***
Тэхён размышляет, принимая душ, над незаконченным делом, которое так разозлило его в этот вечер и привело к последствиям из-за которых теперь на борту его яхты два молодых парня. Они даже не смогут удовлетворить его. Зачем они здесь? Эмоции. Он их не любил. Они мешали здравому, холодному рассудку принимать верные решения. Так и сегодня, одна за другой ошибки опрометчиво привели его к нелепому итогу. Он чувствует раздражение и справиться с ним никак не может. Одевая на чистое, ещё влажное после душа тело чёрную шёлковую рубашку с большими цветочными узорами и просторные, приятные к телу брюки, он невольно вспоминает движения гибкого крепкого тела. Тела, которое совсем недалеко от него сейчас. Тэхён босиком идет к выходу на палубу. Проходя мимо каюты, где всё ещё были его неожиданные гости, он невольно прислушивается. Шушукаются. Ким улыбается, но ловя себя на этом, хмурится и стремительно взбегает по крутой лестнице наверх. Беглым взглядом окидывает уже накрытый стол, отмечая, что добавили приборов, и облокачивается на перила, устремив взгляд на горизонт, где вот-вот займётся рассвет. Тэхён любил море. Оно дарило ощущение свободы, вольности. А солёный запах воды словно раскрывал лёгкие на полную. Вдохнув полной грудью, он прикрыл глаза, наслаждаясь дуновением ветра от быстрого движения яхты. Но его дзен грубо нарушили. — Будешь так пялиться на меня, — низким баритоном заявляет Ким, — я решу, что ты готов подарить мне свою девственность, зайчонок. — Как Вы поняли, что это я? — в голосе слышится искреннее удивление. Тэхён открывает глаза, не сдержав улыбку от увиденного. Глаза испуганного крольчонка, слегка приоткрытый рот и торчащие мило зубки. Ребёнок. — Запах. Тяжесть шагов. Стук сердца, — глаза цвета виски гипнотизируют. Ким знает, какой эффект умеет оказывать на людей. — Ничего себе, — поражённо выдыхает Чон. — Вы узнали меня по…запаху? — Иди есть, — уходит от ответа Тэхён, разворачиваясь к столу. Чимин выбегает, сталкиваясь с Чонгуком. Оборачивается, глядя на Юнги, стоящего позади него, и толкает Гука поспешить. Пшеничный блондин действует на юное сердце слишком волнующе. Кошачий взгляд пробирает до мурашек, а тонкие узловатые пальцы касаются так, словно обжигают кипятком. И ведь Мин всего лишь хотел спросить, почему Чимин застыл. А тот обернулся, утонул в глазах этого кота и бросился испуганной ланью наутек. Чего именно он испугался — неслышно подошедшего к нему Юнги, или всё-таки вспорхнувших внутри чувств — сказать сложно. Молодые организмы накидываются на еду, набивая щёки, расслабляясь от налитого в их бокалы под строгим взглядом Тэхёна шампанского, хихикают. Скованность быстро проходит, а суетливые мысли о реакциях на взрослых мужчин, которые всё ещё остаются формально их похитителями, отходят на второй план. Когда первые лучи солнца, поднимающегося над горизонтом, окрашивают море и всё вокруг в яркие цвета, Чимин восторженно взвизгивает, хватая в одну руку шпажку с морскими гадами, а во вторую — Чонгука, и бежит к краю верхней палубы, чтобы насладиться зрелищем. Чонгук разделяет энтузиазм друга и активно его фотографируют на почти разрядившийся телефон. Тэхён и Юнги следят за этим с тихим принятием какое-то время, пока Мин вдруг не предлагает: — На нижней палубе тоже красиво будет. Хотите пофотографирую вас? Оба парня радостно соглашаются, а Чимин летит дикой уткой, чтобы повиснуть на человеке, который вроде как соучастник его похищения. А ещё у этого типа похитителя тёплые руки, так идеально подходящие Чиминовым ягодицам. Юнги смеётся. Тэхён охуевает, но молча. Ловит на себе взгляд исподтишка тёмных омутов, но делает вид, что не видит. Отпивает глоток виски из своего стакана, и закидывает в рот кусочек манго. Сочетание, если честно, такая херня, но ему надо отвлечься, поэтому он старательно жуёт, продолжая игнорировать чертовски привлекательного парня, который, кажется, чем-то недоволен. А что он думал, что Тэхён побежит фотографировать его? Или может фотографироваться с ним? Ким фыркает своим же мыслям, краем глаза следя, как троица спускается на нижнюю палубу. Его спокойствия не хватает на долго, он встаёт, делая вид, что любуется рассветом, и подходит к перилам, чтобы видеть, как Юнги проводит фотосессию для двух сумасшедше радостных парней. Тэ активно напоминает себе, что перед ним дети. Да, студенты, но первый курс. Ему зачем эти проблемы? Такие к простому перепиху не готовы, а для большего не готов Ким. Чонгук ощущает на себе пристальный взгляд. Чувствует, как его ощупывают глазами цвета пряного виски, и содрогается внутри от этого ощущения, мечтая почувствовать пальцы этого упрямого, хмурого мужчины на своём теле. Его телефон разряжается, как и мобильник Пака, давно не подающий признаков жизни, и Юнги фотографирует их на свой. Это приводит к очередному приступу счастья Чимина, который, кажется, светится от всего происходящего. Когда Юнги