Созвездие на ладони

Армин успевает в своей голове перетасовать сотни, нет, даже тысячи мыслей и догадок, абсолютно недоумевая, чем же может быть так раздражен вечно спокойный Бертольд. Он хмурит брови, сжимает тонкие бледные губы и походка становится тяжелее с каждым пройденным шагом. Гувер идет стремительно, не оглядываясь по сторонам, расталкивает людей и источает негатив всем своим видом. И Арлерта это пугает до дрожи в коленках и неприятного кома в горле, у него появляется ощущение, что совсем скоро его тело будут перекидывать из угла в угол, совсем как безобидного щенка. Бертольд хватает юношу за запястье и почти тащит за собой, хотя тот не в состоянии подстроиться под темп его длинных ног. Они пробираются на крышу и наконец остаются наедине со всеми своими тараканами. Гувер молчит, тяжело вздыхает и сжимает руки в кулаки, чтобы сдержаться. — Зачем ты носишься с Энни? — Он поворачивается к Арлерту и теперь тот видит его обеспокоенное выражение лица, — Ты не стоишь и ногтя на ее руке. Ты не тот, с кем она должна быть рядом. Ты не тот, кто способен ее защитить. Армин впадает в ступор и не может вымолвить ни слова, словно рыба приоткрывает рот, но не издаёт звуков. — С ней всегда был рядом я. Она для меня центр мироздания. Ты вообще знаешь насколько сильны мои к чувства к Энни? Да, возможно я эгоист, но это несправедливо. Несправедливо, что между нами она поставила черту, а с тобой сближается с каждым разом. Ты не знаешь и доли той ее боли, что знаю я. Ты не достоин быть рядом. Он почти срывается на крик, выпуская все эмоции наружу, ему больно до невыносимости, хочется просто сбежать от всех этих обстоятельств и собственных чувств. «Почему все так? Почему не я?» — Эти мысли в голове Гувера не прекращаются, всплывая все больше и больше. Может Арлерт ей не симпатизирует даже, но крайне заметно, как она меняется. Во взгляде проглядывается неподдельный интерес, нет той привычной для всех холодности и абсолютного безразличия. Она с ним д р у г а я. Нежнее в несколько раз, учтивее в целые сотни. И Бертольд никак не мог не заметить то, насколько сильные метаморфозы переживает личность столь знакомой ему девушки. Ведь он в Леонхарт по самые уши, до дрожи в костях и цветах на худощавых запястьях. Всегда с ней в самые глубины ее смольного омута, со всеми чертями и иными обитателями. Желает лишь держать её руку и не отпускать никогда в этой и другой жизни, несмотря на возможные проблемы или невзгоды. Готов отдаться ей всецело вместе со всеми внутренними органами. А жизнь штука до боли ироничная и насмешливая, поэтому заставила их сердца цвести врозь, не переплетаясь. В глазах Энни нет даже малейшего намёка на искры в присутствии юноши. Она не сияет рядом с ним, воспринимает его как должное и даже не разрешает прикасаться. — Я не знал, что твои чувства к ней настолько сильны. Извини, — Армин опускает голову, не в состоянии поднять взгляд, потому что слышит тихие всхлипы человека, чьё сердце не единожды было разбито тяжёлым молотком. Слёзы ручьём стекают по бледному лицу темноволосого юноши, и он абсолютно не в состоянии сдержать этот порыв, каким бы сильным не хотелось казаться. И ведь абсолютно никто в этом не виноват. Ни Армин, которому Леонхарт дорога не менее и чьё благополучие заботит его даже больше собственного, пускай эта привязанность произошла слишком стремительно. Ни Энни, которая просто не хочет/не может быть с кем-то лишь по велению разума, потому что сердцу не прикажешь. Ни Бертольд, который попросту заложник собственных сердечных драм. Они просто оказались в самой проигрышной ситуации из всех возможных.