***
Я припарковываюсь у белого низкого заборчика дома Минов, ночью он будто светится на пару со свежим снегом. Чонгук всю дорогу молчал и грыз ноготь или рукав толстовки, уставившись в окно. Я даже не уверен, смотрел ли он что там за окном или просто сквозь. — Чонгук, — друг вопросительно мычит, — ты точно не в порядке, и я ума не приложу как спросить о твоём состоянии. Минута тишины далась тяжелее, чем я мог себе представить. — Я… я, — он говорит с передышками и всхлипывает, — я такой дурак. Такой дурак… Он прикрывает глаза и мотает головой. Боже, что такого случилось, что его так коробит? — Гук-а, не пугай, эй, — я обнимаю его за плечи и немного похлопываю по спине. Мы сидим так непонятно сколько. Мои руки онемели от обездвиженности, только малого не хочется тревожить. А потом он заговорил сам. — Я поцеловал его. Сам. То есть я ему разрешил. Хотел проверить… проверить, но я не такой, понимаешь. Не такой… Только не бей его, хорошо? По сути он хороший, а я… — Чонгук, все хорошо, окей? Всё в порядке, — я смотрю в его заплаканные глаза и начинаю говорить. — От этого ты не стал хуже. Ты все тот же Чонгук, мой друг, и это не изменится. Нет ничего плохого и постыдного в том, что ты захотел кого-то целовать. Неважно кто это: будь то мужчина или женщина. Без разницы! К черту стереотипы и предубеждения! Люди пришли в этот мир, чтобы познать его, сделать лучше. Но нельзя познать что-то другое, если ты не познаешь себя, в первую очередь. Я не помню, когда в последний раз плакал, но именно сейчас еле удержал себя, чтобы голос не дрогнул. Я бы был безмерно счастлив, если бы мне кто-то сказал что-то подобное. Я говорю правильные вещи, но не могу принять себя. Какая ирония! Сижу тут, распинываюсь, что да как. А сам? Смогу ли я признаться себе, что возможно я по крайней мере би? Или я просто придумал себе всё это? — Я тебе не противен, Чимин-хён? — Нет, конечно. — А если бы я… если я с ним… ну… — Чонгук шмыгает и натягивает рукава еще сильнее. — Переспал или встречался? — ты маленький стесняшка. — И то, и то. — Моё отношение к тебе не поменялось бы ни на секунду, Чонгук-и. А если бы я тебе признался, что встречаюсь с парнем, что бы ты подумал? Неужели я от этого стал бы хуже? Или противен? — Неет… не хуже. Я не могу принять пока такое, но если бы ты решил встречаться с парнем… я бы не был против. Наверное. — Видишь, мы остаёмся теми же людьми, просто у нас меняются вкусы. В ходе жизни — это свойственно большинству. Помнишь, ты два года подряд ел батончики с бананом? — Чон кивает. — И что теперь? Тебя мутит каждый раз, когда ты видишь их на прилавке. Когда в доме перегорает лампочка, ты меняешь её, а не переезжаешь в новый дом, не так ли? — Я понял тебя, кажется, — слабая улыбка. — Вот и отлично. Тебе стоит позвонить родителям, не вынуждай их волноваться, — напоминаю я. — Хорошо, обязательно. Я напишу, — он проверяет время на наручных часах, — уже довольно поздно, наверно, мама спит, — трясет чужой телефон в руке Чон. — Я это… можешь передать Тэхену? И то что… я поговорю, когда буду готов. — Ладно, иди, тебе стоит отдохнуть. Дверь открывается и в салоне включается фонарик. — Боже что это у тебя под глазами?! — Ничего, иди уже. Давай, спокойной. — До завтра! Гук почти вприпрыжку несётся в дом. Я очень надеюсь, что он не будет загоняться и не выть в подушку. — Блять, я думал