Гриш, отказник и принц

Когда мы совершаем ошибку, то даем жизнь нашим теням. Каждый грех наделяет тень силой, пока в конце концов она не становится сильнее нас.

На семнадцатый день рождения Кириган подарил Алине редкой красоты ожерелье из черных опалов и правду – о Неморе и о том, кто являлся его создателем. «Уже совсем скоро нам с тобой предстоит решить судьбу Тенистого Каньона. Я подумал, что будет лучше, если ты узнаешь обо всем в спокойной обстановке и от меня». Когда генерал Второй армии окончил свой рассказ, Алина по-детски затрясла головой, словно шокирующие истины и самые ужасные мысли застряли у нее в ушах и от них можно было избавиться вот так с легкостью, как от озерной воды после ныряния с разбегу. Уголки его рта дернулись в слабом намеке на улыбку. – Как видишь, всё было несколько иначе, чем принято изображать на барельефах. Кириган не сводил со Старковой пронзительного взгляда, полного тоски и обреченности. Ждал, когда она его осудит? Боялся, что будет презирать? Или что, наконец опомнившись, побежит звать стражу? А она зависла в состоянии между паникой и неверием, сомневаясь, что когда-нибудь снова разлепит холодные губы и сумеет выдавить из себя хоть слово. «Каньон – его детище! Волькры были людьми. Солдаты короля, которых он наполнил скверной, фермеры, их жены и дети. Энергия такого масштаба не просто лишает жизни – она губит, извращает, выворачивает наизнанку. Он хуже, чем убийца, он... А сколько людей гибнет, пытаясь пересечь Каньон? Десятки, сотни. Из десяти скифов в Новокрибирск добирается не больше шести, а оттуда обратно в Крибирск, в лучшем случае, два вернутся... Проклятая статистика, как я могу вспоминать о тебе в такой момент?!» – Умоляю тебя, не молчи. Я пойму, если ты никогда больше не сядешь со мной за одним столом и не протянешь мне руки, но сейчас твое молчание невыносимо, Алина. «Но ведь он не мог всего этого предвидеть, никто бы не смог! Да, Кириган поступил чудовищно, но он лишь хотел защитить себя и своих людей, не позволил их уничтожить. Фьерданцы до сих пор сжигают гришей, как ведьм, во славу своего бога, Керчия продает, как рабов, как вещи, а Шухан расчленяет в поисках источника нашей силы. Страшно представить, что было во времена, когда даже родная страна устраивала на нас охоту. Боялись, что однажды гришей станет слишком много, и короли-отказники станут не нужны? Постойте, а что будет, если Равка воссоединится? Отбивать атаки одних соседей и договариваться с другими можно и без Второй армии. И без Дарклинга...» – Для чего вы мне всё это рассказали? – просипела Алина, чувствуя, как сводит живот. – Ради чего? Вы могли солгать о неудавшемся эксперименте злобного прапрапрадеда, которого сгубили его алчность и ненависть, и некому было бы уличить вас во лжи! После стольких-то веков... – Она вновь тряхнула головой, боясь даже прикинуть, сколько на самом деле лет единственному, как оказалось, из существовавших Дарклингов. – Багра не стала бы, она... Она же против того, чтобы мы искали усилители Морозова! Почему ваша мать не воспользовалась преимуществом и не открыла мне правду? В опаловом взгляде Киригана вдруг промелькнуло совершенно неуместное сейчас восхищение. Или это была гордость? Алина залилась краской. Генерал предпочитал быть сдержанным в одобрении подчиненных, отмечая лишь серьезные успехи, и ей по-прежнему льстила его похвала. – Мне нравится, что даже в такой... хм... непростой ситуации ты не льешь слезы по прошлому, которого не изменить, а стараешься мыслить как политик. Он заметно расслабился и перевел взгляд на подаренное ожерелье. – Багра знает, что я стараюсь быть с тобой честным и что голословным обвинениям в мой адрес ты не поверишь. То, что она моя мать и заклинатель Теней, не значит, что ей известна каждая моя мысль. Наши представления о близких часто ошибочны, субъективны, к тому же, они имеют свойство морально устаревать, а мы с Багрой последние пару-тройку столетий были не то чтобы очень откровенны друг с другом. Поздравлений с днем рождения или блинов на Масленицу, сама понимаешь, от нее не дождешься. Ухмылка Киригана не была издевательской. Напротив, в ней сквозило сожаление. Несмотря ни на что, он был привязан к матери, поэтому прощал ей постоянные насмешки и колкости в свой адрес. «Мальчишка подумывает достать тебе усилитель, – зашелестел в голове сварливый голос старухи. – Что скажешь, маленькая