***
Военачальник Марки спешился с коня, оставил шлем и, поправив меч в ножнах, неспешно двинулся вдоль ручья, осматривая лагерь. В центре возвели несколько шатров: для Короля и приближённых, но Эомер не собирался спать. По крайней мере, не под расписным навесом. Звездное небо прельщало его больше, нежели чертоги и светлицы. Стойкая привычка вновь взяла своё. Князь отдал предпочтение отряду, однажды присягнувшему наследнику Истфолда. И остался с ними до темна. Съедаемый тревожными чувствами, он так и не отважился заговорить с Пелеиреин, впрочем, как и с Теодредом. Минувшей ночью, да почти без сна, он провёл рассветные часы в опустелом тронном зале. Опустошенный, но, вопреки всему, по странным обстоятельствам, счастливый, Эомер раздумывал о роке, битвах и собственных чувствах. Отпустив брата восвояси, он никак не мог смириться и принять его слова, брошенные в гневе. Любовь к колдунье вдруг перечеркнула многолетнюю дружбу двух отважных воинов. Неужели это было возможно? Эомер горячо любил Теодреда, точно и сестру. Он тяжело воспринял ссору. Незначительную, по его суждениям, но болезненную для брата. Неужели, Пелеиреин вдруг встала между ними? Почему же Теодред, столь юный и отчаянный, решил, будто женское сердце стоит многолетней братской дружбы? Да и по какой причине Эомер, впервые ощутив себя беспомощным и слабым в присутствии женщины, позволил этому случиться?.. Взглянув на Пели, восседавшую рядом с Эовин и Арагорном, он невольно улыбнулся. Его рок, судьба, да и будущее Рохана, казалось, все теперь в ее руках, впрочем, как и сердце. Свободный дух неизменно противился неведомой воле, за одно с разумом, он из последних сил противостоял чувствам, но вот сердце... В минуты слабости, Эомер довольствовался им. — Я принесла тебе последнее яблоко, — задумавшись, князь и не заметил, как сумерки накрыли горы, и солнце спряталось за горизонт. Пелеиреин, выждав наиболее благоприятный момент, поднялась с мягкого покрывала и, под внимательным взором Арагорна, исполнила свою волю. Дева обошла лагерь, осмотрела каждого из раненых солдат; вопреки предостережениям Гендальфа, скрывшегося в горах, она восполнила их силы, даровала мирный сон. И каждый из мужчин с трепетной благодарностью взирал на неё, мысленно благословляя и столь же искренне боготворя. Никто не позабыл о спасении детей и женщин. Многие из всадников Теодена встретили их вновь живыми — обрели свои семьи. — Тебе не следует ходить сюда, — напомнил Эомер, с трудом оторвавшись взглядом от догоравшего пламени. — Знаю, — Пели улыбнулась, взволновано присев рядом и опустив яблоко в руки воина, — но, все же, мы не виделись весь день. И... Мне захотелось посидеть, погреться у огня немного. Ты не против? Улыбнувшись, Эомер качнул головой, вкусив сочное яблоко. Вопреки всему, он был счастлив ее видеть. — Нет, Пели, оставайся сколько пожелаешь. — Хорошо. В благоговейной нежности и ощутимой мягкости, охватившей обоих, они просидели рядом несколько минут. Не касаясь, не взирая друг на друга. И ночь окутывала воздух, луна взошла на горизонте — такая яркая и светлая. Полнолуние. Пели улыбнулась, осторожно опустив ладонь и накрыв мужскую руку. И поцелуи вспомнились; объятия и видения. Не удержавшись, Пели поделилась светлыми бликами; напомнила избраннику об их взаимных чувствах, одновременно восхитив, и тотчас же ввергнув в смятение. Сквозь блики огненного пламени, Эомер вновь распознал их силуэты, почувствовал сладость женских губ, и пьянящая нега незамедлительно настигла, утащила вихрем в нежные воспоминания. Война, ссора с Теодредом, защита Короля — все померкло. И пальцы их переплетись, колени соприкоснулись. Прикрыв глаза, Эомер выронил яблоко, с наслаждением мысленно прикасаясь к нежной коже, ласково покрывая поцелуями желанное тело, словно бы во сне, но и наяву! — Что ты... — прошептал он, приоткрыв веки и взглянув на Пелеиреин. — Что ты делаешь со мной? — Это видение, Эомер, — мягко поделилась дева, — то, что нам начертано и может сбыться. — Если же начертано, так почему же этому не быть? — удивился князь, в темноте вытянув свободную руку и обхватив тоненькую талию своей широкой ладонью. — Будущее постоянно меняется. Иногда, я вижу страшные картины.