Огненный пепел

—А-Чжань, тебя что-то беспокоит? — мягко спросил Сичень, взвалновано вглядываясь в глаза брата. Он осторожно налил чай в пустые пиалы, одну из которых протянул брату. По тому как Лань Хуань зажал между зубами нижнюю губу, Ванцзи понял что брат за него тревожиться. Чтобы как-то успокоить его, он едва уловимо улыбнулся, благодарно принимая чай, и, не зная с чего начать, тяжело вздохнул, искоса посмотрел на брата, заставляя того нервничать ещё больше. Сичень ободряюще улыбнулся Ванцзи и мягко начал рассказывать о своей поездке в Ланьлин Цзинь, давая ему время собраться с мыслями. Он в красках описывал чудесный сад, раскинувшийся неподалёку от башни Золотого Карпа, непривычно весёлые фестивали и вкус обжигающе острых баоцзы. Лань Чжань сидел, неестественно выпрямив спину, и задумчиво изучал танцующие отблески свечей на поверхности чая в пиале, внимательно слушая плавный рассказ. Юноша бессшумно вздыхал: задавать подобный вопрос брату ему было стыдно, но интересоваться подобным у дяди — смерти подобно, а потому он виновато покосившись в сторону брата, хрипло спросил, полыхая мочками ушей от охватившего смущения: —Брат, возможна ли любовь между двумя мужчинами? Ванцзи задержал дыхание в ожидании ответа, он испуганно посмотрел на Лань Сиченя, чьё удивление выдавали взлетевшие вверх брови, широко распахнутые глаза и чуть приоткрывшийся рот, и тут же перевёл взгляд на пиалу с узорами из облаков, краем глаза заметив, как его изумленно замерший на секунду брат криво улыбнулся, чуть не выронив пиалу из дрогнувших пальцев, и внимательно посмотрел на него, застывшего словно каменное изваяние. В его груди с каждой секундой молчания разливалось что-то липкое и дрожащие, вынуждая ниже опускать голову. —А-Чжань, любовь — это прекрасное чувство, а потому не важно он это или она, пока вы счастливы вместе, — тепло улыбнулся Сичень и несколько неуверенно поднял руку и положил её на плечо брата, сжимая в ободряющем жесте. Ванцзи, почувствовав тепло на плече, на секунду зажмурился, немного откидывая голову назад, и улыбнулся уголками губ, чувствуя, как мерзкая, как ком болота, паутинка страха растаяла под тёплым взглядом Сиченя, — брат принял его таким, какой он есть без всяких нравоучений. Юноша не знал, чтобы делал, если увидел отвращение в глазах брата, ведь он был самым дорогим для него человеком, который в детстве откуда-то притаскивал сладости, учил фехтовать и рисовать талисманы, обрабатывал небольшие ранки и всегда поддерживал его, поэтому от облегчения Ванцзи хотелось бестолково рассмеяться из-за разгоревшегося пламя между рёбрами, подпрыгнуть до потолка или стиснуть до хруста Сиченя в своих руках, но он тепло, чуть жмурясь как объевшийся сметаной кот, прошептал, заставив вздрогнуть брата: — Хуань-гэ... — Я не ошибусь, если предположу, что тебе нравится Вэй Ин? — прикусив нижнюю губу и чуть склонив голову вниз, спросил Сичень, заинтригованно заглядывая в глаза брата, с разлившимся чернотою зрачков по янтарю. Улыбаясь одними глазами, Ванцзи неторопливо пил чай, он негромко фыркнул, демонстрируя, что Лань Хуань не прав в своей догатке. Юноша приподнял правую бровь, интересуясь будут ли ещё попытки отгадать, но Сичень отрицательно мотнул головой. — Ох, нет? — негромко рассмеялся Сичень и в нетерпении немного подался вперёд, показывая неприличное любопытство для ученика из клана Лань. — Тогда кто же это? Я не настаиваю, — мне интересно какой человек забрал сердце моего брата. Лань Чжань невесомо улыбнулся при виде Сиченя, который лишь изредка позволял ему увидеть своего внутреннего маленького ребёнка безмерно охочего до Внешнего мира за пределами оков из тысячи правил, но при этом очень деликатным, залезая в чужое личное пространство со стуком и приглашением. Но