«Эру, Эта, принцесса из Света,
Услышь же мой зов,
Приди на поклон...»
Привычные фразы замелькали в голове, обратились в вихрь из слов, перемешались в буквы и рассыпались на звуки. Ощутив тепло, Пелеиреин сосредоточилась на имени: «Фродо», — мысленно позвала Пели, беззвучно вздохнув. — «Фродо! Услышь мой зов, покажись свету». Закатив глаза, дева сосредоточилась на первых искорках видений, услышала приглушённые голоса, зашептавшиеся где-то там, внутри ее сознания. И постепенно, направляя взор в недра своих мыслей, Пели удалось зацепиться за тонюсенькую грань. Раньше она никогда не призывала видения сама, лишь становилась невольной свидетельницей чужих радостей или горестей, но тем днём впервые взяла под контроль свои силы; впилась ступнями в рыхлую землю, стиснула зубы, и распознала темноту. Туннель перед глазами в мгновение ока расширился, и дева услышала сердцебиение, а ещё увидела кольцо... Небольшое золотое украшение. Она болталось на шее у хоббита, такого же небольшого и кудрявого, точно Мерри, но с куда более мягкими чертами. Полурослик устало перебирал ногами, спотыкался, но без устали поднимался, вышагивал по неровной дороге, ведомый усталостью и долгом. Фродо точно был сбит столку, иной раз пугался жестоких видений, но не сдавался. Хоббит был жив. Он упорно двигался к намеченной цели. И жажда жизни, желание избавиться от ноши и вселенского зла тотчас же передалось и ей. Пелеиреин вздрогнула, опустила голову, распознав: картинка расплывается. Лицо Фродо становится туманным, а из туннеля света выплывает пустой зал. Расписные окна, резные стулья и бесконечно длинные столы. Пели тряхнула головой и, завидев зеленеющий флаг, мигом очутилась на виду у искрящегося ока. «Пелеиреин», — прошептал устрашающий голос. И дева, вскрикнув, распахнула глаза. — Что такое? — встрепенулся Мерри, подбежав к ним. — Пип? Пели? — обратился он к друзьям, но они лишь ошарашено глядели друг на друга. — Что-то с Фродо?! — Огненное око, — прошептал Пипин, не моргая, — я видел огненное око. Зло, коснувшееся Пелеиреин пробралось из потаённых, давно затерянных расселин Моргульской долины и обосновалось в Минас-Моргул. Захватило северную башню, ранее принадлежавшую Минас Тириту, и снова расползлось по Мордору. Тысячи орков, десятки горных троллей, наемники запада и кочевники с гор, все присягнули Саурону. Вновь воцарившись наместником в своей крепости Барад Дур, дух тёмного властелина обратился во Всевидящее око — огромное и непобедимое, точно кошачий глаз, вытянутое, неосязаемое, обрамлённое алыми нитями неуправляемой энергии. Это была очень древняя и темная сила. Ни один эльф, ни один колдун, никто, в чьих жилах бьется светлая материя, ни за что не смог бы одолеть бессмертный дух! До тех самых пор, пока кольцо не уничтожено, Саурон не остановится!.. И внезапно будущее померкло. Пелеиреин больше ничего не видела, только смерть. Только смерть! — Фродо жив, — прошептала дева, и по щеке ее скользнула одинокая слеза. Одна из первых за последние сто лет. — Он несёт кольцо в Мордор. «Жив! Фродо жив!» Мерри, возрадовавшись благим новостям не сразу распознал опасность, нависшую над ними. В отличии от Пипина, и по сию минуту прибывавшего в туманной дрожи, Мерри счастливо заулыбался, а когда, услышав рассказ друга об огненном оке и страшной участи их общего друга из Шира, едва не лишился дара речи. Фродо стоял на пути одного из самых страшных и опасных властелинов, возжелавшего порабодить и захватить земли Средиземья, истребить не только весь людской род, но и вырезать каждую живую душу, рискнувшую воспротивиться и встать на пути у истинного зла.***
