Перерезанная нить

Самое лучшее вино — это вино, которое больше всего нравится тому, кто его пьёт. Философ Плиний Старший

      Скрип ворот. Слышны шаги нескольких человек. Далекий женский голос, который что-то уверенно внушал. Отдельные моменты цеплялись в памяти, но всё же оставались разрозненными кусками, которые позже как-то склеятся между собой.       Илинка несколько раз пыталась заговорить, но, не получив с моей стороны и намека на внимание, вскоре просто шла рядом и виновато смотрела. Остальные же обреченно тащились за Леди Димитреску, которая шла чуть впереди, изящно покачивая бедрами.       Мне же было совсем не до этого — полчаса слишком мало для того, чтобы хотя бы забыть картину истекающего кровью Джона. Как же хотелось, чтобы этот день закончился, чтобы этот ужас прекратил свое существование с последним лучом заходящего солнца. Но был лишь день, и солнце еще не встало в зените, чтобы начать заходить.       Замок был огромен и мрачен. Весь его дизайн, от шпилей до высоких ворот, внушал не трепет и восхищение, а тоску и страх. Несмотря на конец лета и приближающуюся осень, растительность оставалась серой и скрюченной, как будто сожжённой давним огнем.       Неужели никто не следит за ними? А ведь Димитреску набрала работников относительно недавно, разве рабочей силы не достаточно? Хотя к чему эти мысли — вполне возможно, что от меня останется лишь выпитая досуха оболочка, которой будет не важна растительность вокруг замка.       Мы дошли до парадной двери — вся она была украшена коваными вензелями и цветами, чем-то напоминая вензеля на воротах деревни. Сами двери в замок были выше Альсины, а мы не доставали и до пятой их части, поэтому возникло стойкое ощущение нашей незначительности на их фоне. Наша процессия замешкалась на входе, но требовательный оклик уже зашедшей Димитреску заставил всё же ступить на роскошный ковер и пройти вглубь большого зала. — Новые слуги могут пройти на второй этаж. Моя дочь направит вас и укажет на ваши комнаты. Позже я объясню ваши задачи. А ты останешься здесь, дитя. Я уже отправила приглашения для других Лордов, теперь осталось их дождаться. Можешь присесть на ту кушетку и с удовольствием рассматривать мой интерьер, ведь он прекрасен, не так ли?       Интерьер? Да, он подходит для замка Лорда. Оттенки кроваво-красного и золотого перемешиваются и пестрят, крича о своем благородстве и принадлежности к высшему свету. Жаль, что сейчас не до рассматривания обстановки; может, я бы и оценила по достоинству.       Леди Димитреску поднялась наверх по широкой лестнице, даже не оглянувшись на меня — зачем? Бежать некуда, ни вперед, ни назад — нигде теперь нет безопасного места, где можно укрыться от внимания.       Просидеть на кушетке пришлось порядочно. Когда парадная дверь медленно и с достоинством открылась, ноги уже затекли от одного положения, а поясница разгибалась только с ощутимой болью. Как и думала, это остальные Лорды — кто-то другой никогда бы не влез во владения Димитреску.       Их трое, как и должно быть. Девушка с черной вуалью, скрывающей все лицо, не давая ничего разглядеть за темной тканью. Ее руки нежно сжимали какую-то деревянную куклу, и — я списала это на усталость — эта кукла дернула рукой, как бы приветствуя.       Второй же Лорд шел сгорбившись. Он с шаркающей походкой не поспевал за остальными, поэтому иногда переходил на тяжелую трусцу, будто бы боялся, что его оставят где-то позади. Несмотря на обезображенное лицо, этот Лорд производил впечатление потерявшегося ребенка, из-за растерянного выражения со слезливыми глазами и прикушенной губы. Аура опасности от него исходила меньшая, если сравнивать со всеми остальными.       