Вздохнув, Пели обернулась и, выпрямившись, посмотрела на своего мужа. Теперь уже мужа. Да, пусть по праву Гондора. По праву королей древности, но там, посреди ее светлицы, приблизившись к нему, у девы не осталось ни малейшего сомнения. Ни крупицы страха или излишнего предубеждения. Ведь, то, как Эомер смотрел на неё... Это было истинным открытием. Любовью всей ее жизни. И никакие мрачные печали, бойни, тёмные тучи. Ох, нет, ни что на свете не способно было сделать ее менее счастливой и трепещущей под его любящим и свежим взглядом.
— Это наш дом, на неопределённый срок, пока не решим все вопросы и не...
Пели не успела договорить, когда горячие поцелуи обрушились на неё, как волны на краю земли; богатые и свежие волны ласкового шторма, тёплые и одновременно ледяные. Схватив ртом воздух, дева обняла мужские плечи, прогнулась в спине, почувствовав, как Эомер, захватив в свои объятия, едва склонился вниз, позволил ей обмякнуть в своих сильных руках, на мгновение оторвав от пола и лишив опоры. И только его мощное тело — выпуклые мышцы на спине и руках, горячее дыхание, лихорадочно касавшееся то, лица, то ключиц, то шеи!.. Пелеиреин позабыла, как дышать!
Однажды он пообещал, что научит всему. Сделает своей. И дева никак не могла поверить, что этот сладостный чарующий момент наконец настал. И они снова вместе. Снова рядом, будто и не было разлуки, длительного ожидания, и этого чарующего дня. Венчание. Их венчание в стенах Цитадели, на родине ее предков, в кругу друзей и любимых, преданных людей!.. О, Эру, Пелеиреин и мечтать об этом не могла. Не то, что верить...
— Наш дом в Эдорасе, любовь моя, — пропыхтел Эомер, в нетерпении стаскивая с неё платье. — Но пока сгодится и эта постель.
Наспех улыбнувшись, он прильнул к приоткрытому рту своей любимой, обрамил поцелуями ее щеки и подбородок, с наслаждением лаская руками обнаженную, кожу, терзая грудь пальцами; касаясь длинными волосами ее лица и кожи.
Такая горячая и такая невинная.
— Моя, — сладко выпалил князь, небрежно опустив Пели на кровать, — моя жена.
Но дева не возражала. Привстав на локтях, она быстро избавилась от платья. Осталась в одной тоненькой ночнушке, как давным-давно, в ночь перед разлукой. Почти без одежды, но теперь уж точно зная, что с ней будет. И в ожидании удовольствия, медленно свела ноги, разглядывая своего мужа.
Эомер, прекрасный молодой мужчина. Ох, о таких обычно слагают легенды: гордый и открытый, сильный и волевой. Выпрямившись неподалёку, он стащил кафтан, следом бросил на пол свою малиновую рубашку, оставив только новые штаны. И было захотел приблизиться к Пели, но она, улыбнувшись, отрицательно качнула головой, прерывисто вздохнув.
— О, нет, раздевайся, я хочу видеть тебя, — ласковый голос едва не лишил Эомера речи.
Без лишних и ничего не стоящих возражений, он спокойно спустил штаны и, возвысившись над Пелеиреин, осторожно навис сверху, как скала, отвесная и нерушимая. Слишком красивый и возбужденный. Пели такого ещё не видывала и, приоткрыв рот, в изумлении прошептала:
— О, скажи мне, что позволишь прикоснуться к себе.
— Пели, — он не сдержал улыбки, разглядев удивление на ее красивом лице, — делай что пожелаешь, ведь более я себя сдерживать не стану. Чем скорее ты подаришь мне детей, тем лучше.
— Детей?.. — дева улыбнулась, закусив губу и, протянув руку, погладила его вздымавшуюся грудь, в пламени свечи, будто опалённую оловом.
— О, да, любовь моя, наших детей.
— Я не...