разрешает им сфотографироваться всем вместе, Чимин млеет и строит рожицы Чонгуку, чтобы тот отошёл. Чон под нелепым предлогом отходит от парочки, неспешно двигаясь в сторону кают. Оборачиваясь, он видит, как Пак обвивает шею пшеничного мужчины руками, кладёт голову ему на плечо и улыбается так приторно-мило, что сводит зубы. — Как тебе рассвет в море? — останавливает его голос, приводящий к дикой пляске его гормоны. — Напугал, — вздрагивает от неожиданности Чон, который не смотрел куда шёл, пялясь на воркующих голубков. — Да неужели? — приподнимает брови в искреннем удивлении и улыбается Ким. — Тебе не холодно? — Чонгук переводит тему, кивая на босые ступни мужчины. — Нет. А вот тебе — жарко, — констатирует, не спрашивает Тэхён. — Хочешь меня раздеть? — спрашивает Гук, прикусывая губу, а сердце стучит как сумасшедшее. — Хочешь для меня раздеться? — подходит ближе Тэ, давя своей мощью, уверенностью. Тяжело сглатывая, Чон даже не может отступить назад. Он лишь смотрит в глаза своего похитителя, понимая, что в таких играх он новичок. А совсем недавно казалось — профи. Но то с одногодками. А сейчас с ним играет, кажется, сам демон искушений. — Я… — начинает Чонгук, зависая, чувствуя касание длинных пальцев к мочке уха. Тэхён ведёт осторожную дорожку по его шее, скрытой горловиной водолазки, а Гук смотрит на губы, которые отчаянно мечтает почувствовать, желательно на всём своём теле. — Расслабься, — наклоняется Ким, обдавая тёплым дыханием ушную раковину парня. — Меня не интересуют девственники. Последняя фраза бьёт больно под дых, заставляя Гука зардеться, оторопело уставиться на ухмыляющегося мужчину и, фыркнув, сложить руки на груди. — Ну давай, назови меня ещё раз пассивом, вынуди мне доказать тебе обратное, — хрипло заявляет Тэхён, и, подмигнув застывшему Чонгуку, он просто уходит. Уходит, чёрт бы его побрал! Чон в ярости. Он хочет ответить. Сотни умных ответов крутятся на языке, и он перебирает их, пока не находит самый идеальный, выкрикивая вслед удаляющемуся мужчине: — А вот и назову! Понял? Тэхён застывает. — Повтори, что ты там мяукнул? — оборачивается Ким. — Я говорю, что если захочу, то снова назову тебя пассивом, папик, — свирепо заявляет Чонгук. — Ещё раз, — ухмыляется Тэхён, не двигаясь. — Ты пассив, — самоуверенно ерепенится парень. — Ещё, — как-то жадно просит Тэ. И Чонгук ещё слишком молод, неопытен, своенравен, чтобы заметить, что Ким Тэхён улыбается не от веселья. У него дёргается губа в оскале. У него сжимаются кулаки в приступе яркого желания душить мелкого дурака. — Ты! — Гук добавляет к словам неэтичные жесты, тыкая пальцем в обидчика. — Пассив! И к тому же, старый! Тихий рык, разворот мощного, грациозного корпуса. Тигриная походка, во время которой изящные пальцы быстро бегут по пуговицам, расстёгивая. Чонгук пятится, вдруг понимая, что не шутка. Что не смешно. — Яхту остановить! — орёт таким громким и командным голосом Ким, что Чонгук, кажется, глохнет на несколько секунд. — Что случилось? — спешит к ним Юнги. — Капитану дай команду остановить яхту, всем матросам уйти в свою каюту, — чеканит Тэхён. — Хэй, Тэ, — пытается остановить порыв ярости Мин. — Делай что я сказал, — рычит Ким, скидывая с себя рубашку. Чонгук готов бежать. Он быстро бегает. Но куда убежишь в море? Кидая быстрый взгляд на лестницу, которая ведёт вниз к каютам, Чон резво стартует, но его в миг перехватывают сильные руки. — Пусти! — орёт Чон, не на шутку испуганный. Тэхён тащит его, обхватив талию, игнорируя то, как сильно брыкается, царапается, извивается в его руках мальчик. — Пусти меня, идиот! — сходит с ума от страха Гук, когда Тэ подтаскивает его к мостику. Под ногами только бездонное море, чернота которого сейчас окрашена кровавым рассветом, совсем не тёплым, как казалось несколько минут назад. — Чонгук, детка, — ледяным голосом щекочет его ухо Ким. — Мне очень жаль. Что ты такой тугодум. С этими словами Тэхён толкает его, охваченного ужасом, к краю мостика. — Я больше не буду обзывать тебя! Эй! Имя! Я даже не знаю твоего имени! Отпусти! — умоляет, срываясь на слёзы, Гук. — Тэхён. Ким Тэхён. Запомни, малыш, — хрипло озвучивает мужчина, прежде чем сильно толкнуть парня в спину. Чонгук летит в пропасть. Он прощается с жизнью. Просит прощения у родителей. И понимает слова Пака, разделяя его нежелание умирать девственником. Всё это происходит за доли секунд, пока он вопит дико, а потом успевает набрать в лёгкие воздуха, погружаясь под воду. Тело преодолевает сопротивление, уходя на какое-то время под толщу, а потом он делает сильный рывок руками, чтобы вынырнуть, но сделать это нелегко, ведь он полностью одет и обут. Чьи-то руки касаются его тела, чтобы потянуть вверх. Чон хочет заорать от ужаса, но лишь почувствовав воздух, не успев открыть глаза, кричит: — Русалка!!! Тут русалка! — Блять, как ты заебал, — вздыхает знакомый голос. — Русал, хотя бы так. — Это т-ты? — открывает