Инвалид

В пасхальные каникулы никакого отдыха не получилось. Третьекурсникам по всем предметам задали горы домашних заданий. Невилл Долгопупс был на грани нервного срыва. И не он один. — И это называется каникулы! — взорвался на третий день Симус Финниган. — Экзамены еще через сто лет! О чем только они себе думают! Но труднее всего приходилось Гермионе. Даже без прорицания у нее было несравненно больше предметов, чем у остальных. Вечером она последняя покидала гостиную, наутро первая приходила в библиотеку. Под глазами у нее были синяки, как у Люпина, а глаза то и дело на мокром месте. Драко засел за подготовку апелляции. Клювокрыла надо было спасать. Покончив с очередной порцией своих уроков, он брал толстенные тома с увлекательными названиями: «Психология гиппогрифов», «Дичь или хищник? Исследование злобности гиппогрифов» — и уходил в них с головой. Гарри и Невилл занимались тем же, что Драко. И вот как-то, Гарри занимаясь допоздна, не заметил, как заснул в собственном кресле. Гарри проснулся оттого, что его правую руку начало сводить судорогой. Проснувшись, мальчик понял почему у него свело руку, он заснул, положив на руку голову, тем самым сделав свою руку импровизированной подушкой. Гарри медленно подъехал к окну, у которого стоял столик, на нем был графин с водой. Гарри случайно насмотрелся на ночной пейзаж за окном. На улице было тихо и пусто. Верхушки деревьев в Запретном лесу неподвижно застыли, а у Гремучей ивы был абсолютно невинный и безобидный вид. Гарри допил воду, поставил кубок на столик и уже собирался отвернуться от окна, как вдруг что–то привлекло его внимание. По серебристому лугу крался какой–то зверь. Он прильнул к стеклу и где–то через минуту отчаянных поисков наконец заметил то, что искал. Теперь этот зверь бежал по опушке леса… … это был кот… Узнав высоко поднятый рыжий хвост, напоминающий ершик для чистки бутылок, Гарри испытал такое облегчение, что еле успел ухватиться за щеколду, чтобы не упасть. Это всего лишь Живоглот… Всего лишь Живоглот? Гарри прижался носом к стеклу. Кот наконец остановился. Гарри не сомневался, что видит, как кто–то еще движется там, в тени деревьев. В следующую секунду на опушке появился огромный лохматый черный пес. Озираясь по сторонам, пес, крадучись, побежал через луг, а рядом с ним бежал Живоглот. Гарри смотрел на них, выпучив глаза. Гарри показалось, что кот и собака, которую он только что увидел, друзья. А вскоре погода в Хогвартсе стала по летнему тёплой. Многим хотелось целый день торчать на улице, а кому-то и вовсе хотелось окунуться в прохладных водах Черного озера. Но никто и помыслить не мог ни о чем подобном — надвигались экзамены, и, вместо того чтобы прохлаждаться в окрестностях, гриффиндорцы безвылазно сидели в замке, отчаянно пытаясь сосредоточиться на учебе и стараясь не обращать внимание на манящие порывы летнего ветерка, залетающего в окна. Даже Фреду и Джорджу Уизли пришлось унизиться до зубрежки — им предстояло сдавать экзамены по Суперотменному Волшебству. У Перси задача была куда серьезнее — он готовился к сдаче ЖАБА (Жутко Академической Блестящей Аттестации). Это была самая высокая степень, получаемая в Хогвартсе. Перси собирался поступать на службу в Министерство магии, и ему требовались высшие оценки. Он становился все раздражительней и строго наказывал тех, кто по вечерам нарушал тишину в Общей гостиной. Лишь один человек, пожалуй, выглядел еще более озабоченным — Гермиона. Гарри и Невилл давно уже махнули рукой на расспросы, как это ей удается посещать несколько занятий одновременно. Но когда они увидели расписание экзаменов, составленное Гермионой для самой себя, сдержаться было уже выше сил. Первая колонка гласила: Понедельник 9:00 — Нумерология 9:00 — Трансфигурация Обед 13:00 — Заклинания 13:00 — Древние руны — Гермиона, — очень осторожно поинтересовался Невилл, помня, что, отвлекая ее от занятий, в последнее время легко попасться под горячую руку, — ммм… ты уверена, что правильно записала время вот здесь? — Что? — Гермиона сердито схватила свое расписание и пробежала глазами. — Да, уверена.  — Наверное, нет смысла выяснять, как это ты собираешься быть на двух экзаменах одновременно? — спросил Гарри. — Наверное, нет, — коротко ответила Гермиона, — Никто не видел моей «Нумерологии и грамматики»?  — Ну разумеется, это я ее одолжил — почитать перед сном, — едва слышно пробормотал Рон Уизли, который сидел за соседним столиком, он зубрил Зельеварение. В поисках книги Гермиона принялась рыться в грудах пергамента по всему столу, но тут из окна послышался шорох и влетела Букля, сжимая в клюве записку. — Это от Хагрида, — сказал Гарри, разворачивая послание, — апелляция назначена на шестое. — Это последний день экзаменов, — заметила Гермиона, все еще погруженная в поиски книги. Гарри читал дальше, — Состоится здесь. Приедет кто–то из Министерства и… и палач. Гермиона испуганно подняла глаза, она была поражена этой новостью. — Они везут на апелляцию палача? — спросила девочка, — Но ведь это… это означает, что у них уже все решено! — Да, похоже, — медленно проговорил Гарри, но был перебит Невиллом. — Они не посмеют! — закричал Невилл, его тихий голос стал громким, неожиданно, но в скромном мальчике неожиданно проснулась уверенность, — Мы нашли в пользу Хагрида такой материал! Столько убили времени! Они не имеют права просто так отмахнуться! С началом экзаменационной сессии на замок опустилась удивительная, почти неестественная тишина. В понедельник, ближе к обеду бледные и замученные третьекурсники выходили с экзамена по трансфигурации, обсуждая результаты и горько жалуясь на трудность заданий — требовалось, например, превратить фарфоровый чайник в черепаху. Сетования Гермионы из–за того, что ее черепаха получилась уж очень похожей на морскую вместо обычной, вызывали только всеобщее раздражение; остальным подобные проблемы казались откровенно смехотворными.  — У моей носик от чайника так и остался вместо хвоста, вот кошмар–то… — заявил Невилл, он переживал, что получит слишком низкую оценку по трансфигурации.  — Кто-нибудь слышал: могут черепахи дышать паром? — спросил Симус Финиган. — Смотрю, а на панцире синий узор от чайника. Думаете, снизят за это баллы? — интересовался Дин Томас. Затем торопливый ланч и снова, без передышки, наверх, на экзамен по заклинаниям. Гермиона оказалась права: профессор Флитвик и в самом деле решил вынести на экзамен Веселящие чары. Гарри, разволновавшись, слегка переборщил и довел Рона Уизли, на котором демонстрировал свое искусство, до припадков истерического хохота, так что беднягу на целый час пришлось поместить для успокоения в отдельную комнату, прежде чем он сам смог взяться за выполнение задания. После ужина студенты поспешили в Общую гостиную, но не отдыхать, а готовиться к следующим экзаменам — по уходу за магическими существами, зельям и астрономии. Утром первым был уход за магическими существами. Лесничий пребывал в полном расстройстве чувств, его мысли были явно где–то далеко. Он принес в класс объемистый чан с флоббер–червями и объявил, что экзамен сдаст тот, чьи черви будут все еще живы к концу часа. А поскольку эти малосимпатичные существа для своего благоденствия нуждались лишь в том, чтобы их не трогали, то экзамен получился самый легкий из всех, а Гарри, Невил, Драко и Гермиона наконец–то получили долгожданную возможность переговорить с Хагридом.  — Клювик что–то загрустил, — вполголоса поведал лесничий, наклонившись к Гарри словно бы занят тем, что проверял самочувствие его червей. — Взаперти, верно, слишком долго сидит… А там… Послезавтра так или иначе решится — одно или… или уж другое. В тот же день их ожидал и экзамен по зельям, который обернулся полным провалом. Как Невилл ни бился, он не смог сгустить Морочащую закваску, и Снейп, наблюдавший за ним с мстительным удовольствием, нацарапал в своих записях нечто, подозрительно похожее на ноль. А у Гарри закваска, получились немного жидковатой, за что Снейп снизил оценку. Но Гарри подумал, что профессор так его наказал за неподобающее поведение. Затем была астрономия. За ней в среду история магии. Писали сочинение, где Гарри спешно припоминал все, что сумел вызубрить из учебника о средневековой охоте на ведьм, и в душном классе ему нестерпимо хотелось мороженого с фруктами. После обеда в среду сдавали травологию — экзамен проходил в оранжереях, на солнечном пекле, и у многих обгорели шеи. И, вернувшись в Общую гостиную, все только и мечтали о блаженном часе завтрашнего дня, когда все будет позади. Предпоследним экзаменом — в четверг утром — была защита от темных искусств. Профессор Люпин устроил самое диковинное испытание, какое только можно вообразить, — полосу препятствий на пересеченной местности. Надо было перейти вброд глубокую заводь — в ней засел гриндилоу; преодолеть цепочку канав, полных красных колпаков; прошлепать по участку болотной топи, не поддаваясь на сбивающие с пути хитрости фонарника. И в конце концов, забравшись в дупло старого дуба, сразиться с очередным боггартом. — Превосходно, Гарри, — негромко заметил Люпин, когда мальчик, весь перепачканый в грязи высунул голову из дупла, — Высший балл. Переполненный ощущением успеха, Гарри остался ждать друзей. У Невилла все шло прекрасно, пока он не добрался до фонарника, который умудрился–таки заманить его в трясину, куда Невилл и провалился по пояс. Гермиона все делала безупречно до самого дупла с боггартом. Побыв там минуту, она с визгом вылетела наружу.  — Гермиона! — поднял брови Люпин. — Что случилось? — Там п–п–профессор Макгонагалл, — едва дыша, вымолвила та, указывая на дупло. — Она сказала, что я завалила все экзамены! Успокоилась Гермиона не сразу. Драко, как и Гарри прекрасно справился со всеми заданиями и получил превосходно. После окончания экзамена друзья зашагали обратно в замок. Драко так и подмывало поострить в адрес боггарта Гермионы, но на парадной лестнице их ожидало зрелище, от которого все шутки одним махом выскочили из головы. Там, наверху, слегка вспотевший под неизменной полосатой мантией, стоял Корнелиус Фадж собственной персоной и обозревал окружающий ландшафт. Увидев Гарри, он переступил с ноги на ногу. — Рад приветствовать тебя, Гарри! С экзамена, как я понимаю? Уже почти все сдали? — завалил вопросами мальчика министр. — Да, сэр, — ответил Гарри. Гермиона и Невилл которым никогда еще не доводилось беседовать с министром магии, в некотором замешательстве остановились сзади.  — Чудесный денек, — продолжал Фадж, окидывая взглядом озеро. — Право, такая жалость, такая жалость… Он печально вздохнул и вновь повернулся к Гарри, — Я здесь с неприятной миссией, знаешь ли… Комиссии по обезвреживанию опасных существ требуется свидетель приведения в исполнение приговора взбесившемуся гиппогрифу. А так как я все равно собирался в Хогвартс, проверить, как тут ситуация с Блэком, то меня попросили заодно принять участие… — Значит, апелляция отклонена? — вмешался Драко, выходя вперед, он повел себя как истинный сын аристократа. — Нет–нет, рассмотрение назначено на сегодня. — Фадж с любопытством посмотрел на него. — Так, может, вам вовсе и не придется быть свидетелем! — с напускной холодность спросил Малфой-младший, — Может, еще гиппогрифа не казнят! Не успел министр ответить, как из дверей замка вышли двое волшебников. Один был старец, такой древний, что, казалось, вот–вот рассыплется, второй — кряжистый верзила с тонкими черными усиками. Гарри сообразил, что это представители Комиссии по обезвреживанию, потому что старый волшебник, покосившись в сторону хижины Хагрида, пробормотал слабым голосом.  — Боже, боже, я слишком стар для подобных вещей… Так в два часа, я правильно понял, Фадж? Тут только Гарри обратил внимание, что у черноусого детины заткнут за пояс жуткого вида топор с широким сверкающим лезвием — он любовно поигрывал пальцами по отполированной рукояти. Драко хотел было что–то сказать, но Гермиона чувствительно толкнула его локтем в бок и решительным кивком указала на двери замка. — Зачем ты меня остановила? — возмущался Драко, когда ребята шли в Большой зал на обед, — Ты видела? Они даже топор приготовили! Какое тут, к черту, правосудие! — Драко, твой отец работает в Министерстве магии. Тебе лучше в таком тоне не говорить с его начальником, — рассудительно ответила Гермиона, хотя и она была встревожена. — Если Хагрид на этот раз сохранит хладнокровие и будет ясно аргументировать свою позицию, возможно, они и не казнят Клювокрыла… Но Гарри видел, что Гермиона и сама не очень–то верит своим словам. За обеденным столом царило радостное возбуждение: ведь сегодня последний день сессии! Но Драко, Невиллу, Гарри и Гермионе было не до веселья. У Гарри с Драко последним экзаменом была нумерология, у Гермионы — изучение маглов, а у Невилла прорицание. Невилл с тяжёлым сердцем шёл на экзамен по прорицаниям. Ведь профессор Трелони вечно предсказывала ему какие-то неприятности. Он даже начал задумываться, а не отказаться ли ему от этого предмета вообще. Подойдя к классу прорицания, Невилл узнал, что профессор вызывает к себе по одному. Долгопупсу ничего другого не оставалось, как ждать своей очереди. И вот когда, Трелони наконец назвала его фамилию, Невилл с тяжёлым сердцем зашёл в класс прорицания. В классе как всегда было душно и пахло какими-то благовониями. Профессор Трелони сидела в центре класса, перед ней был столик, со стоящим на нем хрустальным шаром. — Прошу, мой мальчик, присаживайся. — раздался тонкий голос Трелони, она дождалась, как неуверенный Невилл примоститься рядом с ней, — Загляни в кристалл и скажи что ты там видишь. Невилл принялся внимательно смотреть в шар, но ничего не увидел. Он понял ему надо врать, если он хочет сдать этот чёртов экзамен. — Я кажется вижу гиппогрифа. — начал говорить Невилл, — Он вроде…  — Вы видимо, мой дорогой видите конфликт между Хагридом и министерством. — прервала слова Невилла Трелони, — Этот гиппогриф жив или нет? — Да, он жив, здоров и весел. — оживившись заявил Невилл, ведь Трелони сама подтолкнула его к лжи, — Хагрид выиграл апелляцию. — Что ж… Мой дорогой… — голос Трелони стал слегка печальным, будто она была разочарована ответами Невилла, — Видимо у вас очень слабый дар прорицания. Но мой дорой мальчик, не расстраивайтесь, я оценила ваши старания на достаточно высоком уровне. Оценка у вас будет хорошая, мой дорогой. Невилл с облегчением встал, взял сумку и уже повернулся, чтобы уйти, но тут позади него прозвучал резкий, громкий голос. — Это произойдет сегодня ночью. Невилл обернулся. Профессор Трелони деревянно выпрямилась в кресле, взгляд устремился неведомо куда, нижняя челюсть отпала. — Прошу прощения? — растерялся Невилл и уставился на преподавательницу. Но профессор Трелони не слышала его. Глаза ее начали вращаться. Невилл в ужасе замер, казалось, прорицательница вот–вот