Жадно поцеловав любимую в губы, Эомер ухватился за ее ладошку и, без лишних слов, прижал к своему паху; сладко скользнул языком по напухшим губам, и улёгся рядом, беспрепятственно позволив жене гладить и бесстыдно касаться своих чресел. И Пели, отвечая на поцелуи, горячие и влажные, с удовольствием погладила восставшее напряжение: пульсирующее и такое твёрдое... У неё дыхание сбилось от наслаждения. А когда мужские пальцы вновь скользнули по напухшему лону и ласково надавали на самые чувствительные точки, дева всхлипнула и теснее обхватила член рукой, поглаживая и теребя пальцами; и смотрела Эомеру в глаза, настолько яркие и мерцающие!..
Соски ее затвердели мгновенно и прижались к его широкой груди, и свободная рука обвилась вокруг мощной шеи. Они лежали на боку, лицом к лицу и, прижимаясь, гладили друг друга, сначала нежно и осторожно. Но, чем отчётливее становилось возбуждение, тем отчаяние были и прикосновения.
У Эомера голова пошла кругом. Тяжело дыша, он не мог остановиться и убрать ее ладонь. Хоть и понимал, остатками воли, что пришла пора взять жену, показать, что значит, по-настоящему принадлежать ему, но отчаянно медлил, растягивал удовольствие. Даже, пусть она и кончит. Ничего, ведь ничто не сдержит их попробовать снова. Будущей ночью, и много ночей после. Каждую ночь, а, может, и день их долгой и счастливой совместной жизни!
О, Пели, она была прекрасна. Щеки красные, глаза прикрыты и губы, манящие и влажные. Все в его власти. Упругое тело, мягкая грудь, умещавшаяся в его ладони, и горячее лоно. Пелеиреин была готова. Влага оросила ее бёдра, и ноги, прекрасные длинные ноги, инстинктивно разошлись в стороны, будто приглашая его исполнить то, что им предрешено. Любить друг друга. Сделать это по-настоящему.
— Любимая, — тяжело дыша, позвал Эомер, привстав и осторожно устроившись промеж ее ног, — сейчас посмотри на меня и расслабься.
— Что?.. — томно спросила дева, неохотно приоткрыв глаза и обнаружив возлюбленного прямо над собой. — Ох, что ты делаешь?..
— Все хорошо, что ты смотришь так, — Эомер тихо рассмеялся, поцеловав жену в губы, — клянусь, я буду осторожен, но ты уже готова, милая.
— К чему? — немного заволновавшись, Пели попыталась привстать, но Эомер осторожно навалился сверху и прижался плотью к ее бедру.
— Вот так, обними меня ногами.
— Ты точно уверен, что все должно быть так?.. — трепеща спросила Пели, почувствовав, как горячий член надавил где-то промеж ног и будто втиснулся внутрь ее тела. — Ох...
— Хоть кто-то из нас должен знать, что делать, любовь моя, — осторожно двинувшись, прошептал Эомер, едва нарушив ее девственное лоно. — Все хорошо, я тебя люблю.
Опустив руку и прижавшись ладонью к нежной щеке, он ласково поцеловал податливые губы, и, запустив язык в глубины ее рта, почти одновременно, одним рывком, заполнил Пели до самого основания. Дёрнувшись, она приподняла ноги, впилась пальцами в мужские плечи, в недоумении распахнув глаза и громко всхлипнув.
На мгновение показалось, будто что-то внутри неё оборвалось, нечто, что все долгие года отделяло от томящегося знания. И Эомер, с трепетом прильнув губами к ярко-алой щечке, шёпотом сказал:
— Вот так, все хорошо, любовь моя, расслабься.
И она попыталась. Прикрыла глаза и доверилась его объятиям.
Почувствовала, как пульсирующий член, прямо внутри неё, медленно выскользнул, и вновь вошёл, но без преград и боли, без неприятных чувств. Только вызвав прилив совсем иных, куда более интимных ощущений. Вспыхнув багряными бликами, Пели испытала приятное покалывание внизу живота, отняла мужскую голову от своего плеча и страстно поцеловала в губы, будто бы отдав сигнал, ознаменовав, что все в порядке, и ей нравится эта новая и глубокая ласка.