А вот от третьего Лорда эта самая аура почти сбивала с ног, тихая, но крепкая она заставляла подобраться, быть настороже. Этот Лорд выглядел человечнее из всех остальных. Длинные седеющие темные волосы, вполне обычное лицо с небрежной бородой и с черными очками-моноклями, что в помещении надежно скрыли глаза, не позволяя свету даже мимоходом осветить их. Весь его вид, от кожаной шляпы и до крепких ботинок, как бы убеждал, что опасаться нечего, но железный молот на плече успешно опровергал эти убеждения. Повышенная сила? Не помню такого. Джон... Джон что-то говорил про железо. Сейчас даже в мыслях было сложно и горько вспоминать его имя.       Трое посетителей, не разговаривая, целеустремлённо прошли по дорожке, зная, куда им надо, но когда они дошли до моей кушетки, случилось невероятное — эта кукла, которую я видела в руках, подлетела к моему лицу. Кукла подлетела — безумие в самом его расцвете.       Ее деревянные глаза бездумно уставились на меня, руки дернулись, словно марионеточник приспосабливался к работе. Кукла повернулась вокруг своей оси и вдруг запищала высоким голосом, заставляя от неожиданности дернуться и схватиться за край сиденья. — Гости! У нас новенькая! Кто ты? Скажи, ты кто? Неужели, новая служанка? Ха-ха, тебе долго не прожить! Да-да. Ха-ха! Тут никто не живет долго, — голос, как назойливый комар в тихой комнате, жужжал не переставая. Мне казалось, что эта кукла задала сотни вопросов и сама же сотни раз на них ответила.       Похоже на чревовещание, но не объясняет ее левитирование. Магия? Не слышала, чтобы в игре существовали заклинания и тому подобное.       Пока деревянная кукла летала вокруг меня, рождая всё новые бессмысленные вопросы, остальные лишь задумчиво смотрели. Сквозь очки трудно было понять, о чем думал тот мужчина, но кривая улыбка застыла холодной маской, создавая образ ученого и белой мыши, не по своей воле очутившаяся в лаборатории. Сгорбленного мутанта было, на удивление, легко понять — несмотря на искаженные черты, все эмоции очень ярко отражались на нем; например, сейчас он испытывал неловкость — глаза все время бегали и возвращались обратно. — Новый кровавый напиток для вампирши? Быстро же она доконала тех предыдущих, — голос с ощутимой хрипотцой насмешливо прозвучал между расспросами куклы. — Они и месяц не продержались, ха-ха! Слабаки, да. Слабаки попались, не иначе! — Или сучка-вампирша слишком активно высасывает кровь. Совсем меры не знает, как и всегда, впрочем.       Лорды стали переговариваться, быстро потеряв ко мне интерес. Их всех я, спустя несколько упорных минут мозгового штурма, вспомнила — все же приметы были более чем видные. Значит, все Лорды почтили замок Димитреску своим приходом: Карл Гейзенберг, Моро и Донна Беневенто. Да, я хотела выяснить чуть больше про них, но предпочла бы заочное знакомство, а не так — лицом к лицу. Ленивый разговор гостей вскоре прервала сама Леди Димитреску, которая, услышав шум, стала спускаться. — Вот мы и собрались, чего не делали уже довольно долгое время, — она мимоходом поправила кожаную перчатку и оглядела всех со своей высоты. —Госпожа-а, так какой вопро-ос? — булькающий звук, растягивая гласные, раздался со стороны Моро. Альсина, снисходительно улыбаясь, указала в мою сторону, чем вызвала непонимание всех остальных. — Мне доложили с деревни, что это дитя прибыло с той стороны. Матерь Миранда отсутствует из-за своих дел, поэтому решать такие проблемы нам придется самим. Поэтому я вас и созвала — нужно определить дальнейшую судьбу пришедшей, пока Матерь не вернется. — Тут всё слишком просто, я могу и без совещаний тебе определить идеальный вариант, — Карл довольно хмыкнул и опустил железный молот, чем вызвал легкую вибрацию по полу. — Предыдущих троих отдавали мне на опыты, а значит, что и сейчас я ее беру. Мне как раз пришла охуенная идея, что можно пустить переменный ток по нервной системе и заставить ее вырабатывать электричество. Это ведь даст новые возможности! Так что расходимся, я уже все решил, — он удовлетворённо оглядел остальных, но, к его удивлению, не увидел воодушевления.       