***
Скрипя зубами, да сдавливая ступнями неровную почву вблизи Цитадели, Пели, вновь примкнув к Древу, питала силы из недр бесконечно глубоких корней; возводила пальцы к небу, ловко управляясь с каменными глыбами. Чуяла она опасность, но, стремясь прийти на помощь Рохиррим, увести беду от бесстрашного сердца любимого, бившегося и в ее груди, Пелеиреин намеренно призвала Назгулов. Обнаружила себя и, взобравшись на самую вершину, решила больше не набирать силу, а питать тело и тотчас же выпускать энергию в воздух. Спасать отчаявшихся воинов ценой своей свободы. И не было страха в ее груди. Не было отчаянных воплей и дрожи! Пелеиреин готовилась встретиться с посланниками ночи, стремительно летящими прямо к ней!.. Освободив воинов от гнёта Чёрных Призраков, да лишив наемников почти всех элефантов, дева леса позволила Рохиррим добивать орков, пребывавших и плодившихся, как саранча на свежих посевах! «Склонись перед нами», — раздался голос в ее голове и, Пели, точно как и Эомер, в ту самую секунду, вздрогнула и, отняв руку от тернистых ветвей, прижала пальцы к голове. — Убирайтесь! — завизжала дева, яростно выпрямившись и возведя неприступную стену из белесых искр между ними. — Я не боюсь. Больше нет! «Силы твои не безграничны», — витало в голове, подобно назойливой боли. «—Принесёшь в жертву женщин и детей. Или выйдешь на бой, оставишь Древо, напитавшее тело?» Метнув испуганный взгляд на пещеры, расположенные чуть ниже от ворот, Пели невольно вздрогнула, увидав, как несколько высоченных горных троллей бьют дубинами крепкие ворота, наглухо запертые, но не железные!.. Испуг сразил Пелеиреин, подобно визгу Назгулов. Ощутив страх и ужас людей по ту сторону дверей, ей ничего не оставалось, как только, отпустив защиту, броситься бежать, вниз, по заваленным телами и острыми камнями, ступеням. Попутно раня ноги до крови; и тотчас же залечивая раны. Энергия сочилась сквозь ладони, охватывала тело, но, вдали от Древа, расплескать все силы, лишиться тайной магии, было лишь вопросом времени! Чёрные Призраки намеренно вызвали на бой. Пели представляла угрозу. Угрозу, которую требовалось немедленно уничтожить. Обезоружить. Сбежав вниз и выпустив силы, Пелиреин увернулась от цепких когтей змея, ударила сначала одного тролля, обрушив на него ближайшую невысокую башню, и похоронив под столбом удушливой пыли, а следом, кинувшись вперёд, отбросила и второго. В зареве костров и огней, замерцав белесыми искрами, дева вытолкнула тролля за перилла, и тот, взревев, с грохотом упал на первый ярус, размозжив сразу дюжину орков. Пробил час. И пятые ворота, ведущие к пещерам, оказались прорваны. Гендальф, боровшийся на уровень ниже Пели, увидал, как сразу четверо Назгулов закружили над ними. И ещё трое набросились на Пелеиреин. В отчаянии, чародей осознавал, что сил на всех не хватит! Спустившись вниз, оторвавшись от Древа, Пели обрекла себя на смерть!.. Но в этот раз Митрандир ни чем не мог помочь. Пелеиреин пришлось справляться только лишь остатками своих таинственных магических сил.***
