***
Настойчивая дробь капель стала первым звуком при пробуждении. Эхо множество раз повторяло незатейливую мелодию, пока не затихало, чтобы со следующей каплей начать всё заново. Открыть глаза оказалось легко, хотя по организму, как от долгого сна, разливались слабость и усталость. Я была в той же комнате, где вкололи сыворотку — видимо, вырубилась от боли. И сколько раз, Карл говорил, мне придется это испытывать? Каждые три дня? Чувствую, это будет самый долгий месяц в моей жизни. Кстати, а где упомянутый Карл? Опираясь локтями, я привстала с кресла, на котором ещё недавно корчилась от боли. Абсолютно пустая комната, если не считать множество банок, склянок и хирургических инструментов. С перерывами, пока в глазах перестанет темнеть, все же села, тут же хватаясь за разболевшуюся голову. Сколько побочных эффектов от этой сыворотки, и все ради чего? Ради одного укуса, который может стать последним — одни риски в этом плане, но и приз весьма весомый. За все время, что я медленно приходила в себя, Гейзенберг так и не пришёл. Либо он забил на меня и ушёл, либо так предлагает самой дойти обратно до мастерской. Все варианты выглядят в его духе. В любом случае, ждать здесь бессмысленно и придется идти назад; если Карл разозлится за своеволие, то скажу, что поняла его отсутствие так. Нога коснулась пола, а руки крепко схватились за край кресла, чтобы подстраховать — я еще ощущала лёгкую слабость. Не торопясь, дошла до двери, открыла её и выглянула — никого и ничего, только темный коридор. Запомнить все хитрые ходы и повороты по пути сюда было нереально, и сейчас выбор направления был похож на русскую рулетку с непредсказуемым финалом. Считалочка, которую я проговорила, указала на правый коридор, поэтому, доверившись интуиции, я пошла туда. Руки скользили по стене, отслеживая повороты, незримые в темноте; далеко мелькали красные блики от ламп, которые почему-то находились на разном расстоянии друг от друга. Я восстановилась достаточно быстро — рада, что сыворотка не совсем отвратительная и имеет, по крайней мере, один плюс. Я все шла и шла, пару раз натыкалась на развилки; иногда коридор был полностью освещён, а иногда пропадал в темноте. Стойкое ощущение, что я ухожу лишь дальше от правильного пути, заставляло возвращаться и выбирать другие ответвления, но все они были похожи, как капли воды, что осложняло ситуацию. Чёрт, надо же было ему уйти, хоть бы записку оставил с картой местности… Завернув за очередной угол, я увидела силуэт, освещаемый красными лампами. Карл? Наконец-то, я уж думала, что не найду дорогу. С облегчением бодро зашагала навстречу. — Лорд Гейзенберг! Я не знала, что мне нужно было делать, поэтому решила вернуться обратно в мастерскую, — пока я объясняла свои действия, Карл не пошевелился, так и оставаясь под красными лучами лампы. — Эта сыворотка оказалась болезненнее, чем предполагала, надеюсь, что не умру от следующего укола. А когда след… Когда я приблизилась на расстояние в пару шагов, то последнее слово застряло в горле. Это был не Карл. Отсюда теперь можно было рассмотреть шланги и железные листы. Голова со скрипом повернулась в мою сторону, но я так и не обнаружила наличие глаз. Зато наличие бензопилы, прикрепленной заместо обычных рук, я заметила сразу же. Робот сделал шаг в мою сторону и цепи на бензопиле с угрожающим рыком раскрутились. Сердце, еще недавно находившееся в покое, ускорило темп, и холодок ледяной змеёй, сверху вниз скользнул по позвоночнику. Не дожидаясь, когда робот сделает второй шаг, я рванула обратно по коридору. Тяжелые шаги, не заставили себя ждать, и через секунду они перешли на бег, из-за которого ощутимо потряхивало пол. Не раздумывая, я неслась по коридору, который по ощущениям резко сузился. Думать было некогда, поэтому пришлось полностью положиться на удачу и везение при выборах поворота. Железный скрип остался где-то позади, и мне казалось, что я оторвалась от преследования, но далеко впереди тускло замелькали блики. Заворочалось смутное чувство тревоги, а когда я приблизилась чуть ближе, оно переросло в панику. Лампа, оставшаяся позади меня, не могла полностью осветить идущий впереди темный коридор, но ее тусклые отблески не могут быть сразу на трех стенах… Нет. Нет-нет. Не может такого быть. Здесь… тупик. Резко развернувшись, я хотела вернуться обратно, чтобы побежать по другому