Улыбнувшись в губы своей женщины, Эомер, наконец, позволив себе расслабиться, задвигался быстрее. И жар, нараставший между ними, обратил тела в единое огненное зарево. Они дрожали и пылали, без устали прикасаясь и наслаждаясь друг другом.
— Ты удивительная, любовь моя, — выпалил Эомер, почувствовав ее пальцы на своих ягодицах.
Прогнувшись в спине, Пели, распробовав приятные толчки, подалась навстречу и, прижавшись плотнее, двинула бёдрами, сначала неуверенно и осторожно, но уже через мгновение, вовсе потерявшись в удовольствии, задрожала и сладко застонала. Ох, нет, это не было похоже на его прикосновения промеж ног. Нет. То, что Эомер творил с ее телом в ту самую минуту, показалось Пелеиреин едва ли не вершиной рая. Стремительно приближавшейся и таинственной. И чем быстрее он проникал в неё, тем сильнее пульсировал член и приятнее становилось это загадочное трение между ними. Чем бы это ни было, но Пели, едва дыша, стонала ему в губы, целовала кожу на шее, мяла пальцами мужскую спину, вознося Эомера на порядок выше кровати и самой Цитадели.
Любовь витала в воздухе, опаляла кожу. И постепенно в чертоге стало нестерпимо жарко. Пот скользнул по мужскому телу, а следом и раздался его приглушённый стон. Пели стиснула ноги вокруг сильных бёдер, всхлипнула и, ощутив внутри горячее семя, испытала ослепительный оргазм. Пробив низ живота и разбежавшись по всему телу, он заставил ее содрогнуться несколько раз, да столь рьяно, что Пелеиреин, вцепившись руками в мужа, чуть не лишила его дыхания.
— Тише, — улыбнулся Эомер, едва дыша и прижимаясь лбом к ее виску, — тише, любовь моя, неужели, все так хорошо?
— Очень, — только и смогла вымолвить дева, прикрыв глаза. — Что ты сотворил со мной, почему не предупредил?..
— О чем? — Князь расплылся в счастливой улыбке, осторожно выскользнув и перекатившись на спину, тяжело дыша и поглядывая на жену. — О том, что буду любить тебя, как мужчина любит свою женщину? Тебе бы понравилось меньше, если бы ты знала, что я нависну над тобой и вторгнусь в твоё тело?
— Ох, я бы не вытерпела, Эомер. Это...
— Что? — Он облизал губы, погладив одну из ее вздымавшихся грудей.
— Это невозможно вытерпеть. Слишком приятно.
Почувствовав его длинные пальцы на своей коже, Пели тоже улыбнулась, а следом, мигом перекатилась на живот и оказалась прямо перед любимым лицом. Таким чистым и счастливым. Лишённым дум и сомнений. Перед ней лежал будущий государь Рохана, законный наследник трона, но выглядел совсем уж не по королевски. Слишком беззаботный и спокойный. Казалось, что в ту самую минуту его больше ничего не волновало.
Только она.
Только Пели.
В этом-то и крылась истина.
— Теперь ты по праву моя женщина, — гордо произнёс Эомер.
— Но, разве, то, что ты это уже делал с другими, не значит, что они тоже тебе принадлежат? — озадачилась Пели, опустив руку на широкую волосатую грудь.
— Нет, любовь моя, какая глупость, — он рассмеялся, поцеловав ее ладошку. — Отдаваться ради удовольствия и принадлежать ради любви, это совершенно разные вещи. Вот я, — Эомер обвил рукой прекрасное тело, поглаживая вниз по спине и обратно, — отдаю тебе себя: своё тело и душу, а ты, взамен, вверяешь мне своё сердце. Я буду бережно хранить его до самой смерти, и даже после, а ты станешь мне верной женой и опорой. Вместе мы будем достойны короны и возродим наш край.
— Ты правда считаешь, что из меня выйдет хорошая королева? И люди Рохана примут чародейку на троне?
