновение, а затем ему пришла идея.       — За вами я ещё вернусь, — пробормотал он и снова закрыл шкаф.       Оказывается, найти спальное бельё в этом доме гораздо сложнее. Энджи не уверен, что здесь произошло, но, кажется, всю нормальную ткань либо куда-то унесли, либо же оставили разлагаться. По крайней мере, на первом этаже ему ничего не удалось найти.       Энджи подошёл к мраморной лестнице, ведущей на второй этаж. В той части поместья царит кромешная тьма, и освещением служат лишь окна, расположенные высоко на стенах. Насколько Энджи понял, пол там прогнил настолько, что стоит ему только сойти с лестницы, как он сразу провалится.       Ну, проверить это можно лишь одним способом.       Каждый шаг эхом отдаётся по всему залу. Чем выше он поднимается, тем теплее становится. Всего на пару градусов, но Энджи всегда был чувствителен даже к таким незначительным переменам. Наконец добравшись до вершины лестницы, Энджи переступает последнюю ступеньку, а затем наступает туда, где мрамор сменяется деревом. Выглядит вполне устойчиво. Да и, вроде как, днём ранее над ними проходил этот монстр. Если деревянные половицы в состоянии выдержать даже такую махину, то без проблем выдержат и Энджи.       Он делает шаг.       Пол держится, издав лишь жалобный скрип.       Желательно, чтобы так оставалось и дальше.       Энджи осторожно пробирается по коридору. Второй этаж не такой большой, как первый, но здесь всё равно слишком много комнат для одной семьи. Большинство из них похожи на обычные жилые комнаты. Но, опять же, постельных принадлежностей мужчина здесь не наблюдает.       Чем дольше он здесь бродит, тем сильнее раздражается. Он не против и несколько раз сходить за припасами на кухню, если это необходимо. Вот только постельное бельё он собирался использовать не только как переноску.       Перемещаясь по коридорам второго этажа, Энджи совершенно не обращал внимания под ноги, и в какой-то момент нога мужчины по колено проваливается в пол.       — Чёрт! — выругался Энджи, падая, к счастью, на правый бок. Его ногу будто засасывает: под ней нет ничего, о что бы можно было опереться. Рука хватается за ковёр, не обращая внимания на то, что тот зловеще хлюпает между пальцами: ему нужно удержаться хотя бы за что-то..!       Неимоверный жар разливается по его спине и позвоночнику. Энджи приходится замереть, но из-за этого он лишь сильнее проваливается в расширяющуюся дыру, которую проделала его нога. Однако прежде чем он успевает упасть в ту часть первого этажа, над которой барахтался, что-то ловит его за кофту и тащит обратно на деревянные половицы второго этажа, осторожно подталкивая туда, где они казались прочнее.       Сердце бьётся со страшной скоростью, так что Энджи вынужден прилечь на минутку и перевести дух. Изнеможение захватывает разум. За все эти годы паника впервые пришла настолько быстро. Крепко прижавшись носом к предплечью своей здоровой руки, он пытается сдержать учащенное, как у кролика, дыхание.       Сзади раздаётся леденящий душу щебет.       Его сердце снова болезненно сжимается, и Энджи попятился дальше по коридору, дабы создать большее пространство между собой и этим существом. Повернувшись на заднице, он вздрогнул и поморщился из-за того, как сместилась его левая рука.       Существо сидит на расстоянии чуть больше метра от него. Его большая голова наклоняется то в одну, то в другую сторону, рассматривая Энджи как какую-то особо интересную букашку. Энджи смотрит в ответ, его сердце колотится от страха.       Однако... ничего не происходит.       Они просто сидят там. Смотрят друг на друга.       