пути, но шаги с металлическим лязгом заскрипели где-то неподалёку. Вырвался мой отчаянный вскрик. Я не знала куда бежать, и что делать — по собственной тупости зашла в западню. Ноги понесли меня подальше от робота, обратно к тёмному тупику. Хрипло вырывалось дыхание, правый бок беспощадно колол, и я уже не могла так же резво бежать, поэтому мне оставалось только отчаянно идти. Пара метров и руки судорожно ощупывают стену. Абсолютно гладкая. Я прислонилась к ней спиной. Вот так. Глупо умереть от неразумного робота. Я боялась, что умру от следующей сыворотки, а получилось, что сделаю это раньше. Неуместный смешок вклинился между тяжёлой поступью преследователя, который, будто почувствовав, тоже перешёл на размеренный шаг. Хотелось зажмуриться, и открыть глаза хоть в той же мастерской с кучей хлама по углам, но не в темном железном коридоре. Лязг становился громче. Я медленно сползла вниз по стене. Повинуясь давно забытому детскому чувству, я поползла в угол, чтобы придать видимость защиты. Чем-то похоже на желание спрятать ноги под одеяло — так же наивно и бессмысленно. Ещё пара движений, и я уселась, откидываясь на стену. Зазвучал гулкий звук. Такой, что сильно отличался от глухого звука соседней стены, когда я ее ощупывала. Не веря, я еще раз стукнула кулаком и резко вскочила. Долгие мгновения я слепо шарилась, пока не нашла обычную ручку, расположенную намного выше обычного. Щелчок и дверь открылась, впуская меня. С обратной стороны обнаружился внушительный засов, который через секунду был надежно заперт. Я замерла, внимательно слушая, как преследовавший робот медленно дошел до тупика. Он затих и несколько секунд в ушах был только бешеные удары сердца. И вот послышался лязг металла, и я готова была отпрыгнуть, но начал скрип удаляться, пока совсем не затих, растворившись в запутанных ходах фабрики. Я прислонилась лбом о холодную дверь. Грань того, чтобы не свернуться прямо на этом полу, была близка как никогда. Слезы от облегчения уже начали скапливаться в уголках глаз, но я решительно, до цветных пятен, стала тереть глаза. Все уже прошло. Сколько раз в замке Димитреску я была в считанных сантиметрах от провала, и ничего — жива. Значит, и киборгов как-нибудь переживу… С такими мыслями, чтобы чуть отвлечься, я решила рассмотреть комнату, которая стала моим убежищем: почти полупустая с разбросанными клочками бумаги и металлом. Он уже стал неотъемлемой частью этой фабрики, и без его маленькой кучки места казались непривычными. Я присела и ради интереса взяла одну бумажку, которая сохранилась лучше всех. Из-за сырости строчки расплывались, и большинство слов нельзя было понять, но кое-что сохранилось: «… знаем, что в Вашей деревне Трансильвании проводятся чуд… эксперименты. Мы предлагаем ...ство или наши солдаты зачистят это м… Командир отдела по борьбе – Крис Редф… » Я повертела бумажку, но не обнаружила продолжения. Записка была похожа на предупреждение, но если бы она была важна, то Карл не оставил её гнить здесь. Интересно, что за Крис писал Карлу?Эпизод 9 или Кошки-мышки
10 августа 2021 г. в 16:24
Спина отозвалась протяжным хрустом. Держась за поясницу, которая беспощадно простреливала, я медленно ковыляла в основное пространство мастерской. Как я и предположила, матрас был на редкость жестким и неудобным; даже дополнительное одеяло, милостиво выданное Карлом, полностью не спасало.
Я успела сделать только шаг из комнаты, и правое ухо обожгло резким свистом, пронесшимся в опасной близости.
— А, это ты, — протянул голос. — Хорошо, что не попал.
Мне удалось скосить глаза — в считанных сантиметрах торчал знакомый со вчерашнего вечера кинжал, который с легкостью вошел в стальную стену.
— Совсем забыл, что здесь кто-то еще есть.
Карл растянул губы в ухмылке и пальцем поманил орудие обратно. Он не выглядел расстроенным из-за того, что сейчас чуть не пришпилил человека.
Глубоко вздохнула, успокаиваясь и мысленно во всех выражениях желая такого же доброго утра. Все же рискнув, прошла дальше — на этот раз мимо ничего не пролетело.
Здесь трудно было понять — день или ночь снаружи, но организм по часам требовал свою порцию еды. Я уже поглядывала на Лорда и решала — напомнить ему о такой потребности или он сам вспомнит? Отборная ругань прервала голодные мечтания. Куча запчастей слетела со стола и оказалась в куче такого же хлама в дальнем углу.
