***
Покинув светлицу с первым наступлением заката, и оставив Пелеиреин в обществе сестры, Эомер счёл своим долгом подняться к Цитадели раньше времени и обратиться к Арагорну за благословением. Ведь суждено им было пожениться под сенью необъятного купола, венчавшего Белый Город: величественного и древнего. Десятки Королей Гондора принимали трон и отдавали вечные клятвы верности своим жёнам в белоснежных стенах Цитадели. И Эомеру, восемнадцатому правителю Рохана, выпала честь приклонить колено и подтвердить клятву Эорла; укрепить союз Гондора и Рохана, взяв в жены деву Севера. Взволнованно миновав лестницу, да облачившись в кафтан цвета леса, с вышитым знаменем коневодов, князь решительно вошёл в расписные чертоги. Ступил на каменную кладку, гордо выпрямив спину и улыбнувшись Арагорну. В Цитадели все давно было готово. Длинный праздничный стол украшал центр бесконечно длинного зала, и лепестки розовых, как щеки Пелеиреин, роз, покрывали заветное место у трона, где, расслабленно присев на место бывшего наместника, Гендальф покуривал свою трубку в ожидании начала празднества. Издавна чародей любил застолья. Особенно в хоббитоне. Но посреди зала в Белом Городе отыскал себе местечко, выпуская белесые облачка ненавязчивого дыма. — Явился, — громко объявил Гимли, хлопнув в ладоши, — ишь ты что удумал! Похитить деву леса, прямо из под носа! — гном рассмеялся, потерев руки. — Надеюсь, Пели знает, за кого собралась замуж. Царь, это вам не шутки! — Вскочив с места, он обхватил Эомера за пояс, похлопав по спине. — Поздравляю, дружище! Ну и красота тебе доставалась! Смотри, береги ее, а то мы рядом. — Благодарю, — от неожиданности Эомер вздрогнул, улыбнувшись. — Уверен, Пелеиреин в надежных руках, — заверил Арагорн, выступив вперёд, и, похлопав князя по плечу, предложил присесть на лавку. Но Эомер учтиво отказался, качнув головой. И, прочистив горло, тихо заговорил, возжелав покончить с формальностями и, наконец, расслабиться. Хотя бы на единый вечер. Счастливый вечер в его жизни. — Я желаю подтвердить клятву, данную Эорлом много столетий назад, и просить твоего благословения. — Что же, хорошо, — Арагорн отступили на шаг, позволив князю опуститься на колено и склонить голову. — Прошу благословить меня на царство в здоровье и доблести, и выдать замуж Пелеиреин, твою названную сестру, деву Севера. Клянусь сдержать слово, данное предком, и, в случае беды, точно и павший семнадцатый государь Рохана, прийти на помощь; вывести Рохиррим бок о бок с воинами Гондора. И сражаться вместе насмерть, покуда боги не призовут меня в обитель предков. — Вздохнув, Эомер добавил: — Клянусь, что рядом со мной не будет Пелеиреин знать ни горя, ни отчаяния. И любовь моя сохранит дух ее не тронутым. — Благословляю, — твёрдо ответил Арагорн, выхватив свой Нарсиль, знаменитый меч Короля Эленделя, перекованный Элрондом и вручённый в руки законному Королю Гондора, — и в ответ клянусь, что земли Рохана останутся независимы, точно и при Эорле, и при Теодене, и при тебе, царь Коневодов, и при твоих детях. Встань и прими мое благословение. Медленно выпрямившись, Эомер с благодарностью взглянул на Арагорна и почувствовал, как меч его коснулся плеч. — Бери мою сестру в жены. И правь достойно своим народом. Да благословится твоя земля, и твой будущий род. Ступай и люби Пелеиреин. Я вверяю ее руку тебе в жены, ибо знаю, сердце твоё благородно, и сыскало оно отклик в ее сердце. Благословляю тебя, брат. Улыбнувшись, Арагорн спрятал Нарсиль в ножны и, крепко обняв Эомера, похлопал по спине. — Пусть связь между нашими народами будет такой же крепкой, как и наша дружба. Кивнув в ответ, князь, воодушевлённый словами Арагорна, да в предвкушении будущего вечера, широко улыбнулся, поймав радостные взгляды хоббитов, впервые присутствовавших на столь знаменательном событии не только для друзей, но и для двух великих королевств, поклявшихся друг другу в верности. — Да будут слова ваши нерушимы, — заключил Гендальф, привстав и затушив трубку. — А теперь, Эомер, сын Эомунда, подойди сюда и займи своё место рядом. Думаю, что уже совсем скоро невеста твоя поднимется. И мы начнём церемонию.***