Разглядев мимолетную тень на любимом лице, Эомер нахмурился. Он не желал говорить о делах. Только не той ночью, и не следующей, и не через неделю. Нет, ни за что, пока они не покончили с Саруманом, и кольцо до сих пор не уничтожено!..
— Иди-ка, я тебя поцелую.
Притянув любимую к себе, Эомер нежно прильнул к ее губам, заглушив все посторонние мысли. К чему печалиться, когда все так прекрасно?.. По крайне мере, у них в постели все было великолепно. А вылезать ещё рано...
— Если бы я знала, насколько это приятно, то давно бы заставила жениться на мне, — сладко прошептала Пели, прижавшись к остывшему тёплому телу.
— Что же нам мешает повторить? — заговорчески улыбнувшись, Эомер, затащил Пели на себя и погладил по ягодицам. — Возьмёшь инициативу в свои руки?
— Если подскажешь, что делать.
Дева поддержала любимого, с энтузиазмом и восторгом погладив мышцы на груди и прижавшись чреслами к заметно налившемуся члену.
— Для начала ты можешь просто двигаться, — прошептал Эомер, приоткрыв губы и ощутив прилив желания, — вот так, — похвалил он, ухватившись пальцами за белесые локоны, местами отдававшими рыжиной. — Умница моя. Ты быстро учишься.
— Есть ли ещё что-то, что я могу сделать?
Она внимательно посмотрела на мужа, облизав губы, и Эомер понял, что пропал. Без оглядки. Влюблённый и разгоряченный интимными прикосновениями, он улыбнулся, привстав на локтях и, присев, жадно поцеловал любимые губы.
— Ты можешь делать все, что пожелаешь, чтобы не взбрело в твою чудесную голову, Пели. Я весь твой.
— Ох, тогда я уже знаю, чего хочу.
Приподняв брови, Эомер послушно рухнул на подушку, забросил руку за голову, вверив своё тело возлюбленной жене, но даже и представить не мог, что именно взбредёт ей в голову уже через секунду. Распаленная любовью и желанием, с непривычки, колотившим легкими импульсами изнутри, Пелеиреин прильнула губами к мужской груди; погладила мышцы на животе, спустилась пальцами ниже и, замерев у бёдер, выпрямилась, с интересом изучая самую таинственную и поразительную часть мужского тела. И Эомер напрягался сильнее. От одного ее взгляда возбудился так, что стал будто каменным. Все мышцы в сильном теле напряглись, в том числе и член. Заметив явные изменения, Пели улыбнулась, тихонечко спросив:
— Как это происходит? Почему ты так меняешься?
— Ты рядом. Я тебя хочу.
— И все? Для этого мне просто нужно быть рядом? Получается, ты готов был взять меня ещё той ночью?
— И много раз до неё.
— В лесах Фангорна? — удивилась дева, подняв глаза на мужа.
— И ещё раньше.
— Когда?..
— С первого поцелуя в Хорнбурге, — честно ответил Эомер, развалившись на постели и чувствуя себя вполне уютно. — Понимаешь, так устроен организм, но для сильного желания необходимо кое-что покрепче женского тела.
— Что?
— Чувства. И я тебя люблю. Поэтому и хочу. И поэтому мой член сейчас такой.
Удовлетворённо улыбнувшись, Пелеиреин опустила ладошку на подрагивавшую головку. Она сжала пальцами, погладила вверх-вниз, наблюдая за реакцией мужа, и, распознав пелену желания в его глазах, прильнула губами к груди и животу. Она не знала, понятия не имела о том, что делать, но, по его движениям, и прикосновениям к своим волосам, поняла, нужно пробовать. Делать все, что в голову взбредёт, только осторожно.
И она сделала.
В какое-то мгновение, забывшись, Пели поймала член губами, поцеловала, и, получив волне одобрительную реакцию, лизнула языком от самого основания до головки, едва не полностью вобрав его в рот. Вспыхнув, Эомер невольно приподнялся. Нет, он не видел лица жены, скрытого за пышными кудрями, но отчётливо ощущал ее уверенные прикосновения. О, Эру, такого он не ожидал. Пели, его без пяти минут жена, ласкала столь откровенно и пылко, что у Эомера потолок завертелся перед глазами. Ох, нет, она и не думала останавливаться, а ему было слишком приятно, чтобы возражать. Откинувшись на подушки, он инстинктивно обхватил ее голову и прижал ближе, чуть резче к своему паху, едва не задохнувшись от робких, но вполне себе впечатляющих прикосновений.
