Сказание о Пелеиреин

      Вопреки просьбе Эомера, Пели так и не перебралась во дворец. Заглянула ненадолго спустя несколько дней, после памятного разговора у ворот, но не отважилась заговорить об этом вновь.       Высокие чертоги, сводчатые деревянные потолки; расписные стены и богатый трон на пьедестале. Чарующая картина золотого зала Медусельд впечатлила деву. Скоромно заколов волосы на затылке, да примерив простенькое платье из светло-голубой ткани, расписанной старинными узорами, — очередной безвозмездный дар Эовин, — Пели, вняв сердечной просьбе Эомера, все же навестила Короля.       Бесшумно ступая босыми ногами по дубовым половицам, она миновала порог, опустила глаза, почувствовав на себе заинтригованный взгляд стражника, а следом, сконцентрировавшись на ощущениях, медленно направилась к Королю. Теоден восседал на троне. Сидел молча, склонив голову, и угрюмо наблюдал за Пелеиреин исподлобья. Приблизившись и замерев неподалёку, дева поклонилась. — Что тебе надобно, колдунья? — неохотно поинтересовался Теоден, и позади него показалась светловолосая фигура.       Эовин вернулась в зал, но не решилась подойди. Завидев Пели, она осталась позади, в тени просторного зала, прислушавшись. — Ваши люди обеспокоены, государь, — ровным тоном сообщила дева, ощутив лёгкий холод, расползшийся между ними. — На границы продолжаются набеги. — И ты пришла, чтобы сообщить об этом? — Я здесь по просьбе вашего племянника, — коротко ответила Пелеиреин, — позвольте одарить вас силой. Воспряньте духом, поднимитесь с трона и воодушевите воинов.       Губы Теодена мельком дрогнули, но, вопреки надежде, он не улыбнулся. Только отнял руку от лица, выпрямился и одарил деву внимательным взглядом. — Мне помнится, что Теоден Роханский был королём западных земель, не дева из леса, и не воины... — протянул он, метнув угрюмый взгляд. — Я лишь желаю вам добра, государь, — склонив голову, Пели подошла к трону и, опустившись на колени, осторожно положила руку на его ладонь. — Позвольте воротить вас к свету.       Теоден ничего не ответил. Но и не возразил. Не отнял руку. Только замер и пристально посмотрел на Пелеиреин сверху вниз. Почувствовал, как лёгкие искорки, казалось, уж потерянного безвозвратно, чувства, забились в сердце. Опалив суставы и жилы, они вырвались наружу, захватили душу, внезапно наводнили мысли и словно выдернули из небытия. Деве снова удалось впечатлить государя. Удивить и подтолкнуть смелый дух к великими свершениям.       Восхищённо приподняв густые сросшиеся брови, Теоден вытянул руку и ласково погладил Пели по щеке. Кожа ее, будто олово, окропилась едва уловимыми алыми пятнышками, и вновь приобрела болезненную бледноту.       Вздохнув, Пели ощутила, как выжила из себя все магические силы, что оставались, до последней капли. А ведь она провела почти всю ночь среди камней, у погоста; там, где пробивалась свежая трава... Ох, нет, встреча с Назгулом и кровавая бойня неминуемо что-то сотворили с ее телом, будто подавили дух!.. — Ты восхитительное созданние, Пелеиреин, — искренне вымолвил Король, — благодарю. И прошу прощения за свое отчаяние. Сейчас не время придаваться скорби. — Государь.       Пели улыбнулась, привстала с колен и, завидев Эовин в обществе брата, быстро отвернулась, вспыхнув изнутри, подобно невидимому пламени. Эомер почувствовал ее волнение, — так или иначе, но он невольно ощущал редкие искорки пламени на своей коже; даже, когда силы покидали деву, и колдовство казалось невозможным, — но виду не подал. Они пришли на встречу. На совет, задуманный с минувшего заката. И Пели, успешно выполнив задачу, с облегчением вздохнула. Жаль, что ненадолго. В бесконечно величавом зале появились Арагорн, Леголас и Гимли, а следом явился и Гендальф в компании полуросликов. Все они пришли с единой целью — обсудить, когда вступать в войну. И у Пели затянуло в области желудка. В преддверии самой разрушительной битвы третьей эпохи, столь часто маячившей в видениях, она впервые чувствовала себя настолько слабой!.. — Пели, Король в порядке? — шёпотом спросил Пипин, обхватив ее ладонь и с надеждой взглянув на деву снизу вверх. — Думаю, да.       