лентяйка? Ну же, девочка, не скрывай своей радости. Сбывается мечта идиота! Он, – костлявый палец с желтоватым ногтем невежливо ткнул в застывшего Дарклинга, – не всегда будет рядом, чтобы схватить тебя за руку, а с личным усилителем о твоей бездарности догадаются не так быстро. Жаль, что волькрам абсолютно начхать, сколько побрякушек он на тебя навешает, прежде чем впустить в Каньон. Ты либо владеешь своей силой, либо она владеет тобой. Так что за работу! Я хочу видеть свет, а не гнилушку». Генерал откашлялся, возвращая Алину к реальности. – Багра следует за мной, потому что ей некуда идти. Она придерживается мнения, что я впустую трачу вечность, уча своих гришей держать подбородок ровно, не опуская в поклоне, но и не задирая к потолку. По ее мнению, прах не стоит такой заботы, ибо он рано или поздно возвратится в прах... Ах да, возвращаясь к твоему вопросу. Зная Багру, я склонен предположить, что она ждет подходящего момента и поведает тебе жуткую правду обо мне, когда ты будешь наиболее уязвима. Это в ее стиле. «Он вырос с мыслью, что любви и преданности не существует. Правильно, какой смысл любить, если все, к кому ты привяжешься, твои дети, внуки, правнуки состарятся и умрут, а ты останешься таким же молодым?» – Разве ценность жизни не в ее конечности? – резко спросила Старкова. – Знать, что наше время с любимыми людьми ограничено. Что всегда есть риск не успеть сказать самые важные слова, если тянуть с ними слишком долго, повинуясь страху... Да хотя бы страху быть отвергнутым! Как по мне, лучше сказать прямо и схлопотать по носу отказом, чем гадать: а что было бы, если?.. Она смутилась, вспомнив, с кем говорит. В буквальном смысле – С КЕМ и какой тон себе позволяет. Однако Кириган, по своему обыкновению чуть склонив голову набок, внимательно ее слушал. – Я хотела сказать, что не расстроюсь, если Неморе сгинет, забрав меня с собой. Ну, может, немножко, – пробормотала Алина и в поисках поддержки коснулась прохладных камней на шее. Этот холод загадочным образом успокаивал, придавая уверенности и ясности. Так действовали усилители, так действовало прикосновение Дарклинга и... ему подобных. Разве что к свету черные опалы не взывали. – Если я буду знать, что всё не зря, то не расстроюсь. Это лучше, чем... – Столетиями бродить вокруг собственного детища не в состоянии войти в него без риска быть сожранным? – бесстрастно закончил Кириган. – Похоже, я был неправ, называя тебя политиком, мисс Старкова. Ты прежде всего человек. Добрый, отважный, но еще слишком юный. «По сравнению с вами или вообще? Нет, нет, лучше не сравнивать». Он с легкостью догадался, о чем она думает. Мальчишеская улыбка была тому свидетелем. – Я понимаю, насколько бредово это прозвучит, и заранее извиняюсь за корявость формулировки, но... – Старкова не была бы Старковой, если бы не попыталась вернуть себе утраченные политические лавры. – Вы не пробовали расколдовать волькр обратно? Заметив ледяное выражение его лица, она торопливо добавила: – В Каньоне любая информация может мне пригодиться, верно? Генерал смягчился. Повезло, что в день рождения не принято сильно ругать. – Алина, я был молод и глуп. Девушка, которая мечтала найти способ остаться моей еще хотя бы на полсотни лет, истекла кровью у меня на руках. А затем виновные в ее смерти предложили мне сдаться... Мною двигали гордыня, отчаяние и жажда мести. Но мертвых не воскресить, а к моменту, когда я начал осознавать, что натворил, волькры были хуже, чем мертвы. К тому же, скверна – это не чары злой колдуньи из сказки. Для тех, кого она коснулась, дороги назад нет. Их уже нельзя спасти. – А вас? – вырвалось у Алины. Он вопросительно прищурился, поджав тонкие губы правильного рисунка. «Совсем как Багра». – Коснулась ли меня скверна? Разумеется, коснулась, раз я прибегнул к ней. Алина медленно покачала головой. Теперь шокирующие мысли было страшно, наоборот, растрясти. – А вас – можно спасти? На миг он подался вперед, но тут же отпрянул. Всё произошло так быстро, что Алина усомнилась, не померещилось ли ей это движение навстречу. Как и тихое: «Не знаю. Я о подобном не думал». Неудивительно, что очередную записку из рук Жени Алина принимала без должного внимания. И только узнав неповторимый галопирующий почерк Мала, она остановилась, как вкопанная, и вчиталась в текст: «Через час на нашем месте. Ты очень крупно попала. Приходи одна. М».