умру, пока тут боялся вдохнуть. Ну и любите же вы попиздеть, — кряхтит с заднего сиденья хозяин машины. — Фу, напугал, я уже забыл про тебя. И вообще-то ребёнку нужна была помощь. Не уверен, что бы ты с ним поговорил. Даже бы не заметил, как он пробрался в дом. — Ребёнку? Ты сам-то в его возрасте, — перелезает он на место Чонгука. — Я старше его на полтора года. Он фыркнул и усмехнулся себе под нос. — Окей, — серьезным голосом произнес Шу, — если бы его мама не позвонила мне, я бы даже не знал, что его нет дома. Ты хороший друг. Я бы съязвил, говоря «Да, я такой, не то что ты» или «Он поэтому и позвонил мне, а не тебе» и ещё много чего в этом роде — придержал в этот раз своих демонов (своего внутренности ребёнка). Может не стоило? А может Чонгук боялся тоже его осуждения? Получается, Шу не афиширует свою ориентацию? А как же со мной «то недоразумение»? Или у него тоже случилось помутнение рассудка?.. Занятно, однако. — Стараюсь им быть, — мой краткий ответ. — Ты в клуб или домой? А что, к себе не зовешь? Я бы поехал в Авалон. Да уже настрой не тот. Дома высплюсь, думаю. Хосок поворчит, поймет и простит. — Домой, хватит с меня на сегодня приключений, — тру глаза, совершенно забыв о линзах. — Ты сам или мне пересесть? Пытаюсь сфокусировать зрение и понимаю, что блять-сука-нахуй. Я потерял линзу, пока тёр глаз. — Кхм, давай ты. У меня нет прав. — А ещё мозгов, хорошего зрения, денег и т.д. Прислать полный список? — Чё серьезно? — Типа того. — Водишь прилично, — говорит он после смены мест и заводит машину. И немножечко меня.Old Book — Tim Patanin
Колеся по ночному городу с Мином, я почувствовал себя тем самым главным героем из тех самых фильмов, где главный герой наслаждается моментом, своей жизнью, находится в счастливых отношениях со своей половинкой, имеет много друзей, большой дом, хорошую репутацию, счастливую семью — короче, всё у него в шоколаде. Или такой расклад: бедный сирота наконец находит своего принца со сказочным замком. Обычно такой сюжетный поворот бывает в начале фильма (завязка) или в середине (кульминация), или в конце (развязка). Но стоит отметить я лишь самый обычный Пак Чимин. Никакой не актёр. Правильно лишь то, что я главный герой своей жизни. Я бы спросил своего сценариста на какой главе сейчас нахожусь… Это же не тот момент перед глобальным пиздецом? Мне нужны беречь нервы! На ночном радио играет какая-то группа, название которой мне не известно. Я ловлю себя, что наверно это мой первый раз, когда я просто еду по городу не думая, что нужно куда-то спешить, что нужно что-то срочно сделать или ехать на смену. Я и забыл, как красиво бывает ночью. Так же я резко вспомнил, что звонок Чонгука прервал наш разговор. Очень странный разговор. Что он имел ввиду? Мое блуждание по своим мыслям резко прерывается знакомыми аккордами в тёплом салоне машины. Sum 41 — Pieces. Резко вдохнув, хочу попросить сделать его чуть погромче. — Не против если я прибавлю громкости? ЕЩЁ СПРАШИВАЕШЬ?! КОНЕЧНО ХОЧУ! БЫТЬ НЕ МОЖЕТ ЧТО ТЫ ТОЖЕ СЛУШАЕШЬ ИХ! — Нет, не против, — а мои ладошки уже запотели. — Ты… знаешь эту группу? Тоже ночами слушаешь их? Засыпаешь под них? Устраиваешь концерты? — Да. Почему всё приходится из тебя выкачивать? Почему нельзя отвечать развернуто? Тихонько кашлянув, добавляю: — Я тоже их знаю. И ЭТА ОДНА ИЗ САМЫХ ЛЮБИМЫХ ПЕСЕН! — Понятно, — это