Пелеиреин улыбнулась, отступила в сторону, опасаясь, как незримого удара, снова встретиться взглядом с Эомером. Ведь ему удалось. Вопреки всему, ему удалось невозможное! Пели думала о предложении, если не ежесекундно, так ежеминутно — точно. Она тревожилась и сомневалась. Вспоминала утреннее видение, когда впервые, там, под сенью Ясеня, увидела их вместе; вдвоём, лёжа на золотистых листьях и нежно прикасавшихся друг к другу. Могли ли они вдруг себе позволить, несмотря на все видимые преграды, внезапно обрести себя. Найти приют друг в друге!.. — Мой повелитель, — заговорил Эомер, выступив вперёд и поклонившись, — мы собрались, чтобы обсудить не только будущее Рохана, но и судьбу всего Средиземья. — Не пройдёт и месяца, как армии Саурона приблизятся к Гондору, — поведал Гендальф, повертев в руках свой посох. — Пора готовиться к войне. — Мои войска истощены, — напомнил Теоден, поднявшись с трона и выпрямив спину, — нам следует восполнить силы. — Времени мало, — вымолвил Арагорн, — государь. Прошу, позвольте вашим лучшим Рохиррим готовиться. — Сигнальные огни Гондора молчат, — твёрдо заметил Теоден, потерев седовласую бороду. — Нас не зовут на помощь. — Призовут, — заверил Гендальф, — но последнее слово только за тобой.       Хмыкнув, Король обернулся вокруг, осмотрел каждого в зале, и, задержавшись на Пелеиреин, негромко сообщил: — Рохан явится в Гондор не раньше, чем Денотер соизволит вновь призвать нас. Я выполню клятву, данную Эорлом, но только если колдунья поставит воинов на ноги, точно и меня.       Расслышав слова Теодена, Пели в непонимании посмотрела на Гендальфа, а тот, едва кивнув, внезапно развернулся и быстрым шагом ринулся прочь из Медусельда, на ходу громко объявив: — Перегрин Тук, дружочек, идём, ты поедешь со мной. — Но... — Пипин, выпустил девичью ладонь и, растерянно взглянув на Пели, поспешил бегом за магом. — Куда? — Сигнальные огни должны заполыхать, и ты мне в этом поможешь.       С грустью проводив хоббита взглядом, Пелеиреин улыбнулась Мерри, так и воззарившемуся вслед внезапно испарявшимся друзьям. А сама, уже предвидев просьбу Теодена, на мгновение прикрыла веки. Восполнить силы тысячи солдат? Придать им храбрости? Да как же умудриться ей вдруг понабрать столько немыслимой энергии? Как справиться и не лишиться всяких чувств? Эмоций, радости, любви?.. Отдать себя без остатка, ради спасения миллионов... Разве не во имя этой цели она однажды покинула Фангорн? — Но, государь, — сбивчиво заговорила Пели, осознав, что все вокруг молчат и ждут ответа, — где же мне восполнить силы?... Здесь едва хватило, чтобы помочь вам, и то я осталась без сил.       И правда, Эомер, вздохнув, увидал бледные щёки и опустелые глаза. Пелеиреин выглядела болезненной и усталой. Князь заволновался. Он не разделял взглядов Теодена. И ему не понравилась идея. Это казалось невозможным и слишком рискованным. Для Пели, в первую очередь, ведь Эомер не мог себе представить жизни без ее тёплого голоса и нежности в прикосновениях. А допустить, чтобы свет очей померк, и жар ладоней сгинул следом за жизненной радостью?.. Нет, Эомер познал Пелеиреин такой, и не желал бросать в беде в полном одиночестве. — Есть один путь, — внезапно заговорил он, — путь на восток, к лесам Фангорна.       