рание возложенные на него обязательства, гасили юношескую живность, вынуждая его держаться ровно и спокойно в соответствии с высоким статусом, что сильно тревожило Ванцзи, которому не нравилось видеть брата грустным. — Вэнь Сюй, — впервые вслух прошептал имя своего спутника на Ночной Охоте Лань Чжань. Юноша устало прикрыл, вспоминая сколько усилий он приложил, чтобы понять, почему постоянно смущается из-за пристального взгляда Вэня, беспокоиться стоит только изчезнуть из поля зрения яркого алого пятна, злиться, когда видит как он улыбается другим и чувствует при этом, как в груди разгорается что-то тёмное и жадное, вынуждающее его желать связать юного заклинателя старше него года на три своей налобной лентой и принести в Гусу, чтобы спрятать от чужих наглых глаз. Он долго выискивал в нём недостатки и раздувал их до масштабов Гигантских болот, но то ли он плохо себе лгал, то ли недостаточно верил в правила гласящие, что семья — это союз мужчины и женщины, но стоило Сюю звонко рассмеяться, запрокинув голову вверх, как Лань снова считал, что перед ним совершенство. И вот спустя полтора года он может с уверенностью сказать, что он любит свою наглую вредину, которая ворвалась в его жизнь огненным смерчем, сметая на своём пути тщательно выстроенную ледяную стену отчуждения, которая была создана для защиты от боли после смерти матери; мягко и осторожно вплелся под кожу вдоль линий духовных вен и настойчиво просочился в сердце, пуская корни в его душе. — Наследник клана Вэнь? — чуть громче чем следавало воскликнул Лань Хуань, чуть не поперхнувшись горячим чаем. Он положил пиалу на стол, откашлялся и с плохо скрываемым беспокойством, чуть запинаясь, спросил: — А-Чжань, ты уверен, что... он не... воспользуется твоими чувствами... ради забавы или корысти? — А-Сюй, не знает, — негромко ответил Ванцзи, успокаивая брата. Он неосознанно дотронулся до алой ленты своего возлюбленного, повязанной на запястье, аккуратно расправляя концы, и твёрдо прошептал: — Он не станет. — Хорошо, — негромко согласился с мнением брата наследник клана Лань, он подлил в пиалы ещё чай и, придвигая к брату ближе запрещённые в клане сладости, тайком пронесенные Не Минцзюэ, спросил: — Почему ты не признаешься ему в своих чувствах? Ванцзи смущённо полыхнул мочками ушей, тяжело вздохая: не смотря на заверения брата, что любовь возможна между двумя мужчинами, он просто не мог поверить, что такой совершенный человек, как Вэнь Сюй мог ответить на его чувства, а потому скрывал как мог свою сильную привязанность: сердито хмурился, уходил от чужих прикосновений, отгонял холодным взглядом, но продолжал украдкой любоваться Сюем, хотя пытался убедить себя не обращать на него внимания. Юноша старался незаметно помочь Вэню на Ночной Охоте и быстро уходить, но продолжал выискивать его в дорогах. Он был готов сгореть тысячу раз от каждой улыбки, каждого прикосновения, не осмеливаясь дотронуться в ответ. Ему было больно от того что, как Сюй нахально улыбался другим людям и разговаривал с ними. В такие минуты он предпочитал молча уйти из-за противного чувства в груди, сжигающего его внутренности. Ванцзи упрямо поджал губы, чувствуя, что не готов признаться брату в том, что он боится потерять их дружбу из-за его нелепой привязанности. Всё же ходить в одиночку за таньгоу было легче, чем сказать человеку о своих чувствах вслух. Сичень, кажется, догадался в чём проблема, но не стал его осуждать, а лишь сочувственно улыбнулся, принимая его выбор: —Я надеюсь, что ты не пожалеешь об этом, А-Чжань... Ванцзи виновато потупил глаза, не зная, что сказать. Не мог же он в самом деле обиженно пробурчать, что в одиночку охотиться на тяньгоу легче, тем признаться Сюю в любви, поэтому, вытащив гуцинь, юноша начал играть лёгкую