Перерезанная нить

Замученный дорогой, я выбился из сил И в доме лесника я ночлега попросил. С улыбкой добродушной старик меня впустил И жестом дружелюбным на ужин пригласил. Король и Шут

      Путь оказался недолгим, но сумрак, который всё-таки был преддверием ночи, а не рассвета, сгустился окончательно. Ориентируясь только на спину моего проводника, я совсем не смотрела под ноги и все время спотыкалась о камни и ветки. Рубашка, белизна которой теперь подвергалась большому сомнению, цеплялась за ветки и мешала пробираться сквозь заросли. И это еще не самая густая часть леса, по словам мужчины.       Вскоре мы вышли на небольшой расчищенный пятачок, на котором стоял деревянный одноэтажный дом с маленьким мутным окошком посередине. Чуть дальше было видно еще одно непримечательное строение – баня, если вспомнить недавний рассказ. В целом, место было ухоженным: можно предположить, что лесник тут давно живет и следит за порядком. – Вот, – протянул мужчина, открывая дверь в дом, – сейчас накормим, одёжку выдадим, и беды никакой не будет. Вот еще, слёзы лить из-за таких пустяков.       Его дом внутри оказался таким же небольшим, как и снаружи. Львиную долю места в комнате занимала добротная кирпичная печка, остальное же пространство было поделено на своеобразные участки: кухня, столовая и спальня. Как это всё могло разместиться в одной комнате – загадка, но давящего чувства от обстановки не возникало. Наоборот, своеобразный уют и запах только что сваренного супа помогли окончательно успокоиться после всех событий, как бы говоря: "Ты дома".       Лесник, пока я осторожно осматривала обстановку, беззлобно усмехнулся и направился в дальний угол, опустился и достал из-под кровати окованный темным металлом сундук. В сундуке ровными рядами лежала одежда, которая выглядела скорее женской: можно было увидеть пару юбок. Мужчина оглянулся на меня, неуверенно застывшую около печки. – Да ты не стой на пороге, проходи, садись, – он достал аккуратно сложенную стопку одежды и подошел, слегка шаркая ногами, – гостья ведь, нужно встречать, как подобается. Вот, – протянул компактную стопочку мне, – жена моя оставила. Не волнуйся, она эту одёжку раз всего надевала, когда на рынке брала.       Я поблагодарила, не решившись спросить, что случилось с его женой. Когда он ее упомянул, можно было заметить мимолетный блеск, сразу же исчезнувший в глубине добрых глаз. – Умывальник у меня в той стороне – умойся, а то горестно мне смотреть на заплаканное девичье лицо.       Еще раз неловко поблагодарив, чем вызвала с его стороны тихое бормотание, мол, это обязанность лесников – спасать заблудившихся, я прошла к указанному углу.       Зеркало над слегка потерявшим блеск краном неловко показало мне лицо с черными дорожками и опухшими глазами. Н-да, чудо. Тщательно ополоснулась и протерла лицо жестковатым полотенцем, которое терпко пахло хозяйственным мылом.       На столе, за которым меня уже ждали, гордо стояли две тарелки с обещанным супом; на вид он был похож на наваристые щи. Бесцветный пар поднимался от горячего блюда вверх, причудливо сплетаясь в быстро исчезающие узоры. – Ну-с, рассказывай: как звать тебя, откуда прибыла, как попала в наши леса? – начал расспрашивать мужчина, пока я усаживалась.       В тепле и за едой разговор казался не таким страшным, как я его представляла, пока пробиралась сквозь заросли, поэтому слова легко начали соскальзывать с языка: – Я много раз говорила, но еще раз спасибо, что помогаете мне. Меня зовут Джоан, я из Луизианы и… – О, так мы тезки с тобой! Меня, правда, Джоном звать, ну одна буква сути не меняет, – Джон неловко поскреб лоб, – ох, прости за мою невоспитанность. Понимаешь, изголодался я по общению, сюда из деревни редко кто доходит, вот и отвык немного... Продолжай же. Больше постараюсь не перебивать.       Я уже начала открывать рот, чтобы вернуться к повествованию, но споткнулась: тут начинается самая сложная часть. Рассказать о том, что я умерла, хотя сама не до конца в это верю? Рассказать о неясной причине моего нахождения в этом лесу? Нерешительность скользнула в душу, мягко обхватывая горло и легкие, не позволяя продолжить мою историю. Хоть дедушка и производил впечатление понимающего человека, но в такую откровенную небылицу, как невероятное перемещение, любому сложно было бы поверить. Если он решит меня выгнать, то мне и идти-то будет некуда. Здесь всё чужое, не своё. Да и где это – здесь? Нет.       