Энджи делает глубокий вдох через нос и медленно выдыхает через рот, пытаясь успокоиться. Из уголков его губ выходит пар. По крайней мере, его сердце больше не бьётся в ритм с его кадыком. Он внимательно смотрит на существо, которое просто наблюдает за ним.       То, как оно сидит, завораживает. Из-за длинных хвостовых перьев, торчащих из основания позвоночника, сесть полностью практически невозможно. Вместо этого оно сидит на корточках, удобно подогнув под себя мускулистые ноги и опираясь на подушечки пальцев, когти которых впиваются в дерево. Оба крыла сложены, хотя их верхние суставы с когтями также опираются на пол. «Для равновесия», — думает Энджи.       Сглотнув, Энджи снова поднимает глаза к морде существа.       — Чего... — его голос звучит жалким и до жути напуганным, поэтому он сглатывает и пробует снова, — чего ты хочешь? — звучит всё ещё ужасно, но, по крайней мере, он смог выдавить из себя хоть что-то.       Существо точно знает, куда здесь стоит наступать, а куда — нет. Его передние лапы — крылья? — крайне осторожно переступают по гниющим половицам этажа, чтобы приблизиться к мужчине. Все усилия Энджи уходят на то, чтобы не шарахнуться в сторону, как последний трус. Даже когда тварь теперь нависает над ним, он изо всех сил старается сохранять спокойствие.       Один только клюв монстра размером примерно с голову Энджи. Его кончик острый и покрыт запёкшейся чёрной кровью. Чем ближе существо приближается, тем сильнее колотится сердце Энджи.       Всё, что он видит сейчас, — это золотые глаза.       — Пиздец, ну и колотун.       Из горла твари доносится мужской голос. Если бы Энджи мог смотреть куда-то, кроме его глаз, он бы увидел, как изгибается его покрытое перьями горло, когда оно говорит. Подражает. Этот голос очень похож на голос вора, которого нашли с оторванным куском головы.       — Что?.. — выдыхает Энджи, слегка приоткрыв рот и уставившись на существо.       — Походу стоило взять с собой куртку, — голос Джина Бубайгавары снова хрипло доносится из горла чудовища.       Необъяснимый прилив гнева наполняет грудь Энджи.       — Ты разорвал мою куртку! — огрызается он, не успев даже подумать о возможных последствиях, а затем резко затихает.       Он только что просто накричал на монстра, который запросто может перекусить его пополам.       Существо впервые за всё это время лишь озадаченно моргнуло. Энджи даже не замечал, что у него имелись веки. Да ещё и несколько, к тому же. Сначала с влажным «хлюп» глаза покрывала прозрачная плёнка, а затем на их место на полсекунды поднимались более мясистые веки, прежде чем снова полностью дать глазам открыться.       — Ну а как ещё я должен был дотащить все эти грибы? — ворчит голос Торино Сорахико — недавней жертвы монстра.       Энджи мрачно хмурится.       — Если собираешься насмехаться над умершими, то прикончи и меня заодно перед этим.       Существо снова моргает — раздаётся влажный омерзительный звук закрывающейся мембраны.       – Что?.. — произносит оно голосом Энджи, хриплым от страха. Звучит такое пугающе. Ужас разливается в животе Энджи, и он отшатывается от твари. Слышать свой голос в ответ — это неправильно. От всего этого у него кружится голова.       Он пятится назад, руками скользя по мокрым коврам и сломанному дереву. Острая боль пронзает руку, и Энджи с рычанием падает на больной бок. Агония пульсирует буквально в каждой части его тела.       — Убирайся нахуй от меня! — кричит Энджи и каблуками отталкивается от пола, опираясь на него и вставая на ноги. Его левая рука и плечо горят так, что у него кружится голова. Как же всё болит.       В висках не прекращали чувствоваться удары пульсирующей крови.       