***
— Эй, Ким! Я следил за ним целый день и как бы не хотел себя оправдать, понял, что лучше он, чем кто-то другой. Он поймет. И даже не ударит. — Пак? — недоверчиво начал осматриваться по сторонам Тэхен. — Как тебя занесло сюда? Я сам не понял, как тут оказался. Мы обычно пересекаемся только в столовой, на площадке или в общем коридоре, объединяющий все корпуса. Только в этот раз я был там, где ни разу не бывал и даже не мог себе представить, что окажусь здесь. — Труба горит, помощь твоя нужна, — я прочищаю горло, пытаюсь говорить тише, чтобы не привлекать внимания. Но моя прическа с этим справляется куда хуже. — Какая труба? Это к сантехнику или к слесарю надо, а не ко мне. Тэхен ведёт себя как обычно, но без сарказма, спокойно. Достаёт из кожаного рюкзака жвачку и делится со мной — я отказываюсь. — Да бля, это выражение такое. Не слышал, что ли? — Нет. Ладно, говори, чего тебе? После той бурной попойки между нами появилась «дружба по несчастью». Придумал это выражение Тэхен, чёртов выдумщик, а мне похуй, как это называть. Это было недели полторы назад. Но мы не прекратили наши «войны», теперь они стали более гладкими, спрятав шипы. А сегодня я впервые попёрся в корпус к нему, как на сеанс с доктором. Вот доктор только туповат или я изъясняюсь непонятно? — Короче, есть у вас тут место, где никто не сможет нас подслушать и увидеть? — Конечно, не работающий туалет в правом крыле, — выдал он даже не задумываясь, надувая шар. — Погнали.***
— Фух, блять, соберись! Я бью себя по щеке, пока Ким расслабленно закуривает сладкую женскую сигаретку со вкусом приторной черники. — Да, спокойно. Ещё скажут, что я тебя тут бил, — закидывает ногу на ногу он, смотря на смарт-часы. — Чё такое? Говори уже, мне потом по делам надо. — Поцелуй меня! — выпаливаю и отворачиваюсь к кабинкам, чтобы не видеть его удивлённое лицо. — Чего? — закашлялся бедняга аж. — Что слышал, — почему снова прячу глаза? — Зачем? — в его голосе слышится усмешка. Сигаретка тушится о плитку, я слышу за спиной, как он шагает в мою сторону. — Блять, просто сделай! Ты ж собирался мне отсасывать! Что, уже предложение не действует? — Хочешь, чтобы я тебе отсосал? Резко оборачиваюсь, а он смотрит пристально. — НЕТ! — Тише-тише, — шипит, — хочешь зрелищ? Ща все прибегут. — Я мотаю головой. — Скажи честно только, я тебе нравлюсь что ли? — отрицание. — Хорошо, я сделаю, о чем просишь. Он медлит. Меня выворачивает от ожидания. Пальцы Кима длинные и тёплые. Может, это из-за сигареты? Обхватывая мой подбородок, чувствуется сильная энергетика. Я бы никогда не смог этого понять пока не испытал на себе. Он смотрит. Требовательно. А может издевается. Просит посмотреть на него, а я не хочу. Просто хочу окончания пытки. Прикосновение нежное. Не противно по крайней мере. Его губы такие невероятно мягкие, будто зефир или сладкая вата. Целует неторопливо, придерживая меня за предплечья. Никакой грубой силы. Сначала я был неподвижен, а потом решил испробовать его, понять свои ощущения. Языки медленно сплетались, и он вдруг прервал меня. — Ну как? Проверил? — с лёгкой улыбкой спросил Тэхен, облизывая губы. — Я это… ты… — в этот момент, мне кажется, я покраснел и всего бросило в жар. — Ты это… сладкий, — признаюсь и выдыхаю. — Ты тоже ничего. Какой он на вкус? — снова берётся за сигаретки, но передумывает и достает чупа-чупс. — Он? — Что он имеет в виду? Его язык или… — Тот парень, из-за которого тебя колбасит? Признайся, целуюсь я лучше, да? — издевается, подмигивая. Выдерживая минуту, возвращаю способность говорить. — Почему