***
—Какой Воронеж? — Арсений остановился и состроил задумчивое выражение лица, по всей видимости, прокручивая только что сказанные Антоном слова. — Ты это серьёзно? — он облокотился на диван и чуть вытянул голову вперёд. Да-а, — Шастун неуверенно почесал затылок и опустил взгляд себе под ноги. Арсений отвернулся, нахмурился и до боли закусил губу. Срочно надо было что-то соображать. Если Антон погибнет именно там, то страшно представить, что сделает с Поповым научное сообщество, ведь упустить такой шанс — будет дорогого стоить. Да и самому не хотелось, чтобы вот так вот просто упустить этот самый шанс. Поэтому Арсений включил свои мозги и смекалку на всю, пытаясь срочно выдумать что-нибудь, чтобы поехать с Антоном. Каждый из вариантов отлетали от возможных вариантов быстрее скорости света. — Ты не представляешь, — чуть громче начал Арсений и отвёл глаза в сторону, пытаясь скрыть непонятное смущение, — э… Мне тоже туда нужно. По работе, да. Мужчина за эти несколько секунд успел проклясть всех, кого только можно. И Диму с Серёжей (хотя, казалось бы, при чём тут они?), и научных сотрудников, и всех министров, и даже бродячих собак за то, что не предусмотрели такой пункт, как поездка в другой город. — По работе? — вопросительно посмотрел на него Антон и тут же отвернулся в сторону стола. — Ну, как хочешь, — спокойно согласился парень, пытаясь не изображать на лице никаких эмоций. Арсений ничего не ответил, он лишь развернулся и ушёл. Уже за поворотом он прислонился к стене и глухо рассмеялся. Всё это настолько глупо и палевно, что хочется плакать. Он не плачет. Антон больше ничего не спрашивал. Пару раз выходил из комнаты, чтобы налить стакан воды, и всё время повторял что-то. Видимо, заучивал материал. Уснул, когда часы пробили одиннадцать вечера. Арсений, вместо того, чтобы тоже пойти спать, осторожно, на цыпочках, прокрался в комнату и увидел мирно спящего на кровати Антона и развёрнутые учебники, лежащие за письменным столом. Попов подошёл чуть ближе и взглянул на открытые страницы. Благодаря холодному свету луны, который падал из окна, он смог прочитать текст. Как только он это сделал, чип, вживлённый под кожу, запищал, оповещая хозяина, что он обработал только что полученную информацию. Арсений тут же хлопнул себя по руке, в которой было устройство, словно это могло бы как-то заглушить звук. Да, он был негромкий и не раздражающий, как, например, звук совковых будильников, но разбудить человека смог бы. Попов обернулся в сторону Антона. Тот зашевелился под толстым пуховым одеялом, но глаза так и не открыл. Арсений за это время уже успел тысячу раз перебрать в голове возможные исходы события. Да… Мужчина, освещаемый луной, роющийся в учебниках студента, — крайне странное зрелище. Честно, Попов и сам не знал, зачем его потянуло в комнату. Но, как говорится, что имеем, то имеем. Он ещё раз прошёлся взглядом по столу, пока не зацепился глазами за выглядывающий из-под учебника уголок какой-то чёрно-белой фотографии. Арсений осторожно, стараясь издавать как можно меньше шума, вытащил снимок. Страницы добродушно прошуршали и отпустили фотокарточку. Мужчина аккуратно повертел её. На ощупь она была глянцевой. На обратной стороне была подпись: «Шастуны, 1950 год». Арсений с интересом перевернул её обратно на лицевую сторону. Оттуда, сквозь года, на него смотрело улыбающееся лицо молодой женщины с добрыми глазами и сероглазый мужчина с бородой. Оба были одеты в белые халаты и шапочки. Арсений крайне удивился: Антон ни разу не упоминал, что у него в семье были врачи. Нервно зажав фотографию в руке, он вскочил из комнаты.***
За окном дул ветер, а Антон собирался на учёбу. До автобуса оставалось ещё около тридцати минут, однако Шастун был в готовности примерно на восемьдесят процентов. — Антон, — Арсений посмотрел на него из-за угла, — можно тебя на секунду? Антон утвердительно качнул головой. Арсений уже сидел на диване, держа в руках снимок. От этого грозного вида у Антона всё внутри сжалось, а сердце сделало кульбит. Шастун сел рядом и скосил глаза на фотографию. Как только до него дошло, что в руках у мужчины, он попытался это выхватить, однако сделать этого не получилось — Арсений вовремя увёл свою руку вверх, отчего Антон лишь забавно покачнулся, потеряв равновесие. — Что это за люди на фотографии? — требовательным тоном задал вопрос мужчина. — Отдай, — грозно потребовал юноша. Попов вздохнул. — Только скажи, — уже мягче произнёс