***
Тёплые лучи приятно коснулись век Арсения, отчего тот блаженно поморщился, переворачиваясь на другой бок. Будильник бодро прозвенел, оповещая хозяина о том, что уже утро и пора вставать. Недовольно сдвинув брови к переносице и приоткрыв глаза, мужчина всё же отключил будильник и встал на прохладный пол босыми ногами. Он медленно пошёл на кухню, разогрел себе рагу из овощей с мясом, нетерпеливо прожёвывая пищу. Всё-таки Арсению очень хотелось снова испытать действие прибора на себе, а за ночь это желание возросло до недосягаемых пределов и теперь давило своим существованием на нутро мужчины. Попов быстро собрался, нацепив на себя чёрные брюки и свободную белую рубашку. Выскочил из квартиры, снова направляясь к любимому зданию. Небо заполнили серые тучи, по улице торопливо прогуливался ветерок, заставляя прохожих ускорять шаг.***
— Привет, ребят! — радостно произнёс Арсений, приближаясь к Диме и Серёже со скоростью, возраставшей в геометрической прогрессии, которые в этот момент мирно попивали кофе и жевали булочки с шоколадом. — Ну что, как там наша машинка? — О, а Арсений у нас скорострел! — с привычной насмешливой интонацией произносит Серёжа, от чего получил лёгкий удар под дых от Димы. — Да чё ты, я ж пошутил! — с наигранной обидой произносит Сергей, поворачиваясь всем корпусом к смотрящему на них сверху вниз Арсению. — Ладно, пошли. Арс добродушно улыбается, немного вприпрыжку следуя за парнями. Со стороны могло показаться, что он просто ребёнок в теле взрослого. Но самому мужчине было глубоко плевать, ведь в нём сейчас бушевали яркие и сильные эмоции. В первую очередь — неподдельный интерес и радость. Все трое идут по широкому коридору, обшитому железом, от которого шёл почти мёртвый холод. С цокающими звуками спустились по всё также железным ступенькам, оказавшись на этаже ниже. Подошли к тяжёлой и прочной двери. Дмитрий произнёс код, позволяющий беспрепятственно войти в лабораторию. В этот момент они оказались в светлой комнате, посередине которой стоял большой белый стол, а на нём величественно возвышался небольшой постамент с округлым стеклянным куполом, под которым спокойно стояла машина времени. Арсений медленно, словно боясь спугнуть зверя, приблизился к машине, не спеша, сантиметр за сантиметром освобождая её от стеклянного плена. — Ты с ней нежнее, чем со своими парнями, — всё с такой же иронией сказал Сергей. — Смотри, не переусердствуй. Однако Арс не повернул головы в сторону друга, продолжая снимать купол. Наконец, задача была успешно выполнена, а через мгновение на тёмной макушке мужчины оказалась машина. Арсений неудобно поерзал на стуле, поправляя прибор. Мужчина блаженно прикрыл глаза, ощущая, как лёгкость пробирается по всему телу, заполняя каждую частичку, начиная от макушки, заканчивая пальцами ног. Точно так же, как было в его первое перемещение. Тело пронзила слабость, а перед глазами начала медленно, но верно застилаться фиолетово-черная пелена. Снова тот самый коридор и снова свет в конце тоннеля. Арсений вынырнул из прохода и оказался в… квартире? С удивлением оглядывал помещение, в котором ему довелось оказаться, он непроизвольно зачесал волосы назад и удивленно присвистнул. Всё так же, как и в первый раз, по-детски начал ощупывать помещение, проверяя реальность происходящего. Быстрыми движениями прошёлся по шероховатой поверхности тумбы, кровати и по собственной коже на руках. И снова, как в первый раз, начал радостно носиться по помещению, хлопая в ладоши. Мужчина почувствовал некую лёгкую тяжесть в кармане. Достал оттуда немного скомканный листок и развернул его. Немного корявым и спешным почерком на нём было начиркано сообщение: «Так, Арсений, ты цел? Вроде всё хорошо. Как захочешь вернуться — включи видеокамеру». Попов ухмыльнулся и зорким взглядом стал осматривать квартиру, в которой ему довелось оказаться: сейчас он стоял посередине просторной комнаты. Чуть левее находился синий деревянный диван, обитый синим бархатным материалом, немного поодаль от него находилось кресло, выполненное в таком же стиле, как и диван; прямо перед Арсением стояла стенка с различными полочками и ящиками, в центре находился маленький, размером с микроволновку, телевизор. Мужчина озарился лёгкой усмешкой, убедившись, что за сто лет развитие всё же ушло далеко вперёд. В самом центре располагался цветастый, с узорами цветов и чего-то непонятного, ковёр, покрывающий почти весь видимый