— Пели содрогнулась, прижавшись лбом к его плечу, поддавшись зову сердца. Никто не видел их во тьме. Никто не наблюдал. Солдаты спали. Тёплая ночь властвовала над равниной. — Что будет, если у Фродо не получится добраться к Роковой Горе и выбросить кольцо, — добавила она, прикрыв глаза. — Мучительная боль сжимает мое сердце всякий раз, когда я вижу это страшное и мрачное будущее, без любви, тепла и ласки. Только смерть и боль!.. — Я понимаю, — тихо вымолвил Эомер, следом опустив голову и впервые прикоснувшись влажными губами к чёрным волосам, — чувствую нечто схожее. И мне тяжело принять судьбу, ведь теперь от меня мало что зависит. — Ошибаешься, — Пели покачала головой, вскинула подбородок и заглянула в светлые глаза, — многое зависит от поступков и решений. Ты властен над собой. Рок — наша слабость, но, может, в этом и спасение?.. — Спасение влюбиться в деву и грезить о несбыточных видениях? — Эомер вздохнул, но руки не убрал. Лишь бегло пробежался пальцами по волнистым волосам, осторожно погладив по щеке. — Ты предсказала мне совсем другую жизнь. — Это будущее возможно только, если Фродо донесёт кольцо... — Тогда мне, вопреки всему, стоит жаждать власти Саурона? Думаешь, что единожды прикоснувшись к тебе, я вдруг отступлюсь и позабуду? — Он горько улыбнулся. — Пели, если это не колдовство, то, боюсь, правдивы были твои речи. Мы связаны до самой смерти. Откровенное признание Эомера, и его страхи, сомнения и горечь, овладели ее телом. И Пелеиреин впервые почувствовала себя слабой, ведь правда слышалась в его словах. Разрешись Война победой, и обратись кольцо вновь в огненное олово, для них двоих, навечно связанных судьбою, это будет означать лишь длительную муку. Безжалостное будущее разделит их и разведёт по обе стороны равнин. — Я пытаюсь изучить себя, — продолжил Эомер, — принять все перемены, но время ускользает. Ты обрушилась на меня со своей магией, как снег на голову. И, чую, многое нам уготовано восполнить в этой жизни. — Сейчас это не важно, ибо чувствую я тьму. — Здесь? Эомер насторожился. — Да. Она сгущается над лагерем. Случится беда. — Когда? — шёпотом спросил князь, заглянув в ее глаза. — Я не вижу будущее точно. Только знаю, они близко. Короли Древности, проклятые Сауроном. — Пели вздохнула, погладив Эомера по волосам. — Предупреди своих людей. И слушай сердце. — Нежные девичьи пальчики осторожно скользнули вниз и задержались на широкой груди. — Я сообщу. Ты поймёшь. Услышишь. — Да будет так. Впервые он доверился, послушал деву и, прерывисто вздохнув, прильнул к ее губам, тотчас же сыскав успокоение. Ласка, нежность, мягкость — все он отыскал в приветливых объятиях. Обнаружил и нужду в ее руках и поцелуях, в улыбке и голосе. Подобно вихрю, чувства их заворожили. Той лунной ночью они провели не мало времени вдвоём.***
Предостережение Пелеиреин оставалось с Эомером, поселившись в его мыслях. Уже далеко заполдень, когда отряд миновал ров следом за другими, молодой военачальник, прислушавшись, огляделся по сторонам. Тихо. Ни дуновения. Ни ветерка. Только солнце, безжалостно палившие над равниной. Хорошо. Эомер вздохнул, понадеявшись, что, быть может, чувства Пели обманули, и беда внезапно сгинет, пронесётся мимо, не затронув никого. С улыбкой вспоминая ночную прохладу, князь тешил себя мыслью на закате снова затеряться в мягкости ее волос. Удивительно, как быстро страх сменился радостью. Единожды влюбившись, Эомер смирился с этим чувством, лишь изредка припоминая о былой судьбе. И пусть в глубоких мыслях где-то все ещё сгущались сомнения — всего единый взгляд, издалека, — улыбка или голос, — и тревоги растворялись. Да и кто бы вдруг осмелился жалеть о столь приятных чувствах?.. — Мой князь, — негромко окликнул один из Рохиррим, и Эомер обернулся. — Кони тревожатся. — Отправь дозорных вблизь холмов, — велел маршал, натянув поводья, — пусть осмотрятся. «Предупреди своих людей. И слушай сердце», — припомнил он слова Пелеиреин. А следом добавил: — Возможно, за нами наблюдают. Будте