Лекарство для любви

— Мы познакомились, когда я был ещё совсем зелёным. Зелёным в прямом смысле этого слова, как грёбаный Джокер, — Тэхен зачёсывает свои черные волосы назад, открывая красивое лицо. Так он кажется старше, более зрелым. — Может, поэтому я и приглянулся ему, — он усмехается, наверное, вспоминая детали. — Прошло лет шесть или семь. Точно не помню. Меня кинула моя первая любовь, и я, конечно же, попёрся в ближайший бар. Но не совсем обычный. Естественно, об этом я узнал чуть позже. — Зачем ты это мне рассказываешь? Как это всё связано со мной? — я слушал его, не перебивая, но не уловив сути, решил уточнить. Ещё мне почему-то не совсем хочется знать про их связь, не как знакомых или друзей, а чего-то большего. Уверен, без этого не обошлось. Это же они. — Не перебивай. Ты скоро всё сам поймешь, — он перекидывает одну ногу на другую и продолжает. — Лицо у меня что надо, я это и сам знаю. Тогда я только начинал понимать как с ним работать, чтобы оно работало на меня. Только того самого человека, как видишь, со мной рядом нет. Поэтому внешность хоть и важна на первый взгляд, всё остальное зависит от «внутреннего» тебя. — Про прошлую любовь он отзывается как «тот самый человек», а не «придурок», «идиот» или ещё что-то в этом роде. — Его я заметил не сразу. Он сидел на противоположной стороне с краю, о чём-то говорил с барменом. А потом зацепился за меня взглядом. И я тоже. В этот момент мне так сильно хотелось его остановить, и так же сильно хотелось узнать к чему всё это приведёт. — Сейчас он красавчик, не спорю и типа весь крутой из себя. Тогда всего этого у него не было. Он был простым и … сломленным. — Простым и сломленным? — Ага. Он стал моим первым клиентом, — поглядывает на свои сложенные руки. — Клиентом? В каком смысле? Чем короче становились его ответы, тем больше вопросов появлялось у меня. — Засмотревшись на его запястья, из-за множества браслетов, я увидел сцену, которую не должен был видеть. Бармен передал ему коктейль, а меж пальцев скользнула белая таблетка, которая тут же исчезла в коктейле. Предполагаешь, что это могло быть, мой милый друг-аптекарь? Я пропускаю грубое по отношению к моей профессии «аптекарь». Но вот вспыхнувшие в голове известные мне списки наркотических и психотропных веществ, изученные не так давно, начали кружиться как в автомате с выпадающими бананами. Бог знает, какие ещё могут быть «новинки». Юнги был наркоманом? Или всё ещё?.. — Сейчас нет, — будто читает мои мысли Тэ. — Как мне известно, он давно завязал с этим и мне была интересна причина, теперь я знаю почему. — Почему? Глупый вопрос. — Чонгук и мелкий Мин, — отвечает он моментально. Я чувствую себя глупо. Это же очевидно. — Скрывать нечего: мы переспали тогда. Это было понятно под утро, когда меня разбудил администратор, приказывая собираться; на мне ничего не было и тело было покрыто больше укусами, чем засосами. Прости за откровенность. Я с усилием стараюсь не воспроизводить эти картинки, но сила мысли и бурная фантазия… — Да, я мог переспать с любым, но выбрал этого грустного сломленного парня, который оказался гораздо старше меня. До сих пор не понимаю почему я поступил именно так… Мы не попрощались. Было бы странно после такой ночи прощаться. Он так и остался спать на соседнем диванчике такой же голый, но в смешных носках. Почему-то администратор не старался его скорее выпроводить. Тэхен молчит немного, осушает стакан воды, стоявший для меня. Я