согласился, если знал, что я тупо использую тебя, чтобы понять свои чувства? — Я тоже так делал, ничего удивительного. Так какой он? — Вот же заноза. — С привкусом горьких сигарет, с сухими губами, стёртыми в кровь, жёсткий, но… — Это и нравится тебе, — заканчивает фразу Ким. — Возможно, — присаживаюсь на подоконник. — Точно! Никаких «возможно». Я же вижу. В ходе разговора я узнал, что он пассив, и я охуел. Ему больше нравится подставляться под ласки и «принимать». Я поморщился. Ну не может быть так! Как это может нравиться?! Потом меня занесло на тему о том, что ведь я не гей, но мне нравятся определенные губы, определенные руки, определенный человек. Этот чертов философ сказал, что ярлыки люди сами придумали, и каждый сам решает стоит ли ему «надевать на себя» их или нет. Разве любить человека это гейство? На вопрос о том, что я не знаю кто я: актив или пассив, он ухмыльнулся и сказал, что это и так понятно. Чё? «Естественно пассив», — сказал он уверенно. Я прихуел. Ещё это надо проверить. Ничего не значит тот раз, когда я секундно поддался власти похоти.***
Смирившись с участью смены ориентации, я понял, что другие парни меня не привлекают. Даже воротит от некоторых конкретно. Делает ли меня геем то, то мне нравится только один конкретный человек? Одно уже ясно — внешне он мне пиздец как нравится. И голос, и этот ебанутый характер. Шли дни и я, как шизофреник, общался с ним у себя в голове. Но в один момент понял, что о нём ничего не знаю. И желание узнать его превысило в разы, чем желание просто затащить в постель. Как назло, с ним увидеться «случайно» не получалось нигде. Эти проделки судьбы меня поражают каждый раз. Дома я у них был несколько раз в месяц, был в клубе с Хо — тоже не прокатило (Нам выступал соло, без друзей), даже в аптеку не приходил, чёрт. Он исчез со всех радаров, будто его никогда и не было, и никто о нём не говорил. Декабрь в этом году без осадков, выпавший снег в том месяце давно растаял. Без снега казалось, что холод идёт прямо из-под ног: мороз стоял сильный, сухой порывистый ветер не жалел кожу лица, и я часто ходил с облезшей кожей на лице. Дурная привычка не носить перчатки меня доконает когда-нибудь, а может и сегодня, потому что я стою возле дома и не могу банально открыть дверь минут десять. Они покраснели настолько, что не чувствую их до кистей, и, следовательно, не могу выбрать правильный ключ из связки и вставить в гнездо. Сестры нет дома, ночует в эти выходные у подруги, Наны тоже соответственно, поэтому я подохну на пороге собственного дома. — Сука! Почему ещё никто не заменил замки на что-то гениальное, как двери в ТЦ?! Уже немного потемнело, и ветреная буря должна подняться вот-вот. Снежинки начали кружить над головой и касаться моих онемевших рук и таких же щёк. В любой другой момент, я бы радовался снегу, но только не сейчас, в шаге от нервного срыва и смерти. Из-за ветра слезились глаза и солёные дорожки неприятно жгли раздраженную кожу. Когда из рук снова выскользнули ключи, и я был готов оставить затею попасть домой и дойти в следующем квартале в теплую забегаловку и остаться там на всю ночь. Но внезапно ключи подняли теплые руки и дверь сразу распахнулась. — Пьяный что ли? Заходи давай. Я тру покрасневшие глаза и моргаю. Образ Мин Шу никак не уходит передо мной. — Блять, заходи говорю! — Ты тут… Что ты тут делаешь? — слова получаются будто в замедленной записи и сам я, как сломанная пластинка. Он цокает и моё тело оказывается в невесомости. Ветер перестает свистеть под ухом, становится тепло и сухо. Ой, я уже