начеку. — Да, господин. Проводив воина взглядом, да немного потоптавшись на месте, Эомер пришпорил коня и повёл русцой поближе к Теодреду и Королю. Внимательно осматриваясь, он прислушивался к сердцу; глазами отыскав Пели и удостоверившись — она в порядке, — маршал выпрямился. Выдохнул. Потом опять вздохнул. Шлем по-прежнему болтался подвешенный к седлу. И волосы князя, светлые и волнистые, внезапно подхватил вернувшийся ветер. Тёплый и порывистый, он обрамил суровое лицо, принёс с собой угрозу. Предостережение. Нахмурившись, Эомер снова обернулся. Увидал, как Леголас и Арагорн, протиснувшись среди людей, быстренько взобрались на ближайшую скалу, — невысокий отвесней холм с глубокими каменными выступами, — и замерли. — Что там? — спохватившись, выпалила Эовин, подобрав подол своего платья и тоже выскользнув из слаженной цепи, мирно разошедшейся на целую милю. — Тьма движется, — прошептала Пели, обернувшись и взглянув на Эомера. Поймав встревоженный взгляд, маршал кивнул, почувствовал — «они близко», и, развернув коня, поспешил оповестить отряд. Сердце его бешено забилось. Так всегда бывало в предчувствии бойни, но тем днём на кону стояло слишком много жизней. «Соберись!» — воззвал он к собственному разуму. Кто бы это ни был: варги, орки, урук-хаи или наёмники, у них не было шансов. Рохирримов предостаточно. Почти полторы тысячи копий. И справиться с угрозой, даже в окружении холмов, храбрым воинам не составит должного труда! Главное — это грамотно распределить силы. Применить на практике военную тактику. То, чему его учили с десятилетнего возраста. Но, в первую очередь, предупредить Короля. — Государь! — немедля воскликнул Эомер, подскакав ближе и пришпорив коня. — Велите женщинам и детям уйти к равнине. Пусть Эовин займётся этим. — В чем дело? — удивился Теоден, встревоженно оглянувшись. — Вокруг ни тучи. Тихо. В чем переполох? — Воздух густеет, государь! — вымолвил маршал, а следом, глянув на брата, заметил — Теодред слушает, но не оборачивается. Обида. Казалось, она въелась в голову и поглотила брата целиком! Заметив Арагорна и Леголаса на отвесном холме рядом с Гамлингом, Тэоден поднял руку над головой и остановил коня. Прищурившись, да едва привстав в седле, Король завидел птицу. Сначала одну: огромную и величественную, а затем две, три, четыре... Пели тоже наблюдала. Вскарабкавшись на холм и замерев рядом с Леголасом, она вздохнула, но не осмелилась выдохнуть. Кислород будто замер в груди. Жуткая дрожь пронзила тело, пальцы отпустили скомканный подол чёрного платья, и спина выпрямилась, сделалась ровной, поддерживая плечи. Молниеносный ужас, вперемешку с тревогой, пронзил девичье сердце и она, внезапно обернувшись и поймав встревоженный взгляд Эомера, сипло прошептала: — Назгул... К нам летит призрак Саурона.***
«Назгул», — всего одно слово, но сколько ужаса и жути навело оно на Роханцев!.. Расслышав страшное слово, люди запаниковали! Женщины похватали детей на руки, метнулись к повозкам, пороняли вещи и еду, сметая все преграды на своём пути. Пелеиреин, расслышав крики и осознав — назревает паника, схватила Леголаса за руку. — Что ты видишь? — впопыхах спросила она, когда Эовин бросилась бежать вниз по склону, прямиком к брату и людям, вознамерившись собрать их вместе и уберечь от настигающей беды. — Орки верхом на варгах! — Сколько? — закричал Арагорн, прикрыв лицо рукой от яркого слепящего солнца. — Сотня, не меньше. — Ерунда! — забористо воскликнул Гимли, подхватив свою секиру. — Я мигом с ними разделаюсь! Дайте их сюда! — Пели, — Арагон обернулся и опустил руки на ее плечи, — Пели, беги за Эовин, уводите женщин и детей! Защищай их! Защищай раненых в повозках! — Но как же Назгул... — вымолвила дева, теребя ткань плотного платья. — Иди! — Он подтолкнул Пелеиреин. — Живо! — И его глаза сверкнули. — Они не справятся без тебя! Слышишь? Вопрошающий взгляд одарил теплом и просьбой. — Сестра, времени нет. Сглотнув ком, подкативший к горлу, Пели кивнула, выхватила кинжал из кармана и, приподняв подол, побежала к равнине. Дыхание сбилось, ноги скользили по камням!.. Породив за собой