По мере того, как он говорил, я видела, что Альсина раздражалась все больше. Ее лицо брезгливо сморщилось на его решение, но Димитреску всё же дождалась, пока Карл договорит. — Ты хочешь пустить такую редкую кровь в расход? Сам сказал, что тебе достались трое, тогда, как я получила лишь двоих. Сейчас она принадлежит мне, ведь я ее нашла первой. По равенству, сейчас ее забираю я. — Да мне плевать на твои равенства с высокой колокольни. Можешь этим равенством хоть подтереться. Если Миранда отдавала мне больше, значит мои опыты важнее твоих вкусовых пристрастий. — Если бы Матерь Миранда была здесь, то отдала бы ее мне, — Альсина приблизилась к мужчине, издевательски нависнув над ним, — она не хотела тебя расстраивать, так как ты бы начал возмущаться и орать, как ребенок.       Остальные лишь молча стояли в стороне, спокойно взирая на спор и не пытаясь в него вмешаться. Кукла вернулась в свое первоначальное неподвижное состояние и снова лежала в руках у Беневенто. Моро что-то тихо бормотал и печально следил за гневными перемещениями Лордов. — Но ее здесь нет, так что решать мы будем методом большинства. И да, комариха-переросток, я бы посмотрел, кто из нас двоих тут ребенок, — Карл бесстрашно шагнул к ней, что выглядело бы забавно, если бы я не знала, кто они и на что способны. — Метод большинства? — Леди издевательски расхохоталась. — Да за тебя никто не проголосует. Я почувствовала, как кушетка начала мелко подрагивать, будто бы началось незапланированное землетрясение. Железный молот, который Карл недавно поставил на пол, легко взмыл в воздух и повис рядом с мужчиной. Точно. Вспомнила, какая у него способность. Металлокинез. — Моро! Ты согласен с моим решением? —Ч-что? Я ду-думю, что нельзя-я быстро-о реш... — Вот видишь, стерва? Он согласен со мной. Так что это блядское совещание окончено. — Да ты же, нахальный ребенок, — ногти Альсины в мгновение ока удлинились. Я судорожно отвела взгляд. Крови на них не было, но совсем свежая картина впившихся в мягкую плоть клинков сразу возникла перед глазами. Глухая тоска снова затопила сердце, заставляя его болезненно сжаться.       Альсина с Карлом продолжали ссориться, пока Гейзенберг не перешел на отборную ругань, чем окончательно вывел из себя Димитреску. Можно было физически ощущать искры, которые вспыхивали между ними.       Кто знает, может, дошло бы и до кровопролития, если бы молчавшая до этого кукла вновь не заговорила. Она взлетела и оказалась в том узком пространстве, что чудом осталось между спорящими. — Нет-нет-нет! Так ничего не решится. Мы не сможем определить, кому нужнее, потому что Матерь Миранда была самой справедливой, а мы не она, да же? Да. Тогда мы должны сохранить ее тело до окончательного решения, — кукла эмоционально всплеснула руками, — всего три месяца. Три! И Матерь вернется и решит сама, что делать.       Кукла весело закружилась, тонко хихикая. Карл и Альсина с отвращением посмотрели друг на друга и отступили на полшага — ровно на то, чтобы развернуться в сторону игрушки. — Я не доверяю этой гигантской комарихе. Она в первый же день не оставит и капли. Или ее бешеные дочки решат повеселиться и всё — прощай мой эксперимент. — А ты сразу же воткнешь свои ужасные механизмы, и она не выживет до прихода Матери Миранды. И эти двое снова сцепились, уже не стесняясь в выражениях. Моро медленно отошел подальше. Все же они явно не испытывают друг к другу семейной привязанности.       Тихий и еле слышимый голос, раздавшийся уже от самой Донны Беневенто, а не от куклы, обратил внимание всех собравшихся в большом зале на себя — видимо, говорит вслух она не так часто, чтобы легкомысленно пропустить это мимо ушей. — Месяц. Вы можете по месяцу содержать ее и следить за сохранностью тела, — почти прошептала Донна Беневенто и умолкла. Последние отзвуки ее речи затихли, вернув нарастающую тишину в зал. Леди Димитреску, бросив брезгливый взгляд на Карла, вернула ногти в обычное состояние и медленно отошла. — Я одобряю это предложение, но с условием, что первый и третий месяц дитя пробудет у меня. Здоровому организму вредно находится на фабрике, где так много веществ, — она хищно метнула на меня взгляд. — Это отразится на... самочувствии.       