Посмеёмся над этим вместе

Попасть в город было нетрудно, спасибо Галли, вот уж помог. Обсудив некоторые детали в его квартире, больше похожей на мелкий притон, группа решила разведать обстановку в городе. Об их прибытии, П.О.Р.О.К. если не знает, то догадывается. Не лишать же теперь себя некоторых удовольствий в виде небольшого кафе. Кто же знал, что удовольствие от кафе обернётся побегом? Никто, поэтому, оказавшись в грязном, заваленном бумажками и мусором переулке Томас, один, прислонившись к стене и восстанавливая дыхание, решил подумать, в какой же момент всё пошло по одному месту. И вроде не с приезда в город неприятности начались, может, Галли? Да нет, он наоборот очень помог. Правда, ночевать у него не хотелось. Придется искать другие варианты, но Минхо вытащить нужно, так что прямо сильно светиться где-либо тоже не вариант, а поэтому, конечно же не из-за критично ограниченных средств к существованию, местные клоповники отпадают. Проулок, в котором укрылся Томас, выходил на оживленную улицу, с которой, внезапно и подозрительно, съехало беспилотное такси, проезжая мимо Томаса, чуть дальше. Он, почему-то не обратил внимания на звук открывающейся двери, хотя паранойя, конечно же, никак не связанная с событиями прошедшего года, должна была визжать и биться о черепную коробку, ещё когда поворотники машины замигали оранжевым. Задумался, бывает. Но, заподозрив неладное, глейдер уже развернулся, собираясь выйти из своего временного укрытия, как сзади его схватили, руками зарывшись в волосы, больно потянув назад. Рот и нос закрыли тряпкой. Томас вырывался, честно пытался не дышать, но не помогло: сознание медленно угасало, глаза слипались, а дыхание сбивалось, потому что кислороду было сложно проникнуть через тряпку и наполнить его лёгкие, чтобы подарить ещё пару попыток вырваться, чтобы можно было ещё пару раз садануть противнику по рёбрам или рукам, извернуться, потеряв значительную часть волос и ударить лбом в переносицу, затылком не получилось — разница в росте. Он досадливо хмыкнул, уже теряя сознание. Чёрт с ними с волосами — они то отрастут, а теперь неизвестно, что с ним будет. Мир померк, веки закрылись и его бессознательное тело загрузили в машину. Проснулся Томас, если честно, хрен его знает, где он проснулся. Ощущал только, что руки связаны, во рту то ли настоящий кляп, то ли просто что-то похожее: свет был выключен, слишком темно, ни окон, ни крохи света. Он попробовал сесть, понял только, что лежит на чем-то мягком и что ноги у него связаны. В самом помещении было тепло и комфортно, пахло чем-то знакомым, ненавязчиво так, что даже вспомнить не получалось. Томас прикинул, попытался сказать что-нибудь несвязное, но, конечно же, вышло только какое-то неразборчивое мычание. Попробовал крикнуть, приоткрыв рот пошире, так, чтобы кляп только частично заглушал звуки, понял, что эха не было, значит, пространство, как минимум, не пустое. Откинулся назад, почувствовав спиной надёжную, мягкую опору. Попробовал повернуть голову и потереться щекой, чтобы понять что за материал, чисто на ощупь, пришлось опереться ногами о пол и чуть выгнуться. Кроссовки заскользили по напольному покрытию и Томас, не сумев за что-либо ухватиться из-за перевязанных рук, свалился на пол почти плашмя, ударившись коленями о что-то перед диваном, раздался грохот и противный скрип: что-то враждебное, нанёсшее урон его коленям отъехало вперёд и, судя по всему, что-то ещё упало. Отлично, теперь у него болела поясница и колени. И только после этого он понял, что проще было просто потрогать руками. Вот это действительно фиаско. Тяжело вздохнув и с трудом сглотнув слюну, Томас кое-как сел, опёршись спиной о, судя по всему, диван, запрокинул голову и прикрыл глаза, успокаивая дыхание после всех этих невероятных извёртываний. Ему думалось, что такую возможность нельзя упускать ни в коем случае и сейчас лучше поспать, чтобы встретить