облако пыли, дева ринулась к повозкам. — Скорее, Эовин! — вскрикнула она, на ходу сбросив обувь. — Уводи людей в низину! Я попытаюсь справиться сама! — Но... — княжна замерла рядом, повернувшись к Теодену. — Дядя, прошу, позвольте защитить вас! — Нет! — тотчас же возразил Король, глянув исподлобья. — Ступай с людьми. Слушай Пелеиреин. Я до сих пор держусь в седле и способен себя защитить! Повернув коня, он громко обратился к воинам: — Теодред, помоги солдатам, возглавь их, пусть они оттащат повозки к низине! Эомер, веди свой Эоред к холмам! — Да, повелитель! Вздохнув, князь надел до блеска начищенный шлем, мельком посмотрел на Пели встревоженным взглядом, ощутив ее волнение и, пришпорив коня, отправился выполнять приказ. Дева только и успела глянуть ему вслед, мысленно воззвав к Эру за помощью. — Скорее, — пробормотала она, скомкав подол платья, да подколов волосы одной единственной заколкой на затылке. — Веди людей в низину! — Но что будешь делать ты? — Задержу варгов! Прознав, что к чему, Эовин кивнула, обхватила коня за поводья и быстрым шагом, против ветра, поспешила к людям, на ходу громко выкрикивая: — В низину! Скорее! Бегите в низину! Резво подскакав к своему Эореду, маршал выхватил меч, направил, блеснувшее в свете солнца, заточенное лезвие ввысь и, собравшись с духом, оповестил собравшихся всадников: — На нас напали орки! Важно защищать женщин и детей! Не подпускайте варгов к низине! Бейтесь! Во весь дух! Воодушевлённый грозный голос командира озарил поляну, отдалённо разнесся по равнине и, достигнув Пелеиреин, заставил вздрогнуть. Она не обернулась, опустившись на колени, только лишь прикрыла веки, прижалась пальцами к сухой земле; потрогала едва пробившуюся зелень, погладила камни и песок, немедля сосредоточившись на своих ощущениях. Колкий озноб сменился жарким пламенем. Кожа девы озарилась бликами. Они выскальзывали прямо сквозь ладони, омывали ее тело, расползались по равнине, подобно облаку! Вечернему небу на закате! Извилистые, издалека напоминавшие туман, волны света и энергии расходились тут и там, накрывали переруганных людей, наполняли каждого, кто находился рядом, целительной силой. — Стихия огня, — прошептала Пели, выпрямившись и ощутив, как через ноги, прямо из земли, подобно точечным разрядам, пробивается могучая сила. — Безликий воздух, — тело ее дёрнулось, — целебная вода и плодородная почва! Я взываю к вам в мольбе! Шквалистый ветер подхватил чёрные волосы, следом и тяжёлое платье, обножив колени и ступни, позволив тайной магии проникнуть под кожу и разлиться багровыми пятнами, немедля обратившимися в искры света. Пелеиреин колдовала. И со стороны напоминала великих чародеек Лотлориена. — Получается, — на выдохе вымолвил Теоден, заметив, что силы девы неминуемо сдерживают врага. Орки, верхом на устрашающих скалищихся варгах, разбрелись по равнине, но не могли приблизиться к людям. Силы Пелеиреин откликнулись на зов и взяли под защиту не только раненых, женщин и детей, но и воинов! Эомер, проскочив в опасной близости от разъярённой пасти, всадил копьё прямиком в челюсть, а орк, взревев, не смог выпустить стрелу! Защитное поле работало. Оставалось только перебить их. — Скорее, — воззвал Эомер, разрубив вонючего орка на пополам, — вырежьте мразей! Обернувшись, он увидел Пели на равнине, вдалеке, но, столь явственно ощутив ее присутствие под боком; почувствовав мощнейшую силу, с которой она защищала каждого из воинов, женщин и детей; князь внезапно замер в благоговейном трепете. Всего лишь на мгновение позволил себе рассмотреть пылающие огненные волосы и приоткрытые шепчущие губы. Пелеиреин держала свой клинок в руках! Высоко вскинув голову, будто бы взывая к небесам, молясь о защите и спасении. Истинная чародейка, вставшая на защиту Роханцев. — Где же Гендальф? — спросил кто-то в толпе. Но Эовин не знала, что ответить. Минувшим вечером Митрандир скрылся в тени мглистых гор, но так и не вернулся. — Что, так и будем стоять тут?! — недовольно воскликнул Гимли, стиснув пальцами секиру. — Надо покромсать их, пока дева держит круг! — Обожди немного, Назгул рядом, — терпеливо