И Пели, расслышав твёрдость в мужском голосе, не удержалась, и взглянула на своего избранника. Одарила восхищённым и благодарным взглядом. Он решился и сдержал своё слово. Заговорил о возвращении в леса. — Вернуть деву назад? — Теоден обернулся к племяннику. — Чтобы она там и осталась? — Пелеиреин вернется, — уверенно заявил Эомер, заглянув Королю в глаза. — Повелитель, то, о чем вы просите невозможно. Здесь ей не набраться целительных сил. Здесь... — Князь с теплотой посмотрел на деву. — Здесь она лишается своей магии. И не может колдовать, как прежде. Не может быть собой. Эдорас, подобно клетке. И... Клянусь, она поможет. Нужно только дать возможность вновь набраться сил и повидаться с лесом. — Как ты можешь клясться и говорить за неё? — удивился Теоден, тоже повернувшись и взглянув на Пелеиреин. — Что скажешь, это правда? Здесь тебе невыносимо? — Государь, ваш город прекрасен, и я вполне могу тут жить, но возможности мои здесь скудны... — Не ты ли положила орду орков на равнине? — перебил Король, скрестив руки за спиной. — Не ты ли воротила меня к жизни? Там не было деревьев. Только пустошь. А теперь, внезапно, захотела ускакать в леса?       Пели опустила голову, почувствовав себя под тенью загребущих цепких лап. Теоден, охваченный страхом навсегда лишиться чародейки, вдруг почувствовал себя единым повелителем для всех. Даже для неё. И радость, вспыхнувшая в сердце, снова улетучилась. Пелеиреин внезапно поняла, что слова Эомера правдивы. Она задыхалась там, посреди золочённого зала, и мечтала только об одном — снова увидеть отца, очутиться дома, прежде чем, возможно, навсегда попрощаться с Фангорном. — Никто из моих людей не согласится сопровождать тебя. И вопрос закрыт. — Я поеду, — объявил Эомер, и Теоден ошарашено уставился на него. — Дядя, я возьму на себя эту ответственность.       Гордо выпрямившись, маршал заранее предвидел реакцию Короля и глубоко вздохнул. — Покинешь Эдорас не весть на сколько дней? Моя единственная опора? Мой племянник? И все ради чего? — Теоден шагнул к Эомеру, и тот, почувствовав напор, склонил голову, почтенно поклонившись. — Ради наших воинов, государь, — уверенно отчеканил воин, стиснув шлем в руке так сильно, что острый край вонзился в кожу и капельки крови выступили на пальцах.       Наверное, в ту самую минут, Пели впервые поняла, чего же Эомеру стоило признать собственные чувства и предложить своё покровительство. Верность Королю, отчаянная преданность народу, вот что величало его душу. И любое неповиновение казалось чем-то чуждым и несбыточным. Но там, посреди зала, Эомер незримо возвёл ее на пьедестал. Он будто бы склонил голову на отсечение, возжелав не столько напитать Рохиррим магической силой, сколько помочь ей вернуться, почувствовать себя живой и невредимой. В безопасности! Он вставил своё слово, решительно заверил Короля, что дева обязательно воротится в Эдорас, и поклялся сдержать своё слово. — Значит, оставишь пост ради незначительной прихоти?       Пели заледенела на месте, в страхе тоже опустив голову. — Повелитель, — внезапно заговорила Эовин, приблизившись к дяде и обхватив ладошкой его разъярённое лицо, — прошу, не гневайтесь, ведь это наш единственный шанс. Только послушайте, как колотится ваше сердце!       Прерывисто вздохнув, Теоден с трудом, но перевёл взгляд с племянника на Эовин. И постепенно гнев отступил. Рассеялся, ведь в названной дочери своей узнал он вновь сестру. Теодвин. Она восстала пред его глазами. — Хорошо, — выговорил государь, обняв племянницу и погладив по волосам. — Да будет так. Ступайте. Я даю вам семь дней. Не больше. Ты, Эомер, — он требовательно посмотрел на племянника, — должен вести Эоред. Возвращайся сразу, как Пелеиреин начерпает свои силы. И... Возьмите хоббита с собой. Нечего сновать по залам. — Да, мой повелитель.       Коротко кивнув, Эомер, едва разжав ладонь и ослабив хватку, опустил шлем вниз и, широким шагом миновав лестницу, пронёсся мимо Пелеиреин. Обернувшись, дева посмотрела ему вслед, с тяжёлым сердцем и великим чувством она выстояла на месте, и позволила себе вздохнуть только, когда Теоден вновь опустился в своё величественное кресло.