противника отдохнувшим и полным сил. Сейчас бы ещё не мешало перекусить и выпить воды, но это, судя по всему, непозволительная роскошь для человека в темноте, со связанными руками, ногами, да ещё и с кляпом или его подобием, во рту. Нет слов, в общем, одни эмоции. Сон не сразу пришёл к Томасу из-за неудобной позы, лёгкой жажды и голода, но это он потерпеть в силах. Свет неожиданно резанул по глазам и Томас неприятно поморщился, застонав. Чёрт, если его будут пытать и это один из способов, то он предпочтёт смерть. Потерев глаза связанными руками, Томас решился их открыть и тут же ахнул. Он сидел на полу в квартире, облокачиваясь о тёмно-синий угловой диван. Самой настоящей квартире! С туалетным столиком, который он сдвинул коленями, когда упал, с кухней, прихожей и столовой. Восхищённо озираясь по сторонам он отметил, что кухня, гостиная и коридор со столовой были сделаны под студию, однако дальше было ещё три двери. Возможно, в спальню, ванну и туалет. вытерев стекающую по подбородку слюну рукавом толстовки он вспомнил, что, вообще-то, похоже, находится здесь как заложник. Но это не точно. Дверь из, предположительно, ванной распахнулась и оттуда, лёгкой, едва слышной поступью кто-то вышел. Томас не видел кто, потому что сидел спиной и диван загораживал ему обзор, а кувыркаться здесь, в присутствии похитителя не так-то респектабельно, по его мнению. Он должен быть равнодушен и настроен скептически. Догадки, кто же его мог похитить, были, но он в них очень сильно сомневался, однако сердце всё равно стучало быстро и взволнованно. Неизвестность не всегда манит и привлекает, в этой ситуации, неизвестность скорее пугает. И вот, настал момент истины, почти бесшумными шагами неизвестный появляется в поле зрения и сердце у Томаса пропускает удар. Дженсон, собственной персоной, подходит к нему с язвительной ухмылкой, присаживаясь на корточки напротив глейдера. Смотрит триумфально. Томас, бездумно мычит, без возможности что-либо сказать из-за проклятого кляпа, но все мысли всё равно ветром сдувает из головы, сразу вспоминается перекати-поле. Он, право, и не надеялся на встречу, разве что, точно не такую. Их встречу Томас представлял иначе: триумф глейдеров и где-то в конце появится Дженсон, как один из приспешников врага, обязательно выкинет что-нибудь в своём стиле, оправдав своё первоначальное «Крысун». И обязательно случится что-то плохое. Но нет. Мужчина превзошёл сам себя: свою врождённую хитрость и мудачество. Хотелось одновременно и радоваться, желательно броситься к нему с объятиями, и злиться на подлость и это похищение. Хотя, по-другому он поступить не мог, потому что Томас навряд ли пошёл бы к нему добровольно. — Привет. — Произносит мужчина, с долей тепла, почти ласково, если бы не тонна ехидства и самодовольная ухмылка. Томас хмурит брови, дуется, не хочет отвечать, да и не может. С кляпом во рту общаться весьма затруднительно. — Хорошо, я понял. — Дженсон поднимается, идёт к кухонным шкафчикам, выдвигает несколько, что-то вытаскивает и задвигает, подходит обратно, так же присаживается на корточки и протягивает Томасу руку. Глейдер, решил хоть в этой ситуации проявить немного содействия, потому что сейчас он совершенно один на вражеской территории, так сказать, ну, в общем, излишне выёживаться сейчас не ему на руку. Всё ещё нахохлившийся Томас протягивает связанные руки мужчине, тот, не мешкая, разрезает путы лезвием канцелярского ножа, затем, так нагло и смело, словно это пренадлежит ему, кладёт руку на коленку Томаса, ведёт вниз и одним ловким движением срезает путы и с лодыжек. Дженсон перемещает руку на бедро, смотрит Томасу в глаза, так, будто ничего не происходит, а парень заливается краской, сам не понимает даже, от возмущения или смущения. Смотрит на Дженсона в ответ, рукой показывает на кляп. Он, конечно может снять его сам, но пока не рискует делать лишних движений и проявлять какую-либо