Гриш, отказник и принц

Тенистый Каньон. В страшных сказках, которые Алина слышала от Аны Куи, он представлялся сосредоточением темноты – всего самого злого, жестокого и безнадежного, что может быть в Равке. Отважные герои, которым предстояло пересечь Каньон, встречали там худшую версию себя и, лишь обуздав самые потаенные свои страхи, раскаявшись в грехам, получали шанс вновь увидеть солнце. А тех, кто не смог или был недостоин, пожирали слепые черные монстры. «Нет, он не темный, – подумала Алина, когда их скиф рванул вперед, скрипя по твердыне бесцветных песков. – Он мертвый. Смерть не имеет окраски, а черный цвет лишь поглощает все остальные». Поначалу это было похоже на плаванье в облаке густого дыма, но без жара и запаха гари. Все звуки – хлопанье парусов, завывание ветра, шорох песка под днищем – таяли постепенно, пока наконец не исчезли совсем. Живой мир остался позади. Тьма клубилась вокруг: невесомая, кромешная. – Добро пожаловать на край света, дамы и господа, – услышала Алина дрогнувший голос Каминского, но напомнить ему, что настоящий Кириган никогда бы такого не сказал, не успела. Они оказались в Каньоне. В глубине души Старкова продолжала уповать на свою способность видеть в темноте, однако в этой темноте не удалось бы ничего разглядеть даже Черному Еретику. «Не призывай свет, пока волькры нас не обнаружат, – всплыли в памяти его четкие инструкции. – Экономь силы, они тебе понадобятся. В Каньоне быть гришом сложнее, чем где-либо еще». Единственное место, где Дарклинг бессилен. Что он чувствовал, возвращаясь сюда спустя сотни лет? Алина крепче ухватилась за перила, чувствуя, как дерево врезается в ладонь, пошевелила пальцами ног в ботинках из мягкой кожи. Это позволяло не терять ощущения себя и не поддаваться страху, сосущему где-то под ложечкой, ведь именно страх заставлял принимать стук собственной крови в ушах за ритмичное хлопанье крыльев. «Неизвестность всегда страшнее, неизвестность всегда...» – Приготовься, – велел Алине чуть хрипловатый от напряжения голос генерала. – Одна минута. Ее взмокшая ладонь поползла по отполированному дереву в надежде нащупать его руку. – Я буду у тебя за спиной. Ты справишься, Алина. Тридцать секунд. Безмолвный зов заклинательницы устремился прочь из Неморя, в поисках солнечного света – в поисках самой жизни. Свет отозвался с такой быстротой и яростью, что едва не сбил Старкову с ног, расщепляя ее тело на потоки ослепительного сияния и тепла. На мгновение в Каньоне наступил день, будто здесь никогда и не царил вечный мрак. Алина увидела уходящую в пустоту длинную полосу белого песка, рассеянные тут и там темные руины, очертания разбитых скифов. Мертвый Каньон был кладбищем сухопутных кораблей – и одной братской могилой. Радостные ахи, нервные смешки и вскрики гришей составляли со всем этим резкий, но обнадеживающий контраст. – Проложи нам путь, – приказал Кириган, замерший в полушаге позади нее. Но не успела Алина позволить Неморю сомкнуться вокруг них и проделать во тьме мерцающее светлое русло, – достаточно широкое, чтобы по нему мог пройти скиф, но достаточно узкое, чтобы не исчерпать свои силы раньше времени, – как воздух пронзили торжествующие крики волькр. И свет померк. Тьма толкнула Старкову в грудь, захлестнула с головой, как волна, поволокла куда-то. – Это ты притащил меня сюда! Ты сломал мне жизнь! Если бы не ты... Блики пламени керосиновой лампы пляшут на сырой подвальной стене. – Святые, ну какой же ты идиот. – Зимин откровенно смеется Малу в лицо. – Тебе дали шанс стать человеком, а не пушечным мясом. Кто виноват, что ты этот шанс?.. Санкта... Алина! АЛИНА! Огонек превратился в огромные пылающие цветы. Слышались выстрелы. Кто-то рыдал. Всё произошло за считанные секунды. «Вызови свет», – вразнобой требовали голоса у нее в голове, и она подчинилась. Вспышка пронзительно-яркого света взметнулась над скифом и ударилась о невидимую преграду. – Выше не поднимай. Джерхольму и Амрат Ену лучше не знать, что ты здесь. Алина застонала от боли в висках. Она висела в воздухе, раскинув руки, словно привидение. – Не опускай их! – прорычали сзади, едва она попыталась шевельнуться. – Я тебя держу. Подрагивающие безвольные ноги сами нашарили палубу, и дышать стало немного легче. – Всё в порядке, – прошептал Кириган, и его губы мимолетно коснулись затылка Алины. – Видишь? По обе стороны от скифа стояли стены рябящего мрака. Три самые резвые волькры, визжа от ужаса, корчились в ярком солнечном свете, вскоре их безжизненные серые тельца шлепнулись прямо на палубу. Кто-то из гришей в красных и синих кафтанах поспешил сбросить останки чудищ за борт. Их уцелевшие сородичи скрылись во тьме, и