И Пели целовала его. Обхватывала губами, с удовольствием и энтузиазмом лаская, поглаживая и посасывая губами. Да сама не заметила, как увлеклась и сильно возбудилась. Кровь забарабанила в висках, сердце бешено заколотилось в груди. Стиснув пальцами одну из грудей, дева почувствовала, как Эомер, привстав, приподнял ее и, усадив на руки, да отбросив густые волосы с лица, с предыханием и неведомой страстью жадно поцеловал.
Это был глубокий поцелуй. Томный и откровенный. Мужские руки требовательно надавили на влажное лоно, протиснулись внутрь и погладили. Нежно и осторожно, а следом, надавив на клитор, устремились глубже, заставив Пели всхлипнуть и тяжело выдохнуть воздух.
— Что ты со мной делаешь, — прошептал Эомер, отбросив свои влажные волосы с лица, без устали лаская возлюбленную деву.
И она застонала в его руках. Не успела и сообразить, как оказалась лёжа на спине, с широко раскинутыми ногами, и, ощутив его язык на бёдрах, выгнулась в спине, уже призывая сделать то, что возжелала. А, ведь, Пелеиреин, и правда, желала, чтобы муж поцеловал ее точно там же, где и она его несколько минут назад.
Ненавязчивое прикосновение приоткрытых губ к набухшей плоти, и язык проник вглубь мокрого лона. От неожиданности и нахлынувшего удовольствия, Пелеиреин обожгла Эомера колкими искрами, но он даже не заметил. Увлечённо поглаживая языком дрожащий клитор, князь приподнял любимую за бёдра, пылко поцеловал низ живота, и, едва глянув на ошеломлённое лицо жены, опалил дыханием, почувствовал как тоненькие пальчики ухватились за волосы на его голове, потянули ближе, точно сам он мгновение назад, наслаждаясь ее первыми ласками.
И время понеслось с неугомонной скоростью.
Вот, Эомер прильнул губами к её спине, обхватил руками и вновь заполнил до основания. Навалившись сверху, принялся щипать пальцами соски, наглаживать клитор и жадно втискиваться в любимое тело, заставляя Пели прижиматься лицом к подушке, двигаться в такт с его хаотичными движениями. С нежностью покрывая поцелуями сладкие плечи, Эомер отбросил прочь самообладание, и так задержавшееся слишком долго и, приподняв за бёдра, взял жену сзади. Вскрикнув от удовольствия, Пелеиреин привстала на колени, поднялась и, прижавшись спиной к могучей груди, подставила губы поцелуям, развязным и горячим. И каждый новый толчок отдавался гулким стуком в груди. Никто: ни Эомер, ни Пели, больше себя не контролировал.
Они любили друг друга.
До последних сил, когда уже и дева понемногу начала опадать на трясущуюся кровать, зацелованная и залюбленная до смерти. Счастливая и томная, но все ещё с ним, в объятиях любовника, даровавшего неземное удовольствие. И когда Эомер кончил, протяжно и громко, совсем не сдерживая себя, дева вторила ему, распадаясь на части.
И тела их, мокрые и мерцавшие алыми бликами, обессилено опустились на влажные простыни.
Повенчанные любовью и вожделением. Но удовлетворённые, они нашли приют и нежность, страсть и признание друг в друге.
Что было суждено — свершилось. И предсказание сбылось.
— Твои волосы, Пели, — прошептал Эомер, распознав белокурые пряди. — Они совсем посветлели.
— Да будет так, любимый, — совсем без сил, наверное, впервые в жизни, сонно отозвалась дева, прильнув щекой к его груди и обхватив руками дрожащие мужские плечи.
— Ты суждена мне Эру, Пели. Ты. Это всегда была ты.