До самого величественного пурпурного заката, озарившего горы и опушку Фангорна, Пелеиреин бродила по округе. Возжелав остаться наедине с собой, она, присев на валуне, неподалёку от былых костров Рохирримов, всматривалась в высь Мглистых гор, любовалась закатом, вот только больше мир не радовал ее. Обеспокоенная тьмой, влиявшей и на ее светлые силы, дева ожидала возвращение Гендальфа. Минули дни, следом недели, земли запада разоряли, жгли и орошали кровью, а Пели всё сидела и сидела, каждый вечер на закате, будь то снег или ветер, дождь или поздняя гроза. Дева ожидала мага с нетлеющей надеждой. И время замирало, точно как и сердце. Митрандир не торопился к лесу, а Пелеиреин вовсе потеряла счёт. Пока однажды, в багровых сумерках, предшествовавших полнолунию, не различила беглые черты вдалеке. Всадники. Трое. Они восседали на великих лошадях, две из которых несли знамя Рохана. Пели распознала знакомые пурпурно-зеленые знамёна на седлах и шпорах, но это были не они. Не всадники запада. Во главе, будто грозный белоснежный луч, нёсся он — Митрандир. Белый маг, и друг деревьев. А следом, сменив голоп рысцой, вышагивали бравые скакуны, принёсшие с собой благие вести с Севера. Мерри и Пипин, на протяжении двух мучительно-долгих месяцев, не расставались с Пели. Обладая чутким сердцем, юные хоббиты настолько привязались к деве, что теперь не мыслили и жизни без ее тёплых чар, согревавших промозглыми ночами, да защищавших от всякой непогоды. Пелеиреин неосознанно, уже по привычке, возводила храм вокруг себя и полуросликов, скрывая от озлобленной тьмы, позволяя чувствовать себя в незримой безопасности. — Гендальф! Гендальф! — хоббиты, как малые дети, понеслись прямо по мягкому снежку, застлавшему опушку минувшей ночью, да так не растаявшему по утру. Пели тоже поднялась, но почувствовала слабость. Вопреки привычной жизни, она не впала в крепкий зимний сон, точно как и древень. Бок о бок они ждали возвращение мага, а дождавшись, не смогли и в полной мере выразить свою искреннюю радость. — Леголас?.. — вымолвила Пелеиреин, на дрожащих ногах покинув круг и ступив босыми ногами на холодную землю. — Друг мой!.. Она было ринулась навстречу, но, повергнутая в нежданный трепет, замерла на месте. Морозный воздух больно ударил по нежным щекам, обхватил за шею и плечи, пригвоздил ступнями к лёгкому снегу, мигом растаявшему под горячими пальцами. Ох, нет, Пелеиреин не остыла; она вспыхнула, будто огненное пламя! Распознав знакомое лицо, так часто волновавшее в видениях, дева распахнула глаза, но и ахнуть не успела, как столкнулась с ним — воином Севера; Королём людей, ныне слывшим странником. Пели бы узнала его и с закрытыми глазами. Этот свет, явившийся вместе с ним, да странные воспоминания великого рода. Он тоже был одним из них! Истинный потомок Дунадан. Единственный из ныне живущих, по своей доблести и силе способный обьединить людей Средиземья и вступить в войну. Подарить Фродо и всему миру надежду! — Это ты... — осипшим голосом прошептал Арагорн, спешившись с коня и медленно приблизившись к деве. — Точно ты.. Странник не поверил собственным глазам. И, даже доверяя Гендальфу и рассказам Леголаса, не мог себе представить, что однажды встретится с ней вновь. Не в видении прошлого, а воочию; не во снах, а наяву! Пелеиреин явилась ему наикрасивейшей из дев давно сгинувшего рода, и принесла с собой надежду. Арагорн, точно и Пели, оба чувствовали нить, неотрывно связывавшую вместе. Они