глаза, моргая от солёной влаги, Чон. — Русал, ага, — равнодушно отвечает Тэхён, таща на себе тушку парня. — Греби давай к лестнице, говнюк малолетний. — Зачем ты это сделал? — Чон пытается грести, но всё ещё чувствует сильную руку мужчины на своей талии. — Зачем спас? Сам задаюсь этим вопросом. Надо было оставить и дать команду к отплытию, — заявляет Ким. — Нет, зачем ты меня швырнул в воду? — возмущается Чон. — Чтобы спесь твою сбить. Ты ж вообще за языком своим не следишь! С таким поведением, тебе его вырвут когда-нибудь! — Тэ сильно толкает Гука вперёд, чтобы тот быстрее доплыл до лестницы яхты. — Чем язык тебе мой не нравится? — слишком быстро забыл свой страх юноша. — Не по назначению используешь, — злится Тэхён, снова спрашивая себя, какого хрена он не оставил этого неисправимого нахала барахтаться в воде. — Знаете что, дэдди-похититель, Ким, как вас там, не пассив, Тэхён… Договорить Чон не успевает. Крепкое тело названного им мужчины сильно припечатывает его к металлической лесенке по которой они должны подняться на яхту, а губы, оскорбляющие его с первой секунды их знакомства, жалят, сминая напором танка огрызающийся рот парня. Тэхён целует свирепо. Жадно. До безумия вкусно. Чонгук уже не понимает, он дрожит от страха, холода или от того, как потрясающе целуется дэдди-Ким. Он чувствует, как пальцы мужчины больно тянут его за мокрые волосы, заставляя запрокинуть голову, чтобы углубить поцелуй. Язык Тэхёна искусно трахает девственный рот Чона. С этой секунды Чонгук искренне сомневается в том, что он девственник. Потому что ощущение, что отымели. Грубо, но со вкусом. Так, что возбуждение упирается в холодную мокрую ткань джинсов, прямо осведомляя виновника о последствиях его действий. Отчаянно цепляясь пальцами за мокрые голые плечи господина Кима, молодой парень едва не скулит в его рот, готовый умолять взять его прямо здесь, в солёной воде у металлической лесенки. Но удовольствие прерывается так же внезапно, как началось. Тэхён отстраняется, оставляя ниточку слюны тянуться между их ртами, слизывая с губ вкус Чонгука, и полыхающим взглядом заставляя давиться Чона своими словами про пассива. — Хоть для чего-то полезного может пригодиться твой язык. Чон не может ответить, он, кажется, проглотил тот самый непутёвый язык. — Поднимайся, — приказ, которого не смеет ослушаться всё ещё дрожащий парень. Тэ поднимается следом, не обращая внимания на вопящего от шока и ужаса Чимина, которого, как выяснилось позже, Юнги держал, чтобы тот не сиганул следом за другом. — Ты что с ума сошёл, при… — «дурок» договорить Чимину не дают. Ладонь Мина закрывает рот блондину, сжимая. — Помолчи сейчас, если не хочешь полететь следом, котёнок, — спокойно говорит Юнги, зная характер своего босса. Ким даже не поворачивается в сторону Пака. Он молча толкает Чонгука вперёд, заставляя его двигаться, хотя идти в мокрой одежде тяжело. С них обоих стекает вода, оставляя целые ручьи. Тэхён одним лишь кивком головы отдаёт приказ убрать за ними последствия показательного выступления, и тащит парня в каюту. — Раздевайся, — спокойно, не глядя на Гука, который, осознав произошедшее, кажется, впал в шок. — Н-нет, — всё, что может выдавить, дрожа, брюнет. — Отлично, можешь замёрзнуть на смерть, но не на моей яхте. Вали тогда обратно в море. Или сейчас же раздевайся и лезь в душ, — Тэхён спокойно стягивает с себя мокрые брюки, оставаясь в одних лишь боксерах, облепивших его так, что уже всё ясно-понятно-стыдно, но жутко интересно. Чонгук медленно тянет с себя вещи, но ткань пропиталась водой и делает процесс из элементарного сложным, а дрожащие пальцы совсем не помогают. Зато помогает Ким. Осознание того факта, что Ким Тэхён раздевает его, шарахает так сильно, что Чон прикрывает глаза, тяжело дыша. Он пытается прикрыть ладонями возбуждение, напротив которого сейчас находится лицо Кима, стягивающего с него облепившие крепкие бёдра джинсы. — Это естественный процесс. Прекрати строить из себя недотрогу. Я не собираюсь тебя насиловать. Шок, холодная вода, горячий поцелуй. Возбуждение нормальная реакция, расслабься, — голос мужчины звучит так тепло и спокойно, что Чонгук слушается. Убирает руки, открывает глаза, наблюдая, как Тэ помогает ему, краснеет, кусая себя за губу, но больше не скрывает свою реакцию. Тэхён загоняет его в душ, настраивая температуру воды. — Дальше сам, — собирается выйти Ким. — Стой, — внезапно срывается с оттаявших губ. Тэхён оборачивается и вопросительно смотрит, держась за ручку двери. Он по-прежнему в одних плавках. Мокрые волосы зачёсаны ловкими движениями руки назад. С них стекают капли воды, оставляя влажные дорожки на широкой спине. — Побудь со мной, — какой-то внутренний тормоз внутри Гука, если и был, то по ходу сломан из-за этого мужчины. — Малыш, — начинает Тэ, и по выражению лица понятно, что сейчас откажет, снова обозвав ребёнком. — Мне не надо платить, — тихо говорит