Горячо поцеловав белокурую макушку, Эомер обхватил ее ладошку и, поцеловав, опустил себе на грудь.
Свеча уже почти догорела. И спустя мгновение затухла.
Светлица опустилась в полумрак, и спокойное размеренное дыхание озарило ее стены.
Эомер и Пелеиреин уснули, когда солнце, ознаменовав новый день, коснулось горизонта.
***
Позднее утро.
Почти обед.
Эомер понял это по солнечным лучам, убежавшим из светлицы, когда, сонно приоткрыв глаза, вдруг обнаружил себя лёжа на брюхе. Подушка потерялась где-то в ногах, а одеяло, осторожно стянутое Пелеиреин, покрывало трепещущее женское тело, в то время как она, забывшись от усталости, спала совсем рядом и дышала тёплым воздухом Эомеру в спину.
Нешибко торопясь, он осторожно приподнялся, перевернулся и, улыбнувшись, бросил подушку на место, с удовольствием развалившись на ней следом. Пели действительно спала. И не проснулась даже, когда Эомер, отбросив копну светлых волос с ее лица, погладил пальцами розовую щеку. Вздохнув с несвойственным обожанием, князь забросил руку себе за голову, втянулся на постели, ощущая, как лёгкий ветерок касается обнажённой кожи.
Все было хорошо. Слишком идеально. Настолько, что Эомер, приподнявшись, все же ещё раз осмотрелся. Но, нет, вокруг лишь тишина. И тихое дыхание жены. Его жены.
Пелеиреин лежала мирно, на боку, лицом к нему. Надо же, прикрылась одеялом, а его оставила валяться с голым задом. Эомер усмехнулся, вытянул руку и погладил любимую по оголенному плечу.
— Эй, соня, — ласково позвал он, склонившись над лицом жены и поцеловав в щеку, — Пели, новый день пришёл. Нам надобно выйти. Хотя бы к обеду, раз уж на завтрак точно опоздали.
— Тебя напитать энергией? — сонно спросила дева, ухватившись за его ладонь и прижав к своей груди.
Тоненькое одеяло сползло с нежного тела, явив Эомеру засосы и лёгкие кровоподтёки на животе, шее, у сосков и на бёдрах. Нахмурившись, он присел, обеспокоенно скользнув рукой у самых ягодиц, и, распознав застывшие кровавые разводы, покачал головой.
— Любовь моя, как ты себя чувствуешь?
— А как может чувствовать себя жена рядом со своим мужем?
Пели приоткрыла глаза, медленно потянулась и, испытав ненавязчивую боль промеж бёдер, озадачено приподнялась на локтях.
— Что это?.. — различив кровавые пятна на простыни, дева тотчас же проснулась и встревожено присела.
— Все в порядке, — поспешил успокоить Эомер, притянув жену к себе и погладив по вытянувшемуся лицу. — Это лишь доказательство твоей былой невинности. А вот это, — он указал на багряно-фиолетовые следы на коже, — это следы моей поспешности. Прости, следовало быть нежнее, все же это была твоя первая ночь.
— Ерунда, — Пели улыбнулась, но различив кровные разводы на бёдрах, снова озадачилась. — Значит, больше крови не будет?
— Не будет, любовь моя, — спокойно ответил князь, хотя и корил себя за излишнюю пылкость. — Мы с тобой увлеклись. Нельзя так было делать. В первый раз не стоило. Надеюсь, ты в порядке, особенно там.
Привстав с постели, он прошёл к кувшину с водой и, смочив кусок ткани, вернулся, ни чуть не стесняясь свой наготы.
— Позволь, я помогу, тут лучше видно.
Осторожно разведя ноги жены в стороны, Эомер, без всякой задней мысли, нежно прикоснулся мокрой тканью к женским бёдрам, заботливо подтерев следы и, тяжело вздохнув, внимательно посмотрел на Пели.
— Ты точно в порядке? Нет боли?