Существо отпрянуло назад, слегка покачивая своей головой. Оно шипит и щёлкает клювом в сторону Энджи. На секунду мужчине показалось, что оно собирается броситься на него: схватить за голову и полакомиться его плотью, как оно сделало тогда с его лошадью. Каждое пёрышко дрожит и напряженно трепещет, когда они смотрят друг на друга.       А затем оно убирается. В шквале перьев и движений — слишком быстрых для человека, — оно разворачивается и слетает обратно в коридор.       Движения существа совершенно бесшумны, и заметить его можно лишь по создаваемому перьями ветерку.       Энджи так и стоит там, прислонившись к стене и глядя вслед твари. Онемение постепенно охватывает его плечо — чему он очень рад, — а сердцебиение медленно приходит в норму.       Чёрт, как же его уже тошнит от всего этого.       Осторожными шагами он идёт по коридорам второго этажа. Энджи придерживается стен, всегда проверяя место, куда он собирается наступить. Он старается не думать о монстре, однако трудно не задаваться вопросом: какого хрена ему нужно от него и этого мальчика? Почему оно до сих пор не напало на них? Почему оно помогло Энджи избежать гибели или, как минимум, перелома ноги?       Большинство комнат на втором этаже — спальни, и почти все они уже были пустыми. Разочарование в теле Энджи снова нарастает. Неужели во всём этом богом забытом поместье нет ни одного пригодного для использования куска ткани?       Подойдя к третьей спальне и обнаружив, что кровать и сам матрас там были разорваны пополам, Энджи издал нечеловеческий рёв и ударил кулаком по стене. Больно, конечно, но разве сейчас, блядь, хоть что-то не болит?       — Как же заебало это чёртово поместье. Заебало это чёртово чудовище, — Энджи проходит дальше по комнате и отрывает кусок деревянной рамы. Он не знает зачем, ему просто нужно заняться хоть чем-то помимо ходьбы и постоянных опасений за свою жизнь, — какое вообще, блядь, существо копирует мёртвых людей?! К чёрту это место, к чёрту эту тварь.       Снаружи комнаты раздается тяжелый грохот.       Энджи оборачивается к двери, от растерянности запнувшись о какой-то кусок дерева. К счастью, от падения его спасает стена, за которую он вовремя успевает ухватиться.       Ярость вперемешку с негодованием разгорается в его груди.       — Если это ты там, клянусь, я тебя живьём сожгу! — Энджи подходит к двери и с силой распахивает её, натыкаясь на...       Одеяло.       Это просто тонкое одеялко, явно пережившее свои лучшие времена, но, по крайней мере, это одеяло. Энджи смотрит на него. Ярость внутри начинает закипать. Он рычит себе под нос и полностью оглядывает коридор. Существа нигде не видно, но он точно знает, что оно наблюдает за ним.       — Какого чёрта ты от нас, блядь, хочешь?! — кричит он, глядя на тень в коридоре, которая, вероятно, и есть это существо, — если собрался убить, так убей уже!       Спустя несколько секунд без ответа, Энджи рычит в воздух, словно раненый зверь, застрявший в капкане. Наклонившись, он хватает одеяло и — осторожно — бредёт обратно к лестнице.       Соорудить небольшие тканевые сани для снаряжения довольно легко. А вот тащить их по неровной земле рукой, полной заноз после того, как Энджи пытался уползти от твари, — это уже другое дело. Одна из дырок в одеяле определённо стала немного больше, но, по крайней мере, оно хотя бы не разорвалось полностью.       Вскоре он снова оказывается перед их комнатой и стучит локтем в дверь.       — Открывай, малец! У меня... Рука занята, — Энджи бросает взгляд через плечо и замечает тень, проскользнувшую мимо него за угол. Желание плюнуть в его сторону ему пришлось подавить.       Дверь распахивается, и в ней с обеспокоенным видом появляется Фумикаге.       — Я слышал, как вы кричали, сэр, — Фумикаге держит дверь открытой, пока Энджи входит в комнату, волоча за собой одеяло с инструментами, — он заметил вас?       — Эта тварь — просто жалкий трус, не заслуживающий жизни, — Энджи уже более чем сыт по горло всей этой ситуацией. Он бросает одеяло на пол и хватает метлу.       Камин уже был немного выметен. Длинная доска, которую, должно быть, использовал Фумикаге, отброшена в сторону. Энджи приглаживает конец метлы и начинает выметать из камина пепел и всё остальное, что его засоряло.       Точнее, он пытается.       Работать одной рукой — дело нелёгкое. С каждым слабым взмахом метлы и трением о его больную руку, раздражение Энджи лишь нарастает.       — А что он... — начал было Фумикаге, но резко замолчал. Энджи не смотрит на него, зная, что мальчику, вероятно, смешно наблюдать за его неуклюжими действиями, — сэр, может вам пом...       — Нет! — рычит Энджи, обернувшись в сторону мальчика. В порыве ярости изо рта мужчины полетели огненные искры: от подобного наплыва чувств его магия часто выходила из-под контроля. — Я сам справлюсь! Сиди молча!       Фумикаге смотрит на него широко раскрытыми глазами. Встревоженно. Боязно.       Энджи только что наорал на ребёнка, которого похитил огромный монстр-людоед, способный убить их в любое мгновенье. Он сжимает в руках конец метлы и лбом упирается в свой кулак. Каким же подонком нужно быть, чтобы так поступить?       Между ними затягивается пауза, которая с каждой секундой становится всё более неловкой. Вскоре он поднимает голову и протягивает метлу Фумикаге.       — Возьми. Мне нужно присесть.       Фумикаге осторожно берёт метлу и взглядом провожает Энджи, тяжело садящегося на скамейку. Он ничего не говорит и начинает подметать.       Больше всего на свете Энджи хочется вернуться домой. Он так спешно покинул поместье, ожидая найти тело Фумикаге подвешенным на деревьях, как и тела остальных жертв, что даже не успел прихватить с собой что-либо: ни еды, ни воды, ни минимального снаряжения. К тому же он потерял почти всё, что взял с собой.       Всё, что у него есть сейчас — это оставшаяся на нём одежда, одна рука и напуганный, как и он сам, ребёнок. Он устал. Он очень устал. Такой усталости не поможет даже сон.       Единственный звук в комнате — шарканье метлы о кирпичи.       Энджи не знает, сколько времени проходит, прежде чем Фумикаге откладывает метлу и садится рядом с ним. Взглянув на мальчика, он замечает, что у того грязные руки. Мужчина жалеет, что не знает никакой другой магии, кроме пламени.       — Теперь чисто, — нейтральным голосом сообщает Фумикаге.       От этого Энджи чувствует себя только хуже.       — Я не хотел кричать на тебя, — бубнит Энджи в качестве извинения.       Снова молчание. Они оба смотрят на тушки мертвых зайцев, лежащих на полу перед ними.       — Вы видели его? — спрашивает Фумикаге и наклоняет голову, чтобы посмотреть на Энджи.       Мужчина чувствует, как раздражение начинает возвращаться, но ему удается усмирить его, потирая свой лоб.       — Да. Оно говорило со мной.       Чёрные перья на голове мальчика встрепенулись.       — И что он сказал?       Энджи нахмуривается.       — Ничего особенного. Оно копирует и воспроизводит голоса мертвецов, – и мой, — мне было не до разговоров       Мальчик опускает голову и задумчиво прижимает к клюву костяшки пальцев.       — Значит, он копирует голоса тех, кого убивает... Думаете, он может скопировать любой голос, который услышит?       — Он использовал мой, — проворчал Энджи, поднявшись со скамейки. Ему нужно куда-то деть свои руки. Если он будет сидеть без дела и дальше, то просто не выдержит. Подойдя к камину, он продолжает говорить:       — Он использовал и твой, когда обманом заманил меня сюда.       