пол, а на нём красивый, треугольной, с мягкими углами формы стол. Все стены были обёрнуты в обои грязно-бежевого цвета. Прошагав по деревянному полу, мужчина оказался во второй комнате, видимо, спальне. Двухместная кровать, заправленная красным постельным бельём, расположилась в самом углу; прямо подле неё располагался большой, поблёскивающий шкаф; стоило поднять взгляд, как ему предстали окна с деревянной белой рамой, а за ними выход на застеклённый балкон; если повернуть голову влево, можно было увидеть длинный коричневый стол, тянущийся почти по всей длине комнаты. Арсений решил отложить осмотр кухни на потом, поняв, что сейчас ему срочно необходимо выйти на балкон и подышать свежим воздухом. Высокая дверь отворилась, пропуская Попова. Одна из форточек была открыта, поэтому он с наслаждением вдохнул воздух в лёгкие, прикрывая глаза, стараясь запомнить каждый момент, проведённый тут. Слабый ветерок приятно обдувал кожу, пробирался под одежду, трепал волосы, щебетание птиц успокаивало слух, а гул машин, проезжающих мимо зданий, вызывал чувство, будто ты сейчас и не в СССР вовсе. В голову, как обычно, стали лезть различные мысли. Арсений чувствует себя хозяином вселенной, ведь именно он сейчас находится тут. Но в то же время его гложет чувство огромной ответственности. А ещё у него нет человека, с которым ему хотелось бы разделить этот момент. Конечно, у него есть Дима, Серёжа и ещё довольно большое количество друзей, но это не то. С ними ведь в обнимку не проснёшься? За все те годы, что он прожил, он не чувствовал себя счастливым на все сто, и вот, казалось, прекрасный момент для этого, но кошки снова начали мерзко скрестить на душе своими острыми, как лезвие когтями. И вроде бы он привык к одиночеству, но порой так хотелось найти близкого человека, но нет, это человек всё не находился. Так простоял Арсений ещё минут пятнадцать, а после понял, что на тело накатила слабость и неимоверно захотелось спать. Решив, что отказывать себе не нужно, ведь он явно нёс бред в своих мыслях, всё же лёг на мягкую кровать. Время 12:36, и лишний час сна ему не помешает.***
Антон проснулся от жуткой боли во всём теле, словно вчера его побили и изнасиловали. А, стоп. Всё-таки не словно. Парень медленно поплёлся к тумбочке и снова таблетками заглушил боль. Посмотрел на себя в зеркало — и увидел снова всё те же раны, синяки и царапины, всё та же отросшая чёлка, всё тот же Антон. Всё тот же взгляд. Юноша спустился быстро, насколько его тело позволяло, в большой просторный зал, где его ждал завтрак и… записка? Странно, ему никогда их не писали. Парень подошёл к бумажке, пробегая по тексту беглым взглядом, чуть ли не оседая на пол от ужаса. Изумрудные глаза перечитывали раз за разом текст, а мозг отказывался верить в то, что написанное — реальность. «Здравствуй, Антон. Тебе, верно, показалось, что вчера ты легко отделался. Так вот, тебе показалось. Ты же помнишь, что нам в семье не нужны предатели? Ну а раз ты нас предал, тебе не место здесь. Сегодня в одиннадцать вечера за тобой заедут мои ребята, тебя будет ждать сюрприз. Спрятаться или сбежать бесполезно. Тебя всё равно найдут.Отец»
В этот момент перед глазами потемнело в прямом смысле, а дыхание сбилось настолько, что, казалось, вот-вот Антон умрёт от кислородного голодания. Антон не обратил внимание на еду и тут же кинулся в свою комнату. Резко сворачивая за угол, он всем своим телом влетел в идущего в кухню, как ему показалось, Александра. — Что, морковный сблёвыш, — сказал тот с самой наглой ухмылкой, не забыв стрельнуть взглядом в сжавшегося Антон, отпихнуть его и бросить следующую часть фразы уже из-за плеча, — записку-то небось прочитал, да? Ну иди, побегай напоследок, — и тут же пошёл, как ни в чём не бывало, дальше, оставив Антона наедине со своими мыслями. Юноша со скоростью света понёсся в свою комнату, сел на огромную мягкую кровать и минут так тридцать просто втыкал в одну точку. Если бы кто-то неожиданно решил зайти в комнату, то со стороны могло показаться, что Антону настолько плохо, что он больше не подает признаков жизни. Однако в голове юноши бушевал настоящий ураган из мыслей и матерных слов. Каждая последующая из них была хуже предыдущей, но в завершении каждой был один и тот же конец: смерть. И всегда разная. Вот он лежит в луже собственной крови, изрезанный ножом, и прощается со своими последними уплывающими мыслями. Вот его бездыханное тело