попросил Арагорн, пристально поглядывая на огромного чёрного змея. Крылья, могучие и длинные, пронзали воздух, рассекали небо, наполняя души страхом. Люди нервничали, опасливо прижимались к повозкам, и молча наблюдали. Ни звука. Только редкие всхлипы детей. Да гоготание орков. — Он не один, — прошептал Арагорн и, завидев вдалеке ещё двух бесплотных духов, едва различимо вздрогнул. — Трое! — Обернувшись, он взглянул на Пелеиреин, обнажил свой меч, а следом, обратившись к друзьям, негромко вымолвил: — Гендальф не вернулся. С тремя призраками не справится даже Пели. — Значит, задержим, — уверенно отозвался Леголас, натянув тетиву. Но в глубине души сам дрогнул, неожиданно расслышав пронзительный, оглушительный визг. Вскрикнув, некоторые воины инстинктивно выронили копья, обхватили головы руками, прижимая пальцы к ушам, безуспешно стараясь заглушить болезненный крик могучего чёрного змея. Все бестолку! Устрашающая тень пронеслась над головами. Совсем низко. Змей растопырил гигантские когти: острые и запачканные давно высохшей, почерневшей кровью; попытался ухватиться за людей, отчаянно бросившихся в рассыпную, повалив одну из шатких повозок. Но не смог! Только опалил лапу, отчаянно взревев и взмыв в бескрайнюю высь. — Крылатая тень, — прошептал Теоден, прикрыв лицо шлемом. — В строй, все в строй! Назгул пролетел в опасной близости над воинами, снова попытался подхватить людей цепками когтями, но не смог! Поранив хвост, взревел и, гулко взмахнув чёрными крыльями, увидал свою цель. «Дева», — воззвал устрашающий хриплый голос. — «Убейте ее. Лишите их защиты!» Завидев Пели, Кольценосцы закружили над равниной, завизжали, неистово и громко, словно Фродо и кольцо появились где-то рядом. Арагорн закрыл уши, почувствовав толчок и увидал, как орки прорвались сквозь редеющие искры. Магия Пелеиреин не выстояла против расползавшейся тьмы! — В атаку! — грозно закричал он, обнажив меч. — В атаку! — Ну наконец-то! — радостно завопил Гимли, разбежавшись и спрыгнув в самое сердце орочьего строя. — Стоять на смерть, не двигаться с места! — вслед выкрикнул Теоден, заметив, как один из Тёмных всадников приземлился и спрыгнул со своего змея неподалеку от Пелеиреин. Она не почувствовала сразу. Не завидела врага! Опалённая светлыми волнами, Пели развела руки в стороны, как вдруг, неожиданно ощутила первый и самый сильный удар в области сердца. Не удержавшись на ногах, она пошатнулась, приоткрыла глаза, но тьма, сгустившаяся вихрем не позволила разглядеть. Силы, властвовавшие над ней и обеспечившие защиту людям, неожиданно померкли. Вскрикнув, но не издав ни звука, Пели опять почувствовала удар, словно тень коснулась сердца, дотронулась до шеи и, больно обхватив за горло, сначала отняла с земли, заставила опустить руки и выронить атам, а следом, отбросила назад; да так мощно, что дева, приземлившись на спину, с трудом приоткрыла дрожащие веки. Солнечный свет померк. И только ветер бушевал над охваченной паникой равниной. Облако магического света отступило. Оно почти рассеялось, и Назгулы, верхом на змеях, ринулись терзать людей: детей и женщин; разрывая когтями кожу и плоть, они хватали беспомощных Роханцев, подбрасывали в воздух и безжалостно роняли прямо с неба, во все стороны, между бьющимися всадниками. Одно из мертвых тел рухнуло в опасной близости от Короля, настолько впечатлив Теодена, что тот, выхватив копьё у сына, развернул коня, наметил цель и, что было мочи, замахнувшись, запустил копьё в змея. Оно задело толстую кожу, но не ранило, не нанесло вреда. Побороть Назгула не в силах был и внезапно объявившийся Гендальф. — Держите колонну! — закричал маг, обернувшись к Пелеиреин. — Арагорн! Откликнувшись на зов, воин разглядел одного из Тёмных всадников в опасной близости, почти у самых равнин! А потом, прищурившись и различив, как дева, с трудом поднявшись, выпрямилась перед бесконечно высоким, чёрным Кольценосцем, почувствовал, как земля задрожала под ногами. Призрак обнажил клинок. — Пели... — выдохнул Арагон, метнувшись вниз по склону, но не успел пробиться, как один из змеев внезапно ухватился за плащ и ненадолго подхватил в воздух. — Пели! Взмахнув мечом, он оборвал ткань, свалился на скалы, чертыхнувшись, но вновь поднялся и, застыв в благоговейном ужасе, внезапно понял, что они не успеют. Пелеиреин придётся встретить Назгула самой. — Гендальф! — закричал он, что было мочи, когда Чарный всадник замахнулся и попытался задеть деву мечом, но ей чудом удалось избежать удара. — Гендальф, сделай что-нибудь! Но Митрандир уже сцепился в схватке с одним из Назгулов. Он никак не мог помочь! — Пели...***