инициативу. — О, нет-нет, его я снимать не буду, тебе очень идёт, поверь. — И снова эта самодовольная улыбка, расслабленная, будто никакой проблемы не существует. А проблема есть, так что Томас сам тянется снять кляп, похоже всё-таки настоящий, отстёгивает на ощупь ремешки, губы неприятно садят, ремешки прилипли к коже щёк. Дженсон недовольно цокает, как если бы был очень разочарован, но это волнует глейдера в последнюю очередь. Он за ремешки вытягивает кляп из приоткрытого рта, за ним тянется тонкая ниточка слюны и мужчина наблюдает за этим так, будто сейчас сожрёт. Томас даже пугается, вспоминая, что тот заражён, но поразмыслив, облизывает припухшие и покрасневшие губы, слизывая с них слюну, разрывает ниточку между кляпом и губами, а затем откидывает его на журнальный столик, вытирает рот рукавом, чувствуя, как чужая рука на бедре сжимается чуть сильнее и внутренне ликует. — Зачем ты меня похитил? — Томас всё ещё старается выглядеть недовольно, но Дженсен, кажется, уже догадывается, что сложившаяся ситуация ему не так уж и не приятна, хотя бы потому что Томас всё ещё не скинул его руку со своего бедра. Ещё и так вызывающе кляп изо рта вынимал, дразнит, гадёныш. — Я тебя не похитил, а одолжил, на пару дней, примерно. Может меньше, как хочешь. — И улыбается так, что у Томаса что-то внутри приятно скрутилось, засосало под ложечкой. — Так всё же, зачем? — Томас расслабился: навряд ли он здесь всерьёз получит по почкам. — Обсудить кое-что. Взамен помогу освободить Минхо и остальных детей. — Серьёзно? — Конечно. — Я тебе не верю. — Не верь, но без моей помощи, скорее всего, кто-нибудь из твоего отряда Мстителей умрёт, причём не факт, что быстро и безболезненно. Дженсен пожал плечами, Томас прикусил губу, задумался. Дело и правда опасное. Можно, конечно выследить Терезу, проникнуть в П.О.Р.О.К. с её помощью, но это всё ещё очень рискованно. А с помощью Дженсена, который имеет власть, знает каждый угол и потайной ход, если там такие есть вообще, дело может пройти как нельзя лучше. Но где гарантии, что он их не сдаст, не устроит засаду? Сам Томас не особенно сильно тянет на роль гарантии. Ему кажется, что если Дженсену будет нужно, то он убьёт его, что, собственно, сделает и сам Томас, если мужчина будет им мешать. Вздохнув, Томас решает для начала спросить что именно от него требуется. — Чего ты хочешь от меня? — От тебя? Много на самом деле, но если ты про сделку, то мне нужна будет твоя кровь. Я узнал ту девчонку, она ведь была заражена и приняла лекарство из твоей крови, верно? Она до сих пор жива, здорова и счастлива. Мне кажется, что ты и есть тот, кого ищут эти лабораторные крысы. Абсолютное лекарство, но, делиться с ними я не собираюсь. Не хочу чтобы из тебя сделали дойную корову. — Дженсон выглядит задумчиво, а Томас не до конца понимает, что именно он говорит, но его кровь это малая цена за то, чтобы спасти друзей, невинных детей и уехать в новую жизнь. Он думает лишь секунду, перед тем, как протягивает Дженсону руку, выдёргивая того из задумчивости. Мужчина смотрит сначала глейдеру в глаза и, видимо, что-то там такое разглядев, пожимает протянутую руку. — Зачем это? — Насмешливо спрашивает Дженсон, кивая на их сомкнутые руки. — Я вспомнил, что раньше так делали, чтобы скрепить сделку. — Томас пожимает плечами. — Тогда нужно было плюнуть. — Нет! Обойдёмся и без этой части! — Томас в возмущении пытается вырвать свою ладонь из чужой крепкой хватки, пока Дженсон издаёт смешки. Внезапно, мужчина дёргает его на себя, Томас охает от неожиданности, Дженсон сам подаётся вперёд, впиваясь в чужой, чуть приоткрытый, рот, сразу проникая внутрь языком. Томас ошеломлён внезапным напором, не успевает даже возмутиться и единственная мысль которая крутится в голове о том, что он не умеет целоваться! Дженсон об этом похоже знает, но его пыл это нисколько не остужает, наоборот, он прокусывает чужую нижнюю губу, от чего