колыбельную. — Завтра в Гусу прилетает делигация из Цинхэ, — негромко сообщил Сичень после того, как смолк последний аккорд. Он немного запрокинул голову вверх и часто заморгал, чувствуя себя растроганным: всё же юноша не ожидал услышать песню, которую он сочинил для того, чтобы его брату не снились кошмары. — И... — Я на Ночную Охоту, — впервые в жизни перебил брата Ванцзи, крепко цепляясь за его запястье. — Можно? Я... — Хочешь с ним встретиться? Я понимаю, — ласково улыбнулся Сичень и, не удержавшись, погладил смущённого брата по голове. — Я сообщу дяде, что ты отправился в Илин для решения проблемы с гулями. — Ванцзи благодарен брату, — прошептал Лань Чжань, чувствуя как в груди разгорается тёплое мягкое солнышко, и пытался склониться в благодарном поклоне, но Сичень не дал ему этого сделать, возмущенно шипя: — Прекрати, А-Чжань! Хватит кланяться! Ты мой брат и всегда им будешь даже после того, как я стану главой клана Лань. — Но дядя, — попытался возразить Ванцзи, вспомнив укоризненный взгляд Лань Циженя, которым его наградили после того, как он повис на брате после долго растования, но обиженный взгляд брата заставил его сдаться: — Хорошо, но... — Тебе стоит отправиться в Илин, — Сичень тепло улыбнулся, прекрасно понимая, что уважение к дяди не даст Ванцзи неформально обращаться к нему при людях, потому быстро сменил тему, не дав ему договорить. — Ванцзи благодарен за заботу, — негромко произнёс Лань Чжань, чуть склонив голову, потом легко встал и развернувшись вышел из комнаты брата, услышав брошенное в спину напутствие: «Береги себя, А-Чжань». * * * Лань Чжань довольно быстро разобрался с тройкой ходячих мертвецов, беспокоющих окрестных жителей Илина, и, вскочив на меч, отправился в постоялый двор немного отдохнуть после долгого перелёта. Заказав пресной еды, Ванцзи аккуратно разломил тонкие бамбуковые палочки и уже хотел приступить к трапезе, когда к нему подсел кроваво-белый вихрь, выхватывая из под носа тарелку с клейким рисом. — Как ты можешь есть такую дрянь? — изумился нежданный гость, попробовав небольшой кусочек клейкой массы и тут же невежливо выплюнув её обратно. Сердце Ванцзи пропустил удар при звуке мягкого, родного голоса. Он медленно перевёл взгляд с коротких палочек в правой руке на черноволосого гостя с наглой ухмылкой на лице, который явно был доволен своей выходкой, что читалось в широкой улыбке и чуть прищуренных глазах, вокруг которых собрались тонкие лучики-морщинки. — Разговоры во время еды запрещены, — негромко произнёс Лань Чжань, укоризненно глядя на рассмеявшегося Вэнь Сюя. Ему хотелось одновременно и разбить губу собеседнику за испорченный обед и крепко стиснуть в объятьях, наполняя родным теплом чёрную дыру, образовавшуюся в груди из-за тоски А-Сюю. — Как скажешь, — негромко хмыкнул Сюй, отставив в сторону тарелку с рисом, и, подозвав щелчком пальцев невысокую девушку в закрытом ципао к столу, заказал две тарелки жареного риса с овощами и яйцом и небольшой сосуд вина. — Расскажешь, что тебя привело в Илин? — лениво протянул Вэнь, наливая в чарку принесенное вино. Он в притворным изумление распахнул глаза и, немного наклоняясь вперёд, шёпотом спросил: — Или это тайна? Ванцзи резко отшатнулся от неожиданно склонившегося Вэня, краем глаза заметив, как тот едва уловимо нахмурился, и негромко ответил: — Охота на гулей, — затем вспомнив, что брат советовал быть немного дружелюбные, добавил: — Ты? — Я рад, что ты спросил, Ванцзи, — довольно улыбнулся Вэнь, протягивая Ванцзи миску с рисом взамен испорченного. — Попробуй. Я попросил добавить меньше специй так, что будь уверен — тебе понравится. Ванцзи не смело опустил палочки в миску и, прихватив немного риса, отправил в рот: А-Сюй был прав — было лучше, чем простой клейкий