Энджи приседает и заглядывает глубоко в дымоход. Дымовой зуб — газовый порог — выглядит отвратительно, а сама труба вся в саже и копоти. Он не совсем понимает, как они собираются чистить это, но он что-нибудь придумает. Тем временем он берет метлу и начинает сметать пепел и грязь, прилипшие к дымовому зубу.       — Мой? — тихонько спросил Фумикаге, — А что он говорил? — пауза, — Ну, чтобы заманить вас сюда, — уточняет он.       Энджи снова нахмурился и на его лице заболела рана.       — «Помогите».       Фумикаге молчит. Энджи смахивает с каминного зуба грязь и морщится: её там явно больше, чем он ожидал. На очаг падают кости ещё одного несчастного животного. И сколько же оно пролежало там, прежде чем умерло?       — Это был не я. Я никогда не звал помощь, — пробормотал Фумикаге, — я... — от смущения у него снова поднялись пёрышки, — я искал травы, а потом услышал какой-то странный звук и слишком резко подскочил. Я запнулся о ветку, а затем... Ну...       Энджи прищурился на камин и на корточках повернулся к Фумикаге, — ты сам себя вырубил?       Плечи Фумикаге слегка сгорблены, а его тело отвёрнуто от Энджи.       — Это вышло случайно. Когда я очнулся, то уже был здесь. Тогда был рассвет. Зверь не часто приходил ко мне, только еду иногда подбрасывал, — Фумикаге вздрогнул, — хорошо, наверное, что я без проблем могу есть сырое мясо.       Погодите.       — Ты умудрился на целую ночь себя вырубить?       Птице-мальчик поднимает голову, от стыда встрепенувшись всеми пёрышками.       — Не издевайтесь!       Честно говоря, это немного впечатляет. Вряд ли это нормально, и Фумикаге, вероятно, потерял сознание не только лишь от удара головой, но всё же это впечатляет. Энджи ухмыльнулся и повернулся обратно к камину.       — Какие элементы ты изучал? — спрашивает Энджи, меняя тему, чтобы Фумикаге не пришлось больше смущаться. Он здесь не для того, чтобы заставлять мальчика чувствовать себя ещё хуже.       — Тьму, — отвечает Фумикаге, — и немного воздушную стихию, но в неё я особо не углублялся.       — Хм, — Энджи слегка задумался. Тьма. Это редкая и довольно сложная магия. Мальчишка просто не перестаёт его удивлять.       — Сможешь создать порыв ветра? — спросил Энджи, рукой подзывая мальчика к себе.       Фумикаге, позабыв о стыде и смущении за свою нелёгкую ситуацию, подходит и садится рядом с ним на корточки. Они оба смотрят вверх на дымоход.       — Не знаю, насколько сильным он получится, но я могу попробовать, — он вскидывает перед собой грязные руки и сводит их в замок. Энджи с небольшим интересом наблюдает, как мальчик сосредоточенно собирает воздух между ладонями.       Воздух — один из самых простых в освоении элемент. Он же повсюду, в конце концов. Но, как и со всеми навыками в этом мире, некоторым людям он даётся проще, чем остальным. А почему так — никто толком не знает. Некоторые утверждают, что предрасположенность к элементам зависит генетически. Некоторые говорят, что это зависит от самой личности, а в семьях часто встречаются люди с одинаковой стихией только потому, что они развиваются рядом друг с другом.       Как бы там ни было, у Энджи всегда с лёгкостью выходило управлять лишь огнём. Любая другая стихия просто умирала на его ладонях, поэтому ему всегда было любопытно наблюдать за работой других.       Лицо Фумикаге слегка прищурилось, пытаясь сосредоточиться на создании и удержании ветра. Это даётся ему с трудом, но, по крайней мере, магия работает. Он резко расцепляет замок из пальцев, и ветер со звучным порывом устремляется вверх по дымоходу.       