— Хватит, как же я заебался с этим куском дерьма, — он с силой ударил кулаком по поверхности, и железная куча отозвалась ему тихий гулом. — Что не так? Я же уже всё просчитал! Какие ебанные графики мне еще надо чертить, чтобы это заработало?
Лорд продолжал бушевать и метаться из стороны в сторону, активно жестикулируя.
— Скажи, как там тебя… Джо! Что ему нужно? — он неожиданно остановился, с ожиданием на меня уставившись.
— А… Я не…
— И я о том же! — резко перебил он. — Уже все способы перепробовал, а эта ебанина так и лежит куском.
Карл еще минуту мрачно молчал, нагнетая обстановку. Его неожиданные перемены в настроении сбивали с толку: он мог в одном порыве разнести половину комнаты, а через секунду довольно вспоминать об удачном изобретении. Интересно, это от долгой изоляции на заводе или от чего-то еще?
— Так, сейчас идешь за мной и не отстаешь. Нужно уже начинать подготовку к нашему плану.
Вот, опять резкая смена темы. Может, позже я смогу успевать за его мыслью?
Я подошла к Гейзенбергу, который уже открыл дальнюю дверь, ведущую в сердце этой фабрики. Слух сразу же окутало множество звуков: скрип, шелест и пыхтение механизмов. Я слегка поморщилась — после тихой мастерской было непривычно громко за ее пределами. Длинный коридор, по которому мы шли, совершенно не освещался; только красные лампы, спрятанные на потолке, смутно указывали примерное направление. Гейзенберг же, несмотря на отсутствие света, здесь спокойно ориентировался, уверенно выбирая путь на развилках и ныряя в непроглядную тьму коридоров, где даже лампы уже не освещали помещения. Я старалась не потерять его из виду, но он будто пытался оторваться, поэтому после пары поворотов мы разделились. Растерянно застыв, пыталась определить по шагам, в какую сторону он ушел.
— Ты где-то по пути померла? Я же сказал не отставать.
Спасибо его звучному голосу, что отчетливо исходил из одного коридора. Поплутав по нему, мне удалось найти мужчину, который нетерпеливо застыл около неприметной двери. Карл лишь молча окинул меня взглядом, раздался сухой щелчок.
Эта комната напоминала заброшенное медицинское помещение: острый запах лекарств смешивался с затхлым запахом сырого помещения. Повсюду стояли колбы с неясным содержимым; посередине помещения — кресло, напоминающее стоматологическое, но отличавшееся от него дополнительным набором ремней.
— Чем скорее начнем, тем выше шанс выработки иммунитета к сыворотке. Садись на кресло, — он отошёл к одному из столов, взял шприц и, слегка встряхнув, рассмотрел его содержимое. — Только не пытайся отказаться, пришлая, мы ведь уже договорились.
— Помню, поэтому и не стану отказываться, — я подошла к креслу и присела.
Гейзенберг, держа в руке шприц, приблизился. Сейчас он, как никогда, был похож на безумного учёного, не хватало только безумной улыбки… А вот и она.
— Можешь гордиться — ты первый и последний человек, который испытает сыворотку.
— Надеюсь, что последняя звучит не плохом контексте.
Карл на это лишь хмыкнул и требовательно протянул руку, чтобы дождаться моей ладони.
— Вот сейчас и поймешь, какой здесь смысл был, — сказал он и резко воткнул иглу в предплечье. Мне удалось не произнести ни звука, но только потому, что я подавилась от неожиданности.
Ощущения ни чем не отличались от обычной прививки, которую ставят каждый год. Я осторожно пошевелила рукой. Странно, а мне казалось, что всё пройдёт хуже.
— Вроде, все в нор… — я осеклась, внезапно что-то почувствовав.
На месте укола нарастала острая боль. Она с каждой секундой становилась похожей на острое лезвие, что медленно скользит по венам вглубь тела. Я ощущала каждый капилляр, каждую вену, в которую попадала отравленная сывороткой кровь.Чтобы хоть как-то унять нарастающую боль, пришлось крепко сжать зубы и полностью лечь на кресло. Зрение медленно угасало, и я ощущала, как кровь достигает сердца. Вся кипящая сыворотка свернулась в самом центре, вызывая такие знакомые ощущения острого штыря, что медленно проворачивают в сердце.
Как сквозь толстую вату прорвались слова:
— Заебись, так ты выбрала худший вариант этого слова? Честно сказать, я разочарован.
«Пошёл ты, Карл», — кристально чисто возникла единственная мысль.