Свалившись на спину, дева ощутила горячие капли на лице; кровавые останки одного из воинов, разодранного на куски, окропили поле высоко в небе, и горячими тонкими струйками опустились на землю, затронув и ее!.. Болезненный толчок в грудь, затем ещё один! Нет, не руками, не орудием, а неведомой чёрной силой! Пели не могла сопротивляться. Прибитая к грязной земле, она лишь приоткрыла глаза, разглядела огромную, едва не бесконечную тень, нависшую сверху и, всхлипнув, вновь почувствовала оглушительный удар. Ощутил это и Эомер. Вздрогнув, почти выбившись из сил, он привставал с колен, сбросил шлем, пронзив очередного орка, яростно вспоров ему брюхо; схватил мерзкое создание за шею, отнял от земли и, стиснув зубы, прорычал: — Скользкий ублюдок, это тебе за моих людей! Переполненный злостью и подавленный яростью, Эомер внезапно замер. Расслышал оглушительный визг Назгула, пролетевшего над головой и, выпустив кряхтящего орка себе под ноги, на мгновение остановился. Страшная боль пронзила его сердце, будто стрела врезалась в плоть на вдохе, и больше не позволила выдохнуть. Пальцы рук дрогнули, тело онемело... Мгновение, и он обернулся. Обернулся и изменился в лице. Пелеиреин. Она упала на траву. Под гнётом чёрной магии Назгула, растеряла силы, выронила атам и теперь, чуть приподнявшись на локтях, с нахлынувшим ужасом уставилась на собственную смерть. — Пели... Холодная ярость поднялась в нем, опалила щеки, заставила бегом броситься навстречу. Позабыв о том, что он всего лишь человек, обычный смертный, не в силах ничего решить, ни чем помочь, Эомер, испытав удушающий страх, сковавший тело Пелеиреин, вопреки всему, ринулся к ней. Тогда он даже не задумался над тем, что же предпримет, когда окажется рядом, как поможет той, чьё сердце отзывалось гулкими ударами в его груди. Но знал наверняка — бежать без оглядки, разрывая глотки оркам, вставшим на пути, наперекор судьбе: бежать к ней, чтобы защитить. — Пели! — закричал Эомер, вовремя пригнувшись и избежав цепких когтей третьего Назгула. Но дева не услышала. Поражённая тёмной мощью, она привстала, вытянула руки и отбила очередной невидимый удар. Разозлила Кольценосца пуще прежнего. И его чёрный змей, расправив крылья, издал удушающий вопль: пронзительный и колкий. Пелеиреин тоже закричала. Она почувствовала, как кровь хлынула из носа, поползла вниз по губам и подбородку, но не сдалась. Подхватив подол, развернулась и побежала прочь от равнины, подальше от людей и сражения, намеренно уводя Назгулов прочь. Вдалеке мерцали искры. Гендальф бился с одним из Кольценосцев. И орки прибывали. Варги прорывались сквозь Рохиррим, вгрызались клыками в людей, обезумевших от страха. — Пели! — снова выкрикнул Эомер, буквально проложив себе путь из бездыханных тел орочьих воинов. Весь в крови и ошмётках плоти, он прорвался сквозь врагов, единственный, кто оказался рядом и смог прийти на помощь. Увидел, как дева, вновь подвергнувшись воздействию тёмной воли, свалилась на камни, перевернулась... О, Эру, неистовый ужас отразился на ее лице!.. У Эомера дыхание сперло, но он не остановился. Вопреки всему, даже собственному страху, князь нагнал их у подножья холма; грозно вскрикнул и, что было сил, со всего размаху, вонзил меч в змея; пронзил раз, два, три, четыре раза!.. Стиснув зубы, отрубил монстру сначала крыло, а потом и голову, всего одним ударом. — Пели! — вновь позвал он. Но дева расслышала лишь истошный болезненный вопль. Поверженный змей рухнул на землю, затерялся в облаке пыли, но враг остался невредим. — Человек, — зловещим голосом вымолвил Кольценосец, — ты пришёл