до пассажиров скифа, словно сквозь непроницаемую завесу, доносились гневные, растерянные вопли. Алина была одной из немногих, кто знал правду: что некогда эти крылатые твари были обычными людьми. И, возможно, воображение решило сыграть с заклинательницей Солнца злую шутку, но в их воплях ей слышалось что-то человеческое. – Мое истинное лицо, – с отвращением сказал Дарклинг. – Подобное притягивает подобное. «Это не так», – хотела возразить Алина, но одернула себя, полностью сосредоточившись на свете. Скифы быстро двигались вперед и пересвистывались между собой, передавая сведения о потерях. – Все живы, никто не пропал, – оттого что Кириган поделился доброй вестью не по уставу, она показалась Алине еще радостнее и светлее. – У троих легкие раны, целители ими займутся. – Это всё из-за меня, – сокрушенно прошептала Старкова. – Простите, я не думала... Если бы я не... – Алина. – Его ладони, поддерживавшие ее предплечья, предупреждающе напряглись. – Если бы не ты, живыми до Новокрибирска добрались бы, в лучшем случае, половина из нас. Прекрати думать, что все беды этого мира случаются по твоему недосмотру или, еще хуже, при непосредственном участии. – Но вы же думаете, – пробубнила она и вздрогнула, когда его теплый выдох пощекотал шею. – Это не ты создала пустыню, кишащую трусливыми ненасытными демонами. Это не ты допустила, чтобы кучка революционеров похитила заклинательницу Солнца прямо у тебя из-под носа. Это не ты регулярно раскланиваешься с царем и придумываешь новые отговорки на его «когда там уже»... – Когда там уже эта малахольная заклинательница Солнца придет в себя после похищения кучкой революционеров и уничтожит пустыню, кишащую трусливыми ненасытными демонами? – Вперед смотри, – беззлобно фыркнул Кириган. – Я никогда не считал тебя малахольной, Алина. Она честно старалась держать язык за зубами, но пережитое потрясение, как с ней уже бывало, вновь вытащило наружу и подсунуло то, чему лучше бы и дальше оставаться спрятанным от всех: – Если я до сих пор не смогла помочь вам уничтожить Каньон, то какой от меня прок? Пальцы Дарклинга крепче обхватили открытые кисти, вызвав спокойное и уверенное биение могущественной силы в самом естестве девочки из Малого дворца. Эта сила хорошо знала того, кто окликнул и приласкал ее сейчас, она доверяла ему. Но стоило Дарклингу приласкать Алину, погладив большим пальцем тонкую чувствительную кожу ее левого запястья, как жаром отозвалось тело. Тоскливо-жадное чувство, сковавшее низ живота, было не новым, и всё же на миг Алина испугалась. Зимин не краснея убеждал ее, что вожделеть кого-то – нормально. Когда тебе семнадцать, и голову кружит любой намек на взаимность, – даже более чем нормально. А всплеск желания в ситуации, когда тебя чуть не прикончили, но ты чудом выжил, задуман самой природой. «Вот увидишь, кто-нибудь обязательно привезет нам из Новокрибирска «подарочек», после переходов через Каньон такое случается сплошь и рядом». Правда, с живыми усилителями всё обстояло далеко не так просто. Попробуй разберись, любовь-морковь у тебя на уме или убийство... Но генерал?! В красном кафтане он меньше походил на генерала и больше – на Александра. Она и подумать не могла, что борода так сильно старит! Александру, который путешествовал в экипаже корпориалов, едва ли дашь больше двадцати пяти… К счастью, он по-своему расценил ее дрожь и надежно перехватил предплечья сквозь шелковую ткань. – Разве вам не объясняли, мисс Старкова, что так откровенно напрашиваться на комплименты – дурной тон? – Мне еще ни разу не говорили комплиментов в Неморе, – призналась Алина и рассмеялась. – Поверь, нам не стоит начинать. Хотя для того, кто впервые оказался здесь, ты вела себя очень смело. Это мимолетное «нам» неожиданно согрело Алину сильнее, чем признание ее достоинств. – Чем займешься? Ты ведь теперь свободен от обязательств. – Свой долг родине я отдал сполна, – подтвердил Зимин, как бы невзначай повернувшись к Алине здоровой щекой. Однако она села так, чтобы видеть его целиком. Ей было абсолютно неважно, как выглядит Анатолий, пока он оставался в этой комнате и с умным видом рассуждал о том, когда и почему глаза гришей способны изменять цвет. Таинственный золотисто-ореховый отблеск на собственной радужке, который она все-таки разглядела сегодня после непростой беседы с генералом Кириганом, для Старковой уже не новость. – ...