не возражаю. — Я вижу в твоих глазах вопросы. Но на все я не смогу ответить. Почему он грустный и сломленный? — я киваю. — Мы снова встретились через пару недель, у одного моего знакомого, который был знаком с хозяином огромного комплекса, устроившего вечеринку. В этот раз он был уже пьян, но не под дозой. Первое, что он спросил, увидев меня, почему я не оставил свой номер телефона. Я был удивлен, что он запомнил меня. А потом утащил в ближайшую свободную комнату и когда дело снова дошло до того самого, у него просто не встал. Это было ожидаемо. — Тэхен грустно поджимает губы. — Он выругался себе под нос и упал возле меня. Извинился. Что было совсем неожиданно. И почему-то я решил спросить, как он себя чувствует. А он ответил: «Настолько хреново, что ты расплачешься». И облевал весь пол. Что же такое было с ним? — В ту ночь я выхаживал его, боялся, что он умрёт не дай бог. Засыпая, я боялся, что он не дышит. Он был таким худым и слабым. — Тэхен натягивает рукава своего худи, чтобы спрятать ладони. — Через пару часов, очнувшись, он спросил зачем я это сделал, почему просто не ушёл, не бросил, как все. А я просто испугался, что он может тут умереть и никто ему не поможет. После этого моя жизнь перевернулась на 180 градусов. Я, несовершеннолетний парень, решил взяться за него. — Почему? — В один момент я подумал, что вместо него мог быть любой, ты или даже я. Я увидел что-то в его глазах, и то, что он извинился… Конечно, всё было не просто. Я забрал его к своему двоюродному брату, потому что сам сбежал из дома и жил у него. Намджун напрочь отказался от него, узнав, что он принимает «всякие» вещества, а потом его шрамы на запястьях… — Погоди Намджун? Ким Намджун? Из «Авалона»? — раскрываю рот от шока. — Д-да, ты знаешь моего брата? — он удивлен не меньше моего. — Похоже на то. — Ебать, как тесен мир, — заключает Ким. — У Юнги есть шрамы? Я не замечал. Внутри меня что-то неприятно скручивается от того, что я многого не знаю о нём. И узнаю это не от самого Шу. — Он постарался избавиться от них насколько это возможно. Тату, — напоминает Тэ, касаясь своего запястья. — Как оказалось, у него огромный талант не только трахаться, но и к рисованию. У Шу не так много тату, но именно под завязку у него забиты запястья до предплечий, которые он всегда скрывает одеждой с длинными рукавами. — Ты сказал он стал твоим первым клиентом, — намекаю о недавно прозвучавшей фразе, не дающей покоя. — Что ты имел ввиду? — Ах да, я же сказал, что возьмусь за него. Так вот. За жилье и питание мы не брали у него ничего. Он был колючим, но был благодарен нам. Я все время хотел его разговорить и узнать, как всё до этого дошло. Он сначала грубил, говорил, что это только его дело, потом молчал, а в один день всё рассказал. После он стал потихоньку есть, увлёкся рисунками, помогал Джуну в клубе с оборудованием. А я открыл в себе некого «доктора», — я вскидываю удивлённо брови. — Только не смейся, да, я не очень похож на мозгоправа, я и сам хз как так получилось. В общем, не уверен, что именно я должен рассказывать тебе о нём. Скажу одно, вы похожи, вы оба очень сильные. Пожалуйста, пойми его правильно, — вздыхает Тэхен. — Нас давно ничего не связывает, но мой номер не удаляет, и работает он, как ты знаешь, с моим братом, поэтому мы в курсе, как и что, ну более-менее, — мой рассказчик смотрит на часы на стене. — История с пробелами, надеюсь, ты сам восполнишь все недостающие элементы.

