Корабли Заратустры

Инсектоид-адъютант плавно скользил над полом. Путь его пролегал из гостиной в кабинет маршала. Адъютант парил по широкому сумрачному фиолетово-черному коридору, освещенному фонарями. Фонари под потолком висели в хаотичном порядке, напоминая гигантские гроздья винограда, горящие холодным синем светом. Можно было принять эти шары не за монструозные ягоды, а за коконы неизвестных насекомых, которые светились изнутри нарождающейся жизнью. Если долго всматриваться в них, то разглядишь пульсирующую жизнь. Инсектоид много раз летал этим коридором к маршалу с докладом. Теперь, правда, ему пришлось без доклада ворваться в небольшой мрачный кабинет и зависнуть в воздухе. Командующий роем медленно поднял голову. Он неодобрительно прищурил фасеточные глаза, располагающиеся на концах трубчатых выростов цилиндрической головы. Машинально трехпалыми руками маршал собрал бледно-зеленые бумаги на столе и глухо произнес: — Ну, и кто велел влетать без доклада? Командующий плавно поднялся в воздух. Складки плаща сухо зашуршали за спиной. Маршал перелетел через стол и завис в воздухе. Он медленно приблизился к подчиненному. Тот лишь с опаской пошевелил трубчатыми отростками, осмотрев кабинет то ли в поисках опасности, то ли ища молчаливой поддержки у стен. — Адъютант Нардал, я вас еще раз спрашиваю, — голос маршала прозвучал холодно, без эмоций. — Она здесь, — оправдываясь, произнес Нардал. Эти два коротких слова, кажется, расколдовали командующего. Он опустился на пол. Адъютант сделал тоже, ибо по этикету не полагалось находиться выше, в крайнем случае, наравне, а лучше — ниже. Но здесь не оказалось порога или лестницы. — Она здесь? — Да, маршал. — Лети и скажи, что я сейчас буду. И тут же возвращайся к себе. Я буду говорить с ней наедине. — Она в гостиной. — Знаю. Шевелись! Нардал в приветствии поднял правую руку, растопырив три пальца, и полетел исполнять приказ. Маршал не пошевелился. Он размышлял над тем, что можно было получить с этой встречи для своего роя. Холодная и скользкая мысль подобно куску льда, падающего в стылую воду, бултыхнулась в сознании: «Это еще не означает, что время пришло. О, как она меня достала своей наигранностью. Пошлостью. Вертит передо мной своим… задом. А эта улыбочка». Маршал поднялся в воздух и медленно поплыл по коридору. Он захотел вспомнить, сколько раз она обещала ему проход в параллельный мир на эту проклятую планету Земля. Командующий думал о ней без злобы, хоть и использовал слова, которые должны нести эмоциональную окраску. «Два? Или три раза она откладывала экспансию?» — льдисто возникли вопросы. Маршал влетел в гостиную. Он знал ее любимое ее место — алькова — широкая кровать в полумраке комнаты. Он заметил женщину там. В тусклом свете потолочных фонарей, казалось, ее кожа бросала золотые блики на заправленное одеяло. Глаза сущности излучали одновременно и страсть и безразличие. Зрачки, как две иголки, светились цветом коньяка. «Настоящий коньяк имеет вкус шоколада», — вспомнил командующий ее фразу во время первой встречи. Он мысленно фыркнул. Причем здесь какой-то напиток, дурманящий разум? Да, тогда маршал спросил у нее: «Зачем ты изменила цвет зрачков? Зачем ты их сделала как у тех земных животных — кошек? Ведь у жителей Земли круглые зрачки, а ты внешне человек, значит…» Она прервала его пояснения, сказав о шоколаде. «Бессмысленно», — ответил тогда маршал. — Здравствуй, маршал, — улыбнувшись, произнесла сущность. — Здравствуй. Только не надо расточать улыбок. — Я помню, на вас это не действует. Вы слишком утилитарны и прагматичны. Без капли фантазии. — Утилитарность и прагматичность — то, благодаря чему наша цивилизация выжила и живет. А теперь скажи, зачем явилась? Не глазки же строить? Командующий плавно подлетел к алькову. Он почувствовал волны сладострастия, исходящие от женщины. Машинально сощурив глаза, маршал сосредоточенно всмотрелся в женское тело. Он заметил вихреобразные потоки, что исходили из ее лона. Они были похожи на смерч в замедленной съемке. Око смерча как раз и находилось в промежности. Потоки, похожие на рваные ленты, овивали комнату, они как языки дикого животного лизали стены пол, потолок, мебель, но инсектоид смотрел на калейдоскоп чудес с безразличием. — Нет, не строить глазки, — проворковала она. — Я пришла успокоить тебя. — Опять отсрочка. Сколько? — Пять-семь лет. Зиг подсчитал, сколько это будет по местному летоисчислению. — Хорошо, — вымолвил он. — Но я хотел бы сократить срок. Вспомни разговор о светящихся камнях. Я готов открыть телепорт и допустить землян на ту планету. — Ты снял с языка. Я пришлю земную женщину. Ее зовут Кэтрин Вейл. Ты отправишь ее на ту планету. Она возьмет несколько образцов светящегося минерала на исследование. — Пусть земляне поторопятся с исследованием. Я могу дать больше тех минералов, только бы началась экспансия. — Как скажешь. — Женщина стала медленно растворяться. Сквозь нее уже проступили очертания кровати. Наконец остались только холодные глаза. — До встречи, красавчик. — Дура, — буркнул маршал и, прошуршав плащом, вылетел из гостиной.