всё что ты можешь сказать? Выруливает на мою улицу. — Моя любимая песня. Я давлюсь воздухом. Всё приехали. Капут. Я умер. — Ты как там? Не сдох? — Я весь красный как рак, пытаюсь сдержать кашель и миллион вопросов о Sum 41. — Воды нет, извиняй. — Н-нормально, — подышав глубоко, дыхание восстанавливается, и я решаюсь на следующее. — Одна из моих любимых тоже. Ну всё. Я сказал это. Я сказал, что люблю этих прекрасных парней. Теперь о них знает и он — Мин Шу. — Правда? — ты снова не веришь? — Да. — А какая на первом месте? Или подожди… я угадаю. Some Say? Noots? — Близко, но мимо. — Так какая? Уже с самого начала я хотел разложить ему все карты на стол, как только он сказал «да». Только сейчас я хочу как-то оставить эту тему на будущее, (ага, может я и захочу с ним поговорить о парнях, парнях в смысле группы, а не то что вы подумали) часики-то тикают к трём часам ночи. Я бы не прочь ещё немного поболтать, только сидеть в чужой машине перед моим домом в такой час? Ебать. Почему меня это волнует? — Оставлю как пищу для размышлений. — Ладно, я подумаю. Подумаешь? Нихера себе. Сарказм? ОН ПОДУМАЕТ!!! ВЫЗЫВАЙТЕ 911. Тут человек несёт что-то нереальное. Мне кажется, что он пиздит. А может и нет. А может и да. — Окей, что ты помнишь того, чего не помню я? Почему ты опять смеёшься надо мной? — Ты козёл, понял? — с каким-то не присущим ему голосом лепечет. Будто копирует… кого? — Чё? — сука, это он это мне щас сказал? — Реально не догоняешь? Мдаа, — Шу смотрит в потолок и сцепляет руки за головой. — Я позвонил малому, а трубу взял ты. — Я? Когда? Я? Может он путает меня с кем-то? Сука. Блять. — Блять, ну не я же. Подождите. — Почему ты уверен, что это был я? — Потому что, а кто бы еще ответил на звонок, кроме Гука и малого? Ну да. Никто кроме меня. Возможно. — И что я сказал? — Это самое интересное, — злобно усмехаясь. — Ты, кажется, был чем-то сильно недоволен, раз решил выместить весь гнев на мне, — я молчу и все не догоняю, о чём это он базарит. — Ты сказал, что я редкостный гад, чтобы у меня член отсох и раз пять спрашивал, что я делаю с большими пачками гандонов. И меня причислил к их числу. Сказал, что должен взять ответственность. Потом звонок оборвался. В голове у меня только одно: БЛЯТЬ. Жирными и большими буквами. Хочется возразить, но это так похоже на меня. Шу, козёл, долбоеб, мудак — это сто проц. Но… — Когда? — будто у меня больше нет вопросов. Крутятся только одни и те же. — Хэллоуин? — задумывается. — Да, точно. — Зачем ты сейчас решил рассказать? Прошло дохрена времени, — резко давлю. — Ты мог спросить в любой другой момент. Даже на следующий день, например. — Да, я мудак и все такое — спорить не буду. Вот захотелось поинтересоваться… — Ну. Не томи, — мой голос, как гладь Тихого океана в ясную погоду. — Ответственность за что? Ах эта ебаная ответственность. Да хуй знает! А может знаю, только признавать не стану. Ибо НЕТ. Почему? Патамушта! — Я не слышу ответа. — Не знаю. — Врёшь. Знаю, что вру, честно, не знаю за что. Он поворачивает корпус ко мне. Хочет ли посмотреть на мое лицо? Я не смотрю на него. — Скажи, — его шепот такой громкий. — Что сказать? — За. Что. Взять. Ответственность? — ближе. — За то, что ты такой мудак? — Ответ неправильный. Хочу выпрыгнуть из машины, сейчас же. Дергаю ручку — чертова дверь заблокирована. — Открой дверь. Хочу