Освободившись от нападок Назгулов, воинам на поле стало куда проще биться с орками. Но Эомер, без конца бросая взгляд в сторону Цитадели, встревоженно пробирался вперёд. Он колол недругов мечом, вспарывал глотки и рубил напропалую каждого, кто неминуемо вставал на пути. И силы, былая мощь неминуемо угасали. Усталость и страхи овладевали могучим телом, наполняли разум устрашающими мыслями. Князь видел, как упал государь, но добежать так и не смог!.. Он видел, как Чёрные Всадники оставили Пеленор и ринулись к Цитадели, закружили над Пели. Ох, нет, Эомер не мог различить ее издалека, но он знал, что лишь она, солнечная дева, была способна источать неконтролируемую энергию. И именно за ней рванули Назгулы. Он ощущал невольный страх женского сердца; знал, что судьба пришла за ними и теперь вершится на краю скалы, среди разваленных и опалённых башен, откуда, во мраке туч, виднелись яркие вспышки света. Магии Гендальфа и сил Пелеиреин. Прочищая путь к воинам, отрезанным от Эомера сотней орков, подоспевших на убой, князь неожиданно почувствовал удар в спину, покачнулся, но, выстояв, взревел, силой обернувшись и ударив мечом прямо по непробиваемым доспехам высокого для орка и коренастого уродливого существа. Весь в гнили и падали, светлокожий, с выступавшими бровями и бусинами глазами, орк оскалил зубы, взмахнув своим заточенным рубаком. Эомер только и успел, сплюнув кровь, отскочить назад. И талисман Пели, качнувшись в недрах одежды, опалил кожу заревом, придав сил и возродив, казалось, утраченную отвагу! Яростно выкрикнув, Эомер бросился в бой. Но Готмогом, генерал Мордора, оказался сильным противников. Безжалостным и могучим. Издавна он славился своей жестокостью. И был подготовлен к схватке куда лучше своих орков. — Человек, — мерзким грязным голосом протянул он, одной рукой отбив удар и оскалив зубы пуще прежнего, — что ты можешь против моей злобы! Король Рохана пал. Вести войско некому. Змей вырвет и твои глаза. — Не быстрее, чем я снесу твою голову, мразь. Рассвирепев, Эомер нанёс врагу сразу несколько сокрушительных ударов. И кровь забурлила в его жилах, кожа заискрилась невидимыми импульсами! Испытав прилив энергии и сил, князь отбивал удары, иной раз пронося меч слишком близко от изуродованного грязного лица! Только и желая вспороть ублюдку глотку. В отместку за Короля! За воинов! За Пелеиреин!.. Но и Готмогом, порядком ниже князя, но куда пытливее и шире, с лёгкостью отметал удары. Единожды скользнув лезвием по мужской ноге, да разбередив старую рану, орк хрипло рассмеялся, заметив, как Эомер, вздрогнув, сбился с чёткого шага и, на мгновение замерев, посмотрел на врага леденящим душу взглядом. Злость, ярость, напрочь завладели разумом князя. Позабыв о боли, вспыхнув незримым пламенем, он со всей мочи полосонул мечом сначала по ногам генерала, а следом, издав вопль, подобно рыку зверя, снес голову ублюдка себе под ноги. И руки опустились, точно и осунулась спина. Сплюснув кровь прямо в морду обезглавленному генералу Мордора, Эомер, обернувшись, увидал, как вблизи Осгилиата причалили десятки чёрных кораблей. Подумать только, едва решив одну проблему, избавившись от гнета Назгулов и элефантов, примчалась новая беда! «Из огня да в полымя», — подумалось князю. Тяжело переведя дух, он подопнул мертвого орка, стёр кровь с лица и, расслышав адский визг чёрного змея, увидал, как вдалеке на землю спрыгнул вестник смерти.***
