***
— Шу? Юнги? Она ушла, выходи. Я осторожно открыл скрипучую дверь и шепотом зову моего гостя. — Уснул что ли? Мин Юнги? Поиски начались с шкафа в два метра в длину, и почти сразу закончились неудачей, когда я заметил колыхающиеся закрытые шторы. Я оглянулся, его вещей нет, меня не было жалких десять минут. Ушел по-английски. Как я в тот раз. Только ситуации разные. Я запрыгиваю на кровать, лицом в подушку. Давно мне так хреново не было просто от того, что кто-то ушел, не предупредив. Разве самый лучший день в моей жизни мог так закончиться? Переворачиваюсь на спину и чувствую, что-то упирается мне в лопатку. Его сижка. Родненькую обронил — точно бежал отсюда. — Хосок? — друг сразу же отвечает на звонок и мои слова застревают в глотке от удивления или от дыма сигаретки. — Свободен? — Д-да. — Возможно у него уже забит этот вечер. Прости друг, ты нужен мне сейчас. — Не хочешь напиться, отдохнуть? — комната вся в дыму или действительно шкаф рябит? — Я тут подумал, задолжал тебе несколько вылазок. Самое время возвращать долги. Сможешь забрать меня через пятнадцать минут? — Чим, ты чего? Бросаю трубку и подхожу к шкафу, где я искал одного мудака, но теперь начинаю искать самую развратную вещь, которая у меня есть.***
— Чимин, может позвоним Чонгуку, и просто порубимся в игры? — интересуется Хосок, осторожно поглядывая на меня с прищуром, пока я на похуй наношу темные тени сестры пальцами, потому что чуть глаз не выколол орудием для убийств (я про кисть), теперь валяющийся под креслом в машине у Чона. — Хо, — останавливаемся на светофоре, — мы едем туда, ок? Или мне самому сесть за руль? — Так я не против в «Авалоне» потусить, зачем «туда» ехать, а? Намджун все организует. Твоя работа, кажется, лишила тебя мозгов, или тот Ким, с которым ты в последнее время слишком часто ошивался, — бормочет он, себе под нос, снова трогаясь с места. — Ты… подожди, — меня осенило в ту же секунду. Может, он опаздывал и не успел мне сказать, а я тут драму развел? Какой я дурак! Только всё равно странно, что он ушёл без обуви и верхней одежды в декабре, — а остальные из его команды там будут?! — Аа, хз, могу узнать… — ему бы только не ехать «туда», сразу вытащил гаджет и ищет нужный контакт. — Да, давай! Хосок набирает несколько раз другу — ответа нет. — Занят, наверно, может съездим сами и узнаем? Тут всего два квартала, — предложение, конечно, логичное, мой наряд только вряд ли там впишется в обстановку. Мысли Хосока, кажется, связались с моими, и предложил остаться в машине, пока он не подаст сигнал. И тут меня приспичило отлить. Никто же не будет пялиться на меня, если я быстро прошмыгну в туалет? Тем более он находится в другом конце коридора. Выполз я из машины, оглядываясь по сторонам. На заднем сидении нашёл толстовку Хосока и сильно натянул на глаза, чтоб наверняка. За мной остаются следы на снегу, буря усиливается. Самое время сидеть дома, пить свежезаваренный глинтвейн, а не шастать по клубам. Парковка заполнена настолько, что яблоку негде упасть. Вывеска, как всегда, приветствует своих посетителей глазовыедающим цветом неонового синего. Я быстро прохожу через узкие проходы и бегу к заветной двери, с нарисованным треугольником вниз. Вижу свободную кабинку, сразу же скрываюсь за ней. Пока я с облегченным вздохом застегивал ширинку, дверь снова открывается. Честно не хотел подслушивать, но голоса были подозрительно знакомыми. — Что, так сильно отчаялся, раз решил позвать не своих одноразовых подстилок, а меня? — хмыкает один. — Ты в деле или как? — не довольствует с более низким тихим голосом другой. — Лавочка прикрыта, дорогой, надо было раньше. Я пошёл. Не для этого сегодня тут. Пружина на двери натягивается, как и напряжение