глейдер всхлипывает, вцепляясь рукой в чужое плечо, обтянутое тканью мягкой, тёмно-синей водолазки. Дженсон оттягивает губу, зализывает укус и исследует чужой рот, сначала кромку зубов, затем нёбо и, наконец, чужой язык. Мужчина двигается неспешно, показывает что нужно делать и как. Томас возмущённо мычит в поцелуй, но послушно повторяет за мужчиной. Воздуха Томасу катастрофически не хватает, однако у Дженсона таких проблем, кажется, нет, так что Томасу приходится, самому досадно, отстраниться, хватая ртом воздух, облизывая свои губы и сглатывая слюну. — В следующий раз дыши носом. — Дженсен спокойно улыбается, а в его глазах Томас видит чертят. Сразу стало понятно, для чего он тут именно на пару дней и именно похищен. — Хочешь перекусить? После перекуса шикарнейшей запечённой курицей с картофелем Томас чувствует себя где-то не здесь, где-то в полнейшем блаженстве. Его живот впервые за долгое время набит чем-то действительно вкусным, питательным и действительно набит. Цивилизация удивительна, жаль только, что люди уничтожили. К слову те самые люди, которые сейчас что-то исследуют в своих лабораториях, всё и испортили, а теперь пытаются что-то там исправить, будто это уже кому-то поможет. Им что-то до сих пор не помогло. После ужина, настал черёд отмываться и Томас был несказанно этому рад. Наконец, вновь нормальный душ. Дженсон выделил ему комплект одежды и Томас, уже предвкушая неограниченный запас времени и горячей воды, скорее понёсся в ванную комнату, а когда зашёл — обомлел. Настоящая ванна. Не душ, как он рассчитывал, хотя тут и душ тоже имелся. Но ванна! Белая, чистая, гладкая и блестящая в свете ламп ванна. Застонав от увиденного он с трепетом отложил выданную одежду, спешно разделся и скорее забрался внутрь, включив воду. Осмотревшись он нашёл сухую, видно, что неиспользованную, мочалку, бритву и зубную щётку. Идеально. Он готов был разрыдаться, о таком и мечтать то не приходится в условиях его жизни. На угловых полочках привинченных к стене над ванной он также нашёл шампунь, гель для душа и пену для бритья. Отмокая в горячей воде Томас решил, что если вдруг он выйдет отсюда когда-нибудь, то обязательно расцелует Дженсона. А потом ляжет и будет плакать от счастья. Когда Томас вышел из ванной журнального столика в гостиной уже не было. Дверь в спальню, как он предполагал, была отворена, квартира погружена во мрак и только из спальни холодный синеватый свет освещал пространство. Внимательно смотря на пол, прошлёпав босыми ногами он прошёл в комнату, а там, о господи, стоял телевизор на тумбе, большая кровать и перед ней прикроватный столик, прямо напротив телевизора, с бокалами, наполненными вином. Тарелочка винограда маняще стояла посередине. На кровати его уже ждал Дженсон, смотревший прямо в душу, скользнувший голодным взглядом по ключицам и стройным ногам парня. Мужчина похлопал по кровати рядом с собой и Томас, помявшись, прошёл дальше, забравшись на кровать с ногами, уселся рядом. По телевизору крутили какой-то фильм, выпущенный ещё до Вспышки. Конечно, сейчас то какие уж фильмы. Фильм был про зомби апокалипсис, главным героем выступал симпатичный кудрявый парень, лет двадцати пяти и ещё один, лысый суровый мужчина, лет тридцати. Они встретились на трассе, полной заброшенных машин и, какая же однако ирония, сейчас ведь происходит что-то похожее. Томас усмехнулся. Дженсон посмеялся над какой-то шуткой из фильма. — Удивительно, как люди были проницательны. Будто чувствовали, что они всё угробят. — Дженсон грустно вздохнул и Томас, слегка толкнул его плечом, мол, не расстраивайся. — Знаешь, когда мы провернём наше дело, молодые возьмут человечество в свои руки и начнут всё, практически, с нуля. Может, мы сделаем мир будущего лучше. В конце концов главное, это чтобы в будущем помнили о прошлом и не повторяли своих же ошибок. — Томас мечтательно улыбнулся и Дженсон взглянул на него. — С таким