по праву рождения были единым целым. Единым родом. И встреча их давно была предрешена. — Арагорн... — Пелеиреин протянула руки и, коснувшись изнурённого погоней, битвами и холодными ветрами, лица, озарила светом его заросшие волосами щеки. Вздрогнув, странник прикрыл глаза, опустил свои тяжёлые руки на хрупкие плечи девы; почувствовал неведомые силы, безграничное тепло и в тот же миг угасшую жажду. Он больше не желал ни пить, ни есть. Точно, как и Леголас, и Гимли, Арагорн застыл, прикованный к одному месту, позволив Пели заглянуть в себя. Он распахнул глубины тайн, открылся ей навстречу, и оба они ощутили давно, казалось, потерянную связь с велики Королями Севера. «Клинок вернётся на рукоять. Государь воротится в Минас Тирит, озарённый победой и прославивший свой род до самого последнего дня этого мира». Пелеиреин увидела белый город: огромный и светлый, с множеством искусно высеченных каменных башен, светлиц, чертогов! Вышитое знамя Гондора: великое белое древо, вздымалось высоко над всей долиной. Род людей восторжествовал! — Я счастлив приветствовать тебя, сестра, — тихо произнёс Арагорн, приоткрыв веки и заглянув Пелеиреин в глаза. — И счастлив знать, что мы, потомки рода, теперь сразимся вместе.***
Сражения? Пелеиреин и не думала об этом. Никогда не представляла себя на поле битвы, оттого и оторопела. Впервые встретившись с названным братом, она и не заметила низкорослого гнома, бросившегося обнимать Мерри и Пипина. Гимли, прошмыгнувший мимо, счастливо расхохотался, но, завидев Пели, едва не потерял дар речи. Всегда прищуренные средь бела дня глаза, открылись свету, а губы, обрамлённые густыми рыжими волосами, спутанными в длинную бороду, распахнулись в неподдельном изумлении. Для гнома, издавна живущего в горах, Пелеиреин явилась алой звездочкой заката, первой, вспыхнувшей на морозном ночном небе. Удивительно, на дворе стояли заморозки, но Гимли не испытывал должного озноба. Только что он повстречал лесную ведьму невероятной красоты и, судя по счастливой улыбке Леголаса, все были знакомы с дамой, только вот не он! Какая несправедливость! — Арагорн, — закашлявшись промямлил гном, ткнув друга локтем в бок, — представь же меня алой деве. Будто выскользнув из своих старых, детских воспоминаний, странник глянул на гнома, едва улыбнулся, а следом обратился к деве: — Это Гимли, сын Глоина. И член нашего братства. — Моя Госпожа, — он приклонил колено и, позволив себе вольность, мимолётно коснулся губами девичьей руки. — Моя имя Пелеиреин, — улыбнулась дева, приподняв гнома за локоть. — Встань же, воин, я не Госпожа. Всего-то Пели. И я рада приветствовать вас с нашем доме. Раскрасневшись, да порадовавшись, что за густущей бородой не видно его щеки, Гимли сделал небольшой шажок назад, расслышав позади мирный голос Леголаса: — Зажглась надежда, и имя ей Дунадан. — Не торопи события, мой друг, — тихо предупредил Гендальф, — дева не дала своего согласия. Нам предстоит убедить ее. — В чем? — удивился Гимли, наблюдая за почти беззвучным разговором Арагорна и Пелеиреин. — Что она достойна показаться миру и вернуться из своего добровольного изгнания.***