Забота и трепетное волнение, с которыми он относился к ней, тронули Пелеиреин за живое. Расплывшись в счастливой улыбке, она, хоть и слукавила, но вполне честно ответила, привстав и заключив мужа в объятия:
— Я счастлива и в порядке, тебе не стоит волноваться. Мне все очень понравилось, правда.
— Хорошо, — отступил Эомер, погладив жену по спине, — тогда давай-ка соберёмся и поднимемся в Цитадель к остальным. Я надеялся повидаться с Эовин сегодня, ты не возражаешь?
— Нет, конечно, нет!
Медленно поднявшись на ноги, дева отвернулась и невольно поморщилась. Несмотря на заверения, промеж ног с непривычки саднило и покалывало. Прошлой ночью Пели была слишком возбуждена, и двигалась резко, часто и... О, Эру, кажется в погоне за удовольствием, они, и правда, немного поторопились.
— Ты видела волосы?
— Что?.. — обернувшись, дева поймала белокурую прядь и, округлив глаза, с интересом вытянута завиток, разглядывая локоны. — Это же...
Припомнив о своём давнем видении, дева приоткрыла рот, изумившись куда сильнее, чем прежде.
— Значит, это была я... — вымолвила она, вздохнув. — Значит, то, что случилось с нами, это воля рока, а не бой наперекор судьбе.
— Так и есть, — согласился Эомер, облачившись в свою рубаху, да запахнув ремень поверх просторных штанов, — от предназначения не скрыться.
— Свят миг, когда я приняла твою ладонь.
Улыбнувшись, Пели, позабыв о неприятных ощущениях, набросила на плечи прозрачную нижнюю рубашку, и, приподняв волосы, крепко заколола на затылке, отпустив пару завитков у висков.
— Так будет выглядеть пристойно? — обеспокоилась она, и Эомер, взглянув единожды, не смог оторвать своих восторженных глаз.
Пелеиреин стояла почти без одежды, босая; и волосы, белоснежные волосы, куда светлее его собственных, похожие на снежные вершины, обрамляли завитками раскрасневшиеся щеки.
Чем не услада для влюблённых глаз?..
— Только не забудь про своё платье, — с улыбкой напомнил Эомер, быстро облачившись в кафтан и привычно подобрав волосы лентой, выпрямился, вытянув руки. — Не желаю, чтобы кто-то ещё лицезрел всю эту красоту.
— Можно подумать, я того желаю.
Не теряя время даром, Пели вскоре тоже подготовилась и, расправив складки на широкой юбке, сунула стройные ножки в придворные туфли.
— Клянусь Эру, когда мы будем жить в вместе, дома, я не собираюсь носить обувь.
— Значит, будешь, точно своевольная дикарка, бегать басиком по Медусельду? — Эомер приветливо кивнул, распахнув дверь, и, пропустив жену вперёд, задорно добавил: — Что же, мне это нравится. Препятствовать не стану.
***
Ступив в просторный зал и уловив на себе улыбчивые взгляды, Пели и Эомер, рука об руку прошли к длинному столу, нынче украшавшему Цитадель. С минувшего дня, он так и остался на привычном месте и стал приятным дополнением к выразительным каменным ступеням, ведущим к трону государя. Арагон,облачившись в чёрный кафтан, украшенный золотистой нитью, привстал, завидев гостей и, пригласив к столу, отодвинул стул для Пели.
— Ох ты, явились, — воскликнул Гимли, чем заслужил укоризненный взгляд Леголаса, — и, что, надеюсь, хорошенько выспались?!
— Как видишь, раз уж вышли лишь к обеду, — отчеканил Эомер, дождавшись, пока жена присядет и, осторожно пододвинув свой стул поближе к ней, расположился рядом.
— Мы рады вам, — вымолвил Арагорн, с мягкой улыбкой, — надеюсь, комната вам понравилась, и твоё платье, сестра, сегодня принесут ещё. Ты дитя Севера, точно, как и я. Знай, что здесь, в Минас-Тирит, тебе и твоему супругу всегда рады.
— Благодарю, — отозвалась Пелеиреин, пригубив немного вина и мельком глянув на расслабленного Эомера.