Эовин застыла вблизи страшного и величественного Короля Ночи, предвестника беды и ужаса! Прикрыла собой Теодена, подобравшись к павшему навзничь и раненому Королю раньше всех. И, заглянув в глаза смерти, стиснула двумя руками рукоять меча, отважно защищая государя. — Он умрет, — прошипел Чёрный Призрак, главный Повелитель Назгулов. — И ты умрешь, глупец! — Убирайся! — в сердцах закричала дева Запада, так и не сдвинувшись с места. — Не приближайся к нему! — Смерть твоя будет мучительной. Не дрогнув, Эовин распахнула глаза в безоглядном ужасе, разглядев в руках, обтянутых тугими заострёнными латами, длинную цепь, на конце которой зияло острое кропило. Тяжёлое и устрашающее, оно выскользнуло из рук Призрака и с гулким стуком ударилось о землю. Единожды замахнувшись, Хранитель ночи вознёс цепь к небу с лёгкостью, будто бы кропило ничего не весило! Острые, как наконечник ее собственного меча, шипы просвистели у лица, но Эовин, вскрикнув, увернулась. Отскочила в строну и во второй раз, замахнувшись, отрубила голову шипящему змею всего одним точным ударом. Серые глаза княжны Запада смотрели решительно и безжалостно! Она не желала отступать! — Не становись между Назгулом и его добычей! Схватив Эовин за горло, и высоко отрорвав от земли, Чёрный Призрак сдавил глотку, перекрыл дыхание! Дёрнувшись, дева попыталась вырваться, выронила меч, схватившись за тяжёлые тучные пальцы, но не почувствовала ничего! Ничего, кроме удушливого холода, окутавшего тело вместе с близящейся смертью. Но дева Рохана не страшилась. В испуге за своего Короля, она отчаянно брыкалась ногами. Но все бестолку! — Оставь ее! — послышалось откуда-то совсем издалека. И Эовин свалилась на землю. Закашлялась, больно ударившись рёбрами, но, не теряя ни мгновения, перекатилась на живот, подняла меч, встала с колен; увидела Мерри, павшего позади взревевшего Тёмного Всадника. И ужас накатил на неё с пущей силой!.. Он лежал почти без движения! Точно Теоден, придавленный конем!.. — Меня не убить смертному мужу, — прошипел Призрак, выхватив свой меч. Но Эовин не отступила. Хрупкая и беззащитная, дочь Королей и воинов! Она стояла до последнего, олицетворяя мужество людей. Вселяя сомнения даже страннику ночи! — Ох, — выпалила дева, стащив покоцанный шлем с головы и распустив длинные волосы по плечам, — я не муж! С криком ненависти и устрашающей дрожи, Эовин занесла меч. В последний раз взмахнула рукой и вонзила острие в непроглядную тьму между венцом, на чёрном капюшоне, и плащом, мерцавшим в свете сотен факелов, разбросанных по бескрайнему полю. И что же это?! Прикрыв лицо рукой от множества ярких искр, Эовин упала на колени, застыла, увидав, как венец и плащ обратились в прах. Тягучий грохот сотряс Пеленор. Донёсся и до Белых Башен! Вздрогнув, дева Запада выронила меч, тяжело дыша, едва не задыхаясь, отползала назад, прикончив Назгула!.. — Повелитель, — в слезах прошептала Эовин, склонившись над Теоденом, — дядя!.. Глаза Короля почти не видели. Не отличали свет от тьмы. И зрачки пустели, будто солнце покидало окна и стены ее светлицы на закате. Ледяное зарево расплылось над ними. Молнии забили небо. Откуда-то издалека донёсся гул сотен тысяч доспехов. Почудилось, будто табун лошадей пронёсся мимо, но княжна не огляделась. Не отняла трепещущего взгляда от бледного лица своего Короля. — Я узнаю тебе, дочь моя, — прошептал Теоден, закашлявшись кровью. Конь придавил ему грудь и ноги. Упал со всей дури, перебив рёбра и кости. — Держитесь, государь! Я вытащу вас отсюда! Не желая мириться с неизбежным, Эовин попыталась отодвинуть жеребца, но не смогла. Не рассчитала сил! Рука, вонзившая клинок в Тёмного Всадника, посинела от локтя до