Чонгук, но струи воды не глушат слова, Ким его прекрасно слышит. — Мне можно просто подарить немного нежности. Пожалуйста. Тэхёну бы послать, наорать, может, высмеять. Но он не из тех людей, которые смеются над искренними чувствами. Он, не снимая плавок, так и заходит под душ к парню. Толкает его слегка к стене душевой кабинки, и наклоняется, глядя в глаза: — В твоей жизни ещё обязательно будет человек, который подарит тебе и нежность, и любовь, но не я… — Я хочу, чтобы ты. Сейчас. Пожалуйста. — Чонгук-и… — Я прошу тебя. Тэхён, пожалуйста. Сейчас. Чонгук несмело касается голой кожи, скользит по напрягающимися от его прикосновений мускулам. Молча восторгается красивым телом. Он тянется за поцелуем, умоляя не отказывать. Закрывая поцелуем все против, все логические доводы почему «нет». И Тэхён разрешает. Он кладёт ладонь на талию парня, который за грубостью, острым языком, скрывает ранимость и страхи. Зарывается в чёрные волосы, сжимая у корней, чтобы все сомнения, все тяжёлые мысли, что неправильно, что ведёт себя не так, как должен, ушли. Он знает, что всё это в его умной, но бесшабашной голове есть. Знает, как сразу после всего, что произойдёт между ними, мальчика затопит стыд, и кусает его за губу, прогоняя эти мысли заранее. Обездвиживает, наваливаясь всем телом, прижимая, чтобы потом Гук винил Тэхёна, а не себя. Целует глубоко, размашисто, оглаживая пальцами тело, скулы, крепкие бёдра. Обхватывает губами то верхнюю, то нижнюю, посасывая, чтобы потом взяться за его язык. Доводит до сладкого безумия, не давая вздохнуть. Опускает руки, чтобы сжать до синяков песочную талию, приподнимая, заставляет обвить его торс ногами, прижавшись неприлично близко. По их телам стекает вода, но они её словно не замечают. Протяжный стон срывается с невинных губ, искусанных тем, кого дразнил словом «папик» презрительно. Чонгук стукается затылком о стенку душа, захлёбываясь эмоциями, когда язык Тэхёна обводит пульсирующую жилку на его шее, тут же смыкаясь на ней зубами. Он чувствует, как втягивает его кожу рот Тэхёна, зная, что на этом месте сейчас начнёт расползаться сине-фиолетовый налив. Он бы никогда не узнал, что у него кинк на засосы, если бы не Ким, демон искуситель, Тэхён. — Чёрт, Тэ, — вскрикивает Гук, вжимаясь в тело мужчины, чувствуя, что на грани, даже не касаясь себя. — Тэхён… Голосом Чонгука имя Кима звучит так хорошо, что хочется слушать вечность. Тэхён всасывает нежную кожу сильнее, до боли, глубже впиваясь зубами, оставляя след. Обхватывая одной рукой натянутое струной тело, вторую кладёт на сочащуюся предэякулятом плоть, сжимая, ведя грубо вверх-вниз резкими движениями. Обводит большим пальцем головку, быстрыми движениями натирает её, сводя с ума мальчика, срывающего голос, царапающего широкие плечи. — Тэхён, Тэ, Тэ… — снова и снова повторяет Гук, пытаясь сдерживать себя, но безуспешно. Ким отрывается от его шеи, облизывая губы, и переводит взгляд на сходящего с ума Чона. — Кончай, малыш, — хриплым приказом, уверенным взглядом. Проворачивая ладонь вокруг головки, Тэхён смыкает свои длинные пальцы вокруг члена парня, и быстро доводит его до оргазма. Чонгук кончает бурно, вздрагивая всем телом, крепко удерживаемым на весу Тэхёном, до красных следов царапая его плечи. Он чувствует, как тёплые капли удовольствия растекаются по крепкому прессу. Не может отвести взгляд от Кима, без тени улыбки затягивающего его в омут своих глаз. Тэхён подносит к губам руку, так искусно доводившую Чона до победного финиша. Невероятный язык (новый фетиш Чонгука) проходится вдоль пальцев, слизывая часть белёсых густых потёков. — Вкусный зайчонок, — констатирует, выбивая остатки здравомыслия и воздуха из Чонгука. — Ахрм, — невнятно выдыхает Гук, неотрывно следя за языком своего демона, который, видимо, похитил его сердце. Он краснеет. Нещадно краснеет, смущается. Его топит осознание произошедшего, смешанное с невероятным удовольствием, ещё отзывающимся в теле. Чонгуку хочется чего-то, чего он в здравом уме бы не признал. Нежности. Внимательно рассматривая быстро сменяющиеся на лице парня эмоции, Ким улыбается, впервые так понимающе, без язвительности. И наклоняется, чтобы поцеловать. Нежно. Мать вашу, Ким Тэхён умеет нежно. Так сладко, что пальчики на ногах поджимаются. А подрагивающее ещё от оргазма тело, расплавленное, как шоколад на солнце, обтекает всего Тэхёна, прижимаясь, сплетаясь, нежась от его ласки. Только когда губы мальчика опухли и горят от поцелуя, Тэ отрывается от него, чтобы вынести из душа, обернуть полотенцем, и отнести на кровать в большой, как видит теперь Гук, каюте. Пока Чон то ли вытирает голову, то ли прячется от смущения в пушистом полотенце, Ким достаёт из шкафа вещи и кладёт возле парня, после чего одевается сам. Одним глазком Чонгук подглядывает. Смотрит на высокое, поджарое, крепкое тело, которым не успел в полной мере насладиться. Сглатывает тяжело, когда