на свою смерть. Проскользнув вперёд, Эомер, слегка пригнувшись, встал между Пелеиреин и Королем Ночи; воздвиг невидимую стену и яростно обхватил Назгула взглядом, грозно обронив: — Не приближайся! Пели распахнула глаза. Разглядела перед собой громоздкую фигуру воина, и едва не задохнулась от нахлынувшего чувства. Трепет и ужас завладели ее волей, протиснулись в сердце, возродив, казалось, утраченную веру! — Глупец, — прохрипел Призрак, взмахнув мечом, — меня не убить смертному мужу. Осознав, что это может быть конец, Эомер выпрямился и достойно встретил удар, отбил мечом, отскочил в сторону и, мельком обернувшись, увидел деву, привставшую с колен. — Пели, уходи! — отчаянно крикнул он, снова поймав взглядом Назгула и закрыв ее собой. — Живо, Пели! Но дева не послушала. — Нет! — воскликнула она, когда Кольценосец, воспользовавшись тёмной ворожбой, обрушил отвесный склон над ними, и камни повалились будто с неба, больно зашибив Эомера. Острый осколок пронзил его руку, и кровь брызнула в стороны, окропив землю, скалы и кожу Пелеиреин. — Нет! Молниеносно выбравшись вперёд, дева выпустила последние силы, наполнявшие тело. Прикрыла собой Эомера, воздвигнув непроницаемое алое облако прямо над ними. И камни обратились в пепел, разлетелись на ветру, забив ноздри и поцарапав горло. Позабыв о Назгуле, Пели почувствовала, что так тому и быть. Если суждено погибнуть воином, она падет, но вместе с ним. И Эомер, испытав схожие чувства, позабыв о боли, тотчас же обхватил ее лицо руками и поцеловал. Дрожь. Яркий свет. Целительная нежность. Вспыхнув, слово солнце, внезапно озарившие небосвод, Пелеиреин прижалась к груди Эомера, ухватилась пальцами за крепкую шею, покрывая поцелуями его лицо и губы, цепляясь за рубаху, выбившуюся из-под доспехов, пылко отвечая, лаская и углубляя сладостную радость поцелуя. Мир вокруг, от самых скал и до равнины, опалило светом. Зародившийся меж ними, плавно сорвавшийся с губ и разросшийся до гигантских размеров, огненный мерцающий круг разверз тёмные облака, накатил взрывной волной на Назгулов и орков; беззвучно пронёсся по всему необъятному полю, насмерть положив врагов. Не оставив в живых ни единого орка! Завизжав и всколыхнувшись высоко в небо, Назгулы в панике покинули долину, бросили едва живых, но дышащих воинов. Растворились в сумраке восточных гор. Даровав людям надежду. Ослеплённые ярким свечением, Арагорн и остальные, склонили головы; почувствовали сильный ветер, прокатившийся прямо сквозь тела, а когда выпрямились, ошарашено переглянулись. Полчища врага. Все они, до единого, были мертвы.***
Жадно углубляя поцелуи, Пели вдруг почувствовала, как земля закружились и будто бы разверзлась под ногами. Вздрогнув, она обессилено повисла в руках Эомера; ухватилась за его плечо и, прильнув щекой к груди, медленно, прямо вместе с ним, осела на опалённые жаром камни. — Жив!.. — вымолвила она, прежде чем затихнуть. Сильная дрожь отбивала ритм в груди, точно на ровно с колотящемся сердцем. И руки не слушались, разум затуманился. Пелеиреин совсем лишилась сил, выпустив все, без остатка. — Пели, — прошептал Эомер, внезапно осознав, что они живы. — Пели, ты совсем без сил. Склонившись над окровавленным лицом, он осторожно стёр кровоподтёки, нежно отбросил растрёпанные рыжеватые волосы с ее лица. — Пели?.. — Князь всмотрелся в бледное лицо, и нежно звал по имени, пока веки ее не затрепетали. В лучах полуденного солнца, мерцание казалось почти неразличимым, но Эомер, внезапно распознав старое видение, взволновано вздохнул и улыбнулся. — Это ты спасла меня у заводи той ночью, я прав? Видение, чудо, явившиеся на поле битвы, когда жизненные силы, казалось, навсегда покинули его... Нет, это был не сон. Теперь-то он вдруг понял. Бегло глянув на разодранную кольчугу, и не заметив ни следа от свежей раны, Эомер прерывисто вздохнул. — Ты чудо, Пели, — сквозь выступившие слезы, вымолвил он, крепко обхватив деву за талию и погладив по щеке. — Ты нас всех спасла. — Не могу пошевелиться, — едва слышно сорвалось с приоткрытых губ. — Лежи, Пели, все кончено. Сладостные чувства, радостные и