кисти, безжизненно упала вниз, и дева больше не могла шевельнуть и пальцем! — Передай брату, чтобы он возглавил Рохиррим, — сбивчиво прошептал Теоден. — Теперь он — Король. Он — государь. Скажи ему. — Хорошо, — разрыдавшись, закивала Эовин, поцеловав дядю в лоб и почувствовав, как жизнь покидает его старое тело. — Нет... Пожалуйста... О, дядя!.. Но больше он ее не слышал. Тьма забрала Теодена Роханского на полях Пеленора, точно и тысячи других славных воинов, поникших страшной и безжалостной ночью. Всхлипнув и прикрыв старику глаза, Эовин выпрямилась, попыталась подняться, но не смогла. Отползла подальше, к Мерри, но не успела прикоснуться. Острая боль пронзила ее тело. И кровь хлынула из раны. Один из уцелевших искалеченных орков вонзил копьё деве в спину. Пронзив насквозь, острие вырвалось наружу чуть выше ключицы. Вскричав неистово и громко, Эовин вырвала оружие из своего тела, в гневе вскочила и, развернувшись, вонзила, что было сил, в искореженную морду орка. — Умри, умри! — закричала дева. Покачнувшись и рухнув на землю, она больше так и не шелохнувшись.***
Кровь и пот, горячие камни и бесконечные крики. Пелеиреин билась на смерть. Истязав все руки, но не в силах больше себя исцелить, с яростным криком она обрушила последнюю лавину белесых искр в одного из выстоявших Призраков. Расслышав визг павшего вожака, древнего Короля Ангмара, пятеро Назгулов мигом взмыли вверх. Но трое остались. Опалённые пламенем и жаром Мордора, они заносили мечи. Нависали, подобно тучам, грозовым и безжалостным. И глаза их, страшные и невидимые, только и сверкали в глубинах капюшонов. И мир казался деве леса скомканным пятном неразличимой иллюзорной реальности! Словно бы стояла она рядом, и наблюдала за собой: избитой и бессильной, грязной и окровавленной!.. Ни шагу назад, ни шагу в сторону! И только тьма вокруг. Дыхание в висках. Стук сердца. И тишина... Волны устрашающих видений сразили ее дух. Охватили багряными искрами старой магии, но позволили лишь удержаться на ногах. Выстояв, Пели приоткрыла глаза и остолбенела. Не поверила! Откуда ни возьмись, полчище мёртвых солдат пронеслось прямо сквозь неё! Врезалось в грудную клетку и пронзило насквозь, но не причинило ни боли, ни вреда... Люди... Мертвые люди. Призраки! Они заполнили собой каждый угол, каждый камень, вплоть до вершин Цитадели и берегов Андуина! Смели орков, троллей, наемников и двух Назгулов, раскромсав в клочья. Оросив все вокруг чернушной кровью. Только что они явились и спасли ей жизнь! Неизвестные солдаты, воины и их Повелитель. — Пели! — закричал Пипин, сбежав вниз по ступеням и прижавшись к перепачканному платью. — Пели! Объятия, крепкие и целительные. Дева только и смогла, задрожав, погладить полурослика по волосам, спутанным и грязным, и, едва отдалившись, прижалась пальцами к обломкам стен и острым выступающим камням. Меж пальцев ее тянулись застывшие струйки крови, лицо было истерзано мелкими ссадинами, а ноги... Не чувствуя ступней, Пели прижала ободранную руку к своей груди и, распознав тоску, всколыхнувшую тело, превозмогая боль, бегом понеслась вниз по лестницам. Миновала пятый ярус. Сбежала мимо трупов орков и солдат. Переступая через поруганную плоть, и прижимая дрожащие пальцы к губам, она едва могла дышать. Слезы ужаса и облегчения душили изнутри и стискивали горло. Кончено! Теперь все было кончено! Но какой ценой... — Эомер! — закричала