Подняв голову, Энджи наблюдает, как большая часть мусора, прилипшего к стенам дымохода, подхватывается ветром и выдувается из самой трубы.       — Отлично, — Энджи поднимает руку и кладет её на плечо мальчика, — можешь ли ты удержать его на какое-то время?       Как только он задаёт этот вопрос, ветер затихает. Фумикаге опускает руки и пожимает плечами, — я могу сделать его снова, если понадобится.       Они оба снова заглядывают в дымоход, неосознанно повторяя действия друг друга. Выглядит довольно чистым. По крайней мере, Энджи убедился, что загореться в нём нечему, и дым сможет спокойно и без преград выходить через трубу.       — Ладно, и так уже нормально, — пробормотал Энджи и поднялся на ноги, — подмети очаг ещё раз. Я пока подумаю, чем можно освежевать этих зайцев.       Вернувшись к тушкам зайцев, Энджи берет их за уши и осматривает. Он не совсем понимает, как они умерли: у них нет ни ран, ни внешних повреждений. Он лишь надеется, что тот способ, которым существо убило их, не остался в заячьем организме и не испортил мясо.       — У тебя случайно нет ножа? — спрашивает Энджи мальчика через плечо. Фумикаге на это качает головой.       Энджи вздыхает и задумывается. На ум приходит наиглупейшая идея из всех.       Положив зайцев на скамейку, Энджи подходит к окну. Одним ударом он выбивает ещё одно стеклышко, прямо под тем местом, где была трещина.       Фумикаге отлетает от камина.       — Что вы делае...       Существо уже здесь. Цепляясь за внешнюю сторону особняка, когтем крыла оно ощупывает расширившееся отверстие. Оно встречается с глазами Энджи и, кажется, сужает свои собственные.       — Верни мне мой меч, — командует Энджи.       Если бы Энджи был чуточку добрее, он мог бы сказать, что выражение лица существа выглядит крайне недоверчивым. Страх всё ещё заставляет сердце Энджи колотиться. В любой момент существо может устать от его дерзости и с лёгкостью пронзить его когтем.       Но оно ещё не сделало этого.       — Мой меч. Не знаю, куда ты засунул его, но он нужен нам, чтобы снять шкуры с кроликов, которых ты принёс.       Энджи скрещивает дрожащие руки.       Золотые глаза скользят мимо мужчины и заглядывают дальше в комнату, предположительно, на кроликов, а затем быстро возвращаются на Энджи. Существо ползёт вдоль стены, меняя положение, при этом сохраняя свою голову жутко неподвижной. Оно громко щебечет, и от издаваемой птичьей трели зазвенели стёкла.       — Ты собираешься убить меня? — дрожащий голос молодой женщины вырвался из горла птицы, и Энджи услышал, как позади него ахнул Фумикаге, — молю, не убивай меня! — та же самая молодая женщина. Энджи отвратительно от того, что он не может определить, чей это голос.       — Тебя что, можно убить одним лишь клинком? — спросил Энджи с выраженным недоверием в своём голосе, — а я-то думал, что ты сильнее, — возможно, такая провокация заденет самолюбие твари. Если оно у него, конечно, имелось.       Перья на его голове и шее встрепенулись. Оба крыла немного расправляются, а грязные пёрышки пушатся и подёргиваются, как будто он выпендривается. У существа определённо есть эго.       И оно может понимать его.       Энджи и до этого подозревал, что оно может, просто не был полностью уверен. Осознание этого позволило ему немного расслабиться. Хотя, с другой стороны, оно могло понимать и всех тех людей, что убивало, и это никак не останавливало его от убийств...       — Принеси мне мой меч, — снова требует Энджи, — возможно, мы даже поделимся зайчатиной с тобой.       В то же мгновение существо исчезает. Энджи наконец-то облегченно выдыхает.       — Это было… невероятно.       Повернувшись лицом к мальчику, Энджи вскидывает брови.       — Что?       