болтается в петле, и последнее, что он успевает увидеть — это наглую ухмылку отчима, спешно закрывающего дверь. Вот его почти уже бездыханное тело с новой силой и остервенением пинают ногами, руками и всем, чем только можно. Каждая мысль вызывала невыносимую панику и ужас, заставляла метаться по комнате и её углам, нервно теребя кольца на руках. Думать об этом не хотелось, но жестокая реальность била парня по голове, тыча тому в лицо листом, на котором жирным почерком было выведено: э т о п р а в д а. Антон решил написать письмо Ире. Достал откуда-то листок и ручку и немного спешным, а оттого не слишком красивым почерком вывел текст: «Привет, Ира! Я всё сделал, как ты сказала. Я пошел в полицию, написал заявление. Правда, кажется, теперь со мной что-то будет, и будет что-то страшное. Если меня убьют, то знай, я тебя не виню и очень люблю. Ты — лучший человек в моей жизни!!!Твой Антон навеки»
пока Антон писал это сообщение, бумага успела промокнуть в некоторых местах от капель слёз, скатывающихся сначала по щекам, а потом уже попадая на письмо. Руки очень сильно дрожали, голова гудела от осознания неизвестности, сердце разрывало горькой тоской, а мозг отказывался верить в реальность происходящего. Вот и кончилась твоя никчёмная жизнь, Антон. Чего ты добился? Возможно, в последний раз закрываешь глаза, в последний раз видишь солнечный свет, в последний раз дышишь, в последний раз пьёшь воду. Никчёмный. Антон вышел на улицу и медленно-медленно поплелся к зданию почты, отдал письмо и всё так же медленно побрёл в огромный***
В дверь резко постучали. Это заставило Антона вздрогнуть всем телом и на негнущихся ногах подойти к дверному проёму. — Ну что, зайчонок, готов? — с самой хищной из возможных улыбок сказал лысый амбал, выше самого Антона, успев схватить того за руку. Юноша инстинктивно отступил назад, ошалело бегая глазами по всей комнате, словно в каком-то из её уголков он сможет найти укрытие. Ноги подкосились, Антон почти упал, если бы не сильные руки, вовремя подхватившие его, встряхнули и потащили по коридору. Антону страшно. Антону очень страшно. Антон пытается вырваться, но ему заламывают руки, преграждая путь не только к бегству, но и в принципе к дальнейшим самостоятельным действиям. Вот его сажают в Волгу газ-21, грубо завязывают жёсткой тряпкой глаза, а в рот вставляют свернутый кусок ткани. Ему завязали руки, и теперь Антон не может двигаться от слова с о в с е м. Его везут с минуту, но машина резко останавливается, отчего парень чуть не влетает в переднее сиденье машины. Его с силой разворачивают и толкают, он летит в обивку машины прямо лицом. Развязывают руки и снимают повязку с глаз, поднимают. Антон потирает покрасневшие кисти и следует аккурат за амбалом, который идёт размашистым шагом и юноша еле-еле поспевает за ним. Идут они недолго — проходят всего шагов двадцать и останавливаются. Антон начинает осматривать место брезгливо-цепким взглядом: он находился на голом пустыре, в расстоянии примерно двухсот метров виднелись те самые дома, в которые он провожал своего спутника, и снова он вспомнил про него. Кое-где одиноко торчали сосны, но, казалось, парень был самой высокой из них. Антон резко разворачивает голову так, что становится больно в шее. Позади него паркуется вторая чёрная Волга, из неё вальяжной походкой выходит отчим. В этот момент тело Антона просто съеживаться: в ногах появляется неописуемая слабость, к горлу подкатывает противный комок тошноты, а мозг и сердце просто отключаются, не желая и полностью отказываясь воспринимать реальность. Конечно, он предполагал, что погибнет именно от рук своего отца, но всё это время он думал об этом как о чём-то недосягаемом, о том, что никогда не случится, а если случится, то только не с Антоном. Но вот когда ты встречаешься со своей смертью лицом к лицу, все происходившие до этого с тобой проблемы кажутся слабым и лёгким взмахом ресниц. — Если хотите меня убить, — голос юноши дрожит, из глаз с тонкими струйками текут слёзы, — так убейте! — знаете, у депрессии есть семь стадий. Пожалуй, у Антону сейчас последняя. Он не пытается торговаться по поводу своей жизни с отчимом, он не злится, он не шокирован. Сейчас в мозгу, в сердце, в каждой частичке организма Антона пусто, нет ничего, никаких эмоций. Лишь горькое ожидание собственной участи. — Что, убить тебя? — отчим строит наигранно-удивлённый голос и выдавливает из себя ироничную