***

Мы сидим в теплом салоне его машины. Запаха противных сигарет не чувствуется, лишь ненавязчивый отголосок голубого ароматизатора во флаконе, висящего на зеркале для заднего вида. После затянувшейся тишины, я решил спросить в шутку. — Почему не пришел в больницу? Даже на секунду не испугался, что я мог замёрзнуть насмерть? — Чего мне бояться? Не я же сбежал, не поняв всей ситуации, — смотрит на меня с ухмылкой, а я сглатываю скопившуюся слюну. — Тем более я тебе ничего не обещал. Ах, да. Ничего не обещал… — Эй! Проявил бы хоть немного сочувствия или сказал бы, что был «супер» как занят. Я бы сделал вид, что поверил, — отвожу взгляд. — Чимин, — зовёт он, на что я оборачиваюсь, — я не хотел, чтобы ты смотрел на меня, как щенок, я же видел, что ты так часто делаешь. Не надо ко мне привязываться. Я не тот, кто тебе нужен, — он постукивает по рулю. — Но и бросить на дороге тоже не мог. От его слов мурашки по коже. Он серьезно? Та тень, которая надвигалась на меня перед отключкой, была им? Он первым нашёл меня и отвёз в больницу? — Я ждал тебя, — больше всех. Откровенничать, так на всю катушку. — Зря. — Не зря. Я беру его за подбородок и приближаюсь, смотрю в глаза. Что-то ищу. — Покатаемся? — шепчу. И целую быстро, что он даже не понял. — Раз приехал, почему бы и нет? Он хмыкает и заводит двигатель. «Мой личный сорт героина», — так говорит Эдвард о своей Белле? Я таю, разрушаюсь, как от самого сильного наркотика в мире, от которого уже не вылечиться. Юнги тоже мой личный сорт. Почему он, блять? Если даже он завтра скажет, что у нас ничего всё-таки не получится, я не могу сейчас просто уйти. Я понял, что зависим.

***

Мы катаемся по ночному городу, и я не могу оторвать глаз от огней, а он от меня. От этого я смущаюсь и улыбаюсь в окно. Всё это так странно. Кажется, это я должен катать своего спутника жизни, а не наоборот. Но. Мне нравится. Когда он смотрит на меня и только на меня. Мы заезжаем за едой в круглосуточный стрит фуд. Он заказывает наугад самый большой набор для двоих, пока я прячу улыбку в его куртке. Под широким мостом в такой час никого нет, он начинает дрифтовать, я в спешке ищу ремень безопасности, из-за чего он начинает ещё громче смеяться, но и держит мою ладонь, не отпускает, когда я вцепился в него. Его смех бесподобен и его искренние эмоции делают из меня сопливую девочку, потому что мне не хочется, чтобы этот момент заканчивался. Огни небольшого города желают мне удачи. По крайней мере, я на это надеюсь.

Мы в моменте.