дома. — И долго ты там хотел простоять? — кидает через плечо Шу, пока я стою в коридоре и просто слежу за тем, как он расстёгивает куртку. Я показываю свои руки, такое чувство, будто меня за что-то отчитывают как в детстве, когда после прогулки порвал новую футболку или потерял игрушку. — Бляяя. Понял. С меня снимают куртку немного грубо, но он извиняется, когда тревожит горящие руки, тонкие осенние ботинки тоже остаются на полке для обуви. Он ведёт меня внутрь, спрашивая, где ванная. Я также заторможен, но указываю рукой и открываю только рот, а слов нет. Он находит тазик между раковиной и стиралкой, наполняет теплой водой и уже не спрашивая, помогает с одеждой. Я даже не могу постесняться. Меня словно нет в своем теле. Без эмоциональная оболочка. Смотрю на себя со стороны и тоже не верю, что этот грубый басист делает у меня в ванной. Он снимает с меня тонкие кожаные штаны в облипку и видит такие же красные ледяные ноги. Его безмолвный взгляд, который он переводит на меня, заставляет сглотнуть и отвести глаза. Юнги усаживает меня на старый детский низкий стул Мины, толкает ближе тазик с водой и помогает опустить ноги. Сначала ничего не происходит, позже чувствую первую порцию тепла. Для рук он достал из шкафа грелку розового цвета с верхней полки, тоже вещь сестры, у которой часто в детстве мёрзли руки, кровообращение было нарушено. Оно также нарушено, просто у неё теперь есть тёплые варежки и грелка уже чёрная с красными сердечками, которая всегда с ней. — Дальше сам справишься? Я киваю на автомате. А когда он закрывает дверь, осознаю, что он ушёл и причин задерживаться нет. Вода в тазике остывает, отдавая мне всё тепло, руки тоже согрелись. Посидев ещё несколько минут, выливаю остатки воды, обтираюсь махровым полотенцем и натягиваю домашние штаны с начёсом. — Да, да, хорошо, спасибо, — тихий голос Шу из кухни, заставляет меня прислушаться, но он прощается и завершает звонок. Возможно, услышал мои шаги. — Ты долго, — уже говорит мне. Почему он ещё здесь? С кем он разговаривал? Я прочищаю горло и присаживаюсь на дальнее место за столом. — Думал, ты ушел. И зачем спешить в своём доме? — Чай остыл, — кивает он на черную кружку с надписью «SUM 41». — Твоя же кружка? Блять. — Моя. Я встаю со своего места и уверенным, как мне кажется, шагом подхожу ближе, забираю остывший чай и возвращаюсь на место. — Так всё-таки «With me»? Я всё же думал, что «Noots», — складывает руки на груди басист, делясь своими мыслями, будто эксперт. Конечно, читать все умеют. На другой стороне кружки каллиграфическим почерком выгравировано «With me». — Разочарован? — Нет. — Тогда что? Телефонный звонок не даёт услышать ответ на этот вопрос. — Да, Мина, — отвечаю сестре, отворачиваясь к окну, — что такое? — Оппа, короче, можно у нас завтра останутся мои друзья, у Джен никак нельзя, хотели отпраздновать новый ранг в игре. Потом все разъедутся, — миленьким голосом упрашивает сестра, перейдя сразу к делу. — Мина, — вздыхаю, — мы же договаривались? — Я знаю, знаю, просто потом момент будет упущен, пойми, — хнычет она. — Пожалуйста. — Вот завтра и посмотрим. — Она же прекрасно знает, что эти выходные дома мои. Обычно такой отдых мы устраиваем один раз в два месяца, освобождая дом для друг друга. — Отдыхайте пока. Я занят. Нажав на красную кнопку на дисплее телефона, я чувствую себя родителем со стажем, которому надо сделать правильный выбор, чтобы ребёнок тебе доверял и вырос в среде взаимного доверия. А что будет, если я их заведу сам? Может, пока не стоит заглядывать так далеко? Я не понял, как