Облачившись в старинное свадебное платье, дарованное Арагорном накануне, Пели с трудом вздохнула и улыбнулась. Эовин заканчивала последние приготовления, управляясь левой рукой, правое запястье по-прежнему не шибко подчинялась воле. И Пелеиреин, к сожалению, тоже не смогла помочь. Светлая магия не справлялась с мрачной и гнетущей ворожбой Саурона и его Призраков. Но княжна не унывала. Счастливо улыбаясь, да раскрасневшись в щеках, она пытливо застегала множество пуговок на лифе, а следом, скрепив волосы лентой и осторожно уложив диадему матери в волосах будущей сестры, отпустила лёгкую, как пёрышко, белоснежную фату. — Ты точно сказочная принцесса, Пели, — восторженно прошептала Эовин, отпрянув в сторону и прижав ладошки к груди. — Эомер придёт в восторг. Он и так глаз с тебя не сводит, но сегодня... — Ох, как же это для меня в новинку, — выпалила дева, взволновано повернувшись вокруг и осмотрев себя в зеркале. — Чертоги и дорогие платья. Словно и не я это вовсе... — Привыкай, ведь быть королевой, значит быть прекрасной и доблестной во всем. — И женой, — добавила Пелеиреин, поправив золотистые оборки на лифе. — О, Эру, Эовин, не играем ли мы с судьбой? — Не думаю, что это так, ведь в разлуке вы оба будете несчастны до самой смерти. А вместе свершите великие дела на благо Рохана. Ступай и люби моего брата, — в сердцах выпалила княжна, улыбнувшись. — Осчастливь и будь рядом до последнего вздоха. — Так и выйдет, Эовин, — обернувшись, прошептала Пелеиреин, внезапно вспомнив, что они неминуемо разлучаться, — ведь мои годы текут куда спокойнее и медленнее ваших... Ох, нет, как же я вынесу это!.. — Пели, — дева ухватилась пальцами за ее ладони и заглянула в глаза, — вам отведено ещё очень много счастливых лет вместе. Вы оба молоды. Мой брат едва преодолел тридцатилетний возраст. Он полон сил. И самые счастливые свои годы проведёшь ты рядом с ним. Остальное... Не думай об этом. Не сегодня. С благодарностью посмотрев на Эовин, Пелеиреин крепко сжала ее ладони, прерывисто вздохнула и, взглянув на дверь, робко спросила: — Можем ли мы уже подниматься? — Думаю, что да, — Эовин повернула железную ручку и, кивнув, позвала: — Пойдём, сестра, если ты готова. — Готова! — в трепете отозвалась дева, выпрямив спину и шагнув за порог, приподнимая подол великолепного платья. — Готова больше, чем минуту назад.***
Пелеиреин появилась в Цитадели. Она вплыла в просторный зал, и голоса стихли, точно как и сердце Эомера пропустило несколько ударов в груди, а следом, резво ударившись о рёбра, бешено заколотилось, ознаменовав начало великого совместного пути. Не простого и сложного, но такого желанного, сказачного, переполненного удовольствием и любовью. О, боги, если бы князь и мог вымолвить пару слов, то ни за что бы не подобрал комплимента достойнее, чем единый страстный взгляд, которым немедля и одарил любимую: восхищенный и любящий. О, Пели озарила белесые стены своим присутствием. Опалила кожу жениха невидимым заревом. И в горле у него пересохло. Не видывал Эомер девы прекраснее, в белоснежном платье, расшитым письменами Гондора, и диадеме его матери. Величественно прошла Пелеиреин вперёд, разглядывая накрытый стол и музыкантов, тотчас же спохватившимся и заигравшим приятную мелодию на виоле и арфах; летящую и чарующую, точно поступь девы. Ухватилась она взглядом и за лепестки, нежностью которых немедля насладились и ее босые ноги; и за величественные статуи, провожавшие своими будто бы живыми глазами!.. Счастливо