Обе руки Фумикаге обхватили метлу. Его глаза, кажется, искрятся от восторга.       — Он понял вас! Он ответил!       Энджи недовольно поджал губы.       — Невероятно — это точно не то слово, которым бы я описал происходящее.       — Нет же, вы не понимаете! — Фумикаге делает шаг вперёд, и его голос становится ещё более решительным, — если он понимает вас, возможно, вы сможете уговорить его отпустить нас!       Хм. Энджи секунду смотрит на мальчика, обдумывая его слова. С этим есть несколько проблем: Энджи до сих пор не знает, какие цели преследует это существо. Если он предложит что-то, что существу не по нраву, то оно может убить его даже за то, что он просто озвучил это. Кроме того, если у существа хватает ума понимать слова, значит оно вполне способно осознанно лгать.       — Возможно, — в конце концов говорит Энджи, — будем считать это как один из вариантов.       Прежде чем Фумикаге успевает ответить, существо возвращается со знакомыми ножнами во рту. Немного повозившись, оно просовывает меч через отверстие в окне. Энджи берёт его и быстро проверяет меч на наличие каких-либо повреждений.       Вытащив меч из ножен, он внимательно осматривает блестящее лезвие из чёрного метеоритного железа. На нём нет ни сколов, ни царапин, а сами ножны холодные. Неужели они лежали в снегу всё это время? Или в тёмном углу особняка где, возможно, лежало оружие и других жертв твари?       Существо всё ещё не улетело. Оно продолжает глядеть в окно, иногда негромко стрекоча и наблюдая за тем, как мужчина осматривает меч. Почему оно всё ещё там?       Энджи смотрит на существо в ответ и убирает меч обратно в ножны из тонкой кожи. Что оно хочет? Он чувствует себя неловко, просто стоя и глядя на зверя, который весь буквально извивается.       Рядом с ним проходит Фумикаге.       — Спасибо, — говорит он ровным голосом, хорошо скрывая свой страх. Возможно, он уже не боится, как раньше. Энджи надеется, что это не так: нельзя ослаблять бдительности рядом с этим существом.       Зверь кидает взгляд на Фумикаге и стучит клювом по стеклу, пытаясь придвинуть голову ближе. Его зрачки сузились до маленьких щелей. Энджи почувствовал, как по спине пробежался холодок. По крайней мере, у него теперь есть меч. Если оно попытается что-то сделать, он хотя бы сможет как-то ранить его.       Существо начинает громко ворковать, как горлица на рассвете.       А затем:       — Мой малыш. Мой малыш, — тихим, слабым, умирающим голосом.       Страх сменяется ужасом. Энджи бьёт рукой по окну, и стекло содрогается от удара. Существо вскрикивает и шипит на него, прежде чем отцепиться от особняка и скрыться в деревьях.       — Мерзкое отродье, — выплёвывает Энджи и возвращается обратно к зайцам. Приведя дыхание в порядок, он полностью обнажает свой меч, — вот так просто использовать голос умирающей женщины. Чёртов монстр.       Ответа он не получает. Энджи оглядывается через плечо на Фумикаге, который неподвижно стоит у окна. Всё тело мальчика напряжено.       — Фумикаге? — позвал Энджи. Он старается говорить тихо, чтобы не напугать парня: он уже и так достаточно натерпелся. — Ты в порядке?       На голове Фумикаге дёрнулись перья. Кажется, будто по всему его телу пробежала дрожь, и его плечи слегка сгорбились.       — Видимо, вы были правы, господин Тодороки, — Фумикаге поворачивается и смотрит на него. В его глазах оцепенение: они так широко раскрыты, что Энджи может отчётливо рассмотреть белки по краям его красных радужек. — Я думаю... — из-за дрожи в голосе слова запинались сами об себя, — я думаю, он видит во мне своего ребёнка.       Ужас от осознания этого оседает между ними густым туманом.       Отпустит ли зверь Фумикаге когда-нибудь?