Карл резко вскинул голову, чтобы снова бросить пару резких слов, но будто передумал. Тонкая змеиная ухмылка промелькнула и растворилась, снова вернув самодовольное выражение лица. — Так уж и быть, упыриха, я соглашусь на такой вариант, — молот, который все еще был в воздухе, начал плавно снижаться.— Тогда я пойду. Еще много дел, — он развернулся и легко зашагал к выходу. Странно, я думала, что он начнет снова отстаивать свое право.       Лорды в молчании проводили его взглядом, пока он не скрылся за дверьми. Моро, спешно попрощавшись, еще раз скользнул по мне взглядом и тоже двинулся в сторону выхода, Донна Беневенто без единого слова развернулась и неспешно пошла рядом с ним.       Мы остались с Леди Димитреску вдвоем посреди огромного зала. Она величественно развернулась, пряча незаметно вытащенный мундштук куда-то в складки своего платья. — Что ж, чтобы было удобно, я определю тебя в слуги, — она предвкушающе улыбнулась, показывая ровные белоснежные зубы, — Ах, да. Мои дочери весьма любопытны и питают слабость к новым людям, поэтому тебе придется к ним привыкнуть.       За последние несколько часов я не проронила ни единого слова и не была уверена в том, что сейчас голос не подведет, поэтому я лишь осторожно кивала на инструкции.       Димитреску, закончив краткий рассказ, подошла ко мне и опустила руку на плечо — для этого простого действия ей пришлось слегка наклониться. Ее острый ноготок, как бы случайно скользнул по щеке, вызывая непроизвольную дрожь, и царапина запульсировала, выталкивая мелкие капли, которые уже медленно поползли вниз по щеке. Они бы упали бы на роскошные ковры, если бы Альсина Димитреску их не подхватила. — Ах, это прекрасное послевкусие с иномирной ноткой, — она лизнула кровь, как вино, смакуя и вдыхая аромат рубиновой жидкости. — Я рада, что этот месяц ты проведешь со мной и моими дочерями. Мы примем тебя и обогреем, — ласковый голос походил на Змея Искусителя, но, в отличие от него, не сулил вкусного яблока, которое дало бы большие возможности и сладкие последствия. В этом замке сочным яблоком могу стать я, даже не смотря на договоренность о сохранности тела. ***       Одежда для слуг была на редкость удобна, несмотря на множество петель и крючков — для работы нужно много двигаться, а в тугих корсетах сильно не побегаешь.       Другие работники попадались очень редко и были какими-то дерганными, с болезненно-впалыми глазами и с множеством мелких порезов. На осторожные вопросы они пытались прикрыть раны и с недоверчивостью мотали головой, не желая рассказывать причину их появления. Только Илинка, которая, как всегда, оказалась сговорчивее всех, тихо огляделась и произнесла два слова: "Дочери Димитреску". Вообще с ней получалась странная ситуация: единожды предав, человек повторит это снова, а с другой стороны — ближайший месяц провести, фактически, в одиночестве и без каких-либо союзников было бы крайне тяжело. Поэтому между нами установилось нейтральное сотрудничество, но уже без искры дружбы.       Сейчас, когда я протираю позолоченные перила, мысли о дальнейшей судьбе были все мрачнее и мрачнее. Три месяца, что я проведу в этих стенах — через столько, по нашим с Джоном расчётам, запускались события игры. Значит, приезд Матери Миранды — это начало. Твою же мать. И я сейчас в самом эпицентре этой бури. Нужно точно бежать.       Зачем-то всплыли первые воспоминания с Джоном и наши беззаботные дни, когда единственной проблемой была неправильно подобранная специя к супу. Его волнение и самоотверженность. Вспомнила ритмичные удары капель крови о деревянный пол и его последнюю улыбку. И надменное лицо Женщины, что, издеваясь, пробовала кровь со своих острых ногтей.       Чем больше я вспоминала все детали, тем больше во мне закипала злость и ненависть, которые, как мне казалось, были погребены под страхом и отчаянием.       