Со щемящей болью в сердце, Пели слушала рассказ Арагорна о походе братства и о смертельных трудностях, вставших на пути. Она отчётливо видала все отчаянные попытки уберечь Фродо от беды; застала гибель Боромира и похищение Мерри и Пипина. Дева вновь прочувствовала каждое мгновение, словно побывала на месте былой битвы. Точно так же, где-то в глубине души, все эти годы, она знала, что не одинока. Что великий род людей по-прежнему таит в себе неведомые тайны. Наблюдая за Арагоном, восседая поодаль, между ним и Гендальфом, Пелеиреин, как никогда прежде, прочувствовала своё предназначение. Она распознала рок, судьбу, за которой, неведомыми тропами тянулась поросшая дорога к западным землям. — Орки Сарумана плодятся и наступают с востока, — поведал Гендальф, развернув карту и ткнув пальцем в сторону Барад Дура и Минас-Моргул. — Здесь таится зло, и вскоре урук-хаи, покинув Изенгард, соберутся у границ Рохана. Различив знакомое зеленеющее знамя, во главе которого стоял белоснежный конь, дева тяжело вздохнула. Воспоминания о зверствах наемников и по сей день сдавливали ее горло невидимыми лапами. — Наш путь лежит через западные земли. Королю Теодену на этот раз действительно требуется помощь. Саруман поработил мудрый разум и заставил Эомера отправиться на север. Он собрал отряд. Две тысячи копий. Те не многие, кто, единожды присягнув своему Королю, не побоялись выступить против Сарумана. — Две тысячи копий не хватит, чтобы сокрушить армии Мордора, — возразил Гимли. — Что проку. Они уже почти у северных границ. — Если Западное Королевство рухнет, Саурону ничего не будет стоить разгромить Гондор, — подметил Арагорн. — Мы не допустим. Гендальф прав, поутру отправимся в Эдорас. Сделаем все, что в наших силах. — Следует оповестить Эомера, — предложил Леголас, мягко улыбнувшись, — ему нужно возвращаться. — Этим я займусь, но позже, — отрезал Гендальф, раскурив свою белоснежную трубку, — а пока, ложитесь и отдыхайте. Завтра предстоит тяжёлый путь. Скакать до Эдароса пол дня. — А вы возьмёте нас с собой?! — воскликнул Пипин, выхватив меч и припомнив, как сражался с орками. — Мы бились бок о бок с Боромиром! Мы тоже хотим защищать западные земли. — Храбрость твоего сердца, Пелегрин Тук, однажды отведёт нас от беды, но не завтра и не через месяц. — Гендальф прислонился к толстому стволу Ясеня, и тот склонил ветви, прикрывая от непогоды. — Пока вы останетесь здесь. — Но... — попытался возразить Мерри. — Время еще не пришло — отрезал маг, и по его грозному взгляду сразу стало ясно: Гендальф не желал разговаривать больше, чем нужно. И все голоса смолкли. Постепенно, холодная ночь расплывалась по Фангорну, омывала прохладным воздухом каждую спящую ветвь, каждое дерево. Древни мирно сопели, впрочем, как и довольно скоро угамонившиеся хоббиты. Расстроенные тем, что снова вынуждены прятаться в тылу, полурослики устроились бок о бок под невысоким молоденьким дубом, там, куда не проникал и малейший ветерок. Пелеиреин, как всегда поспешила растянуть свои чары, и вскоре спрятала друзей от непогоды. Среди мерцавших нитей света воцарилось столь необходимое тепло и не менее долгожданный уют. — Так-то лучше, Пелеиреин, — пропыхтел Гендальф, улыбнувшись. А затем, прикрыв сонные веки, понадеялся на благоразумие Ясеня, однажды пообещавшего отпустить деву в мир, когда наступит время. И только Арагорн не спал. Сидел у костра, рядом с Пели, да смотрел на неё непривычным тёплым взглядом. Как ни один человек, как никто и никогда из людского рода. — Ты видела белый город? — шёпотом спросил он, завидев, как Леголас, бесшумно поднявшись, взобрался на дерево, возжелав получше рассмотреть полную луну. — Нет, — честно признавалась дева, мельком уловив одно старое воспоминание. Обхватив крепкое мужское запястье, она ощутила дрожь, пронзившую их тела, разглядела небольшое поселение среди леса. Нет, это точно было далеко. Не здесь. Не в низине Фангорна. Тёмные тучи сгущались