***

— И что это было? — говорит Юнги, когда мы, накатавшись по городу, повернули в сторону его дома. — Ты о чем? — С чего это ты решил «покататься»? Надеюсь, тебя завтра под мостом не надо искать? Я рассмеялся от его вопроса. А в груди что-то кольнуло. — Нет, нет. Такого удовольствия я не могу предоставить некоторым и бросить сестру. Также у меня большие планы на жизнь, — и на тебя, улыбаюсь, приподняв голову. — И на кое-кого еще, — подмигиваю. Я никогда не думал, что стану, как чертов «сладкий Тэ», флиртовать с парнем в его машине. — Вот как? — Ага. — Не ты ли чуть не убился или я путаю? — Путаешь с кем-то, — прикладываю кулак под подбородок. — Ладно. Эм, этот чудик, Ким, тебе уже все рассказал? — неестественно улыбается Шу. — Не всё, — тихо отвечаю. Подбирать слова и фразы, чтобы не обидеть и не раскрыть старые раны, чертовски сложно. Тэхен предупредил, поэтому у меня было достаточно времени всё обдумать. — Пошли, покажу кое-что. Любопытство просто разрывает меня на части, когда мы стоим у черной матовой двери с неоновой вывеской «Glare». Блик? — Моё убежище, — тихо произносит он, приглашая меня внутрь и включая свет. — Вау. У меня нет больше слов, чтобы красноречивее описать маленькую студию. Она вероятно уютная, несмотря на огромное количество искусственного света. Куча рисунков на стене, на каждом стоит роспись. Вероятно, его работы. Диванчик в левом углу, подальше кушетка, табуретка, рядом на столике что-то похожее на инструменты стоматолога, баночки, много ватных дисков, салфеток и прочего. В другом углу стол с компьютерным креслом, закрытый ноут, а над столом полочка: книги с яркими обложками, стаканы с фломастерами, карандашами. Сейчас горят только софиты, от этого атмосфера напоминает мне кафешку, так же интимно и это будоражит. — Почему мы здесь? — робко спрашиваю, всё ещё рассматриваю эскизы. — Чонгук говорил, что ты не пускаешь просто так в рабочее место. — Блин, лишь бы не палиться, разбрасывая такими фактами. — А мы здесь не просто так, — подходит ближе, равняясь со мной, а потом поворачивает голову на меня. — Выбирай. Или есть какие-нибудь особые предпочтения? — Ч-что? — Он предлагает мне набить тату? Прямо сейчас? — Я… даже не знаю. — Я не заставляю тебя, решай сам, но мне показалось, что ты хотел? Разве нет? — Я не уверен. Надо же наверно что-то со смыслом выбрать, — он мотает головой, мол, необязательно. — Мне нравятся твои тату, — касаюсь его запястий аккуратно. — Прекрасная работа. Ты сам их?.. — Нет. Тоже ходил к мастеру, — задирает больше рукава, чтобы я смог рассмотреть густые прутья с шипами, — а потом у него и обучился всему. — Классно. А как получилось, что ты играешь? — указываю на гитару, стоящую на подставке. — Случайно получилось. Я сначала просто помогал Наму в клубе, надо же было хоть как-то зарабатывать. После уборки никого не было и вот… я схватился за гитару, у которой было всего лишь четыре струны. Я услышал приглушенные басы и понять не мог, где весь звук. А потом Нам напугал меня до усрачки своим «надо в усилитель подключить». Я начинаю смеяться, пока из глаз слезы не брызнули, то, как он изобразил своего друга, просто идеально, один в один. — Что я такого сказал, что тебя прорвало? — Ты… ты… Намджун… — я все ещё смеюсь. — Он перед публикой только такой. А перед нами часто слова путает или буквы переставляет. Не понимаю, как он песни сочиняет. — Никогда бы не подумал! — Так вот. Как сказал Нам, у меня неплохой музыкальный слух и если бы я занимался с самого детства, то мог быть профессионалом. Он меня натаскал в плане музыки, дал базу, и я освоил бас-гитару. Он почесал затылок и повел плечами. Было видно, что он редко о себе что-то рассказывал. — Я выбрал, — неожиданно произнес я, ещё раз бросив взгляд на стену с рисунками. — Да? — я кивнул, он снова удостоверился в ответе. — И что? Эм, что будем бить? — Надпись. Эту фразу я где-то давно увидел. И сейчас перед выбором тату, перед глазами появилась именно она. — Ты не обязан. Может подумаешь еще? Ты же хотел со смыслом, — он откинул чёлку назад, открывая вид на глубокий шрамик у виска. — Перехотел, — и снова заглядываю ему в глаза. Уж больно смелый я сегодня. Лежа на кушетке, в одной футболке меня немного потряхивало. То ли от мнимого холодка, то ли от осознания, что будет больно. — У тебя есть пару минут в запасе, чтобы остановить меня, — предупреждает Юнги, а сам достает тёмные баночки и готовит «операционную». — Нет, — кусаю губы, ёрзая на кушетке, — я решил. Я доверяю тебе. — Я столько себе не доверяю, как ты мне, — говорит он с хищной улыбкой, надевая