***

      Впервые с давних пор, Пелеиреин едва ли дождалась рассвета! В великих славных чувствах, она выпорхнула из домика, подзывая Мерри следом, и, приподняв подол платья, выбежала на тропу. Эомер стоял у ворот: высокий и величавый, облачённый в доспехи, с мечом на поясе. Он поправлял седло на Брего, да крепил провизию к своему скакуну. Издалека, золотистые волосы переливались в лучах утреннего солнца. Они развевались на ветру и пробуждали в сердце девы лёгкие импульсы приятного возбуждения. В предчувствии нежданного путешествия, с трудом добытого, едва не вырванного с уст Теодена!.. Эомер сдержал слово. Он сделал это для неё. И Пели, с благодарностью и в самых искренних чувствах, направилась вниз по тропике навстречу бодрящему южному ветру. Перебирая пальцами неуловимый воздух, дева остановилась, натянула свои сапоги на ноги, невольно вспомнив об окровавленной девушке. Что же стало с деревней? Удалось ли достойно предать людей земле?.. — Пели, пойдём! — радостно позвал Мерри, миновав дорожку и бегом ринувшись к воротам. — Я готов к приключениям! — И даже захватил свой меч, — с ухмылкой подметил Эомер, завидев их ещё с тропы и прикрыв лицо рукой от обжигающих лучей, чтобы лучше рассмотреть.       Пелеиреин явилась ему в ореоле алого свечения. Точно утром на поле боя, когда душа едва не навсегда оставила его раненое тело. Прекрасная и свежая. Лёгкий румянец выступил на скулах, в распахнутых глазах, обрамлённых чёрными ресницами, мерцали радостные искры. Дева выглядела отдохнувшей и... Счастливой?.. Была ли она радостна близящейся встречей с отцом, или же румянец опалил нежные щёки в мыслях об их неминуемом уединении?       Эомер не знал, но отчётливо уверовал в одно: Пели согласилась ехать с ним, а, значит, появился шанс, великая возможность вновь спросить о чувствах, протянуть свою ладонь и вверить собственное сердце. Он думал об этом, постоянно. Даже битвы и оружие не прельщали его столь же неутолимо, как желание принадлежать. Верность Королю, бесконечные стычки с кочевниками, да нападения орков... Эомер любил свою страну, своих людей и своего Короля, но, впервые в жизни, он устал от одиночества и возжелал чего-то большего; пересилил страсть к войне и с удовольствием уселся в седло, улыбнувшись своей наречённой деве. А Пели, поймав его светлый взгляд, натянула поводья, тихонько обратившись к Мерри, устроившемуся впереди и ухватившемуся за белесую холку Брего: — Держись, мой друг, поскачем с ветром! — Я готов, моя солнечная дева, — восторженно выпалил хоббит. — Хватайся крепче!       Ворота отворились, и Пели, пришпорив Брего, бросилась в скач, породив столб вязкой пыли. — Значит, с ветерком, — улыбнувшись прошептал Эомер, похлопав своего коня, да натянув поводья, — готов?       Скакун весело заржал, встрепенулся и, завидев Брего вдалеке, вынесся галопом следом по равнине.