подышать. Самая глупая отмазка. Подышать все же хочется. Он холодный, но мне неимоверно жарко около него или это кондиционер. — Ты не ответил. — Я не знаю, о какой ответственности идёт речь, понятно? — еще как представляю, о чем. — Открой дверь. — Хочешь снова меня поцеловать? — Хочу подышать, открой, нахуй, дверь! Не открывает. И не выдержав всего этого, спускаю окно, но оно поднимается вновь. Сука. Я сам тянусь через него и на ощупь ищу кнопки управления. Костлявые прохладные руки, в то же время с сильной хваткой, возвращают меня обратно, он нависает надо мной. — Ты жалеешь о том поцелуе? Ты же сам потянулся. Я загнан в ловушку, тупик. Какой ответ ты желаешь услышать: первое — потому что хотел, второе — потому что стало интересно, третье — потому что я резко забыл, что не переношу геев, как Тэхена? Ответ прост: я придурок. Придурок, у которого так давно не было секса (да даже обычной дрочки), и ты — такой весь загадочный, холодный и красивый, твою мать, блять, постоянно покупающий презики и трахающийся на постоянной основе. Почему ты не остановил меня? Почему не оттолкнул? Хотел поиздеваться? Хорошо, получилось, кстати. Спасибо, я оценил. — Я ни о чем не жалею к твоему сведению, — говорю наивно полагая, что выиграю в этой схватке. — Да? — Да! — Если тебе не о чем жалеть, повтори мне это после поцелуя. — Разве ты гей? Или ты просто ловишь кайф издеваясь надо мной? Его глаз в этой темноте не разглядеть, одно я знаю точно — он замешкался. — Поцелуй и узнаешь. — Лучше откажусь от столь «заманчивого» предложения. — В тот раз ты был намного смелее. А теперь сидишь и чмокнуть не можешь. Он возвращается на свое место и снова прикуривает сигарету. Скорее назло, чтобы я задохнулся. — Больше некого тебя чмокнуть? Хах. Подъебал так подъебал. Кажется, у кого-то задели гордость. — Есть, хотел сделать доброе дело. — Какое же? — Разве у тебя есть человек кто тебя чпокает? Все же этот козел задел меня и вывел из себя. — Разве тебя это ебет? — передразниваю, копируя его. — Нисколько. А вот тебя никто не ебет. Был бы шелковистей. Я резко перехватываю сигарету. Открываю окно. Недокуренная сигарета одиноко летит на белый снег. А я оседлал Шу и показал, что ебут не меня, а я. Хотел взять меня на слабо. Ну хорошо, у тебя получилось, только это в последний раз. — Хотел узнать гей ли я? Да. Теперь точно. Но я актив в любом случае, детка. Я позорно обнаруживаю, что сижу на его коленях, а его руки на моих ягодицах. Во рту ненавистный привкус от его сигареты, а член уже наготове. Ебаный мир! Ебаный мой характер! Ебучий Мин Юнги! Пользуясь его отвлеченным состоянием, разблокировываю дверь, выскакиваю наружу. Ухожу по-английски. Наверняка, он смотрит мне вслед и ухмыляется своей победе. Всё неважно. Важно то, что закрыв калитку за собой, затем и дверь, я не могу отдышаться.***
— Че такой кислый? Снова не выспался? — Да. Хосок друг самый лучший, который может быть у человека. И я не заслуживаю его. Чонов недовольный вид сменился на милостивый, стоило ему увидеть моё заебанное лицо. Все вопросы отпали и уже пять минут, он старается как-то завязать разговор. На вопрос о Чонгуке я ответил, что нашли его. Поздно приехали и уже сил не было ехать в клуб. Его пытливый взгляд тоже не оставил без внимания что есть что-то еще. Я с одним наушником старался отключиться от мира сего и побыть наедине с парнями под Pieces. Почему теперь, когда ее слушаю перед глазами встает ночной город, темный салон и он? Переключив на другую композицию, вздыхаю, укладываю голову на скрещенные руки и засыпаю на любимой фарме.***
