Сквозь страх и презрение

      — Ненавижу вот этот запах в больнице, — устало втягивая душный воздух коридора, говорит Олег. Лёня понимающе кивает; он сам от него не в восторге — смесь старческого пота, антисептика и медикаментов всегда вызывали тошноту, не важно городская это больница или частная клиника.       — Воспоминания? — с интересом наклонив голову. Олег едва заметно кивнул. — Ты справишься.       Мужчина искоса посмотрел на него, тут же отводя взгляд в сторону. В последнее время рядом с этим парнем ему было ужасно неуютно. А ещё стыдно.       — Слушай, я хочу кое-что спросить, — заминаясь, начал Лёня, заправляя отросшие волосы за ухо. — Можно, чтобы я в ту квартиру ещё кое-кого подселил?       — В смысле?       — Ну-у… я решил съехаться со своим… объектом воздыхания…       — Русланом Дудкой, что ли? — огорошивая безразличным всезнайством.       — И это он знает, ну ты посмотри!.. — с досады хлопнув себя по бедру. — С тобой никакой личной жизни, знаешь ли.       — С тобой тоже, — эхом отбил Олег, через секунду осознавая, насколько неоднозначно это прозвучало.       — В общем, квартира не моя, — резко смотря в сторону, — а Лидии, вот её и спрашивай.       — Но ты не против?       — Н-не в восторге, — потирая лоб. Лёня вопросительно сдвинул брови, а через секунду побледнел.       — Погоди, так ты знаешь, что я гей?       Леонид не знал, что человек способен краснеть и бледнеть одновременно, но именно это и произошло с Олегом, как только он услышал вопрос. А ещё глаза стали размером с куриное яйцо.       — И давно ты знаешь? — продолжая докапываться, опасно щурясь. Олег закатил глаза, многозначительно кивая.       — Да ты извраще-енец… — с издевкой, театрально отодвигаясь от него.       — Леонид!       — Шучу! — с улыбкой поднимая руки вверх. Тот сканирует его пару секунд взглядом и обиженно отворачивается, чем вызвал едва слышный в пространстве смешок. В последнее время Лёне было невероятно комфортно рядом с ним. В основном благодаря тому, что Олег постоянно терялся и нервничал, когда они были вместе, что не могло не тешить. Роли выставленные в самом начале, начали меняться местами. В это же мгновение открылись двери палаты, напротив которых они стояли, и из них выпорхнула Лидия.       — С Вовой всё хорошо, — с облегчённым вздохом. Лёня заметил, как расслабились плечи Олега, — швы заживают, раны начали затягиваться, давление в пределах нормы, и теперь он ноет про то, что ему не разрешают здесь пить.       — Живучий, — ухмыльнулся ей брат, едва слышно добавляя, — слава Богу.       — Иди, — кивнула она ему. — Он тебя ждёт.       — Наверное, будет поносить за всю ту идею с китайцами, — нервно потирая переносицу.       — Не знаю, но настроение у него неплохое, — безразлично пожимая плечами. — Иди-иди, мы тебя подождём.       Тот, сжав зубы и кулаки, громко выдохнул, резко открывая двери платы.       — Ты, кстати, не расслабляйся, — поправляя в карманном зеркальце помаду, обращаясь к Лёне, — будешь следующим.       — Я? С чего вдруг?       — Ну, ты же его спас, так что готовься к самым матерным благодарностям в жизни.       — Вижу, ваш дядя душевный человек, — улыбчиво хмыкая и пряча руки за спину.       — И очень хороший крёстный, — закрывая зеркальце, пряча его в карман кожаной курточки. — Он помог нам встать на ноги, после смерти родителей. Отчасти Олег продолжает дело отца из-за того, что этого захотел Володя, — вздох. — Ну и… по личным причинам.       Лёня докапываться не стал, но сразу заметил, как потемнели синие глазища женщины.       — Кстати о личном, — потирая затылок. — Лида, можно у вас кое-что спросить?..       