***

      Охваченная страстью, Пелеиреин неслась навстречу ветру. А Мерри, вцепившись в гриву, громко хохотал от нахлынувшего восторга. Тёмные волосы, наспех собранные на затылке, выбились и редкими прядями развевались, щекотали щёки и шею. И подол голубого платья, подхваченный ветром, оголил колени до бёдер.       Пьянящая свобода.       Пели ликовала!       Они неслись галопом, шибко и отчаянно, как будто Эдорас преследовал, гнался по пятам, намереваясь схватить и воротить обратно. И затормозили лишь вблизи холмов. Опасно было рваться без оглядки неподалёку от невысоких скал. Слышала об этом Пели. Хорошо знал и Эомер. Потянув за поводья, он остановил коня, и, обернувшись, задорно позвал Брего, звонко присвистнув.       Белогривый скокун послушно замер под своей хозяйкой, неторопливо двинулся назад, подальше от холмов и поближе к Эомеру. — Ты скачешь слишком резво для женщины, — улыбнулся князь, отбросив волосы с лица. — А ты недостаточно быстро для мужчины?       Пели склонила голову набок и расплылась в улыбке. И Эомер, наверное, впервые обнажив зубы, тоже широко улыбнулся в ответ, протянув руку и потрепав Брего по холке. — Отличный конь! Боевой! Откуда он? — Это дар Арагорна, — рассказала Пели, и, заметив, как мужской взгляд скользнул на обнаженные ноги, поспешила поправить платье. — Красиво было, — подметил Эомер. — Правда?       И снова они рассмеялись. Тихо, но вместе, почти одновременно.       Издали увидав Эдорас, похожий на маленькую точку, Пели порадовалась, что удрала. Пусть ненадолго, но выбралась, оставила там, позади, свои печали. А впереди главенствовал лишь ветер. Все остальное сгинуло с лица земли.       Виднелись только горы.       Мерри, поражённый своей внезапной прогулкой, посмотрел сначала на деву, задрав голову, а следом и на воина, остановившего коня поблизости, и, усмехнувшись, поинтересовался: — Так, что, скачем? — Придётся ехать обходной дорогой, сделаем крюк, обойдём краем Истфолд, — заметил Эомер, с большой неохотой оторвав взгляд от лица Пели, и кивнув в сторону Севера. — Западную границу стерегут орки, а Эоред пока что слишком слаб, чтобы противостоять врагу. Будем держаться реки и холмов. — Не печалься, — мягко попросила дева, — обойдём угрозу, пусть потратим больше времени. — Больше времени нельзя, — Эомер вздохнул, — и, знаешь, — он обернулся, вновь ухватившись взглядом за тёмные волнистые пряди, — на сердце у меня светло, наверное впервые за долгие месяцы, так что, нет, печалиться не будем, ни ты, ни я... — И не я! — вставил своё слово Мерри. — И не ты, юный хоббит, — Эомер кивнул, закатив глаза. — Давайте, пора выдвигаться в путь.       Они направились к северу. Скакали спокойно, рядом. Пелеиреин увлечённо разглядывала горы, вдоль которых простирались бесконечные долины, пустоши, одинокие земли. Эомер, привыкший ездить в тишине, проглядывал на спутницу, иной раз вовсе забывая следить за дорогой и осматривать ближайшие каменные насыпи. Ругал себя за то, что отвлекался. Знал, всего одна оплошность, и может приключиться беда, но все равно, раз за разом, ловил себя на мысли: «Как же ты прекрасна». И, сжимая поводья, только и надеялся, что к ночи, подобравшись к лесу, они смогу выдохнуть и, наконец, поговорить. Откровенно, с глазу на глаз. Не опасаясь, что услышат. С каждым новым днём Эомер с пущей силой вновь желал Пелеиреин. И это наваждение не утоляли ни поцелуи, ни объятия. Воин знал, что успокоится только лишь услышав утвердительный ответ.       Ни о каких принцессах и княжнах не могло идти и речи. Эомер пропал. Он возложил свою жизнь к ее ногам, не вслух, но про себя, внутри мечущегося сердца. — Шир, если бы вы увидели это место, — без умолку болтал Мерри, чем жутко раздражал Эомера и забавлял Пели, — вокруг луга и поля, леса и речушки. И старый-добрый Тоби! — Что такое Тоби? — спросила дева, нежно улыбнувшись Эомеру.       