проникновенные, окутали мужское тело, и сердце гулко стукнуло в груди. Пелеиреин... Была ли она послана им Эру?.. Но, что бы ни было, на зло судьбе и року, в ту самую секунду, всматриваясь в ее лицо, Эомер внезапно понял, что пропал. Всецело и без оглядки. Мгновение назад Пели вновь спасла его. На теле воина не осталось ни единой раны, ни оцарапины. Метнувшись защитить людей от тьмы, они спасли друг друга. Сделали это вместе. И пламя, вырвавшееся из сердца Пели разгромило полчище врагов. Обратило Кольценосцев в бегство. — Пели, только посмотри, на что ты способна, — прошептал Эомер, ошарашено оглядевшись. — Ты всех разбила куда лучше моих Рохиррим... — Сил нет, — приоткрыв глаза и уловив знакомые черты, дева попыталась подняться, — прошу, помоги мне. — Ты волшебная, Пели, — нежно прошептал Эомер, осторожно обхватив за талию и усадив себе на руки, — ты чудо, даровавшее спасение нашему народу. Поморгав немного и сфокусировав взгляд, дева обвила руками широкие плечи, и, приоткрыв рот, уставилась на огромную мертвую тушу. Поверженный змей лежал на боку, обезглавленный с раскрытой пастью, он будто бы смотрел прямо на неё!.. — Ты убил его, — прошептала Пели, заглянув Эомеру в глаза, — ты пришёл на верную смерть!.. — Нет, — он мотнул головой, с нежностью погладив по щеке, — я пришёл спасти тебя. На секунду, Пелеиреин потерялась в трепетном взгляде. Эомер смотрел мягко, ласково, не скрывая своего чувства. И, казалось, они освободились. Нашли себя друг в друге. — Эомер... Никто и никогда ещё не рисковал своей жизнью, не приносил себя в жертву, не шёл на риск ради неё. И Пели, улыбнувшись, поцеловала князя в щеку, крепко стиснула в объятиях, но, вскоре, вновь лишившись сил, обмякла в его руках. — Давай, я подниму тебя... — было предложил он, но Пели покачала головой, расслышав зов неподалёку. — Пелеиреин! — кричал Арагон. — Пели! — вторил Пипин, перепрыгивая через вражеские трупы. — Где ты, Пели?! Следом подоспели и другие: Гимли, Мерри и Гендальф. Завидев деву невредимой, каждый выдохнул с великим облегчением. Пелеиреин, бледная и окровавленная, но в то же время целая и невредимая, не без помощи Эомера, осторожно привстала, и, ухватившись за его плечо, устало улыбнулась друзьям. — Пели... — Арагорн миновал Назгула, мимолётно осмотрел отсечённую голову и, признательно кивнув Эомеру, выхватил сестру из мужских рук. — Ты цела. — Все хорошо, — ахнув, вымолвила дева, тоже крепко обхватив мужские плечи. — Я в порядке. — Это мы видим, — улыбнулся Гендальф, оглядев долину. — Твои силы безграничны, если знать, как их пробудить. Верно? Смущенно вспыхнув, Пели сдержано кивнула, выпрямившись, и, вновь почувствовав тёплую ладонь на своей спине, улыбнулась Эомеру. — Брат?! Надрывный крик разнесся над равниной. Эовин, подбежав последней, протиснулась вперёд, распахнула объятия и в слезах бросилась на шею Эомеру. — Ты жив! — она всхлипнула, счастливо улыбнувшись и осмотрев с головы до пят. — И не ранен... — Князь, — вставил своё слово Гимли, поклонившись Пелеиреин, — да вы, похоже, родились в рубашке! Ни царапины! Да после такой кровавой схватки с чёрным змеем не мудрено и слечь в могилу! — Это не моя заслуга, — честно признал Эомер, с теплотой взглянув на Пели. — Это наша солнечная дева. Быть мне в земле уж дважды, если бы, — он улыбнулся, искренне, впервые за последние годы, — не ты... И Пелеиреин, распознав любовь в его глазах, да ощутив прилив, казалось, вдруг, иссёкшей силы, стерла морось с глаз. Казалось, они снова одержали победу. Выстояли наперекор врагам. И люди, выжившие жители Эдораса и ближайших деревень, могли воротиться по домам, вновь ступить в родные земли. Но вот ветер... Вздрогнув, Пели испытала странное чувство. Словно радость, переполнявшая сердце, внезапно растворилась, и грусть, накатившая волнами, отразилась на ее лице. — В чем дело? — спросил Эомер, поддержав деву за талию, даже не смотря на то, что она отлично выстояла на ногах рядом с Арагорном. — Что ты видишь?.. — Теодред, — прошептала Пели, распахнув глаза, в мгновение наполнившиеся слезами. — Я чувствую беду, Эомер... Я чувствую беду.