Вся палата была того приятного персикового оттенка, что не раздражает ни глаза, ни психику. Тёплое солнышко ласково заглядывает сквозь щели в жалюзи, пытаясь строить из себя шпиона. Чёткие нотки духов Лидии в палате успокаивают, однако Олег всё равно топчется на месте, будто потерянный на улице малыш.       — Хорошо выглядишь, — пытается выдавить он из себя хоть толику того дружелюбия, на которую крестный заслуживает.       — И это всё? — обиженно фыркая, поворачиваясь на кровати в его сторону.       — И я рад, что твоя огромная волосатая задница всё ещё с нами.       — Во-от теперь лучше, — широко улыбаясь и хлопая рукой по свободной части больничной койки. Олег почти без раздумий садится на нее, пряча руки в карманы тёмно-синего пиджака.       — Со мной тут все как с лордом обращаются, — начал возмущаться Володя, потянувшись за бутылкой «Боржоми», — у меня уже язык чешется, так давно не матерился всласть.       — Говорят, даже болезнь такая есть — постоянное желание ругаться.       — Знаю-знаю, — жадным верблюдом поглощая воду. — У тебя всё нормально?       — Это я должен спросить.       — Да, но я спросил первый, ну так как?       Олег опустил голову, прекрасно понимая, что он не о здоровье спрашивает. Громко вдохнув через нос, он мысленно обхватил себя руками за предплечья.       — Ты был прав с самого начала — китайцы нам подсунули свинью, да ещё и двух сошек в порту положили. После такого прокола меня верхушка едва на тряпки не порвала, но я убедил их дать мне неделю.       — Зачем? — спокойно, будто они обсуждают детскую книгу.       — Пару контактов в городе нашептало, что один из азиатов ещё тут.        Володя удивленно вскинул брови вверх — крестник времени, походу, не терял.        — Его, наверное, тупо забыли, — потирая затылок, — а может, обратный билет в сделку не входил — не знаю — но, если он здесь, — тут Олег поднял голову, сверкая хищным взглядом, — я его из-под земли достану, а значит хотя бы бабло в общак верну.       — Если его забыли, — потирая отросшую щетину на могучем подбородке, — значит, он просто перевозчик и не играет какой-то роли.       Олег с пониманием кивнул, ерзая на постели.       — Он, может, даже никого там и не знает. Просто левый парень, который делает свое дело. Обычный курьер, — Володя удобней лег на бок, подперев голову рукой. Из-за специфичности ранения лежать он мог либо на животе, либо на боку. Но поскольку его живот был отдельной планетой, возлежал «Бычара» будто римский император. Только слуги с веером не хватало.       — Не думаю, — странно улыбнувшись, продолжает гнуть свою линию Олег. — Городские камеры засекли его рожу рядом с клубом «Лабуда».       — «Лабуда»? — удивлённо. — Это же территория банды Валерьянова.       — Вот именно. Так что он либо ищет дорогу домой…       — Либо хочет впарить свою контору другим дурачкам, а значит…       — Значит он не сошка, а посредник, то есть контакты на ту сторону у него точно есть.       Олегу показалось, что на бледных, но всё таких же могучих щеках Володи сверкнула слеза.       — Да ты молодец, — гордо улыбаясь. — Растёшь на глазах, сынок.       — В кои-то веки, — вяло соглашаясь и потирая затылок.       — И выглядишь хорошо, будто высыпаться начал, — оценивающе смерил он его взглядом. — Руки не дрожат, глаза не бегают… Ты абсолютно спокоен.       — Есть такое… — пытаясь скрыть смущение.       — Вижу, этот массажист свое дело знает.       Больничный воздух застрял в ноздрях, боясь двигаться дальше. Всего лишь одно упоминания об этом человеке в Олеге, пусть лишь на наносекунду, но отключает мозги.       — Кстати, подзови его ко мне, — внезапно щёлкнув в воздухе пальцами, — хочу с ним потолковать и поблагодарить. Если бы не его реакция, пополнилось бы городское кладбище ещё одной могилкой.       