улыбнувшись, поднявшимся с мест, друзьям, Пели, наконец, протянула руку Эомеру и, ощутив поцелуй и на сомкнутых пальцах, впервые заглянула жениху в глаза. И обожгли они немедля! Радостные и волнующие, искрившиеся беззаботным счастьем и обожанием!.. И не было в них дум и горестей. Эомер тотчас же позабыл и о троне, и о Рохане. Не думал о короне и своих обязанностях. Только лишь о ней. О солнечной лучистой деве, согласившейся разделить с ним жизнь; пройти от самого начала до победного конца, и в горе, и в радости. Рука об руку. Счастливый миг свершился. Они остановились рядом. И ладонь опустилась Пелеиреин на спину, покорно и легко, словно там всегда и было ее место. В неведении и трепетном волнении, дева подняла глаза на Гендальфа. Она ничего не знала о королевских свадьбах и обрядах. Старалась повторять слово в слово, движение в движение, лишь бы сохранить волшебные мгновения, осчастливить Эомера больше, чем в ту самую минуту, когда он, обхватив ее запястье, ласково улыбнулся, позволив Митрандиру осторожно обвязать их скрещённые руки белоснежной верёвкой. — Боги земли и воздуха, воды и огня, — произнёс Гендальф, закрепив первый узел, — здесь, перед вами, стоят двое ваших детей. Будьте свидетелями их желания. Под взором Бога и Богини нашего и иного мира пусть будет принесена клятва. Эомер знал эти слова наизусть. Видел, и не раз, как венчались верные товарищи. Присутствовал и на бракосочетании Эркенбрандта. Поэтому и начал первым, а Пели, внимательно прислушивалась и повторяла: — В присутствии моих братьев и сестёр, в присутствии родных и близких, пред ликом единого бога и матери его, богини, я клянусь быть с тобою вечно, и обещаю пронести мою любовь и эту клятву, сквозь эту и все последующие жизни, пока дыхание мое не прервётся и сердце мое не охладеет. Пелеиреин, захваченная в плен тягучей и сладостной речью любимого, вторила его словам, обратилась в его эхо, лёгкое и звонкие, и голоса их соединились, разлились в тиши величественного зала; вызвали слезы радости на глазах хоббитов и Эовин, и улыбки на устах Арагорна и друзей. — Я буду с тобой, и ни что ни в этом мире, ни в иных мирах не разлучит нас и не разрушит нашу любовь. И пусть защитят нас высшие силы от всего дурного, и да сохранят нашу любовь меж своих ладоней. Пели беззвучно вздохнула и, заглянув Эормеру в глаза, следом повторила: — Я буду любить тебя вечно, таково мое слово. Да будет так. — Да будет так, — чётко отозвался князь, когда Гендальф, улыбнувшись, осторожно распутал узлы и вручил ему веревку. — Возьми и сохрани до самой смерти. Не скрывая счастливой улыбки, Эомер стиснул подтверждение их клятвам собственными пальцами и, обхватив рукой лицо жены, пылко поцеловал. Сделал это на виду у друзей, позабыв о том, что они стоят посреди Цитадели и обнимаются, подобно собственной светлице, в которую и не терпелось ему унести любимую. — Поздравляем! — воскликнула Эовин, смущённо улыбнувшись Фарамиру, присоединившемуся к празднеству. — Да будет так, — заключил Гендальф, тоже улыбнувшись, — отныне вы связаны узами брака. Не рушимыми и счастливыми. Ступайте и наслаждайтесь. Время праздновать! Дождавшись, наконец, своего часа, маг уселся за стол. И начался пир. Отмечали и свадьбу, и победу над врагом; почтили память впавших воинов, не чокаясь подняв кубки и отпив немного. Пелеиреин, устроившись рядом с мужем не сводила с него глаз, влюблённых и обожающих. Очарованная вечером, дева совсем не ела и не пила. Да и не хотелось ей вовсе. Дрожа от возбуждения и радости, она весело хлопала танцующим хоббитам, нежилась в объятиях Эомера, а когда настало время танцевать, первая выбежала из-за стола, позволив ему наслаждаться красотой движений, мерцавших в зареве свечи. И дрожь вонзилась в мужское тело, цепкая и пронзительная. Его дева. Его жена. Она кружилась в танце, будто