— … он не в духе, понял? — Хосок, что происходит? Почему Ким-мать-его-Тэхен стоит с Хосоком и о чем-то шепчутся? — Ничего, он уже уходит. Забыл, как пройти на хуй, — быстро отвечает друг. — Ты, блять, следи за языком, Чон! — выпаливает Ким. Никогда не даст себя унижать. — Я вообще-то хотел с тобой поговорить. Отойдем? — теперь говорит мне. — Давай, — моментальный ответ. — Чимин… — Хосок, потом, — киваю ему. Отойдя подальше от любопытных глаз и ушей, Тэхен не сразу собирался говорить. — Это твой? Я протягиваю ему телефон, передавший мне Чонгук. — Да… Значит, за ним приехал ты? — Да. — Что он сказал? — Что сам поговорит с тобой, когда будет готов. — Ясно… Ты же не прибьешь меня тут? — Да больно ты мне нужен. Ким недоверчиво посмотрел на меня и огласил свое экспертное заключение: — Что-то ты не такой как обычно? Ты тоже заметил? Вот это сюрприз! — Ты свободен после учебы?***
Черт меня потянул меня позвать Кима выпить. Оказывается, его перепить не получится. Просидев сначала в баре час, мы двинули к нему, потому что у него там есть «кое-что» и живет он один, как выяснилось, потом. За эти несколько часов мы превратились в те самые «подружки», вываливая все дерьмо из наших жизней. Ким стал тоже самостоятельным очень рано, когда разругался с семьей из-за ориентации. Он долго скрывался, а потом по-дурацки его застукали, а он не стал отнекиваться. Теперь перекидывается парой слов с матерью раз месяц, подавая признаки жизни, младший брат учится за границей, общаются регулярно по скайпу. Из последних новостей стал разговор о Чонгуке. Он признался, что сначала игрался и думал просто развести малого на секс и все. Но пока тот давал отворот-поворот этот придурок влюбился. — Чимин-и, ты же врач, да? — икает и продолжает Тэхен, — Помоги мне, чтобы перестать любить его. Таблетку выпиши что ли. Кто бы мне дал такую таблеточку? ХА. — Во-п-первых, я фармацевт, умник, а не врач! — тоже икаю, перед глазами мушки летают. — У меня нет полномочий выписывать рецепты, я могу только отпускать по ним. — Но ты же можешь мне его по-братски отпустить и без рецепта. Разве в аптеках нет таблеточек от любви? — Лекарство от любви? — хмыкаю я, продолжая отгонять назойливых мушек. — Точно! — Если бы было такое лекарство, я бы принял его первым, дорогуша. — А для того, чтобы он меня полюбил? Для любви что-нибудь? Он смотрит на меня выпучив глаза, надеется на положительный ответ. — Лекарства для любви тоже не существует, Тэ. — Тогда зачем жить в таком мире, где можно вылечить только тело. Стоит ли жить с душевными травмами? Этот вопрос остается без ответа, потому я уже несколько лет ищу ответ на него. Результат на данный момент: никаких изменений. — Погоди, ты сказал, что тебе кто-то понравился? Кто эта коза, которая устояла перед таким рыжим красавчиком? Я бы точно не устоял, только у меня тут уже занято, бро, — он дважды ударяет по груди. — Ну, вообще-то, козёл, — выходит так легко из меня. А что? Кто если не он поймет, что я испытываю уже несколько дней? Может он поможет с этим вопросом? Этой ночью мы перемываем кости одному басисту, который также любит моих парней и которого зовут Шу.