Пелеиреин, спустя минуты, выскользнув за расшибленные в щепки главные ворота. — О, Эру!.. Она замерла у поля, усыпанного телами. Воинами Рохана и Гондора. Бившихся в огонии, захлёбывавшихся кровью!.. Единицы бродили по округе. О, Эру, единицы из тысяч всадников, откликнувшихся на зов!.. — О, нет, — взмолила Пели, не чувствуя ни Эомера, ни своего тела. Она словно бродила во сне. Лишенная сил, опустошённая и сгорбленная. Всматривалась в лица раненых и забитых до смерти людей! И не было этому конца! Не было! Боль и страх. Жуткие крики неподалёку. Выжившие, чудом уцелевшие солдаты, находили павших друзей. Бродил среди них и Эомер. С поникшей головой. Раненый, но живой. Князь блуждал в поисках Короля. Чувствовал, что все кончено, в тоске припадая на колени и всматриваясь в лица. Знакомые мертвые лица. И тоска сжимала его храброе сердце. — Эомер! — послышалось вдалеке. И он встрепенулся. Вскинул голову, распознав своё имя. Но не увидел ничего, кроме пыли и бесконечных тел. А Пели искала. Не сдавалась, с трудом волоча израненные ноги. В призрачной надежде, забрела подальше от ворот, и снова позвала. Но уже тише. Голос прозвучал слабо. И перед глазами небо замерцало. Где-то вдалеке, на горизонте, задребезжал рассвет. Солнце воротилось!.. Близился новый день. Заметив, Эомер прикрыл глаза одному из мертвых воинов, а когда оглянулся, почувствовал, как кровь отлила от лица и собралась в сердце. Он увидел Пели. Неподалёку, среди трупов людей, орков и животных. Она стояла, ошарашено оглядываясь по сторонам, вся в кровоподтеках и ссадинах. И взгляд ее метался, испуганно скользил по лицам павших воинов, в поисках знакомых черт. И ужас сковывал ее сердце. Безымянный въедливый ужас! Знакомый каждому, кто ринулся искать друзей или любимых. — Пели! — позвал Эомер, дрожащим голосом, и привстав с колен. — Пелеиреин! Вздрогнув, дева услышала. Обернулась и, тотчас же изменившись в лице, почти без сил, поспешила к нему. — О, Эру, — в слезах вымолвила Пели, миновав трупы и прижав пальцы к груди. — Живой... Уставший и в крови, людской и орочьей, князь, восстав с колен, да прихрамывая, тоже двинулся навстречу. И не было чувства ярче и счастливее, что поселилось в их сердцах, когда невидимые нити рока, вновь свели влюблённых вместе. Обрушились волнами радости и облегчения, окутавшими души. Они встретились посреди поля, заваленного трупами, и, внезапно замерев, сражённые единым чувством, молча остолбенели. Эомер, скользнув взглядом по телам, мелькавшим под ногами, вдруг увидел безжизненное тело сестры. И обомлел. Пели, отчётливо ощутив вспыхнувшуюся панику, тоже застыла. Опустила руки вниз, вздохнула, но не смогла выдохнуть. Услышала, как Эомер, побледнев подобно белым стенам Цитадели, шагнул вперёд и, рухнув перед Эовин, залился громким обрывистым криком!.. Душераздирающий вопль отчаянного страха и мрачного ужаса пронзил князя на выдохе, словно стрела, болезненная и меткая, пронзила наконечником насквозь и встряла посреди горла. Эомер не мог дышать, говорить, даже думать! Только и оторвал сестру от земли, прижал к груди, задыхаясь в собственных слезах, горячих и влажных!.. — Смерть пришла к нам, — выдохнул он, отбрасывая слипшиеся алые пряди с любимого лица. — О, горе мне, Эовин! Смерть забрала нас всех! Всех!.. На дрожащих ногах, Пелеиреин приблизилась к ним. Присела рядом, осторожно прижав пальцы к