перчатки. — Ха-ха, ты же шутишь, так ведь? Мои руки заледенели, пальцы немеют от недостатка крови. Из-за чего я начинаю сжимать и разжимать их. — Может и шучу. А может и нет, — говорит мне стоя спиной, разглядывая, как и я ранее, свои же эскизы. Всё будет хорошо. Я знаю, что все тату на мелком Мине и Чонгуке — работа Юнги. Так что я уверен, что получится, как минимум, аккуратно и это всё заживёт. Юнги действовал чётко и быстро: открыл бутыль с антисептиком и обильно смочив ватный диск, подготовил «поле», на котором будет работать. Трафарет с надписью тоже лежал на столе. — Сегодня мое предплечье лишится девственности, — выдохнул я и нервно усмехнулся. Юнги посмеялся от души. — Я буду осторожен, — подлаживает мою ладонь. — Ты это всем говоришь? — усмехаюсь. — Да. Нет. Он бы такими словами не кидался. Включилась машинка и сердце забилось быстрее. Лампа стала сильнее светить, от чего я зажмурился. — Юнги? — он промычал, но трубка от машинки коснулась открытого участка и стало невероятно страшно. — Прошу поговори со мной. О чём угодно. Просто отвлекай. — У меня не так много хороших историй, — грустно была брошена фраза. — Это неважно. Если… если ты захочешь рассказать… я послушаю всё что угодно. Только не молчи. — Я сделаю пробник, не дергайся, хорошо? Я не зря выбрал это место. А потом поговорим. — Х-хорошо. Я почувствовал холодок на затылке и то, как вспотела спина, но молчал в тряпочку. Давай же! Это просто! Как будто комарик укусит. Первый прокол действительно был чуть больнее всех остальных, хотя я думаю, что все были одинаковые, сам себя просто накрутил. Юнги начал рассказывать, как началась его жизнь в этом городе. Как познакомился с Тэхеном, через него с Намом и Ди, открыл свою маленькую студию, начав с маленьких набросков, как начал играть на гитаре, поборов стеснительность, про некоторые тату, которые были выбраны «со смыслом». — А что было до? — аккуратно поинтересовался я, привыкнув к боли. — До… была темнота, — безэмоционально ответил он. — Прости, если… — До… — прервал он меня, — я не помню многого. И думаю, это к лучшему. — Я вижу боль в его потемневшем взгляде, хочу остановить, хочу сказать, что необязательно рассказывать и… — Я, но прекрасно помню, как меня полосовали подонки в переулке, ставя ставки на сколько меня хватит. — Не надо… — Ты хотел знать. Я расскажу. И не для того, чтобы ты меня пожалел, а чтобы понял. — Юнги н… — Я шёл домой, — замедлился он в работе. — Начало мая. Как обычно после вечерних посиделок у моего друга. И черт меня дернул обойти квартал, с другой стороны, чтобы побольше побыть на воздухе. Табун мурашек прошелся по всему телу в предвкушении чего-то ужасного. Но и останавливать его было страшно тоже. Машинка продолжала работать. — Я был в новых адиках, мальчишкой был. Потом я напоролся на них. Три студента, помню это. Были то ли под кайфом, то ли под ещё чем-то. Они, увидев меня, развеселились и схватили, утащили в глухой переулок. Связали ноги, руки держали двое, пока еще один делал полосы на предплечье тонким ножом. Сначала неглубокие, потом он сильнее надавил на запястье и решил проверить прочность моих вен… — он заламывает брови и выставляет подбородок сильнее. — Я кричал, отбивался, но никто не пришёл. Меня оставили, как побитую собаку, истекать кровью, так и не развязав. — Юнги… — Просто прекрати! — Я не помню лиц, мне кажется, мой мозг их специально стёр, редко, но во снах до сих пор вижу размытые образы… — Хватит! — не вытерпел я. В уши залилась вода, а нос шмыгнул. — Теперь ты знаешь. Про наркотики хочешь услышать? Мой от… — чуть ли навеселе спросил он у меня. — НЕТ! Просто… просто давай ты закончишь тату! После он не проронил ни слова, только механически продолжал вбивать краску под кожу. — Сорри, — после получаса работы прошептал Шу. — Что так вывалил своё дерьмо на тебя, хотя ты хотел меня остановить… Со мной так часто случается, — снова напоминает он. — …У всех свои проблемы. У кого-то выбор постельного белья целая катастрофа, кто-то выживает на улицах. Он кивнул неуверенно. Свободной рукой я погладил его бедро. Случайно! По нему видно, что он не привык разговаривать на такие темы. Как и многие. — Готово, кстати, — пробормотал он, а я еле разлепив глаза от яркого света, улыбнулся. — О, уже? Нифига себе! — Что это значит? — закончив полностью работу спросил он. — «Там, где кончается тьма, начинается свет». — Хмм, все-таки со смыслом, — усмехнулся он и протерев руку, налепил пленку. Теперь на моей руке аккуратными тонкими линиями красовалось:

«Όπου τελειώνει το σκοτάδι, αρχίζει το φως.».

Надеюсь на новое начало.