он, — и я отдам. Антон предпринял ещё одну попытку забрать фотокарточку. Во второй раз не получилось. — Ладно, — на вздохе сказал Антон и повертелся на месте, словно ища ответы. — Это мои мама с папой. Арсений от удивления даже выронил фото. Антон не упустил момент, и тут же забрал его, спрятав в складках лёгкой ветровки. — Стоп, как? Ты же говорил, что… — Да, я знаю, — Шастун обхватил себя руками. Видя, как мужчина уже хочет воскликнуть что-то, он его оставил: — Просто история такая произошла… сложная. — В смысле? — удивлённо задал вопрос мужчина. — Ну… — Антон набрал воздух в грудь, словно стараясь сдержать информацию. — Когда я был маленький, я потерял память. — Что? — У Арсения глаза округлились до невообразимых размеров. — Да, в десять лет упал с качели и ударился головой так сильно, что потерял память. А через пару месяцев умер папа. Я его, получается, совсем не запомнил. Забыл всё, что было до потери памяти, а потом успел побыть с ним всего ничего. — А потом? — А потом мама вернулась туда, куда не пообещала не возвращается никогда — в семью, в бандитизм. Они с отцом врачами были, жизни спасали, а после трагедии она не смогла пересилить себя и остаться там. Всё закрутилось, завертелось, нашла отчима моего, а дальше ты уже знаешь. И не смотри на меня так. В жизни всё случиться может. — И… Ты вообще ничего не помнишь? — Нет, но мне говорили, что я был хорошим мальчиком. Успешным. Был. — Антон потупил взгляд. — Вот так вот бывает, живёшь с человеком, а у него такие секреты, да? На этот раз всё сжалось у Арсения. От новой, слишком пугающей информации, от последней фразы. Антон молча встал и вышел, оставляя Арсения в раздумьях. Шастун шёл по улице и думал. Он действительно не соврал Попову. У него действительно был замечательный отец и такая же мать, которых он любил до потери сознания. Он действительно потерял память и действительно ничего не помнил. А не говорил до этого он ничего из-за ненадобности. Не спрашивают, вот и не надо. Антон открыл глаза и тут же прищурился от яркого света.***
Мальчик оглянулся и понял, что находится в палате. Стены были выкрашены в холодный, мятный цвет, кровать, на которой он лежал, стояла посреди комнаты. Рядом находилась капельница. Шастун попытался встать, но сделать этого не смог — тело пронзила ужасная боль. Спустя пару мгновений он понял, что лежит, почти полностью в гипсе. Началась паника. Он не помнил, ни как сюда попал, ни как его зовут, н-и-ч-е-г-о. Вдруг в палату зашла молодая девушка, а следом за ней и мужчина. Они оба присели на краешек кровати. Мальчик испугался ещё сильнее. Женщина положила руку ему на колено. — Антон, — мягко произнесла девушка, — ты помнишь нас? Антон не ответил. Он не помнил. — Ты помнишь, как тебя зовут? — перебил мужчина. Антон отрицательно покачал головой. С каждой секундой становилось всё страшнее и страшнее. Мальчик пригляделся к халатам врачей. «Майя Шастун» и «Андрей Шастун». Он не знал этих людей. — Ты помнишь, что с тобой случилось? — Майя подвинулась ещё чуть ближе. Антон снова покачал головой. — Ясно, — сказал себе под нос мужчина. — Полежи тут пока, мы сейчас вернёмся. Ха, как будто он мог уйти. Антон ещё раз оглянулся: нет, ему не показалось, он действительно лежит в палате и ничего не помнит. Два человека действительно вернулись спустя минут сорок. — Поздравляю, Антон. Ты едешь домой! — воскликнула женщина, но увидев непонимающее лицо мальчика, тут же поспешила поправить саму себя: — То есть, через месяц, да. — Но позволь нам всё тебе рассказать по порядку: ты — наш сын, Шастун Антон Андреевич. Тебе десять лет. Ты живёшь в семье врачей: Майи, — он показал на свою жену, — и Андрея, — теперь он показал уже на себя. — Ты катался на качелях и не удержался. Упал и потерял память. Но не бойся, она восстановится. Ты замечательный сын и прекрасный ребёнок. Понял? — Вы… мои мама и папа? — недоверчиво, с опаской спросил Антон. — Да! — в унисон ответила пара. — И совсем скоро ты поедешь домой, — девушка пожмякала щёку мальчишки. Антон так и не вспомнит о своём прошлом.***
Не вспомнит. Продолжит жить. Убежит. Антон подошёл к большому зданию университета, которое, несмотря на свою громоздкость, всё равно нравилось ему. Юноша любил учиться. Любил учиться до сессий. Шастун пробежался беглым взглядом по зданию и впервые почувствовал, что не хочет туда идти. Желания нет совершенно. Но надо. Ладно, остались последние рывки, и настанет долгожданная свобода.