между ними, я перестаю дышать. — Прошу тебя, — отчаянный вздох, — помоги, в последний раз. Недовольный выдох. — Хорошо, так и быть. Есть свободная комната? В жизни я бы хотел иметь такую способность или чувство (как правильно уж сами решите) — не разочаровываться ни в чем, в особенности, в людях. Открывая дверь, вы, скорее всего, догадались кого я увидел. Да, там был Шу. Только его собеседником никак не мог быть Ким Тэхен из моего универа. Но он им оказался. Как так получилось, что они вообще знают друг друга? — Пак Чимин? Ч-что ты тут делаешь? — округляет глаза Ким, замечая меня не сразу. — Глупый вопрос не считаешь, Тэ? Мне до фени зачем они тут, да на смысл разговора тоже. Меня задело, то, что он молчал, не пытался оправдаться, даже не смотрел на меня. Да нахуй всё это! Он даже не посчитал меня достойным своего взгляда. Или он стыдился того, что знаком со мной? О чём же ты думал, Чимин? О том, что в твоей несчастной жалкой жизни началась белая полоса? Что в чём-то свезло? Что, возможно, теперь станет легче? Что стоит кому-то начать доверять свою душу по-настоящему? НИХУЯ. БОЛЬШИМИ БУКВАМИ. Люди наивно полагают, что по жизни будет плечо, на которое они смогут опереться в случае чего. По крайней мере, полагал я. Да, такие люди бывают лишь раз в жизни. И только потеряв их, ты понимаешь — упустил. Запомните одно — вы никому не нужны, кроме самих себя. Это было всегда и будет так до скончания времён, пока последняя молекула не разделится на последний атом. Я кидаю, последний взгляд на Юнги и выхожу, под просьбу Кима остановиться. Его голоса я не слышу, как бы не старался. Вылетев на ту же парковку, я не могу найти машину и наплевав на все иду к шоссе, игнорируя порывистый ветер и гудки автомобилей. Нет, я не пытаюсь убить себя. Мне просто надо побыть одному. Знай, когда нужно уйти. Знай, когда нужно остановиться. Шёл я бездумно, психанул — признаю. Рой мыслей в голове так же не утихал, как погода. Не прошло и получаса, хотя может и больше — мои конечности превратились в замороженное мясо, а я еле передвигал ногами. Теплая толстовка друга грела в первое время, или же это адреналин, разогнавший бушующую кровь, моя тонкая куртка и рядом не стояла, конечно; ветер не стихал и пробирался до самых костей. Город у нас небольшой. Однако, из-за ветра и эмоций, я, похоже, перепутал и пошел в противоположную сторону, то есть за город. Дома редели, машины тоже. За черту города я редко выезжал. Нужды просто не было — всё есть тут. А теперь… я потерялся? Джинсы с прорезями на бедрах привлекали внимание, но ни одна машина не останавливалась. Я их понимаю и даже не обижаюсь, ну разве чуточку. На парах по первой помощи нам рассказывали, что при пониженной температуре, организм включает некий «режим энергосбережения». Чтобы жизненно важные органы продолжали работу до самого конца. А это значило, что мне ни за что нельзя останавливаться, и определенно не стоит засыпать. Силы иссякают, демоны шепчут остановиться, отдохнуть, разум твердит, что я должен выжить. Идти вперёд нет смысла, поэтому решаю пойти обратно. Следы смёл ветер — теперь даже не уверен, иду ли я в правильном направлении или же снова продолжаю путь в неизвестность. Когда ветер дует в спину — идти легче, но не теплей как ни крути. Ещё один сильный порыв ветра подталкивает, ноги запутываются и не успев выставить руки, падаю как мешок картошки прямо на дороге. Больно. Чертовски больно. Снежинки будто вонзаются в моё лицо тонкими иголочками. Мне не хочется вставать, поэтому ползу. 1…2…3 метра. Ближе к краю. Больно. Холодно. Одиноко. Я хочу остановиться. Очень сильно. Я вижу свет фар. Или свет в конце тоннеля. И темнота движется ко мне. Больше ничего не чувствую, становится вдруг так легко, самое главное тепло.***