забьется в припадке. Скорее за помощью в больничное крыло! Но тут профессор Трелони снова заговорила тем же резким голосом, столь непохожим на ее собственный. — Темный Лорд одинок и брошен друзьями, покинут последователями. Его слуга провел в заточении двенадцать лет. Сегодня вечером, до наступления полуночи, слуга обретет свободу и выйдет в путь, чтобы воссоединиться с господином. С поддержкой верного слуги Темный Лорд воспрянет вновь, еще более великим и ужасным, чем когда–либо доселе. Вечером… до полуночи… слуга… отправится… на воссоединение… с господином… Профессор Трелони уронила голову на грудь и захрипела, опять встрепенулась и, очнувшись, посмотрела на Невилла. — Ради бога, извините меня, дорогой мальчик, — сказала она, как будто еще до конца не проснувшись, — сегодня такая жара… Я, кажется, задремала на минутку… Но Невилл стоял как вкопанный, не сводя с нее глаз, он все еще пребывал в шоке. — Что случилось, мой дорогой? — удивленно спросила Трелони, она ни понимала, почему этот упитанный мальчишка так на неё палится. — Вы… Вы только что сказали, что Темный Лорд воспрянет вновь… Что его слуга возвращается к нему… — повторил ее слова Невилл, он в первые запомнил что-то так досконально. Профессор Трелони, похоже, сильно испугалась.  — Темный Лорд? Тот–Кого–Нельзя–Называть? Мой дорогой, этим не шутят. «Воспрянет вновь!..» Надо же такое… — возмутилась женщина. — Но вы это сказали! Сказали, что Темный Лорд… — недоговорил Невилл, он был перебит преподователем.  — Думаю, вы тоже слегка вздремнули, мой дорогой, — прервала его профессор Трелони. — Разумеется никогда не позволила бы себе предсказать такую нелепость! Ошеломленный, сбитый с толку, Невилл пошел к люку. Спускаясь по винтовой лестнице, он не переставал спрашивать себя: неужели он слышал сейчас настоящее предсказание? Неужели профессор Трелони и впрямь ясновидящая? Или просто задумала устроить эффектную концовку экзамена? Слова пророчества все еще звучали у него в голове, когда минут через пять он пробежал мимо троллей–охранников ко входу в свою башню. Навстречу ему спешили на волю гриффиндорцы, они смеялись и шутили, предвкушая долгожданный отдых. Невилл, успел забежать в проем, прежде чем он вновь закрылся. Там, кроме Гарри и Гермионы, уже никого не было. — Профессор Трелони, — начал было Невилл, даже не переведя дыхания, — сказала мне только что… — Но, увидев их лица, осекся на полуслове.  — Клювокрылу конец, — тихо произнес Гарри, — Смотри, что прислал Хагрид. На сей раз послание не было залито слезами, пергамент сух, но рука лесничего тряслась так, что разобрать написанное было почти невозможно. Проиграл апелляцию. Казнь на закате. Вы ничего не можете сделать. Не приходите. Не хочу, чтобы вы это видели. Хагрид  — Мы обязаны пойти, — немедленно решил Невилл. — Нельзя допустить, чтобы он сидел и в одиночестве ждал палача! — Да, но ведь на закате… — Гермиона уныло посмотрела в окно. — Нам ни за что не позволят… А уж про тебя, Гарри и речи быть не может. После ужина друзья не вернулись вместе со всеми в башню, а поспешили в холл. Гарри сунул плащ под мантию, прижав руки к животу чтобы прикрыть образовавшийся бугор. Четверка прокралась в чулан, примыкавший к холлу, и затаилась, ожидая, когда холл опустеет. Вот донесся звук шагов, хлопнула дверь… Гермиона осторожно выглянула. — Порядок, — шепнула она. — Никого. Надеваем мантию… Тесно прижавшись друг к другу — не дай бог, кто увидит летящую в воздухе руку или ногу, или части Гарриного кресла. Они почти добрались до холла, когда послышался голос Макгонагалл. — Идите, без меня. — уверенно заявил Невилл, выбравшись из-под мантии, — Я ее отвлеку. Мне все равно не хочется смотреть на казнь Клювика.