Тэ стягивает с себя мокрые плавки, тут же оборачиваясь полотенцем, не давая стечь изо рта слюне от вида упругой сочной задницы. Он одевается быстрыми отточенными движениями, но не спешит, как Гук, путающийся в одежде, полотенце и, кажется, в себе самом. — Гук-и, всё хорошо. Тебе не надо чувствовать ничего, кроме наслаждения, — спокойно заявляет Тэхён, стоящий перед ним в сухой чистой одежде. Он садится перед Чонгуком на корточки, тянет на себя полотенце, в котором всё ещё прячет смущение и влажные волосы парень, касается лёгким поцелуем его щеки, и выходит из каюты, оставляя Чонгука на едине с бешено бьющимся сердцем. — Дошутился, — стонет Чон, утыкаясь носом в футболку, которая пахнет Тэхёном. Это нормально хотеть одеть только её и больше ничего?***
Они проводят в своём необычном морском путешествии весь день. Яхта доставляет их к безлюдному острову, где красота дикой природы, чистейший песок и радостные визги Чимина и Чонгука. Больше ничего. Они наслаждаются морем, солнцем, вкусной едой, новыми впечатлениями, и не замечают, как день клонится к завершению. Тэхён лежит прямо на песке, подставив голую грудь солнцу, клонящемуся к закату. Ступни ласкает тёплое море. Он слышит шаги и уже знает, кто к нему приближается. Даже догадывается с какой целью. — Набегался с детьми? — хмыкает Ким, не открывая глаза. — Ты что, трахнул его? — сразу напрямую спрашивает Юнги. — Удовлетворил его потребность, не более того, — лениво отвечает Тэ. — Кто с пеной у рта орал мне, что они дети? — подкалывает друга Мин. — А ты в нарды играл с блондинчиком, пока я проводил воспитательные работы по затыканию рта? — уточняет Тэхён, открывая, наконец, глаза, ленивым тигром глядя на напарника. — В шахматы, — отворачивается Юн, автоматически ловя взглядом источник своего возбуждённого состояния. Стоит только вспомнить пухлые губы, жадно отвечающие на поцелуй, и ловкие пальцы, то и дело, скользящие ему под рубашку, как член болезненно дёргается, напоминания о неудовлетворённости. — То-то я смотрю у него губы опухшие, как у заядлого шахматиста, — снова прикрывает глаза, зарываясь длинными пальцами в песок Ким. — Да, прям как у твоего на пол шеи результат воспитательной работы красуется. Метки ставишь? Так в душу запал? — парирует Юнги. — Иди ты, — беззлобно посылает Тэ. — Пойду я, — соглашается Юнги и встаёт, — а то у них самолёт завтра, я ещё не все партии выиграл у своего шахматиста. Уже завтра. Тэхён открывает глаза, чтобы зависнуть на брюнете, тихо перешёптывающемся о чём-то со своим другом. Взгляд скользит по красиво вылепленному телу, скрытому сейчас его же футболкой и штанами. Одежда кажется большой на нём. А парень — мечтательно смущённым. Значит, говорят о том, что произошло между ними в душе. Ким вздыхает и поднимается с песка. Зачем ему всё это надо? Юнги уводит Чимина, оставляя Тэхёна наедине с кусающим губы брюнетом, рисующим палочкой на песке. Ким садится рядом, разглядывая рисунок. — Чонгук-и, — толкает мягко мальчика плечом. — Готов становиться студентом? Совсем скоро начнётся учёба. — Не очень, — честно отвечает парень. — Почему? Не любишь учиться? — Люблю получать знания. А систему оценок и учителей, которые выставляют итоговые баллы не по справедливости, а по уровню своей любви или нелюбви к ученику — нет. И я хотел поступить в другой институт, но родители не одобрили мой выбор. Так что пришлось поступать не совсем туда, куда бы мне хотелось. — И куда же ты хотел поступать? — Как и Чимин, на факультет современного танца. — Почему родители не одобрили? — Потому что это бесперспективно, не пригодится в жизни. — Ты хотел бы связать свою жизнь с танцами? — Да, это то, что действительно делает меня счастливым и свободным. — Тогда почему мальчик, который шёл против системы всю школу и победил её, не доказал родителям, что его мечта важнее устаревших предрассудков? — Потому что мальчик не хочет расстраивать своих родителей, и у мальчика нет столько денег, чтобы совмещать два факультета, — отворачивается Чонгук. — Денег? — Да. Я хотел поступать на два факультета и попробовать успевать, но, к сожалению, бесплатно я могу поступить только на один факультет, и даже при хороших навыках танца, я не смогу поступить там на бюджет, я мало участвовал в конкурсах. Родители были против. — Интересно, — задумчиво отвечает Тэхён. — Как планируешь провести остаток лета перед учёбой? — Не знаю, — пожимает плечами Гук. — Осталось не так много времени. И думаю, что любые приключения померкнут на фоне сегодняшнего. — Ты мило смущаешься, — замечает Тэхён, глядя на то, как заливаются краской лицо и уши парня. — Вовсе нет, — бормочет Гук. — Не спеши взрослеть, зайчонок, — ведёт рукой по выкрашенным волосам Тэ, проводя их сквозь пальцы осторожно, чтобы не было больно Чонгуку. — Ты очень красивый, привлекательный парень. Но ещё очень молодой. Твоя привлекательность не только в твоём теле, но и в тебе самом. В