Шум. Точнее гул. Пожалуйста, прекратите его. И этот яркий свет. Прошу, уберите. — Состояние стабильное, пульс нормализовался, температура тела тоже. На кожных покровах кистей рук и ног имеются пузыри с водянистой жидкостью. Причины долгого отсутствия сознания пока не известны, возможно, такое состояние связано с повышенной утомляемостью, — приятный женский голос рядом со мной говорит чётко и ясно. — Хорошо, этому парню крупно повезло, — отвечает, вероятно, доктор. У мужчины прокуренный голос, но не грубый. — Полежал бы ещё пару часиков, на ампутацию бы и только. Мои глаза подрагивают, и я с трудом открываю их. — С возвращением, парень, никого там не увидел или не успел дойти? А доктор шутник. — Остановили на самом интересном месте, док, — отвечаю почти шепотом. — Отлично! С юмором парень. Думаю, можно повидаться с близкими. Твоя группа поддержки ждёт тебя довольно давно для обморожения второй степени. Готов? Или дать тебе отдохнуть? — доктор очень энергичный, но в глазах вижу усталость. — Всё в порядке. — Сестра, впускай по двое. Потом посмотрим, — командует. — Да, доктор, — выходит за дверь. — Док? Когда я могу уйти? Мне учиться надо и… работа ещё. — Стой-стой, с твоими опухшими руками нужен только покой, никакой нагрузки, полежишь тут пару дней, отдохнёшь. Не стоит так переутомляться. Работа и учёба… будут с тобой всю жизнь, а здоровье — нет, так что… — он откашливается. — Если всё будет хорошо, так и быть, выпишем через пару дней, — улыбается и тоже выходит из палаты. Ну вот. Из-за моей глупости скольким людям я создал проблем, стал обузой. Почему я не могу просто жить без вот этого всего? Есть ли люди, которые живут без проблем? Вряд ли. В палату аккуратно заходит Мина, за ней Нана. Господи, на них без слёз не взглянешь. Такие поникшие, будто меня хоронить собираются. — Привет, — первым подаю голос. — Оп-па, — нижняя губа сестры начинает трястись, она кусает их до крови. — З-зачем ты попёрся на улицу не одевшись! Ты же меня сам ругаешь, если шапку не надеваю, а тебе слабо что ли?! А если бы ты… с тобой… — Тише-тише, Мина, всё уже позади, — Нана успокаивает мою сестру, которая воет ей в плечо. — Эгоист! Ты же мне обещал, что будешь заботиться обо мне! А сам… Мне нечего сказать. Да, я чертов эгоист, который пошёл на поводу своих эмоций, и подверг свою жизнь опасности, не думая о других. — Чимин, как твоё самочувствие? — мягко интересуется женщина. — Лучше, Нана, спасибо. Простите меня за глупость… — я не могу поднять голову и посмотреть в лицо этой удивительной женщины. Вот Наш человек, посланный с небес. Я очень сильно постараюсь не упустить его. — Поговорим позже, Чимин-и, твои друзья ждут тебя. Мы рады, что всё обошлось. Я склоняю голову, они уходят, сменяя пост. — Чимин-хён? Можно? — появляется мордашка Чонгука с большими глазами сначала. — Да, что ты церемонишься, Гук. Я щас ему втащу, пропусти, — Хосок толкает малого и широкими шагами идёт ко мне. Я аж сжался. Страшно стало. С Хо пиздился — знаю, мало не покажется. Благо у Чонгука реакция лучше, чем у нас вместе взятых. — Хосок-хён, Хосок-хён, не надо, — кольцует малой разъяренного друга. — Он же пострадал. — Он? ОН, БЛЯТЬ?! Ща как втащу, сразу мозги на место встанут у этого долбоеба! Впервые вижу Хосока реально злого. Прям реально злого. Он никогда не выходил из себя. А тут блять. Просто его бешеные глаза… — Хо… бро… — хочу что-то уже сказать. — Че «бро»? Чё?! — Молодые люди, пожалуйста, потише или покиньте палату, — заглядывает медсестра. — Извините, — просит прощения Чонгук. — Хотел сдохнуть? Че за хуйня, бро? — шепотом орёт Хосок, когда мы снова остаёмся наедине. — Нет. — выдохнул я. — А че тогда двинул из машины