Олег усмехнулся, соглашаясь. Вообще, рядом с дядей Вовой отчего-то хотелось улыбаться, но либо момент был неподходящий, либо людей рядом было слишком много, либо ещё что-то. Ни минуты того волшебного чувства, которое сближает родных по духу людей. Олегу иногда очень хотелось просто по-братски, без слов или громких признаний, хлопнуть Владимира по плечу, передав этим жестом всю благодарность и признание, которые он заслужил. Но даже на это у него не хватает ни сил, ни смелости — руки предательски дрожат, стоит лишь потянуться к Вове. И от этого Олег презирает себя ещё больше. И поэтому так надеется на Леонида, который каким-то чудом открывает в нём такой простой, но невероятно важный человеческий дар.       — Хорошо, — кивает, медленно подымаясь с места, — значит, пока я всё делаю правильно?       — Даже лучше, — утвердительно кивая. — Ты вообще молодец, теперь я буду намного спокойней лежать тут.       Олег облегчённо вздыхает, гордо выходя за двери и чувствуя на себе его добрый, седой взгляд. Только они закрылись, мужчина с каким-то облегчением сказал самому себе:       — И улыбаться ты стал чаще, Олежа… влюбился, что ли?       Когда он вышел из палаты, то Лёня тут же перенял эстафету, как бы невзначай хлопнув его по плечу. Он только кивнул, будто не заметив, хотя в обычной ситуации тут же дернулся и начал бы орать. Под изумлённым взглядом Лидии, Олег уселся рядом с ней на скамейку, быстро глядя на свои смарт-часы и цокая языком. Через час у него должна была состояться встреча, но, походу, придётся её перенести.       — Ну, как поговорили? — искря любопытным взглядом, поинтересовалась женщина.       — Нормально, он меня даже похвалил.       — Я же говорила, — улыбаясь и скрещивая ноги, оперившись локтями на худые колени. — Ты на удивление быстро сработал, учитывая весь накал ситуации, даже меня удивил.       — В последнее время я чувствую себя довольно спокойно, так что смог собраться с мыслями и взять хоть что-то под контроль.       — М-м-м… наверное, Лёнькин «полный массаж» хорошая штука, да? — съязвила сестра. И опять он удивил нетипичной реакцией: вместо того, чтобы вспылить, съязвить в ответ или обиженно пересесть подальше, он только стыдливо отвернул голову.       — Олег?.. — изумлённо потянулась к нему Лидия. Он немного отодвинулся, пряча лицо за волосами, а руки в карманы. И это поразило женщину до глубины души, ведь в этой незатейливой реакции столько… страха и какой-то отчаянной растерянности, что у неё сердце сжалось. В шаловливой женской головке сразу родился вопрос, но если задать его сейчас, братик замкнётся, а значит подозрения не смогут подтвердиться. Поэтому она решила зайти издалека.       — Ты в курсе, что он гей? — максимально серьёзно.       — Что, попросил тебя разрешить его парню переехать в твою квартиру? — глухо, почти обидчиво, всё ещё не поворачивая головы.       — Ага, и я, честно говоря, была немного в культурном шоке, — подперла она кулаком подбородок, — по Лёне не скажешь, что он из «этих».       — Согласен, — с ким-то удручённым вздохом. — Ни грамма манерности или излишней театральности. Держится стойко, да и руки из правильного места растут.       — Угу, не то, что у тебя…       Младший резко обернулся к ней, недовольно скривившись и смерив придирчивым взглядом.       — Меня просто один вопрос резко начал интересовать, — лукаво прищурила она глаза.       — Ну-у понеслась, — потирая переносицу.       — То, что он гей ты узнал до полного массажа или уже после?       — Во время, блядь, — рыча сквозь зубы. Лидия сыто ухмыльнулась.       — Ну не зли-и-ись, чего ты? Я ни в чём тебя не обвиняю. Лёня хороший парень, прекрасный товарищ, да и в целом, я понимаю, почему тебя к нему… потянуло.       — Меня ни к кому не «тянет», — всё так же сквозь зубы продолжал Олег. — Просто он единственный за очень долгое время человек, чьи касания меня не раздражают, заруби это себе на носу, наконец!       — Господи-боже, с тобой просто невозможно общаться, не то, что пошутить, — устало отворачиваясь.       — У тебя просто шутки дебильные, — скрестив руки и тоже отвернувшись. Лидия незаметно косо глянула на брата.       — И всё-таки, я вижу, что вы стали дружнее, — без прежней насмешки.       — Он Вову спас, — пожимая плечами.       — И только?       Олег вздыхает. Лидия знает, что с этим чёртом говорить всё равно, что танцевать кадриль на минном поле — шаг вправо, влево — всё, тебя нет и не будет в его жизни как минимум неделю. Иногда она думала о том, чтобы написать книгу: «Правила общения с трудным подростком в теле взрослого мужчины», которая наверняка стала бы бестселлером. Правда, таланта к писательству у неё не было отродясь.       — Слушай, — как можно спокойней, подвинувшись так близко, что их бёдра едва не касались друг друга, — я не буду ни смеяться, ни подкалывать, просто скажи мне честно — что ты чувствуешь рядом с ним?       Он молчит, громко сопя, но потом на вздохе, на искренности и на той призрачной ноте, которую сам ещё понять не способен, выдает: «Покой». При том говорит это так, будто сам только что осознал. Женщина едва ли не плачет, пряча лицо за носовым платочком. С самого начала она это подозревала и даже боялась что-то подобное услышать, но теперь, видя как её маленький, бедный братик говорит об этом, как он едва ли не на глазах начинает меняться, понимает, что это действительно случилось. И что это… прекрасно.       — Рада слышать. Лёня действительно очень хороший… друг.       И наклоняясь, шепотом, будто передавая тайную информацию планетарной важности, проникновенно добавила:       — Береги его, Олежа.       — Ну, как разговор? — улыбаясь, спросила она, когда Лёня, растерянно потирая затылок, вышел из палаты.       — Вы были правы — маты и дифирамбы в одном тюбике, — неловко улыбаясь, тут же пряча руки за спину. — Володя удивительный человек, я рад, что смог ему помочь, когда был нужен.       — Мы все тебе за это благодарны, — поднимается она с места, положив руку ему на плечо. — Олег в особенности.       И теперь они, наконец, встречаются взглядами — клевер и золото, — и у каждого в мозгу какая-то химическая реакция происходит, что вынуждает ораву мурашек панически бегать под лопатками.       — Тут она права, спасибо… Лёня.       Его тысячу раз называли «Лёней» все, кому ни попадя: мама, бабушка, алкаши в подъезде, преподаватели в колледже, но никто не вложил в это слово столько жизни, благодарности и смысла, как это только что сделал Олег. Леонид стеснительно опускает глаза, краснея и улыбаясь, и мужчина неосознанно улыбается так же. А Лидия, смотрящая на всё это, готова открыть шампанское и выдать тост, которым гордился бы любой свадебный тамада.       — Слушайте, раз мы здесь, то, может, и к твоей бабушке зайдём? — ласково перебивает она их молчание.       — Ну-у, если у вас есть лишнее время.       — Потерпим минут десять, — отмахивается изящной ладонью, — она же для тебя, как для нас Володя. Если не важнее.       Лёня стеснительно ухмыляется, слыша такие слова.       — Ну да, для меня она сейчас целый мир…       Олег хмурит брови — что-то в этом признании его настораживает.       — Тогда пошли, — не дожидаясь остальных, холодно кивая в сторону ступенек. Лёня тут же идет за ним вслед, почти сразу поравнявшись.       — Вы идите, я в туалет забегу, — кивает им Лида, поворачивая, но даже не думая посещать уборную. Она просто смотрит на их спины, прислонившись плечом к стене и приложив ладонь к щеке. Смотрит на то, как они двигаются, о чём-то тихо разговаривают, как выпрямился Олег, и как Лёня закладывает отпавшую прядь обратно за ухо. Смотрит и улыбается, улавливая непонятные для них, но такие знакомые для неё, флюиды.       — Да-а, вместе вы очень хорошо смотритесь, — с улыбкой размышляя в слух, — вот бы ещё вы это поняли.       — Солнышко мое… — Сколько ласки и радости в этих словах. Лёня просто-таки расцветает, видя знакомые тёплые глаза и руки, которые тянутся его обнять. На фоне небесно-голубых стен и белой больничной постели бабушка выглядит будто старый, мудрый ангел-хранитель.       — Как ты, родная? — прильнул он к ней, прижимаясь щекой к все ещё мягким, седым волосам. — Ничего не болит? Суставы не ломит? Обращаются хорошо? Пролежней нет?..       — Господи, малыш, я не с инсультом слегла, — успокаивает она его, погладив по щеке, — так, просто сердце прихватило.       Парень с облегчением садится рядом с ней на постель, удерживая за руки.       — Врачи сказали, что как на такой возраст у меня очень хорошее здоровье.       — Это и я могу сказать, — скептично сдвигает он брови, — показали бы лучше анализы, уверен, что у тебя уровень лейкоцитов завышен…       — Лёня, — не обращение, а приказ, — со мной всё хорошо, хватит метаться и расскажи лучше о себе. Как учёба? Как работа? Как Русланчик?       — Учёба… — камень застревает в горле — он не любит врать тем, кто для него дорог. — Я решил взять академотпуск.       — Зачем?       — Ты же не думаешь, что твое лечение здесь это дешево?       — Нет, конечно, но за тебя же вроде платит твой работодатель?       — Да, но не за всё, — и тут соврал. — Я всё равно с сентября поновляюсь.       — Эх-х… зря ты это, — пожурила она, — но, видать, уже ничего не поделаешь.       Парень кивает, стараясь не смотреть ей в глаза.       — Мама звонила кстати.       — Как она? — так искренне, что даже завидно. Всё ещё переживает за неё, хоть Лёня считает, что Диана того не достойна.       — Прислала денег, волновалась очень сильно, — тут врать уже не нужно, так что он поднимает взгляд, — хотела даже приехать, но я отговорил.       Бабушка с горечью вздохнула. Иногда ей казалось, что любимый внук не просто заботится о ней, а прячет от мира. Даже от тех, кто не причинит ей вреда. Маленький эгоизм маленького человечка.       — Кстати, я с Русланом съезжаюсь, — радостно сменив тему.       — О, вот это хорошие новости, — удовлетворённо откинувшись на подушку, — Ты к нему?       — Нет, он ко мне, на квартиру, что дали. Мне оттуда легче на работу ходить, а ему в зал десять минут на маршрутке.       — А наша квартира?       Парня такой отчаянный ступор накрывает от этого вопроса, что хоть головой в стену бейся. Лёня отпускает руки старушки, тяжко вздыхая.       — Всё сложно… Я пытался разузнать, в чём проблема, но на меня сейчас столько навалилось…       — Бедненький мой, — гладит она его по предплечью.       Это не первая преграда на пути её жизни — была бы она помоложе, а суставы покрепче, скрутила бы тех молодчиков сама, да с балкона выкинула бы, но вот Лёня… он просто не готов к подобному беспределу. Ему нужен тот, кто встанет рядом с ним, а в идеале, закроет своим плечом и укажет на выход из ситуации, даже если пробиваться с боем нужно. Тогда он всё сможет, сумеет, преодолеет и даже удивит, а вот один, без поддержки и наставлений — как золотая рыбка среди пираний.       — Кстати, как тебе работа, я ведь так и не знаю, чем ты занимаешься?       Парень замешкался.       — Да так, помощник владельца больницы. Он не врач, а спонсор, так-то у него бизнес большой и… сложный.       Приходиться лукавить. Много лукавить, едва ли не врать.       — Так что ему нужен хороший массажист, чтобы стресс снимать. Ну и плюс личный водитель, сантехник, электрик там… всякое, — при слове «всякое» ему в голову приходит «неприличное».       — Угу, «Мальчишка на побегушках», — с холодным пониманием.       — Ба…       — Нет-нет, я не против. Всё-таки именно благодаря твоей работе я здесь, а у тебя есть кров, стол и к столу.       