Созвездие на ладони

В полузакрытых глазах Энни едва читается удивление, но ей кажется, будто все тело в один мимолетный миг решило послать хозяйку ко всем чертям ада, а маковые пятна хаотично расположились на каждом сантиметре бледной (люди говорят, что до ужаса) коже. Но на лице не дрогнул ни один мускул, безразличие не сменилось другой эмоцией, а голос все такой же монотонный и тусклый, его еле слышно. Вспотевшие ладони девушка прячет в длинных рукавах толстовки, чтобы её лёгкая смущённость не заставила мысли Армина повернуться на триста шестьдесят градусов в обратную сторону. Лишь бы не подумал о том, что она хоть где-то уязвима. Пока у неё есть человеческие слабости — с каждым разом будет лишь больней. Пусть считает, что Энни непробиваемая броня, а сердце подобно стали. Не застрелить, не пробить, и любовь в железе не проснётся. Фиалкам там цвести не суждено, а пахнет внутри лишь гарью. Пусть он будет считать лишь так. Пока она на достаточном расстоянии, чтобы никого не впускать — в ее мире все будет в порядке. Но ведь она может провести время без какого-то намёка на возможную близость? — Было бы неплохо, — Ей действительно хочется посмотреть на небо, чтобы видеть, ощущать звезды почти на ладони, на расстоянии вытянутой руки. Схватить одну из них и прижечь к запястью. Чтобы всегда быть единым целым с самым важным в жизни человеком. А Арлерт лишь улыбается, уголки его губ скоро приблизятся к мочкам ушей. Этот интерес считают абсолютно неинтересным и нудным единственные друзья, потому что смысла от рассматривания созвездий ровно столько же, сколько от распивания безалкогольного пива на шумной тусовке. Но он считает иначе и, вообще-то, бросать любимое хобби не намерен. Пока его поддерживает дедушка — смысл будет всегда. — Человеческие души превращаются в звезды, а те, чьи сердца наполнены болью — могут стать целыми созвездиями, — Он всегда говорил именно так. В это все Армин давным-давно не верит, но сама концепция привлекает и будоражит даже кончики пальцев рук. Это звучит красиво, манит, заставляя сердце трепетать. Ему так хочется верить в то, что каждая личность непрерывно, тонкими невидимыми нитями связана с бесконечным космосом, потому что это последняя надежда на что-то светлое для тех, кто на грани двух миров. Леонхарт поворачивается в сторону своего дома, намекая на то, что ей пора. — До следующей встречи? — Арлерт смотрит на девушку с ярким блеском в глазах, он в невероятном восторге от того, что его страсть может кто-то разделить. — До следующей встречи, — Она вытаскивает руки из карманов и машет в знак прощания. Энни поднимается по ступеням и встает на самую первую, не в силах решиться нажать на дверной звонок. Такая смелая, совсем ничего не боится, а сейчас мешкается у порога собственного дома, перебирая пальцы. И совсем непонятно почему ее так гложет чувство лёгкого страха, ведь это повторялось огромное множество раз. Крики такое привычное дело, а сейчас их даже слышать немного боязно. Переминается с ноги на ногу, в голове целое противостояние, которое скоро превратится в гражданскую революцию между несколькими личностями. Вдохнув прохладный ночной воздух, ее лёгкие начинают немного подрагивать изнутри. Была не была. Девушка резко нажимает на кнопку, которая издаёт противную мелодию. Громкие тяжёлые шаги за дверью, она резко распахивается прямо перед ее носом. — Явилась? — Отец язвит, притворно улыбаясь. Энни не имеет желания отвечать на это хоть как-то, у неё совершенно не осталось сил продолжать этот дурацкий конфликт. Они оба виноваты, но никто не признается в этом. Столкнутся лбами и будут толкаться до тех пор, пока один из них не столкнет другого с огромной высоты. Чтобы больно было, да так, что вскрикнуть невозможно. Суровые семейные отношения. Девушка толкает его плечом, проходит в коридор и даже не может посмотреть в глаза. Ненависть вперемешку с отвращением переполняет всё нутро, почти готово вылезти наружу. Иногда кажется, что одно мгновение могло изменить всю жизнь кардинально и ничего из того, что происходит сейчас — быть не должно. И что вся её жизнь лишь последствие одного неверного поступка, которое повернуло за собой страшную трагедию. Эффект бабочки. Энни проходит через гостиную и видит, как фотография в рамке на тумбочке расположена изображением вниз. Опускает взгляд вниз, где-то на уровне домашнего коврика, лишь бы не слышно всхлипы. Ощущение, как горечь обиды пронизывает все тело, ещё чуть-чуть — и она упадёт прямо здесь и затопит все помещение слезами. Но на подобное выражение эмоций в их доме наложено строгое табу, поэтому приходится буквально сжать все, что только можно, в один большой кулак, чтобы не дать себе в сотый раз разбиться об собственную толстую стену целого комплекса психологических травм. Ей хочется кричать, что есть мочи, чтобы весь мир наконец понял, что ни черта из металла она не состоит, а внутри бьётся вполне живое человеческое сердце, но через пару минут заставляет себя вновь закрыть чувства под семью замками, потому что уязвимость = слабость. Слабые не выживают.