в бурю? — уже спокойней. — Я же сказал, что сообщу, если узнаю. В дверь тихо кто-то стучится. Парни инстинктивно оборачиваются, и я тоже, само самой, но с сжатым сердцем. Неужели пришел? В палату ступает никто иной как Ким Тэхен — студент третьего курса моего университета. — Не помешаю? — Помешаешь, — чеканит Хо, а Чонгук смотрит в пол. — Я позже зайду, Чи… — Оставайся, — обрываю. Не знаю зачем. Но если говорить лучше с ним, чем с… Парни в немом шоке обратно оборачиваются ко мне. — Чимин. Я ещё не закончил, — отозвался буйный друг. — Отсчитаешь и попиздимся потом, пойдет, Хо? — киваю. Он меня всегда поймет. Пообижается, но поймет. Недовольно вздохнув, Хосок забирает малого, который успел неоднозначно переглянуться с Кимом. — Чимин. — Тэхен. — Я поговорил с ним, теперь хочу с тобой. Знаю, что ты себе уже надумал, вот только. Блять, ты даже близко не подошёл к правде. Он садится на свободный стул и начинает диалог, перевернувший меня с ног на голову и давший понять, какой я идиот.***
Тэхен давно ушёл, Чоны зашли меня проведать по второму кругу под недовольный взгляд медсестры, но Хосок на слова не скуп и без проблем гордо вошёл в мою временную обитель. Я уже их толком не слушал, Чонгук что-то был подозрительно тих, когда Хосок снова проигрывал сценку с недовольствами, о том какой я безответственный, не думающий, в первую очередь, о сестре, друзьях и тому подобное. Я поддакивал, кивал, как болванчик, а мысли были далеко не в этой маленькой палате. — Ты меня вообще слушаешь, Чимин? — возразил друг. — Конечно, — на автомате отвечаю. — Ага, конечно. И о чем я тебя тут спрашивал минуту назад? — складывает руки на груди и сужает глаза. — Эм… ну… — смотрю на малого, ожидая поддержки, а он тоже, судя по всему, не слушал. — Ну и кого я тут полчаса пилил? — Хосок, я всё понял. Я просто немного устал. Этот день… был слишком длинным, — объясняюсь со слипающимися глазами. — А, точно. Прости, забылся, — он смотрит на часы и кидает взгляд на Гука, устроившегося на том самом стуле, где сидел Тэхен. — Пошли, Гук-а, на сегодня хватит думаю. Выздоравливай. Чонгук подпрыгивает на месте и с тихим «увидимся Чимин-хён», идёт за старшим Чоном. А он всё-таки не объявился. За окном всё также идёт снег, но время уже позднее, точнее очень раннее. А сна ни в одном глазу.***
В больнице я пролежал пару дней. И то потому, что надо было постоянно менять примочки, обрабатывать специальным раствором, короче, я бы сам не справился. Когда отёки прошли и болезненных ощущений в разы стало меньше, меня выписали. Естественно, всё это время я был под контролем доктора и медсестёр, уж очень часто заходивших ко мне узнать самочувствие, меняющие грелки и приносившие сладкий чай, который я пил насильно. Одно мне точно понравилось: я выспался. Выспался так, будто на год вперёд. Все ходили на цыпочках и не смели тревожить мой сон. Потом всё вернулось на круги своя. Вернулся домой, на учебу, на работу. Все были очень радушные, что было странным лично для меня. Мина с Наной испекли новый кулинарный шедевр — вишневый пирог, который подавался обязательно с пломбиром. Мне честно очень понравился пирог, как и другим сидящим за столом. Хосок с Чонгуком уплетали всё на столе без разбору. А Тэхен, приглашенный мной и задержавшийся по личным причинам, вёл себя сдержаннее всех, но запал в душу женскому полу. «Вы его просто не видели на учебе», — пролепетал Хо, с полным ртом. После того как на пороге оказался Ким, Чонгук выронил ложку и пыл подостыл к еде. Я же не мог понять, что они испытывают к друг другу. В любом случае, это касается только их, я уже сделал всё что было в моих силах. Приятная беседа длилась до позднего вечера. Нана вскоре ушла, решая «не мешать молодым», а