Почувствовав его недовольство, она поспешила сгладить острые углы, успокоить мужскую душу. Что и удалось. Поймав игривый взгляд, воин неминуемо отвлёкся от дурных мыслей. — Это наш табак. — Не слишком ли много вы курите? — сухо поинтересовался маршал, мельком глянув на Мерри, а следом осмотрев долину. — Хоббиты без трубки и табака, это как Рохиррим без меча и лошади, — сообщил полурослик. — Я начал не так давно, всего-то в тридцать пять, а вот Пип, он табачит ещё с юных лет! — Вот как? — Эомер снисходительно улыбнулся, чем позабавил Пели не меньше хоббита. — Поделись, в каком же возрасте вы становитесь совершеннолетними? — В тридцать три, мой князь! — с радостью отозвался Мерри, с упоением продолжая монолог: — Мамка с детства говорила, не водись с Беггинсами, ни чего хорошего не выйдет. И что в итоге? Я ввязался в самое упоительное и невероятное приключение в своей жизни! И теперь скачу навстречу приключениям в долину! Мой папаша бы со стула рухнул, если бы узнал! — Так что же? Вы покинули Шир внезапно? Никому не сказали?       Пели с удовольствием слушала хоббита, внимала каждому слову. И постепенно Эомер смягчился. Тоже стал прислушиваться, иногда встревать и задавать вопросы.       Беседа, казавшаяся ещё день назад непостижимой ерундой, внезапно разлилась рекой. Они узнали и Бакленде, и о легенде о ходящих деревьях, которые оказались правдой. Эомер подивился, признавшись, что никогда не встречал энтов, и будет крайне рад познакомиться с одним из них уже сегодня ночью. Следом Мерри ненадолго замолчал, припоминая очередную историю. И они остановились. Спешились в самом, как показалось воину, безопасном месте, и с удовольствием пообедали. Хоббит уплетал свежий хлеб и сыр за обе щеки, но вот Пели вновь вкусила пищу без должной радости. Эомер заметил, но ничего не сказал. Решил оставить напоследок. А когда они опять расселись в седлах, негромко заговорил, указав рукой на юго-запад. — Видите хребет? Вон там, миль двадцать, не больше по равнине.       Прищурившись, Пели прикрыла лицо ладошкой, едва кивнув. — Это границы моего родного края. Истфолд — вот его название. — Постой, — дева обернулась, взглянув на Эомера, — я считала, что ты вырос в Эдорасе. — Так и есть, но здесь я родился. Моя мать была красивой женщиной. Гордостью отца. Он всегда называл ее «радостью». Я очень хорошо помню, как она встречала его каждый вечер у дверей и потчевала горячим мясом с картофелем.       Пели замерла и улыбнулась, завидев тень воспоминаний на мужском лице. — Как их звали? — тихо спросила она. — Эомунд и Теодвин.       Ненадолго он замолчал. Выпрямился в седле и словно утонул в мыслях, провалился в детские воспоминания. Такие приятные и светлые!.. Чувства овладели мужским сердцем, и он, вздохнув, продолжил: — Мама была сестрой государя. Папа иногда припоминал, как Теоден не желал выдавать сестру за него замуж, но со временем смягчился и благословил их брак. Так появился я, потом и Эовин через три года. Мы жили хорошо. Даже слишком. Под началом отца была вся область от реки Меринг, — мы как раз проходим сейчас у ее истока, — до Энтовой Купели, вплоть до Белых гор. Вёрст пятьдесят, не меньше. И всякий раз он брал меня с собой на закате посмотреть на нашу землю, на Эоред, и воинов.       В глазах Эомера: чистых и открытых, заплясали огоньки веселья и прежней радости, померкшие внезапно. — Он погиб, когда мне было всего одиннадцать лет, — мужской голос огрубел и стал совсем низким. — Он люто ненавидел орков и бросался в бой, стоило лишь уловить малейшую весточку о нападках на границы Рохана. И однажды не вернулся. Мама... Она сильно заболела. Так любила его, что не вынесла разлуки.       Улыбка медленно сошла с лица Пелеиреин. От былого веселья не осталось и следа. Прочувствовав глубокую мужскую боль, таившуюся в памяти и сердце, дева вдруг почувствовала себя на месте Теодвин. Отчётливо увидела, как опустела их постель, и вот, она лежит совсем одна, по-прежнему свежа и молода, посреди пустой кровати, и горько плачет. Неглубокие морщинки озаряют ее веки и лоб, но тело и лицо, молодые и сильные, спустя почти семьдесят лет не потеряли былой красоты. Не угас и свет в глазах. Только без него. О, рок! Судьба! Ей будет суждено пережить и собственных детей?..       