много месяцев назад, посреди своей излюбленной поляны; или на празднике в Хорнбурге. Такая чарующая и волшебная... Опустошив один-единственный кубок вина, Эомер, поднявшись, протянул жене руку и склонив голову, пригласил на танец. Подумать только! Где это видано, чтобы он танцевал! Но легкость и грация Пелеиреин пробудили в князе давно уж позабытые ритмы. И Эовин, приподняв брови и рассмеявшись, глазам не поверила. Удивительно, как славно и благотворно Пели действовала на своего мужа. С радостью приняв ладонь и прильнув к сильной груди, дева ощутила, что он дрожит. Да, это чувствовалось даже сквозь одежду. Каждый мускул, каждая клеточка мощного и несокрушимого тела томилась в ее объятиях. И движения казались ему привычными, слаженными и утонченными. Даже его собственные. А ведь в юности Эомер неплохо танцевал. Но напрочь растерял все навыки. Так виделось, пока не очутилась Пелеиреин в его руках, и не испытал он прилив сил, неведомых и соблазнительных. Ладонь на талии, обтянутой лёгким платьем, пальцы на запястье, обнажённом и гладком. И взгляд, пронзительный и опаляющий желанием. У Пели впервые пересохло во рту от предчувствия. Сладостного и горячего. И тело ее подчинилось его такту, обернулось и прижалось к высоко вздымавшейся груди. Плечи, ключицы, живот, спина, даже соски под платьем — все, в мгновение ока, напряглось и натянулось, будто бы одна единая струна. Дыхание на коже... О,Эру, никто не замечал напряжения, разросшегося между ними?.. Улыбаясь и поглядывая на мужа, дева обнимала его плечи, выпускала, отдалялась, и вновь ощущала тяжёлые руки на талии. Любимые ласковые руки. И постепенно сердце в груди ее заколотилось бешено о рёбра, и перед глазами замерцали откровенные видения, опалявшие обоих. Доступные лишь им. И Пелеиреин, едва дыша, скользила обнаженными ступнями по холодным камням, различая цепкий мужской взгляд на своей коже, горячие прикосновения, и дыхание, колкое, у самого уха... Протяжное и волнующее. О, Эру, им требовалось время. Очень много времени наедине. — Пели, — прошептал Эомер, когда она вновь прильнула к нему и опустила ладошку на плечо, — Пели, нам пора. — Да? — выпалила дева, взволнованно улыбнувшись. — О, да, — твёрдо подтвердил он, завершив танец и поклонившись, как того требовал обычай. — Я не высижу здесь больше и минуты. Заглянув в широко распахнутые глаза, переполненные любовью и желанием, Пелеиреин кивнула, обхватив его ладонь и крепко сжав своими, на первый взгляд, тоненькими и хрупкими пальчиками. — Тогда я готова, — шепотом ответила она, повернувшись к друзьям и улыбнувшись каждому из них. И только, когда рука мужа опустилась на своё почётное и излюбленное место — ее талию, невольно вздрогнула в предвкушении. — Благодарим за этот чудесный вечер, — улыбчиво произнёс Эомер, и, заметив сестру в обществе Фарамира, на миг изменился в лице. Испытал странное не приятное чувство. Оно растеклось по телу, но всего лишь на мгновение. Пока вновь он не отвлёкся на прерывистое дыхание жены. Своей жены. О, боги, теперь она ему принадлежала, и телом, и душой. И не было возврата. Клятвы принесены, колени приклонены!.. — Не уж так скоро? — подивился Гимли, опустошив десятую, если на пятнадцатую кружку эля. — Прошу прощения, — извинилась Пелерин, тоже обхватив мужа рукой за пояс и стиснув пальцами его кафтан, — но что-то я устала. — Устала? — улыбнулся Леголас. — Тогда, пожалуй, да, пора нам на сегодня распрощаться. Уловив улыбчивые взгляды, Эомер поспешно склонил голову в знак глубокой признательности и, пропустив жену вперёд, размеренным шагом покинул Цитадель. Ох, нет, счастливая улыбка ещё долго не сходила с его радостного лица. И хмель, ударивший в голову, давно выветрился. В нетерпении обхватив Пели за талию и поцеловав в шею, он отправился рядом, считая ступени до их общего чертога.