я сказал, что все мы сопляки и до неё нам расти и расти — она только рассмеялась и поцеловала в лоб. Мина сидела и грела уши в компании молодых парней, ни в какую не хотя уходить, одновременно с кем-то активно переписываясь. Через какое-то время она рванула с места, когда в руке завибрировал телефон. Раздается неожиданный звонок в дверь. — Это Ён, открой, пожалуйста! — кричит с лестницы мелкая, снова убегая на второй этаж. — А самой никак? Гоняешь человека только что выписанного из больницы! Я как-то в последнее время позабыл, что эти двое общаются. Распрямляя ноги, затёкшие в одном положении, шаркая домашними тапками, иду открывать дверь. — Чимин-хён, привет. Рад, что ты снова в строю! — мелкий улыбается своей широкой улыбкой, вручая мне коробку. — Это торт. Шоколадный. Мина сказала, ты любишь такой. Я лохмачу пареньку, который чуть выше меня, его укладку и с благодарностью пропускаю в дом. Он шустро снимает обувь и куртку, будто делал это всю жизнь у нас, и резко останавливается. — А, точно. Чуть не забыл. Это тоже тебе, — миньон вручает мне маленький листочек, свёрнутый несколько раз. — Что это? — смотрю с недоверием. — Прочитаешь — узнаешь. Младший Мин убегает наверх, поприветствовав старших, а я снова сажусь за стол, кладя торт на стол и бумажку рядом. Тем же вопросом задаётся Хосок, что и я, когда видит кусок бумаги. Я раскрываю её под пытливые взгляды парней, успевших подлить себе кое-чего градусом чуть выше сока и черного чая. А там черным по белому:Жду тебя у твоего дома через час, после получения записки.
Если не хочешь — просто не выходи.
Моя лёгкая улыбка сползает с лица. Друзья настораживаются, спрашивая, что же там такое. Я им не отвечаю, сворачиваю вновь листочек, убираю в карман и неосознанно засекаю время. Хосок, как ни странно, предлагает порубиться в игры спустя минут сорок, а сам еле сидит, опираясь с одной стороны на Кима, с другой — в стену. Мне алкоголь всё еще противопоказан по медицинским показаниям. У Тэхёна высокий порог, поэтому выглядит, словно в рот и не брал. А Чонгук куда-то пропал вовсе. — Тебе стоит уже принять горизонтальное положение, дружище, — убирает руку Ким, из-за чего Хосок бурчит и наклоняется вправо. — Я этот… полежу, л-лан, Чимин-и, — икает друг и ложится на ближайший диван, прикрывая глаза. — Он просто лапочка, не так ли? — укрываю пледом Чона, оборачиваясь к Тэхену с улыбкой. — Не то слово, особенно когда пьяный, а ещё лучше, когда спит, — хмыкает Ким, попивая из банки пиво. Я подзываю его на другое кресло, которое вмещает двоих. Он нисколько не пьян. Взгляд ясный, пронизывающий. — Это он? — спрашивает он внезапно, не меняя положения. — Что? — снова не понимаю его намеков. — Он созрел на разговор? — поворачивает голову на меня. — Как ты… а, ну да… — Я знаю его дольше, чем ты, поэтому могу предугадать его ходы, — он говорит это спокойно, без надменности и сарказма. — Я научил его этому приему: «Напиши, если не можешь сказать». Смотрю, пользуется — молодец, не зря работали, точнее прорабатывали. — Осталось три минуты… — произнес я, игнорируя необоснованное чувство ревности. — До чего? — До того, как он уедет. — Так чего ты ждёшь? Чего хочешь на самом деле? На улице снова летает снег, в этот раз он точно не растает. Ляжет сначала тонким слоем, потом плотней, как самое мягкое одеяло на свете. Фонарный столб освещает плохо, но машину с приглушённым светом нельзя не заметить. Водительская дверь неуверенно открывается. И вижу его. Стою на половине пути, а он идёт ко мне, со спрятанными руками в карманах, зато я снова не одет и получу от всех. А от него? Он осматривает меня и молча расстёгивает свою куртку, накидывает на меня, затем говорит: — Ничему не учишься, Чимин.