над старой деревней и Пели чувствовала себя загнанной в угол. «Унеси ее, Йоаиин», — послышалось в недрах разума, — «Унеси и спрячь! Придёт время, и девочка встретит свою судьбу в доблести и отваге. Но прежде, чем этот день настанет, она должна быть спрятана от темных чар». «Пелеиреин», — следом раздалось уже ближе, — «беги, Пелеиреин». Дева шумно вздохнула, а затем, переведя дыхание, внимательно посмотрела на Арагорна. Тогда она уже знала, что это его мысли, его воспоминания. — Эту историю я слышал от матушки, покуда она не умерла и мне не пришлось бежать в леса, спасаться у эльфов. — История о деве. — История о тебе. Арагорн затушил свою трубку, осторожно вытряхнув остатки трав в костёр. Вязкий аромат мигом донёсся и до девы. Пелеиреин поморщилась, отмахнув неприятный запах к лесу. Ночь расплывалась над Фангорном. И луна озаряла лица ярче, чем едва утихшее пламя. — Я знал их. Твоих родных. Родителей, но имён не помню, — странник прислонился к дереву. — Они были достойными людьми и отправили тебя во имя спасения, когда мне было всего два года отроду. — А мне пятнадцать, — смутно припомнила Пели, обхватив колени руками, да уронив подбородок на стиснутые пальцы. — Но почему я почти ничего не помню?.. Ты же знаешь о своей судьбе, с рождения знал, кто ты. Но не я... — Прошлое сокрылось от тебя во благо. Ты росла в тиши деревьев, под защитой и набиралась сил. Настало время выпустить их на свободу. Отправляйся с нами в западные земли. Приведем народ к победе. Защитим их вместе. — Воины и люди запада, точно как и севера, никогда не примут меня, — Пели с грустью покачала головой. — Ошибаешься. — Арагорн снова выпрямился и, склонив голову, опустил ладонь на ее плечо, — люди запада сильно нуждаются в тебе. Ты — их защита. — У них свой Король, Арагорн, — возразила дева, вновь отрицательно качнув головой. — Теоден Роханский приведёт своих воинов к победе. — Теоден затуманен волей Сарумана, а Эомер ушёл слишком далеко. — Теодред?.. — Князь ещё слишком юн и прожил девятнадцать весен, Пели, он не способен возглавить Эорлингов и защитить детей. А зло придёт убивать людей под корень, до последнего ребёнка. — Сила моя кроется в лесах, — с горечью прошептала дева, прикрыв глаза, — за пределами Фангорна, я стану бесполезна. — Ты — дочь Королей Севера, — уверенно заявил странник, тотчас же заставив Пели вновь приоткрыть веки. — Ты — дева Дунадан. И тебя ждёт иная судьба. В любви народа. Не здесь, не в лесах, а там, среди людей. Ты поможешь тысячам беспомощных, если отважишься и ринешься в Эдорас. Пелеиреин восхищённым взглядом одарила Арагорна. И осанка ее выпрямилась, в душе воцарился мир. Впервые за сто лет в неё поверили настолько, что с распростертыми объятиями приняли в семью и предложили биться вместе. — За светлое будущее, Пели, если ты позволишь так тебя назвать, — и дева в тишине кивнула, не отводя очей от его глаз. — Завтра путь наш ляжет в Эдорас. Подумай, не спеши. Но, если отважишься, ступай минуя горы. Только по равнине. Мимо гор езжать опасно. Брего найдёт тебя, как только пожелаешь, и доставит прямиком к нам. — Брего — твой конь?.. Арагорн кивнул. — А пока, отдыхай, Пели, но помни, все мы на одной стороне. Нас немного, но все мы — воины, готовые вступить в войну. Улыбнувшись, дева вспомнила отвагу воинов Запада. Закрытые и подозрительные, они, несмотря ни на что, сражались. Умирали, но защищали свои деревни! Теодред, юный князь, и Эомер, бывалый воин, сражались плечом к плечу. Так почему же не могла она? Чего же столь неистово страшилась?