Убежать? Да, это было моим планом раньше, но в связи с последними событиями он чуть изменился. Теперь в него, как идеально подходящий пазл, вошел промежуточный пункт, который приятно грел душу — месть. Узнавать о слабостях врага в его же обстановке гораздо удобнее, чем играть в партизана и выведывать крупицы информации. Держи друзей близко, а врагов еще ближе.       Единственное, что меня смущает — это то, что мой враг имеет массу умений и способностей, когда я являюсь обычным человеком. Чувствуется неравенство сил.       Тихий гул. Как будто бы шумный ветер залетел. Я непонимающе обернулась на этот странный звук, который приближался и нарастал со стороны коридора. Через несколько секунд из-за поворота вылетела чёрная туча, которая состояла из копошащихся насекомых. Они не разлетались, будто бы связаны друг с другом, и единой массой с громким шелестом крыльев подлетели к моему месту, обдавая легкий ветром. Облако еще сильнее уплотнилось в удивительно похожий на человека силуэт, став практически черным. В следующий миг из тучи мошкары вышла окончательно оформленная женская фигура, что была одного роста со мной. Из ее капюшона выпало несколько светлых локонов, а тонкая улыбка, перепачканная в подозрительно похожей на кровь жидкости, доброжелательно расцвела на лице.       Она молча и целеустремленно шла ко мне, что заставило меня сделать несколько шагов назад и упереться в тонкую оградку лестницы. Незнакомка быстро настигла, подцепила тонкими пальцами голову и осмотрела, наклоняя мою голову в разные стороны, как при осмотре товара. — Маменька не зря определила тебя в слуги, всё же запах твоей крови весьма аппетитный, — ее зажатая рука с незамеченным мною серпом быстро оказалась возле шеи. — Я и мои сестры уже попробовали всех остальных. Теперь осталась только ты, которую нам запретили выпивать.       Мелькнули те слова Гейзенберга, который удивился новому набору слуг и предположил, что предыдущих уже выпили досуха. Чувствовала же, что в этом месте не может быть ничего хорошего. Неужели дочерям плевать на договоренность Лордов? — Ах, как же хочется попробовать хотя бы капельку, хотя бы грамм твоей крови, — она прошептала это с безумным оскалом и прикоснулась серпом к шее. — Думаю, что маменька не наругает, если ты случайно поранишься, верно? Все же, как ты неаккуратна. Упала и чуть зацепила мой серп.       Жгучая боль на миг кольнула, заставляя отшатнуться, но тонкая бледная рука без помех удержала мое тело на месте. Сквозь бешеное пульсирование я почувствовала быструю каплю, что резво побежала к ключице, как узник, пытающийся сбежать из темницы. Изящный палец аккуратно подцепил ее и отправил каплю в уже окровавленный рот, растворяясь где-то в глубине. По тому выражению, когда кровь коснулась языка, по бледности и знакомой грации сомнения по личности этой персоны окончательно ушли. Дочь Димитреску во всем ее великолепии.       Нездоровый блеск промелькнул в ее темных глазах. Она в удивлении посмотрела на палец, что секунду назад еще был перепачкан в крови. — Чудесно! Какой богатый вкус! Матерь Миранда, как же вкусно, — она резко отпустила меня и закружилась в каком-то диком танце. Я устало опустилась на пол, пытаясь тряпкой остановить текущую кровь. Рана была небольшой, но очень неприятной — именно такого типа, когда заживает быстро, но с долгими болезненными ощущениями. У них есть что-то общее с Леди Димитреску — обе любят проводить своеобразную дегустацию. — Как же я рада, что первый месяц ты проведешь с нами. Наше знакомство станет близким, — она мечтательно закатила глаза, — ближе, чем ты думаешь. А когда ты вернешься к нам в третий месяц... Думаю, что потерю всего лишь литра этой восхитительной крови никто не заметит, кроме нас двоих. До следующей встречи.       Ее голос распался на множество отголосков, которые мигом потонули в шелесте крыльев. Женская фигура потонула в копошении насекомых, и вновь стала тем черным облаком, что я видела первоначально. Секунда. Две. И его уже нет. Зал снова тих и пустынен.       Это будет тяжелый месяц в кругу голодных хищников. И я уже страшусь следующего, что пройдет на шумящем и малопригодном для жизни заводе.