предводителем как ты, вы либо угробите всё к чертям, либо выберетесь. — С чего сразу всё угробим? — Ты из огня да сразу в поломя бросаешься. — Дженсон замялся, увидев вопросительно-возмущённый взгляд парня, поспешил объяснить. — Это значит, что ты с головой в любую жопу полезешь. Грубо говоря. Томас фыркнул, но отрицать не стал. Остаток вечера они провели за фильмом, вином и виноградом. Удивительно, как из фильма про зомби апокалипсис удалось сделать комедию, а не драму. Значительно охмелев и, в последствии, осмелев, Томас, под конец фильма уже поглядывал на Дженсона. Он то ожидал, что сейчас, как только они усядутся всё — сразу поползновения и приставания, но нет. Не то чтобы он ну вот сильно хотел, но как-то аж не по себе стало. Сделав посильные хмельные расчёты и логично решив, что надо брать ситуацию в свои руки, Томас посмотрел на спокойного Дженсона. Тот уж точно не будет против, он сам первый полез. Мужчина сидел, слегка откинувшись назад, уперевшись руками в кровать. Видимо, Томас смотрел на него слишком долго и слишком усердно. Он был слегка взволнован и ждал подходящего момента. Так что когда мужчина повернул голову в его сторону и хотел было задать вопрос, Томас, на удивление неуверенно, подался вперёд и коснулся своими губами чужих. Ухмыльнувшись, Дженсон ответил, углубляя поцелуй, размыкая языком чужие губы, проник внутрь, так же медленно и неспешно, как раньше. Улучив момент, Томас, не разрывая поцелуя, осторожно перебрался с кровати на колени к мужчине, положив руки ему на плечи. В этот раз он воспользовался советом и дышал носом. Поцелуй прервался, а Томас поёрзал, удобнее устраиваясь на коленях мужчины. — А я то гадал, когда ты действовать начнёшь. — Дженсон вновь ухмылялся, хитро, как он умеет. — То есть ты специально ничего не делал? — Томас, честно, не ожидал такого предательства. Выставить его дураком озабоченным это очень подло. Он был возмущён. — Не хочется мне быть совратителем. Решил не марать руки и переложить всю ответственность на твои плечи. — Абсолютно невыносимый человек. — Зато очень харизматичный. — Дженсон подался вперёд, вновь впиваясь в губы Томаса, обхватил руками его ягодицы, сильно сжав через шорты, развёл в стороны, Томас ахнул в поцелуй, сильнее сжимая руки на плечах мужчины, подался вперёд тазом, ощущая чужое возбуждение, брови его взметнулись вверх, он потёрся сквозь слои одежды и Дженсон прикусил его губу. Залез руками под шорты и нижнее бельё, вновь сжал руками ягодицы, развёл в стороны, пощекотал ложбинку, от чего Томас выгнулся, кожа его покрылась мурашками. Мужчина спустил руку ниже, обвёл пальцем сжатое колечко мышц, слегка надавив. Томас разорвал поцелуй запрокинув голову, вытянулся по струнке от напряжения и громко выдохнул, не в силах больше вдохнуть. Дженсон успокаивающе погладил его по спине, прошептав «Дыши», поцеловал шею, провёл языком от ямочки ключиц, до подбородка и выше, облизнул ушную раковину, прикусывая хрящ, а затем мочку. Томас вновь подался тазом вперёд, сталкивая их налившиеся кровью члены через одежду, вновь потёрся, Дженсон зарычал, приподнял Томаса со своих колен, крутанулся, смяв покрывало коленями и уронил парня на кровать, навис над ним сверху. Глаза его блестели, отсвечивали синим огнём и в то же время, затягивали в черноту расширившегося зрачка. Томас был не лучше, раскрасневшийся и растрёпанный, с ошалевшим взглядом он расставил согнутые в коленях ноги пошире, куда тут же уместился Дженсон, подхватывая Томаса под коленями, потянулся за поцелуем, теперь уже страстным, а не медленным и тягучим, складывая Томаса почти пополам, проезжаясь возбуждённым членом по промежности. Томас подавился воздухом, подался навстречу. Второпях они скинули с себя одежду, дрожащими руками, откидывая тряпки в дальний угол комнаты. Из-под подушки Дженсон достал тюбик смазки и презерватив. Щёлкнув крышкой он вылил немного на пальцы и яички парня. Томас