расцарапанному лбу. Эовин была бледна, и лежала без чувств, подобно спящему ребёнку, беспомощному и бездыханному. Кровь сочилась из неглубокой, на первый взгляд, раны. Но дева не могла определить. Кольчуга не позволяла стащить рубаху и разглядеть получше. Только не среди смердящих трупов и тел поникших воинов! — Она... — сбивчиво спросил Эомер, прильнув губами к окровавленной щеке. — Она жива?.. — Да, — с малым облегчением выпалила Пели, ощутив слабое дыхание. — Ты можешь что-то сделать? — обернувшись, князь посмотрел на деву умоляющим взглядом. — Прошу, спаси ее! — Нужно унести Эовин отсюда, — впопыхах вымолвила Пелеиреин, обхватив Эомера за дрожавшее плечо. — Слышишь? В глубоком потрясении, князь лишь обрывисто кивнул, не выпуская сестру из своих рук, точно в детстве, после кончины отца, а следом и матери. Они всю жизнь держались вместе. И потерять ее... Последнюю надежду!.. Эомер не мог лишиться и государя, и сестры в один и тот же день! Нет, он бы ни за что не позволил этому случиться! Различив тоску и страх в мужских глазах, да почувствовав леденящий душу ужас, Пелеиреин, едва держась на собственных ногах, испустила белесые блики. И на этом все. Голова закружилась. Энергии не осталось даже для себя! — Не могу, — прошептала она, выпустив плечо Эомера и осев на землю. — Прости, у меня нет мочи... Почувствовав озноб, Пели прикрыла веки. — Эй, в чем дело?! — послышался громкий голос Арагорна. — Пели, Эомер?! Подбежав к ним, странник отшатнулся, распознав знакомое лицо в руках князя. И жгучая тревога охватила его, точно и Эомера, и Пелеиреин. Упав на колени, он приложил грязную ладонь ко лбу Эовин. — Как ты очутилась здесь?.. Но никто не ответил. — Жизнь теплится в ней, — следом вымолвил он, выхватив нож и, вспоров рубаху у горла, внимательно рассмотрел рану. — Тут нужен Ацелас. Его в избытке в лазарете! Давай ее сюда! — Нет, — воспротивился Эомер, теснее прижав сестру к своей груди. — Я сам. — Ты ранен! Я дойду быстрее! Схватив друга за плечо и хорошенько встряхнув, Арагорн склонил голову, внимательно заглянув ему в глаза. — Брат, я позабочусь, ступайте следом! Кивнув и доверившись товарищу, Эомер с трудом разжал занемевшие пальцы. Осторожно передал сестру в чужие руки и, привстав, взволнованно шагнул следом, как вдруг, болезненный удар пришёлся в самое сердце. Встрепенувшись и выпрямившись, князь, немного оклемавшись, увидел Пели: почти без чувств, сидевшую на одном месте. Испугавшись не меньше прежнего, весь в слезах и крови, он метнулся к ней, приподнял за подбородок и, погладив по щекам, прерывисто прошептал: — Любовь моя, вставай. Тебе тоже нужен лекарь. — Глубоко вздохнув, Эомер заботливо подхватил Пели за талию и осторожно поставил на ноги. — Клянусь, я вытащу отсюда нас обоих. — Что-то я ничего не вижу, — прошептала Пели, ухватившись за мужские плечи, да различив перед собой лишь тьму. Почувствовав, как бьющаяся паника за жизнь любимых стремительно возвращается, князь, прихрамывая, подхватил деву на руки; стиснув зубы и превозмогая боль, двинулся следом за прилично отдалившимися Арагорном и родной сестрой, чьи ноги и руки безвольно болтались в стороны. — Потерпи. Скоро весь этот кошмар закончится, — в сердцах прошептал Эомер, осторожно перешагивая через тела, разбросанные по бескрайнему полю, опасаясь ненароком наступить на своих товарищей. — Потерпи совсем чуть-чуть, любимая.