твоей непосредственности, яркости, в твоём смехе, милой улыбке. Не спеши дарить себя тому, кто не сможет этого оценить. Чонгук слушает с открытым ртом, едва дыша. Ему никто ещё не говорил ничего подобного. — Как я пойму, кто сможет оценить? — тихо спрашивает парень. — Почувствуешь, — тепло улыбается ему Ким. — И если даже ошибёшься, помни, что дело не в тебе. А в том, что не все умеют ценить. — А ты… — воздуха не хватает, горло перехватывает спазм, потому что выговорить «а ты сможешь оценить?» не получается. — А я хочу, чтобы ты научился защищать себя без оскорблений и провокаций взрослых мужчин. Как ты смотришь на то, чтобы заняться самообороной? — уточняет Тэхён, отворачиваясь от доверчиво смотрящих на него глаз. — С тобой? — непонимающе уточняет Чонгук, не веря, что его сейчас мягко посылают. — С профессиональным тренером, Гук-и, — спокойно отвечает Тэ. — Со мной твоя история на этом заканчивается. Парень молчит. Он не дурак. Прекрасно понимает, что сам напросился, сам виноват. И вообще, им с Чимином очень повезло, что их похитители оказались не какими-то отморозками, а серьёзными мужчинами, которые пусть и грубо, но объяснили, почему вести себя так самоуверенно и нагло не стоит даже в качестве якобы защиты. — Подари мне последний поцелуй? — просит Чонгук. — Мы не в сказке, зайчонок, — даже не оборачиваясь, отвечает Тэхён. И Чон прикладывает все усилия, чтобы не заплакать. Он верит в сказки, чёрт возьми. Не справляясь с эмоциями, он подскакивает и уходит в ту сторону, куда ушли Юнги и Чимин. Ким его не останавливает. Они возвращаются в порт уже глубокой ночью. Весь остаток пути Тэхён практически не разговаривает с Чонгуком, а тот отвечает вежливо, но холодно и ловит остатки удовольствия неожиданного приключения. Прощание выходит быстрым. — Счастливого пути завтра, — спокойно прощается Ким. Руки в карманах брюк. Вся поза, весь он — уверенность, гордость, статность. Чонгук невольно задумывается, если бы не его танец и его грубость, обратил бы на него внимание такой мужчина, как Ким Тэхён? Вряд ли. — Спасибо. Всего доброго Вам. И, спасибо, что не убили, — кривит губы в улыбке Чонгук. — Надеюсь, ты научишься фильтровать свои шутки, — тормошит его волосы, словно ребёнку, Ким. Гук молчит. Он оборачивается, чтобы найти Чимина. Тот стоит в обнимку с Юнги. От этой картинки одновременно счастливо и больно. — Он обещал мне позвонить, — тихо шепчет Пак, глотающий слёзы, лёжа на коленях у Чонгука, когда они едут в свой отель. Чон перебирает пальцами волосы друга, задумчиво глядя в проносящийся мимо пейзаж яркого и шумного Тая.***
Спустя семь месяцев. — Может, посидим сегодня где-нибудь после выступления? Погуляем, расслабимся? В клуб сходим? — спрашивает Чимин, нанося последние штрихи своего образа. — Не уверен, что хочу, — бормочет Чонгук, колдуя над своей прической. — Может, в кафе? — Не будь занудой. Идём в клуб. Даже не обсуждается, — настаивает Пак. — Прекращай, Гуки, уже семь месяцев прошло. — Ровно семь, — кивает Чонгук своему отражению и вздыхает тяжело. Чимин молча смотрит на расстроенного друга и прикусывает себе язык. Шесть месяцев и 29 дней назад они вернулись домой в Пусан. И с тех пор жизнь Чонгука сильно изменилась. Когда они выезжали из отеля, их забирала машина с водителем, и Чонгук очень надеялся, что это Тэхён, и что он приедет в аэропорт попрощаться. Но, как и сказал Ким, это не сказка, а машину, возможно прислал Юнги. Который не обманул Чимина и позвонил ему на следующий день, пожелав счастливого пути. Через неделю после возвращения домой, с Чонгуком связались с предложением пройти экзаменационное тестирование на факультет современного танца. Он прошёл. Ему предложили грант на обучение. Он был шокирован и согласился. Ему составили персональную программу совмещения двух факультетов. А с первого дня обучения тренер по самообороне настоятельно предложил ему пройти курс у него факультативом на выбор. Чонгук насторожился, но согласился. Вот уже полгода он студент двух факультетов. Это сложно. Сегодня у них выступление, к которому они готовились все эти полгода. Он успешно сдал первую сессию, сам не понимая, как успевает всё, но самое важное для него — этот самый концерт. Зачётный. Последний. Потом новогодние праздники, каникулы и снова в бой. Сегодня семь месяцев, как Чимин в отношениях с Юнги. Чонгук не завидует. Он очень рад. Глаза друга сияют, он счастлив, а Гуку больше и не надо. Лишь бы друга не обижали, а делали счастливым. Но это не отменяет того, что Чонгуку тяжело. Тяжело не спрашивать, как там Тэхён. Тяжело не думать, что у него могло бы быть также. Тяжело отпустить свою первую влюблённость. Особенно когда эта влюблённость, кажется, идеал. За Чонгуком пытался ухаживать однокурсник и после — старшекурсник. Оба варианта Чонгук отверг. Без оскорблений, как научил Тэхён. Вежливо отказал, сославшись на занятость. А для себя понял, что тяжело теперь кому-либо