Тем более что с такой приметной физиономией дорога в разведку мне заказана. Может, взять звучный зверский псевдоним и громить шуханские лаборатории? Пусть знают и боятся, как думаешь? – Обещай, что будешь писать, – попросила Алина. – О Шухане, о Фьерде, о плантациях юрды или о том, как ты вот этими руками убил морского дракона. Я прочту всё, только не забывай обо мне. – Я... – Правая половина его лица мягко и задумчиво улыбнулась. – Пошутишь – убью! Придумаю тебе самую гнусную кличку и вырежу ее на царском троне! – Я буду скучать по тебе, Алина Старкова. И я безумно рад быть твоим другом. Ни траура, ни похорон. – Что? – прошептала она, шмыгнув носом. – Ни траура, ни похорон. Так знакомые моего хорошего знакомого желали друг другу удачи. Казалось, даже время в Неморе течет иначе, избегая любых закономерностей. Другие гриши наверняка измеряли его пройденными отметками. Алина считала вдохи и выдохи Киригана. – Устала? – тихо поинтересовался он на две тысячи тридцать первом выдохе. – Страх отнимает силы. Старкова понимала, что действительно отдает больше, чем стоило бы, однако близкое присутствие волькр не позволяло проявлять жадность и малодушие. Она не станет рисковать своими людьми. – Осталось совсем немного. Я горжусь тобой, Алина. Ты могла остаться в Ос Альте, но... – Я не могла, – перебила она и, смирившись, позволила себе бессильно откинуться на него. – Почему? Ты рвалась сюда с таким отчаянием, что, откажи я тебе, добиралась бы на перекладных. – У вас наверняка есть предположение, почему так. – Есть, несколько, – признался Александр, – но я хочу услышать твою версию. Даже разговоры с ним, которые должны были по идее только тратить силы, делали ее задачу легче. Далеко впереди замаячило зеленое пятно – выход из Тенистого Каньона. – Я ужасная эгоистка, знаю, и знаю, что не права, – Алина говорила торопливо, словно опасаясь, что Западная Равка, ее луга, ее доки, деревни Новокрибирска и блестящие на другом конце света башни Ос Керво могут услышать, – но, если бы с вами что-нибудь случилось, я бы осталась одна.

***

– Что она вытворяет?! – забывшись, прошипел Иван на ухо своему соседу. Впрочем, понять его смятение было нетрудно. Простоволосая маленькая святая в сером платье, которое она, скромно потупив взор, попросила на время у местных жительниц, как раз закончила длинное торжественное приветствие. Однако вместо того чтобы, как они договаривались, перейти к заученной наизусть и заранее отрепетированной речи, Алина тряхнула головой и сказала с лучистой улыбкой: «Знаете, во дворце мне подготовили целую речь, такую же прекрасную и торжественную, как это приветствие. Но я решила, что правильнее будет поговорить с вами, а не вгонять в сон до холодов». – Импровизирует, – одними губами ответил Кириган и, с неудовольствием оторвавшись от хрупкой фигурки, вновь заскользил взглядом по собравшейся у церкви толпе. – По методике одного принца. – А вырядилась зачем? Выглядит так, будто по дороге мы ограбили сиротский приют. – Ну, любимые кафтаны Алины действительно слегка измялись и запылились, – улыбнулся Дарклинг. Юный голос, усиленный акустическими умениями Зои Назяленской, звенел над главной площадью. Эта девушка, так искренне и чистосердечно поведавшая незнакомым людям о себе и своем детстве, о непростом обучении и об ужасах войны, о Каньоне и нападении волькр, не побоявшись со слезами на глазах упомянуть и свое недавнее похищение, ухитрялась при этом еще и мастерски уходить от неудобных вопросов. Казалось, она обращается к каждому в этой безликой толпе и каждого готова прижать к сердцу. Александр мысленно поблагодарил царя-самодура, который изводил Алину регулярными демонстрациями. Что-что, а пускать пыль в глаза заклинательница Солнца научилась раньше, чем сочинять приветственные речи. – Экстаз святой Алины, – неодобрительно буркнула пробравшаяся к ним шквальная. В конце своего представления заметно побледневшая Алина позволила солнечному свету промчаться над ними ослепляющим каскадом. День в Новокрибирске стоял пасмурный, а большинство людей здесь никогда не видели и вообразить не могли, на что она способна. Когда свет рассеялся, толпа ошарашенно притихла, а затем отовсюду послышались восклицания: «Санкта! Санкта!» – Смотрите! – ахнула Зоя, когда высокий человек в черном подхватил потерявшую сознание девушку. Два гриша в красных кафтанах корпориалов колебались всего мгновение. – Пригляди за ней, – бросил Александр, прежде чем они с Иваном окончательно слились с толпой. Видит небо, он дорого бы отдал, чтобы быть сейчас там, убедиться, что она в порядке, что Федор, Зоя и остальные справятся, но времени мало, а сделать предстояло еще очень многое... «Таков баланс, – всегда говорила ему мать. – Страх – могущественный союзник, но если подкармливать его слишком часто, наделить слишком большой силой, он обернется против тебя». – Жди здесь, – проглотив ругательство, приказал своему сердцебиту Дарклинг и устремился обратно.