Вздрогнув, Пели вынырнула из видения, ошарашено пришпорила коня, но тот лишь взбрыкнул от неожиданности. Не сдвинулся с места. — Дядя забрал нас, — продолжал Эомер. — Он горячо любил сестру и, когда мама умерла от горя, воспитывал, как родных детей. Я обязан ему жизнью, землёй и воинским званием. И то, что я сейчас здесь...       Мерри приоткрыт рот, уставившись на Эомера. Настолько поразил его рассказ. — Пора в путь, — будто воротившись из мыслей, поторопил воин. — Недолго осталось. Пели?..       Поймав бегающий взгляд, Эомер вытянул руку и погладил деву по плечу. Мерри заметил и отвернулся. Не желая помешать своим присутствием, он погладил Брего, сделавшись почти невидимым для людских глаз. — Пели? Ты в порядке? — Да, — отозвалась дева, с нежностью ответив на прикосновение, погладив пальцами его лицо.       Они стояли совсем близко. Кони едва не терлись боками. — Ты что-то увидела, да? — догадался Эомер. — Видение? — Ничего важного, — тихонько соврала она, не желая вспоминать.       Боль казалась невыносимой. Пели была счастлива избавиться от нее. — Твой рассказ, — вымолвила она, вздохнув, — как жаль, что у меня нет возможности познакомиться с твоими родителями. — Ты бы точно понравилась матушке.       Улыбка, прикосновения, чувства... Пели облизала губы и, внезапно вспомнив, что они тут не одни, взялась за поводья. — Нужно поторапливаться, иначе не успеем к закату! — Да, — опомнился Эомер, кивнув. — Все верно. Пора в путь.

***

      Большую часть пути они скакали в тишине. Вопреки надеждам, им, и правда, пришлось сделать большой крюк. Пройти мимо серверных границ и повернуть к югу. Каждый предавался своим мыслям. Пели раздумывала о странном видении, опустошившим душу и наполнившим страхом. А Эомер, всматриваясь вдаль, тревожился за их безопасность. Вблизи простиралась юго-восточная граница. Орки и кочевники могли заметить и напасть! Наверное, поэтому, оба оказались счастливы, завидев вдалеке первые леса Фангорна. Пели воодушевилась, пришпорила Брего и бросилась галопом к родным и девственным местам. Предвкушая встречу с отцом, выстраданную и долгожданную, да вдыхая аромат весенних цветов с подгорья.       Она была дома!       Эомер тоже пустил коня в скач, но не так резво. Он по-прежнему опасался атаки и двигался равномерно, оглядываясь и осматривая каждый пригорок.       Все было тихо. Хвала Эру. Они добрались. — Не спеши! — попросил Эомер, заметив как Мерри пытается спрыгнуть с коня.       Спешившись, да оставив верного друга на месте старого пепелища — все, что осталось от полчища урук-хаев прошлой осенью, — князь подхватил хоббита подмышки и осторожно опустил на свежую зеленеющую траву. — Давай, — следом, Эомер обратился к Пели, вытянув руки, — я помогу! — Хорошо.       Не возразив, дева позволила мужским пальцам цепко ухватиться за талию. Мгновение, и вот, они уже скользнули вверх по рёбрам. Прерывисто вздохнув, Пели почувствовала землю под ногами, но не заторопилась. Не ринулась к лесу. Очарованная нежным взглядом, она помедлила немного, прильнув к мужской груди. — Привяжу коней здесь, — хрипло сообщил Эомер, опалив девичью щеку горячим дыханием, — а ты беги. Небось не терпится домой, да? — Ты это сделал для меня, — выпалила Пели, обхватив руками его шею и стиснув в объятиях. — Спасибо. Никто бы не смог... — Беги, — Эомер улыбнулся, погладив деву по спине. — У нас ещё будет время, обещаю. — Хорошо.       Запечатлев на бородатой щеке страстный поцелуй, Пелеиреин отстранилась, сбросила сапоги с ног и, счастливо улыбнувшись, ринулась к лесу, следом за Мерри. — Отец! — воскликнула она, мигом скрывшись в тиши деревьев. Величавых и зеленистых.       А Эомер, с любовью проводив взглядом, на этот раз уж точно знал, что непременно отыщет дорогу. Найдёт и на том свете, ведь магия, таившаяся среди ветвей Фангорна опалила ступни Пелеиреин, рассыпалась, подобно искрам, оставив за собой вполне заметный след.