возле меня оказался Шу, но стоило мне выгнуться, чтобы размять спину, в результате упёрся задом о чужой пах. В эту же секунду меня пробило током, я выпрямился струной, поворачиваясь к нему. — Тебе не стоит так стоять. Последние слова, которые он сказал, перед тем как прижать к себе и поцеловать. Я ожидал дикости, но он осторожен и тем не менее настойчив. Мои руки сначала висели по бокам, а потом я опёрся на кухонный стол, чтобы не потерять равновесия. Как бы я не хотел продолжения, хочу спросить у него. — Где ты был всё это время? — вглядываюсь в красивые глаза. — Думал, — отвечает неохотно, отводя взгляд. — До чего додумался? — усмехнулся я нервно. — Ничем хорошим это не кончится. Я сдался ему. Падать на дно не так страшно, если есть с кем. Мы сносим на своем пути один горшок с цветами, за который я получу по шее, пока безумно целуясь, идём на второй этаж к моей комнате. Полы так же скрипят местами, дверь не поддается с первого толчка и приходится приложить чуть больше усилий. Он валит меня на кровать, продолжая дарить поцелуи и покусывать. Член в штанах начинает давать о себе знать, там становится тесновато и неплохо было бы уделить и ему хоть немного внимания. Я поваливаю его на спину, меняя местами, и беру инициативу на себя. Кто тут, блять, пассив? Точно не я! Его руки снимают с меня футболку и приспускают штаны, оглаживая ягодицы через боксеры. От этого движения я нечаянно прокусываю его губу и только потом чувствую вкус крови. — Осторожней, Чимин, — улыбается он, а я зализываю рану, прося прощение. Снимая с него серую оверсайз толстовку, под ней оказывается тонкая майка, а на груди выбито тату, в виде надписи на незнакомом мне языке. Её в тот раз не было, я бы не смог не заметить такой большой надписи. И, сука, вот этого точно не было! ПРОКОЛОТЫЕ СОСКИ! БОГ ТЫ МОЙ! Я сглатываю вязкую слюну, которая скопилась от такого соблазнительного вида и склоняюсь к ним. Поочередно облизывая соски с металлическими штангами, сверху слышу сдавленный стон. Дело в шляпе. Всё, конечно, здорово, но тут меня начинает охватывать паника. Паника гея-девственника. Вы же понимаете: тут или я, или меня. Он полностью снимает мои домашние штаны, все ещё не спеша с бельем. А у меня уже колом стоит! Почему он медлит?! Шу поглаживает внутреннюю сторону бедер, касается кромки белья и задевает член. Из моего рта вырывается нечленораздельные звуки, припудренные отборным матом. — Ты как? Нормально? — спрашивает басист. — Да, блять, только верни руку на место, — слова даются сложней, и он снова меняет нас местами. Под ним я мог наконец расслабить мышцы спины и поясницы, которые успели перенапрячься. В одну секунду стало настолько страшно, что хотелось побыстрее это всё закончить. Не от того, что мне плохо с ним, а от того, что слишком хорошо. Теперь понятно куда девались все те презики — на многолетний «стаж». Руки подрагивают от волнения и кайфа, но пытаются расстегнуть его узкие джинсы. Мои глаза закатываются от удовольствия, пока Шу вытворяет своими пальцами что-то невообразимое. Я чувствую, что близок и только могу хныкать. — Давай, кончай, — в изгиб шеи. Я кончаю так обильно, что струя спермы буквально выстреливает ему в руку и немного пачкает живот. На этом ничего не заканчивается, когда я приспускаю его боксеры и тут же хватаюсь за него. У него ахуенный хуй! И ахуенно большой! — Если ты не хочешь или не готов, мы можем остановиться. Не всё сразу, — говорит он, кажется потому, что я немного сжался. — Но ты не кончил. — Я могу сам. — Нет. В этот момент я понял, если и подставляться