Мне необходима помощь. Я попросту загнусь, если завтра отправлюсь восвояси. Никаких спутников у меня не было и не будет – за мной никто не придет; решать проблемы придется в одиночку.       Всё это время, пока я боролась с желанием всё рассказать и с обоснованной осторожностью, лесник сидел напротив и с пониманием молчал, решив, что нужно дать время на раздумья. Рискнём.       Если... Если всё-таки меня выгонят, то я уже знаю, что тут есть деревня. Там можно будет обосноваться, узнать у жителей про ближайшее шоссе и добраться до Луизианы на попутке. – Я..., – нервно сглотнула, голос заметно дрожал, выдавая мое волнение, – я не знаю, как оказалась в лесу. Помню, что была на работе в городе, а потом мне стало плохо. Сердце сильно заболело, будто воткнули что-то – может, инфаркт, но со мной раньше ничего подобного не случалось, поэтому не могу точно сказать. Очнулась я в этом лесу, на том месте, где Вы меня нашли.       Мужчина отложил ложку, которой даже не успел притронулся к супу, и очень внимательно на меня посмотрел. Его взгляд был не осуждающим, а, скорее, вопрошающим. – Поверьте, я не пытаюсь Вам врать! Я, и правда, не знаю, что случилось и как это объяснить, но можно вернуться и посмотреть куд... – Пресвятая же Матерь Миранда.       Неожиданное высказывание лесника заставило меня замолчать. Сердце ускорило свой темп. Он сейчас вежливо попросит закрыть дверь с другой стороны? Да и это странное выказывание царапнуло память, заворочалось где-то в глубине, заставляя память ворошить воспоминания. Но ничего так и не всплыло в памяти. – Слухай сюда, – после продолжительного молчания, нахмурившись, серьезно начал лесник, – сейчас уже поздно, поэтому советую отоспаться, как следует. Завтра пойдешь в деревню: нужно купить продуктов, а то уже к столу нечего нести для гостей. Там же в деревне зайди к Марье и скажи, что от Джона пришла и приходишься приезжей внучкой. Она много вопросов не задаст и поможет с девичьими вещами. – Но ведь…, – мое окончательно растерявшееся лицо достигло своего предела, поэтому Джон ответил: – Для серьезных разговоров и тебе, и мне нужна подготовка. Вот отдохнёшь, придешь в себя, а там уж и поговорим. Пусть этот день завершиться в спокойствии. Завтра будут другие мысли и другие заботы. Нечего всему на один день выпадать, – с этими словами лесник встал, забрал свой подстывший суп и пошел на кухню. – Твоя кровать там же, где сундук. Она уже заправлена, поэтому просто ложись и отдыхай. Вставать будем не рано, – Джон поставил тарелку в очень старинный холодильник, который, видимо, стоял здесь с первого дня постройки.       Мужчина направился к двери, которую я не заметила; за дверью скрывалась еще одна маленькая комнатка, рассчитанная только на одну кровать и пристроившегося рядом комода. – Крепких снов, Джоан. – А…Спокойной ночи! – сумела вытолкнуть, прежде чем дверь закрылась.       Мой взгляд медленно вернулся на одинокую тарелку, стоявшую на столе. Я не понимаю. Ничего не понимаю. Мало того, что предыдущие вопросы остались без ответа, так еще и новые быстро, как из рога изобилия, образовались. Так, сначала кровать, а там и подумать можно будет.       Я решила поставить свою тарелку туда же в холодильник. Было чуть неловко, но не в моих силах было протолкнуть суп, куда ему положено: прошедший разговор требовал осмысления. Аккуратно переодевшись в выданные вещи, которые оказались льняной юбкой и хлопковой белой рубашкой, скользнула под тяжелое, ватное одеяло, под которым еще сохранилась легкая прохлада.       Тихо гудел холодильник, поскрипывал дом. Я смотрела, как сквозь маленькое окошко пытались пробраться лунные блики. За разглядыванием, мысли, которые я отодвигала на край сознания, решили так же, как и лунный свет, аккуратно пробраться сознание.       Почему Джон решил и дальше помогать? По разговору можно сказать, что он – невероятно – поверил в мой рассказ и даже что-то про это знает. Хотя он человек добрый и мог сжалиться над потеряшкой, помогая первое время, чтобы после проводить до дороги.       Что делать дальше? Ни денег, ни знакомых, ни телефона: все, что могло бы мне помочь, осталось где-то далеко. Единственное, что остается – дождаться разговора с Джоном. Надеюсь, что хоть что-то проясниться…       Посреди размышлений сон мягко утянул на свою темную глубину, обрывая последние связные мысли. Завтра другой день и другие проблемы, как недавно сказал лесник.       Так закончился первый день в чужом необследованном мире, а завтрашний день уже терпеливо поджидал на пороге, обещая скорые заботы.