рис; вкус был ярким и немного необычным — словно в стакан с водой добавили яркие краски и немного смешали. Он неторопливо положил ещё в рот, мимоходом подумав, что стоит принять наказание за нарушеное правило — запрещено быть разборчивым в еде. Лань Чжань украдкой взглянул на Сюя и чуть не поперхнулся: Вэнь Сюй немного отпил вина из чарки, прошёлся языком по пухлой нижней губе, слизывая остатки влаги. Юноша, не глядя, подхватил чашку с чем-то и опустошил её, чтобы смочить внезапно пересохшее горло, но, кажется, он что-то перепутал: разум заволокло лёгкой туманной дымкой, в голове стало кристально пусто и внезапно захотелось спать. Прикрыв глаза, Ванцзи рухнул на стол, краем уха, ловя отголоски фраз: —... Посетить Юньмэн Цзян... Сказал там прекрасные лотосовые пруды... вкусная еда и... Фестивали!.. Хрень?.. Делать?! Лань Чжань, чувствуя странную лёгкость во всём теле, куда-то плыл. Ему в нос постоянно лезли длинные волосы, что ему не нравилось, он громко фыркнул, сообщая об этом. — О, пьяница проснулся, — донеслось до него сквозь толстую вату. — А говорил не пью! Ты можешь идти сам? Ванцзи выпутался из объятий и пристально уставился нм своего носильщика: длинные чёрные волосы, зачесанные в высокий хвост, растрепались, чувственные губы складывались в ехидную усмешку, на высоких скулах пятнами расцветал румянец, но сильнее всего в память ему врезались яркие, живые глаза цвета мориона. Юноша протянул ладонь и резко ухватившись пальцами за ленту, алеющую в смоляных прядях волос, потянул её, распуская высокий хвост. Он с восторгом наблюдал за тем, как длинные пряди, вырвавшись на свободу, мягко скатываются на плечи, смягчают облик хозяина, придывая ему ложную хрупкость и беззащитность. — Ванцзи, верни мою ленту немедленно, — раздражённо прошипел Сюй, пытаясь вытянуть свою собственность из хватки длинных, удивительно сильных пальцев. — Поиграл и хватит. Лань Чжань обиженно поджал губы, не понимая почему злится Вэнь Сюй, и, вспоминав совет Вэй Ина о том, что девушкам нравится комплименты, негромко похвалил стоящего перед собой заклинателя: — Красивый. — Если нравится можешь оставить себе, — негромко хохотнул Сюй, поняв, что Лань всё же пьяный. Он осторожно приобнял друга за талию и потащил в раннее снятую комнату. — Святая Гуаньинь, если бы я знал, что ты такой милый, когда пьян, то споил бы тебя раньше. Не мог бы ты идти сам, — ты слишком тяжёлый, чтобы я мог нести тебя на руках! Ванцзи замер, услышав фразу про ношение на руках, развернулся лицом к Сюю и взглядом потребовал, чтобы Вэнь исполнил своё пожелание. Сюй, не смогший утянуть Ланя вверх по лестнице в седьмой раз, раздражённо сложил руки на груди и, постукивая пальцем по плечу, пытался понять, что здесь не так. — Гуй тебя раздери ты серьёзно? — возмущенно прошипел Сюй, вспомнив своё неосторожно брошенное слово. Он, подняв юношу на руки, поминая его недобрым словом, с трудом доволок до кровати и скинул вниз. — Мой, — счастливо прошептал Лань Чжань, не выпуская из объятий активно сопротивляющегося Вэня. Он негромко фыркнул, почувствовав, как внутри его разливается что-то холодное, не желая остаться с этим наедине, попросил: — Не уходи. Лань задумчиво изучал, оголившуюся от сильного трепыхания, длинную шею, покрытую лёгким медовым загаром, и, согрев дыханием место чуть ниже уха, довольно впился зубами в мягкую кожу, оставляя отиск зубов, быстро наливающийся алым. Услышав возмущенный вскрик Сюя и получив локтем под ребра, он широко лизнул оставшийся след, затем навалившись на свою добычу всем телом, стянул со своего лба ленту и крепко примотал её на правое запястье Вэня. Юноша невесомо изучал линию подбородка Сюя губами, игнорируя возмущенное шипение, затем слепо ткнулся в мягкие немного обветренные губы. Он неумело