конкурировать с самим Ким Тэхёном. Он даже поцеловался со старшекурсником. Один раз. Этого было достаточно, чтобы полностью разочароваться. Концерт проходит прекрасно, по крайней мере, для Чимина и Чонгука, получивших высший бал от экзаменаторов. Друзья радуются успешно завершённой сессии, и Чон всё-таки соглашается сходить в клуб. Яркий и динамичный свет нагоняет воспоминания, с которыми и так слишком долго борется Чон. Но он не хочет портить настроение счастливому другу, и идёт за ним к барной стойке. Он успевает лишь сделать глоток коктейля, сверля взглядом бутылки за спиной бармена, когда… — Надеюсь, сегодня без танцев на стойке бара? — голос пробирает до мурашек. Чонгук не верит своим ушам. Оборачивается и замирает. — Привет, зайчонок, — улыбка растягивает до боли знакомое лицо, черты которого не стёрлись из памяти за полгода. У Чимина хоть фотографии были, у Чонгука — только его воспоминания. — Тэхён? — всё ещё не верит своим глазам. — Я хотел подойти попозже, но не удержался. Соскучился, — говорит что-то невероятное Тэ, и Чонгук хочет ущипнуть себя за руку, чтобы проверить, не спит ли он. — Как ты узнал? — хрипло спрашивает Чон, жадно исследуя глазами лицо человека, который высечен в сердце из-за одной нелепой случайности, обернувшейся влюблённостью. — Это тебе, — игнорирует вопрос Тэхён, протягивая Чонгуку… — Ключи? — непонимающе смотрит на предмет в руках мужчины Чон. — Да. Поздравляю с первой успешно сданной сессией, малыш. Прости, не люблю дарить цветы, — всё ещё держит в руке брелок от автомобиля Ким. — Ты с ума сошёл? — уточняет парень, подозрительно глядя на демона искусителя. — Сошёл. Семь месяцев назад, — сам вкладывает в ладонь Чонгука ключи Тэхён, чтобы затем прижать его к себе, зарываясь рукой в волосы, сжимая в объятиях, втягивая носом запах его волос. Когда Чонгук, наконец, приходит в себя, а его губы жжёт от поцелуев, которыми его награждает объект влюблённости, неожиданно материализовавшийся сегодня перед ним, Тэхён рассказывает. Мало, но достаточно. Как боролся с собой. Как помогал издалека. И нет, не платил за поступление Чонгука, а лишь настоятельно рекомендовал присмотреться к талантливому парню. А вот тренера по самообороне да, сам выбрал, сам в универ ради Чонгука устроил, и тот ходит туда только для того, чтобы его тренировать. Через Чимина узнавал, как Чонгук, всего ли хватает. Прилететь раньше не мог, да и не хотел. За последнее — получает нехилый удар. — Не зря я деньги тренеру плачу, — ойкает Тэхён, прижимая к себе своего зайчонка. Они почти сразу уехали из клуба, оставив Чимина в объятиях, конечно же, Юнги, который сыграл немаленькую роль в том, что Ким, наконец, признал, что заботится о Чонгуке не из спонсорских побуждений, которыми никогда особо не отличался, а из-за того, что влюбился. — Ты не хотел меня видеть? — переспрашивает возмущённый Чонгук. — Очень хотел. Но не хотел прилетать, пока не разобрался с тем, что чувствую к тебе. Наша близость лишь усугубила бы ситуацию, — спокойно отвечает Ким. — Тем более я не мог вернуться домой, пока не завершил крупный проект по работе в Тайланде. — Так ты всё-таки из Сеула? — улыбается Чон. — Именно, — кивает Ким. — Я просто сразу почувствовал, что ты мой соулмейт, — шепчет в желанные губы Чонгук. — Что за иностранные словечки? — хмыкает Тэхён. — Так бы и сказал, что влюбился с первого взгляда. — Влюбился, — утыкается носом в пиджак мужчины Гук. — Пока ты рот не открыл и не унизил меня. — Неженка, — прячет улыбку в волосах парня Ким. — Грубиян, — парирует Чон. Если вы спросите, как они умудрились влюбиться друг в друга в такой нелепой ситуации, и зачем взрослому мужчине возиться с ребёнком первокурсником, то скорее всего… Чонгук пошлёт вас с вашими рассуждениями, уверенно заявив, что не надо искать смысл в чувствах любви. А вот Ким Тэхён неохотно потратит на вас своё время, но всё же пояснит, что влюблённость это химия, гормоны, и раз за полгода его интерес к Чонгуку не прошёл, как бы он с ним не боролся, значит там что-то глубже, чем понятное его логичному и математически правильному мозгу. Чем зацепили друг друга? Всё яснее-ясного — характерами, искрой, борьбой, даже кинками. Родственные души они чувствуют «своих». Они чувствуют, тянут магнитом, они запахи окрашивают ярче, лишь бы мимо не прошли. А вот тела и сознания помогают родственным душам сплестись или мешают им, отталкивая друг друга. Будь Чонгук до конца строптивым, кроме раздражения не вызвал бы ничего. Будь Тэхён тираном, не объяснял бы ничего, просто приказывал, он не вызвал бы у Чонгука приятных эмоций, только страсть, которой суждено было бы пройти спустя пару месяцев, и боль, которая застряла бы ядовитой стрелой на гораздо больший строк. Их пазл сложился. Получится ли по жизни едиными, целостными остаться — время покажет. А пока… — Тэхён, — шепчет искусанными губами Чонгук. Его дэдди-похититель сегодня украл его от