усмешку. — А ты думал, всё так легко закончится, щенок? Вот тут, пожалуй, организм Антона с последней стадии резко перескочил на непонятную ему. В голове вновь забушевал адреналин, тело выпрямилось, кажется, он даже стал слышать и видеть лучше. — Никита, зачитай! В этот момент откуда-то из-за спины отчима вынырнул ещё один амбал, примерно такого же телосложения, как первый, и начал своим елейным голосом: — Поскольку ты, Антон, поставил под угрозу существования всех нас, — тут он окинул взглядом всех присутствующих, а потом устремил взгляд куда-то в небо, — ты так легко не отделаешься. Смотри, это — пистолетик, — начал разъяснять амбал, словно Антону было пять лет, — мы начнём из него стрелять, а твоя задача будет — убеждать. Конечно, мы ведь не монстры. У тебя будет дополнительное время — минута. Если в этой перестрелке ты выживешь и убежишь — нет проблем, отпускаем тебя на все четыре стороны, ну, а если нет — то жаль, ещё придётся с телом возиться. — Понятно? — перебил своего слугу отчим, кинув на юношу самый злобный из всех, что когда-либо доводилось видеть Антону, взгляд. Юноша легко качнул головой, выражая согласие и поёжился от холода, ведь на дворе было прохладно, а он стоял в одних штанах и футболке. Хотя нет, он кивнул, выражая послушание. Но он не согласен. Отчим резко шагнул к юноше, хватая того за подбородок, заглядывая в зелёные глаза напротив. Мужчина толкнул и без того пошатывающегося парня. Тот упал на землю, и до слуха донеслось приглушённое: время пошло. Антон в это же мгновение подскочил, окинул взглядом площадь и принял единственное верное решение — бежать в сторону домов. Как ему показалось — он должен успеть добежать. Обязан. Бешено быстрый бег заставлял сердце колотиться с неистовой скоростью, отдаваясь импульсами в мозгу. Времени на раздумья не было. Сейчас весь мир сократился лишь до бегущего Антона, луны, освещающей худое тело, и домов. Антон сам не понимал, как, но очутился у домов. Нервная отдышка смешалась с гулом машин, проезжающих с другой стороны. Паника понемногу отступила, ведь он был уверен, что стрелять рядом домом не будут. Или… Юноша резко, словно мячик, отскочил в сторону, метая ошеломлённый взгляд на только что появившуюся дыру в стене. Пуля просвистела в непозволительной близости от лица, но представлять, что было бы, окажись Антон на метр правее — не было времени. Парень скрылся за дверью подъезда, слыша, как в стену со свистом влетели ещё одна…две…три пули. Снова бежать. Снова. Снова тот бешеный ритм и топот собственных ног. Антон сворачивает за угол и врезается в человека, чуть не сшибая его с ног. — Что происходит? — начинает тот, с каждой буквой увеличивая тон голоса. И тут Антона как волной кипятка ошпаривает. Он его знает. Арсений. — Пожалуйста, пустите меня к себе! — на одном дыхании выпаливает юноша дрожащим голосом, хватая мужчину. — Они близко! — Отпустите меня! — Арсений, казалось, разозлился, или испугался? Не на шутку, пытаясь стряхнуть с себя парня, однако тот вцепился тому в рубашку, словно дикий зверь в мясо. — Кто они? — Пожалуйста, — но парень не отвечает, словно находясь в бреду. Кричит слово, смотря молящим взглядом на Арсения, стоящего напротив, у которого явно был ступор. — Пожалуйста, — добавляет второе слово уже намного тише, замолкая и смотря на брюнета поблёскивающими от слёз глазами. С первого этажа доносится звук открывающейся двери, а Антон с новой силой начинает кричать, навалившись на Арсения. — Они идут!!! Шокированный мужчина машинально открывает дверь, утягивая за собой мальчишку и плотно закрывая дверь на замок. Смотрит в глазок, наблюдая, как два здоровенных амбала доходят до его этажа. Пальцем приказывает всхлипывающему юноше молчать, а сам смотрит и прислушивается. — Да говорю я тебе, тут он был! — Да нет же! На этаж выше. — Слушай, может хватит? Пойдём уже. Он после такого точно ничего не сделает. Мы ж его так запугали, год будет бояться выйти на улицу. — Ладно, твоя взяла, пошли. И два амбала удалились, а непонимающий Арсений помог Антону подняться, устремив на парня два лазурных океана. — Так, — раздражённо начал мужчина, — ты кто такой, и что вообще случилось? — Я…Я… — Антон было хотел что-то сказать, но не успел, оседая в крепких мужских руках. Последнее, что он смог увидеть, почувствовать и услышать — то, как его развернули лицом к Арсению, как на него пустили обеспокоенно-испуганный взгляд и хороший набор матов.