всхлипнул, задрожал, яички поджались от контакта с прохладной жидкостью. Внутри них обоих бушевала такая ядрёная смесь эмоций, от которой оба готовы были, если не взорваться, то разорвать друг друга зубами. — Расслабься, постарайся дышать ровнее. — Дженсон поцеловал чужую коленку, размазал смазку по пальцам, погладил сжавшееся колечко мышц, обвёл покругу и ввёл один палец, медленно, остановился, дав время привыкнуть. Томас дышал, старался дышать, старался расслабиться. Получалось, пока что неплохо. Откинувшись на подушки он сжал в руках сползшее вниз покрывало и качнул бёдрами. Дженсон пошевелил пальцем внутри, медленно добавил второй, наблюдая за тем, как Томас прикусывает губу, дышит глубже и его невероятно хочется отодрать так, чтобы выбить всю дурь из головы. Всю, какая только будет. Потому что Томас постоянно лезет на рожон, будто сам стремиться к смерти. Мужчина усмехается, при мысли, что каждый раз, когда Томас выбирается из передряги живым, смерть, уже поджидавшая его раздосадованно разводит руками с возмущением «Да ладно вам, серьёзно? Снова?» и уходит восвояси, не переставая возмущаться и проклинать парня. Томас смотрит на него рассерженно: — Хватит отвлекаться. Ты тут, между прочим, не куклу резиновую трахать собираешься. Считай, что я хрустальный. — И он, довольный своим едким замечанием смотрит всё ещё ошалело, но в глазах такое самодовольство, что Дженсон не был бы Дженсоном, если бы не надавил двумя пальцами внутри и большим снаружи, на простату. Томаса выгнуло и затрясло, он протяжно простонал, откинувшись на подушки, сильнее сжимая в задрожавших руках одеяло. Дженсон добавил третий палец, осторожно, часто массируя простату, разводил пальцы на манер ножниц, сгибал внутри пополам и, когда Томас сам начал подаваться навстречу, тихо всхлипывая, Дженсон вынул пальцы, под разочарованный вздох и нетерпеливое ёрзание. Он подложил подушку Томасу под поясницу, раскатал презерватив по члену, нависнув над парнем, руки его дрожали от возбуждения, и, придержав член рукой, медленно ввёл головку внутрь, раздвигая горячие тугие стенки. Томас схватился за его плечи, застонав, притянул ближе, обхватывая мужчину ногами, его глаза закатились, ощущение наполненности было вновинку и поражало, в хорошем смысле. Если бы его спросили как это: он бы никогда в жизни не смог описать настолько подробно свои чувства, какими они были сейчас. Дженсон толкнулся глубже, член входил легко, заставляя бёдра мужчины подрагивали, лишь бы не сорваться сразу на быстрый темп и не навредить Томасу сейчас, когда он наиболее уязвим. Томас потянулся за поцелуем, самостоятельно насадившись сильнее, хотя это и было не очень удобно, но у него уже не было сил терпеть. Тело требовало разрядки. Мужчина ответил на поцелуй, медленно начиная наращивать темп, спустился поцелуями к яремной вене и прикусил кожу, оттягивая, спустился к ключицам, оставляя красные, пока ещё не побагровевшие отметины, слушая стоны Томаса, который так правильно ощущался под ним. — Быстрее. — Проскулил Томас, ощущая как головка чужого члена проходится по простате, как глубоко она входит в него и как же невыносимо медленно. Дженсон не был бы Дженсоном, если бы не сделал из этого свою игру, пусть и сам едва сдерживался. Мужчина остановился, оглаживая тело Томаса, надавливая на тазобедренные косточки, спускаясь совсем близко к паху, но тут же поднимаясь обратно. — Скажи пожалуйста. — Он спустился к соскам, втянул один в рот, второй массируя рукой, слегка пощипывая и надавливая, прикусил горошину, оттягивая на себя, слушая как Томас уже не стонет и не знычет, нет, скулит, ёрзает, пытаясь задать трение, подпихивает его ногами, но Дженсон так просто не сдастся. Томас царапает его плечи. — Чёрт, пожалуйста! Пожалуйста, быстрее! — Что ты там говорил про хрусталь? И Дженсон сорвался: Быстрые, грубые толчки, сжимающиеся руки на бёдрах и громкие стоны, жаркая, пульсирующая