родителей, где Чонгук обещал провести недельку каникул и несдержанно стал возбуждать уже в машине. — Мне нравится, как звучит моё имя твоим голосом, — оставляет поцелуй на его скуле Ким, опускаясь ниже. И Чонгук повторяет его имя снова и снова, умоляя взять, потому что они готовились к этому дню слишком долго. Он готов взорваться от возбуждения, которым тело скручивает уже полчаса, не меньше. Но Ким не торопится, ласкает каждый миллиметр любимого тела, осыпая поцелуями, нежными касаниями успокаивая волнение первого раза. По его пальцам стекает смазка, пошло хлюпая, пока он готовит своего парня к самому сладкому моменту их сегодняшнего вечера. Подушечки пальцев то и дело врезаются в мягкий комочек нервов, заставляя Чона скулить, извиваясь. Когда язык демона-искусителя касается влажной, сочащейся головки, парень теряется в ощущениях, забывает дышать, и срывается на жалобный писк. Губы Кима растягиваются, когда в рот погружается возбуждение Чонгука. Распахивая глаза, брюнет наблюдает за действиями своего опытного любовника, чтобы совсем сорваться. Чувствуя, как он близко, Тэхён поднимает взгляд и втягивает щёки, заглатывая глубже. — Тэ-хён, — выкрикивает Чон, кончая. Он тяжело дышит, грудная клетка ходит ходуном, а руки дрожат, когда Тэ нависает над ним целуя, пуская в рот его же семя, его же вкус. Это кроет. Чонгук чувствует свою солоноватость, растекающуюся по рту вместе со слюной Тэхёна, и скулит снова, притягивая ближе любимого, шире раскрывая рот для глубокого поцелуя. Ким коленкой подталкивает его ноги, заставляя раскрыться для него, и не разрывая поцелуя, помогает себе рукой. Чонгук чувствует, как к тугому, хоть и разработанному, колечку мышц прикасается головка, как медленно раздвигаются стеночки, пропуская возбуждение Тэхёна дальше, глубже. Дыхание срывается, он сильнее хватается пальцами за плечи любимого. — Всё в порядке? — отрывается от поцелуя Ким. — Боль сейчас пройдёт, потерпишь? — Д-да, всё хорошо, — Гук чувствует, как медленно, осторожно входит в него Тэхён. — Зайчонок, ты такой красивый, — шепчет Ким, давая время Чонгуку привыкнуть к заполненности собой. — Ты большой, — жалобно стонет Чонгук, вызывая улыбку на губах старшего. Плавно начиная двигаться, покачиваясь, Тэхён внимательно следит за своим мальчиком, ловя малейший дискомфорт, сцеловывая каждую неприятную эмоцию, которые неизбежны сначала. Но спустя некоторое время, он чувствует, как Чонгук сам подаётся ему навстречу, сосредоточенный на своих ощущениях, хмурится. И такой серьёзный Чонгук нравится ему не меньше, чем скулящий, умоляющий снова и снова дарить ему удовольствие. Тэхён улыбается, ускоряя темп, глядя, как закатываются от удовольствия глаза Гука. — Ещё, — срывается с губ Чона, и его «папик» дарит ему возможность застонать громче, толкаясь интенсивнее, подхватывая его под коленкой, чтобы поменять угол вхождения. — Люблю, когда ты просишь меня, — хрипло констатирует факт Ким. — А я люблю тебя, Тэхён, — выстанывает Гук, изгибаясь под ним дугой на последнем слове Ким Тэхён искусный любовник. Но с его мальчиком он превращается в концентрацию любви, которой хочется снова и снова наполнять Чонгука. Он стоны Гука любит больше, чем хорошую музыку, а улыбки своего зайчонка считает важнее нулей на собственном банковском счёте. Чонгук такой наивный, что даже не подозревает, как тяжело бывает Тэхёну держаться, чтобы не кончить от его стонов, от ещё порой неумелых, но искренних, жадных касаний своего мальчика. И Ким надеется, что он свою наивность и непосредственность сохранит. Тэхён оберегает, любит. Любит, как сумасшедший. Никогда бы не подумал, что может так с ума сойти, отвергал это чувство для себя, потому что так сильно никто его ещё не подсаживал на себя, не влетал так резко и глубоко в сердце, казавшееся всем глыбой каменной. А парень юный, неопытный, сделал то, что никому не удавалось. И Тэхён к его ногам весь мир готов положить, не то что какой-то там факультет танцев. — И я тебя люблю, Чонгук-и, — стоном в ответ, жадно вгрызаясь зубами в кожу на шее. Потому что у них кинк. На засосы и друг на друга. Так что, может Ким Тэхён действительно соулмейт Чон Чонгука. Кто его знает? Прямо в эту минуту, пока Ким вжимает в кровать крепкое тело своего зайчонка, им обоим неведомо будущее, у них нет ответов на все философские вопросы, зато есть они. Друг у друга. Есть их стоны, подаренные друг другу. Есть засосы на теле Чонгука и царапины на теле Тэхёна. И есть удовольствие, током расходящееся по телам потным, красивым до безумия, гибким, которое взрывается, растекается белёсыми пятнами, и завершается нежным поцелуем сквозь тяжёлое дыхание. — По крайней мере, теперь я точно не умру девственником. Спасибо, дэдди-сеул-мейт, — хихикает Чонгук, уткнувшись в расцарапанное им же самим плечо любимого. Тэхён лишь закатывает глаза, прежде чем одарить смачным шлепком потрясающую задницу: — Дошутишься, юморист.