и жадно вылизывал чужой рот, осторожно держа в руках чужое лицо. Ванцзи чувствовал как сильно колотится сердце, грозя проломить грудную клетку, при виде раскрасневшегося и расхристаного Сюя на его кровати. Не сдержавшись он с щемячей нежностью вплелся пальцами в нежный шёлк волос и улыбнулся, почувствовав, как Вэнь прижался щекой к его ладони, смотря на него затуманенными глазами. Юноша, не переставая играть с длинными волосами, нежно огладил костяшками пальцев скулу, губы, шею и начал беспорядочно целовать высокий лоб, полуприкрытые веки, острый нос и немного припухшие губы. Сюй в долгу не остался — он мягко перебирал волосы, придавая им неряшливый вид, нежно гладил плечи и спину, пересчитывая позвонки, сжимал бока и яростно отвечал на поцелуй, до боли кусая чужие губы. Он потянулся следом за отстранившимся Ланем, не желая оставаться без чужого тепла, но юноша не ожидал, что внезапно замерший Лань коварно просунет ладонь под его поясницу и нажмёт акупунтурную точку, обездвиживая, а сам, улегшись в подобающую позу, мгновенно уснёт. Вэнь Сюй, разомлевший о ласк, возмущенно открыл глаза и попытался пошевелить пальцами, двинуть шеей или ногой, но его тело стало неподъемным. Сюй, негромко прокляв ланьские заскоки, честно попытался расслабиться и уснуть, но не получалось. Он краем глаза разглядывал мирно спящего Ланя с растрепанными волосами без налобной ленты, что делало его более невинным и хрупким. И не скажешь что пару фэнь назад этот праведный заклинатель со страстью девы из цветочного квартала вцепился в его тело. Вэнь тяжело вздохнул, — он-то думал, что Лань ненавидит его как мелкий дух храмовника и уж точно не ожидал, что всё происходит с точностью да наоборот или просто пьяный Ванцзи домогается до каждого, кого первым встретит. Второе было больше похоже на правду, если вспомнить, что Лань шарахается от него как дух от талисмана изгнания и смотрит холодно и тяжело, словно прикидывает стоит ли сначала пронзить мечом грудь или отсечь голову. Сюй сонно зевнул и наконец-то уснул, чтобы проснуться из-за удушающей жары: за ночь оцепенение прошло и он умудрился перебраться на чужую грудь, вцепиться одной рукой в его плечо, а другую — просунуть ему под поясницу и переплести свои ноги с ланевскими. Он с громким фырком выплюнул волосы «друга» залезшие ему в рот, скатился с кровати, больно ударившись копчиком, и безжалостно ткнул Ванцзи в бок, будя мило сопящего парня. Нависнув на полусонным юношой, он вкрадчиво спросил: — И когда ты хотел ты признаться мне в любви? Сюй с огромным удовольствием наблюдал за мгновенно побледневшим заклинателем, цветом лица почти сравнявшимся с простыней. — Откуда? — неуверенно просипел Лань, отводя взгляд. Он, внимательно изучая стены и потолок, упрямо отказывался смотреть в глаза Вэню. — Ты сам мне в этом вчера признался, — весело фыркнул Сюй, вспомнив с какой жадностью Ванцзи изучал его тело. Не то чтобы он действительно верил в свои слова, просто хотел немного подразнить своего «праведника». — Прошу прощения за то, что оскорбил вас своими чувствами, — виновато склонил голову Ванцзи. — Вы можете вызвать меня на поединок, если... — Стоп-стоп-стоп, — недоуменно взмахнула руками Сюй, только поняв, что его шутка вышла из-под контроля. — Я и вправду тебе нравлюсь? — Да, люблю, — глухо отозвался Лань Чжань гордо распрямляя плечи ожидании ответа, но ошеломленный молчал, пытаясь принять не только чужие чувства, но и разобраться в своих. — Дай мне немного времени, — мягкой улыбкой смягчая холодные слова, попросил Сюй. — Мне нужно подумать. — Мгм, — согласился со сказанным Лань, ощущая зарождающееся тепло надежды на то, что его чувства примут. — До встречи. — Счастливой дороги, — негромко прошелестел Сюй, всё ещё слыша негромкое «Люблю».