теснота, голова кружилась от ощущений, громкие хлопки кожи о кожу и скрипящая кровать. Это чуть ли не лучшее, что случалось с ними обоими за последнее время. Томас вскрикивал, срывая горло, выгибался, каждый толчок заставлял его проезжать я по сбившемуся покрывалу вверх, он чувствовал, как пульсирует член Дженсона в нём, чувствовал, как собственные стенки ануса судорожно сжимались, как комок возбуждения внизу давил и разрывал. Рыкнув, Дженсон закинул ногу парня на своё плечо, наклонился к нему, рыкнув, страстно поцеловал, сталкиваясь зубами и кусая губы, Томас выгнулся, его заколотила крупная дрожь, из глаз потекли слёзы, брови взлетели вверх, глаза закатились и он кончил себе на живот, вздрагивая, забрызгав семенем мужчину. Дженсон зарычал, чувствуя, как стенки ануса интенсивно сжимают его, пульсируя, низко застонав он кончил в презерватив и навалился на Томаса сверху, тяжело дыша. — Ты знал, что ты тяжёлый? — Даже не догадывался об этом, а ты как узнал? — Хмыкнув Дженсон перекатился, устраиваясь на кровати, снял презерватив, завязывая его и выкидывая в мусорное ведро рядом с кроватью, которое Томас не заметил. — Я часто работаю в постели. — Пожал плечами мужчина. — Надо бы помыться. — Томас потянулся, тело приятно ныло, мышцы ощущались одновременно как чугун и как вата. — Тебе просто понравилась ванна. — Дженсон тяжело вздохнул, заложив руки за голову. — Ты разве не по пойдёшь? — Томас направился к ванной, подхватив с пола свои вещи и вещи Дженсона. — Я не знал, что был такой вариант. Конечно пойду. *** Кровь Томаса Дженсон взял на следующий день, отнёс его в лабораторию, попросив Терезу сделать из неё лекарство. На настойчивые расспросы девушки он ничего не ответил, сказал, что попросил одного знакомого, за кругленькую сумму. Дженсон ввёл себе сыворотку сразу же. С освобождением Минхо всё идёт как по маслу. Дженсон представил Томаса как новичка, провёл его внутрь, ослабил ночные посты охраны, оставив по два человека на этаж, а сам пошёл в комнату наблюдения за камерами, чтобы наблюдать за тем, где сейчас находится охрана. Да и чтобы остальные не узнали, с кем Томас заключил сделку и кто ему помог. План они продумали на второй день, в квартире Дженсона. Мужчина не знает, как парень объяснил своё долгое отсутствие, но сказал, что у остальных вопросов не возникло. У них двоих были наушники, через которые Дженсон мог передавать информацию Томасу, ну и общаться, конечно же. Остальных они провели в служебном лифте, снизу на стоянке их ждал автобус, чтобы они могли сразу убраться отсюда. Всё шло гладко, до тех пор, пока Томасу не пришло в голову дать Ньюту сыворотку из своей крови. Пришлось экстренно искать Терезу, в это время она ещё была здесь, так же пришлось взять её в заложники. Зато Томас больше мог не беспокоиться за Ньюта и свою группу. Среди них двоих, Ньют всегда был голосом разума, если вдруг что-то пойдёт наперекосяк он сможет повести людей за собой, в лучшее будущее. Выбраться из лаборатории из-за этого они не успели: шизы и заражённые атаковали главные ворота города, первым делом, конечно же, они решили разрушить башню П.О.Р.О.К.а, естественно, что же ещё им делать. Пришлось переходить к плану «Б». Охрана встрепенулась, пришлось уходить прямо так, через офисы, Тереза их провела, хотя на её помощь они и не рассчитывали, но она же хотела выжить, верно? Выход наружу из горящего, рушащегося здания уже маячил впереди, оставался буквально этаж, служебная лестница, чердак и ещё лестница, случилось то, чего Томас опасался с самого начала этой херни. Они только выбрались из лифта, Тереза едва поспевала за Ньютом и Томасом на каблуках, раздался выстрел, пуля пролетела мимо, лишь рассекла Томасу щёку. Он ойкнул, оглянулся. Там стоял никто иной, как Дженсон, прямо напротив, он словно выплыл из ниоткуда. — Ты действительно думал, что я вот так просто вас отпущу? Ты действительно поверил мне, Томас? — Две