под кого-то, то только под Мин Юнги, того самого угрюмого холодного парня с гитарой на четыре струны со своим тату салоном. И со всеми ли он был такой же? Или мне снова показалось, что я могу быть кем-то особенным? — Уверен? — Да. Хочешь, я сделаю тебе… Впервые я почувствовал себя в шкуре Чонгука, когда он не мог произнести что-то связанное с сексом. — Минет? А ты умеешь? — усмехается, но по-доброму, склоняя голову. — Научишь? — Позже. Есть смазка? — Да, под матрасом. Перед глазами всплывают ночи, когда я представлял его, чтобы угомонить свои разбушевавшиеся гормоны. Ему об этом лучше не знать. Самое неожиданное (хотя очевидное) и болезненное было, когда я ощутил первый палец. Это же такой пиздец. И это нравится большинству геев, раз они продолжают терпеть эту боль? Я шипел, пыхтел, и ругал себя, что не посмотрел заранее гейское порно. А может и правильно сделал? Кто знает. Но я в какой-то степени рад, что у Мина есть опыт. И он знает, что нужно делать и как. Пока он отвлекает меня, я отвлекаю его. Его член кажется таким большим в моей ладони, которая меньше, чем его. Первая мысль — мне не противно, вторая — его член идеальный. Если бы спросили существует ли идеальный член на земле, я бы без сомнений указал на Шу, точнее на его хуй. Второй и третий палец вовсю разрабатывают меня, а боль не уменьшается. — Сука, — шепчу уже не в силах. — АМХ! — Ну, наконец-то, нашёл, — тоже выдохнул Мин. Если вы никогда не понимали смысл фразы «появились звёздочки перед глазами», то перед моими глазами родилась новая звезда. Чувство такое яркое и острое пронзило каждую клеточку моего ничтожного человеческого тела и ослепило на пару секунд. Каждый атом послал сигнал во Вселенную, что я переродился тоже, как сверхновая. Потом он достает маленький знакомый мне квадратик, который я в жизни столько не успею использовать в таком количестве, как он. Отшучивается тем, что это «привычка» таскать их всегда с собой. Ха-ха. П-р-и-в-ы-ч-к-а. Трахать всё движущееся. В этот раз прощен, только потому что у меня их не было. Бля, ну я же человек, которому не было смысла покупать гандоны. Я их только продаю и делаю на этом деньги. После первой вспышки, он успел зайти, чтобы я не успел почувствовать дискомфорт и его было действительно не так заметно. Стоило ему начать двигаться, я боялся вдохнуть. — Тренируешься задерживать дыхание? — Он надавливает на мой живот и воздух, скопившийся, во мне выходит так быстро, что лёгкие воспламеняются. Он просит меня втянуть живот и посмотреть вниз, меж наших тел. Бугорок выделялся на моем животе, но что это, я понял потом. — Это ты? — удивляюсь я, округлив глаза. — Это я. Кончил он первый после нескольких толчков. Я не мог представить, как он так долго мог продержаться, пока возился со мной. И я кончил тоже почти следом. Этот секс я смело могу назвать лучшим в своей жизни, может, потому что его я запомнил, или потому что Шу ахуенный секс-партнер. — Хотел знать мою любимую песню? — говорит он, прикуривая электронную сигарету, найденную где-то на полу, видимо выпала. — Ага, — поворачиваю голову, стараясь не выглядеть щенком, которому показали косточку. — «With me». — Тоже? — кивок в ответ. — Послушаем? — Врубай свой плейлист. Если бы я знал, что этот день закончится прослушиванием канадских парней и поделённой на пару сигаретой, то я готов ещё раз отморозить себе конечности.***
— Чимин-и, ты дома? Почему дверь не заперта? — слышится женский голос за приоткрытой дверью. — У тебя гости? Чонгук или Хосок? — Кто это? — встрепенулся Шу. — Блять, блять! Это Нана.