Лёня хочет что-то сказать, но вовремя закусывает губу — меньше знает, быстрее на ноги встанет.       — И как тебе твой шеф? Трудности есть? — с искренним и добрым любопытством. Лёня чувствует, как начинают краснеть уши.       — Не без этого, но это скорее… странности. Мы успели немного сблизиться, и я узнал, что в прошлом он пережил значительную травму, поэтому многим не доверяет.       — Кроме тебя.       — Вроде того, — с улыбчивым вздохом. Бабушка задумчиво кивает.       — Если будет возможность, можешь его ко мне пригласить? — вдруг просит она. — Я поблагодарю его и заодно рассмотрю чуть детальней.       — Составишь психологический портрет? — безошибочно угадав тайный смысл. Она ухмыляется.       — Ну опыт-то у меня немалый, да и просто интересно, что это у нас за благодетель такой.       Леонид задумался.       — Ну он вообще-то здесь, — кивая в сторону дверей. — Родственника своего навещает, правда я не уверен, что…       — Просто спроси. За вопрос, думаю, тебя не уволят.       Он ухмыльнулся; в контексте Олега Олеговича и его припадков настроения, казалось, что уволить он мог даже за неровный вдох в его сторону. Хотя, в виду последних событий и той тонкой связи между ними, Леонид мог рассчитывать и на вполне человеческое понимание.       — Хорошо, — глотнув ком сомнений и подымаясь с места. — Рад был тебя видеть.       — Я тебя тоже, приходи ближе к обеду, здесь готовят очень вкусную рыбку.       Он улыбнулся, поправив ей одеяло.       — Ни одна рыба мира не сравнится с твоими блинами, Ба. Береги себя, — целуя в покрытый траншеями морщин, лоб.       Ему всего лишь захотелось услышать благодарность и похвалу, вот и всё. Как бы двулично с его стороны это не выглядело. Да, именно он стал главным сосредоточением всех проблем этой женщины, но после полосы неудач Олегу так хотелось чего-то приятного, что даже такая мелочь показалась уместной. Однако же, когда он зашел в палату бабушки Леонида, то вместо напускного благородства испытал смесь изумления и ностальгии. Пожилая женщина на кровати показалась до боли знакомой, как и он для неё — это отчетливо читалось в её таких же зеленых, как у Лёни, мудрых глазах.       — Я вас знаю? — с опаской. Её лицо тут же вытянулось.       — Я тебя знаю, Олеженька, — тихо. — Очень хорошо знаю.       Ноги подкосило, и если бы Олег не держался рукой за дверную ручку, наверняка бы осел от удивления на пол.       — Тетя Оля?!.. — выдохнув из себя удивление. — Вы бабушка Леонида?!..       Она спокойно кивнула.       — Да, Олеженька, да. Мир очень тесен, как видишь.       Когда Олега спасли из подвала банды «Крысиный череп», он попал в больницу и единственные руки, от которых он не бился в истерике и кусался, это были руки медсестры Оли. Только ей он разрешал себя касаться и даже делать уколы. Только к ней прижимался, идя на процедуры, либо осмотр. Только ей сказал, как зовут его маму, потому что только она могла касаться его так ласково и бережно, как это делала Ирена.       — Го-о-осподи… — мужчине сводит судорогой лёгкие. — Если б я знал раньше. Так ваша фамилия Змееловова?       Она ухмыльнулась, ровно садясь на постели и скрадывая сухие руки пред собой.       — Нет, это фамилия отца моего внука. Но я жена того врача, что тебя лечил после похищения.       Олег ошарашено хлопает глазами, пытаясь хоть немного осознать услышанное. Когда первый шок проходит, Ольга Карловна указывает ему рукой на гостевой стул.       — Кстати, как Евгений Данилович? — искренне интересуется он. На всю жизнь запомнил имя того врача-хирурга, что буквально клещами вытащил его обратно на этот свет.       — Помер лет десять назад, — почти без сожаления и грусти.       — Жаль, — он уныло опускает голову. — Правда, жаль. Я ведь так и не извинился перед ним за свое поведение в больнице. И не поблагодарил.       — Он всё понимал, — успокаивающе машет рукой. — Значит… ты делаешь то же, что и твой отец?       Амурский глотает комок нервов и стыда в горле, боясь задохнуться. Ольга Карловна, как и те немногие врачи, что его лечили от осложнений, повязанных с гепатитом и наркозависимостью, знала только общие детали происходящего. И хорошо хранила секреты.       — Да, но стараюсь это сделать более… законно и правильно.       Ответом ему стало мерное цыканье языком.       — Правильные преступления — это бред, Олеженька, но не мне тебя судить.       За это он тоже очень любил добрую медсестру Олю — понимание и никакого осуждения. Клятва Гиппократа обязывает лечить всех одинаково — что святых, что убийц.       — Всё-таки сейчас я жива благодаря тебе и твоей заботе о Лёне.       — Простите меня…— шёпотом выдавливает он из себя. Никогда ему ещё не было так стыдно и больно за то, что натворил. Никогда он так не жалел о содеянном, хоть раньше считал себя неуязвимым, в плане совести.       — Что-что?       — Ничего, голова закружилась. С вами тут хорошо обращаются?       — Да, очень. Врачи, правда, ещё неопытные, молодые — приходится делать им подсказки, а так всё отлично, — говорит, так нежно улыбаясь, что Олега едва не выворачивает. Эта добрая женщина последний в его грёбаной жизни человек, которому он мог бы причинить боль, но в результате стала прямой жертвой его эгоизма. К тому же, с сожалением и стыдом, Олег понимает, что все, что он может и должен для неё сделать, уже сделано Лидией и Леонидом.       — Тётя Оля, — пододвигаясь чуть ближе и без опаски — сам — беря её увядшую руку в свою ладонь, ощущая такой родной сердцу уют, — нет, Ольга Карловна, спасибо вам за всё. Если бы не вы и ваша забота, я бы… сломался.       Она осторожно сжимает его пальцы своими, улыбаясь. Олег чувствует, что заплачет.       — И особенно за Лёню вам спасибо. Большое, — со слезами продолжая благодарить. — Теперь я вижу, почему он мне… — Пауза; мужчина закусывает губу, стыдясь этого внезапного, непонятного порыва.       — Нужен? — догадавшись. Он молча кивает. — Я надеюсь, что он справится и поможет тебе. Лёня очень хороший и тёплый мальчик, тебе нужен такой человек рядом, чтобы не одичать от своих страхов.       Он кивает, внутренне соглашаясь с каждым словом.       — А ещё у него лучшие руки во всём городе. А может и во всей России.       — Это точно, — бережно положив её ладони поверх одеяла. — Берегите себя, Ольга Карловна и про… поправляйтесь скорее.       — Поговорили? — голос Леонида слышался теперь в ушах как-то иначе.       — Да, твоя бабушка прекрасный человек.       — Я знаю, она все, что у меня есть сейчас.       И тут Олегу так искренне захотелось положить ему руку на плечо! Признаться в том, что он вообще жив благодаря её труду, и мудрости покойного дедушки Лёни. Сказать, как на самом деле многое для него значит его семья и сам парень, но…       — А ещё Руслан, — без сожалений вбивает клин в голову Лидия. — Я разрешила ему переехать, при условии, что они не будут устраивать бардак и шумиху.       Олегу хочется её пристрелить.       — Нет, у нас всё очень цивилизованно, проблем не будет, обещаю, — с улыбкой успокаивает он Амурскую. И Олегу очень хочется бросить гранату в ту квартиру, где они будут жить. Причем, почему он понятия не имеет.       — Посмотрим, — с ухмылкой подмигивает она, поправляя роскошные волосы. — Ладно, пойду к машине, а вы?       — Мы тоже, надо в офис съездить, — кивает Олег, но стоит женщине пройти немного вперёд, он тут же оборачивается к парню, удивляя своей непонятно откуда взявшейся уверенностью.       — Лёня, ты не мог бы после работы зайти ко мне домой, хочу тебя кое о чём… попросить.