пары глаз уставились на Томаса вопросительно и одна с явным превосходством. Он мог лишь открывать и закрывать рот не в силах что-либо сказать. Сердце внезапно так сильно сжалось от страха. А ведь он и правда поверил Дженсону. — Зачем тебе это теперь, когда ты уже помог нам? Чего ты добиваешься, сволочь?! — Томас кричал и в голосе его чувствовалась неподдельная печаль. Печаль и отчаяние. Разочарование, ни то в самом себе, ни то в Дженсоне. — Я согласился помочь вам при условии, что ты тихо-мирно заберёшь проклятых детишек и свалишь отсюда навсегда. А ты за моей спиной заключил сделку с заражённым отребьем, разрушил город. — Дженсон нацелился, возводя курок, Ньют потащил ошарашенного гневом и предательством Томаса, пригвождённого к месту, за собой, потянул за руку Терезу и только они успели скрыться за косяком офиса, раздался выстрел. Ещё бы чуть чуть и кому-нибудь из них пришлось бы собираться свои мозги с пола. — Так вот кто этот твой таинственный благодетель! — Шёпотом прокричал Ньют, ударив Томаса в плечо. — Ты совсем головой поехал, если и вправду решил ему поверить. Сука, что же он попросил взамен?! — Мою кровь. — Понуро сказал Томас. Он чувствовал себя дураком. — Так вот чью кровь он мне принёс! Она была твоей и ты ничего не сказал мне? Мог бы попросить о помощи меня, придурок. — Тереза, наконец догадалась, сложила два и два. — Не время разбираться, поговорим позже. — И Ньют потянул их дальше, приказав девушке снять с себя туфли, слишком громко уж они цокали и замедляли их. Она повела их через офисы. Раздался выстрел и стекло посыпалось на них. Сука, нахрена им нужны были стеклянные стены в офисе?! — Забавно, а я бы хотел поиграть с вами в прятки. — Дженсон не отставал ни на шаг. Томас вспомнил, что вообще-то у него тоже оружие есть. Достав свой глок он набегу пересчитал патроны. Шесть. Ну да, конечно, хрен ему а не полная обойма. Выпустил пулю туда, где недавно мелькнул силуэт Крысуна, не попал, лишь стекло на противоположной стороне разлетелось. Сука. Добравшись до пожарного выхода на чердак они забаррикадировали дверь каким-то непонятным ящиком. Не слишком тяжёлым, но он должен был дать им достаточно времени. Но Дженсон не был бы Крысуном, если бы не появился тогда, когда Ньют уже был на борту. Томас не мог запрыгнуть, здание полыхало и вот-вот должно было рухнуть, к тому же, ему как нельзя кстати выстрелили прямо под ноги и выстрел не попал в цель, только потому что здание покачнулось, нехорошо задрожав. — Улетайте, ну же, летите! — Томас обернулся на Дженсона, который доставал что-то из кармана пальто. Форма подсказала ему догадку о гранате. — Скорее летите иначе погибнем все, у него граната! Бросьте меня, если выживу найду вас на базе! — С какого такого мы должны тебя бросить?! — Крикнул Минхо, порываясь спрыгнуть, но здание вновь тряхнуло, Дженсон вновь выстрелил, точно в ногу. Томас упал, закричав от боли. — Летите чёрт бы вас побрал, идиоты! Самолёт резко подался вперёд и в бок, только тогда Томас обернулся, чтобы заметить брошенную Дженсоном гранату, она едва не попала прямо в салон, пролетела мимо, взорвавшись где-то в воздухе между пятнадцатым и семнадцатым этажом, примерно. — Говорю же улетайте! — Томас стрельнул в Дженсона, не попал, два патрона выпустил в сторону ребят, конечно же, специально. — Простите! Громкий звук, Томас ощутил ощущение падения: крыша проваливалась под ними. Бросив последний взгляд на ребят он отвернулся, развернувшись к Дженсону. Пыль заслонила Ньюту обзор, он не увидел ничего, кроме Дженсона, ринувшегося к Томасу. В следующий миг из обоих, чтобы у них там не произошло, поглотило пламя. Салон самолёта погрузился в гробовую тишину. Молчание давило на каждого, отчаяние чувствовалось в воздухе настолько ясно, что можно было почувствовать его вкус на языке. Или это был вкус воздуха, уносящего запахи разрушенного города далеко, на мили и мили, в разные уголки страны.