Они были в кругу друзей. Верных и отважных. И все было хорошо. Даже Гендальф, восседая во главе стола, с удовольствием покуривал трубку, раздумывая о чем-то своём.
Спокойствие. Настолько чуждое каждому из них, но и столь желанное!.. Главная битва за Средиземье закончилась четырнадцать дней назад. И Арагорн, более не сопротивляясь своему року, точно Эомер и Пели, принял своё предназначение. Наследник Иссильдура возглавил город и перенял бразды правления, мирно возложенные в руки сыном Дэнетора.
Фарамир окреп, поправился, точно и Эовин. Постепенно оба они встали на ноги и, в лазарете, под крышей Домов Исцеления, сблизились. Нашли друг друга. Пели поняла это, как только увидала, как они зашли в зал вместе.
Заметил и Эомер. Выпрямившись, он стиснул кулак, прищурившись разглядывая мужчину в обществе его родной сестры. Обернувшись, Пелеиреин увидела, как Фарамир, не отводя глаз от Эовин, поймал прядь ее золотистых волос, и Эомер, насупившись, громко кашлянул, привлекая внимание сестры и будто демонстрируя, что ему это все ох как не нравится.
— Милый? — Пели обхватила его сжатую ладонь и погладила пальцами. — Милый, не надо.
— Чего он ластится к моей сестре? — прошептал князь, раздосадованный и раздражённый.
— Эй, Эовин — воин, не забывай, — напомнила Пели, улыбнувшись, — думаю, что стоит довериться.
— Только не на моих глазах, — угрюмо отозвался Эомер, поглядывая на смеющуюся сестру исподлобья.
— Задумайся, — ласково попросила дева, склонившись к лицу мужа и опустив ладошку на его сгорбленную спину, — мы с тобой женаты. Скоро вернёмся в Эдорас, а Эовин? Что ее ждёт? Так, раз уж появился воин, достойный ее сердца, почему же нет?
— Ты хорошо его знаешь? — Эомер оставил кубок и внимательно посмотрел на жену.
— Достаточно, чтобы довериться.
Вздохнув, князь закатил глаза, прижав ладонь жены к губам.
— Всю жизнь я этого страшимся. Боялся, что однажды этот день настанет, и придётся молча наблюдать за тем, как сестра общается с мужчиной.
— Но что такого, милый?
— Пели, ты не знаешь, что может сделать воин с женщиной, особенно, если он не достойный воин.
Эомер внимательно посмотрел на жену, а следом снова глянул на Эовин. Сестра присела за стол и, улыбнувшись брату, отпила немного вина из чарки.
— Скорее Эовин заколит его своим мечом, любовь моя, — Пели тихонько рассмеялась, — то, как ты заботишься о сестре, мне это очень нравится, но только посмотри на неё. Эовин светится радостью. Когда ты это видел? Оставь ее. Подумай о нас.
— Теперь, когда дядя пал, все мои думы о будущем Рохана, и о тебе, — прошептал князь, приобняв жену за талию. — Много труда и работы ждёт нас в Эдорасе. Придётся мне работать до поздна, разъезжать по стране и осматривать разрушенные деревни.
— Возьмёшь меня с собой? — улыбнулась Пелеиреин, завладев мужским взглядом.
— В поля? Эти поездки займут не неделю, и даже не месяц, любовь моя.
— А ты считаешь, что я высижу в одиночку в золотых чертогах?
Дева усмехнулась, и Эомер внезапно понял, что она пойдёт за ним и огонь, и в воду. Истинная Королева, достойная трона.
— Теперь, когда мы все собрались здесь, — заговорил Арагорн, привстав со своего места, — предлагаю обсудить одну важную новость.
Все оживились. Даже Эовин, обернувшись, внимательно посмотрела в центр стола, выпрямив спину. Арагорн выглядел серьёзным и сосредоточенным, и явно подготовил стоящую речь.
— Как бы не хотелось мне забыться, все мы знаем, что враг ослаб, но не повержен. Вся злость Саурона, и тысячи орков. Все они собрались в Мордоре.
— Да пусть там и остаются, какое нам дело! — подметил Гимли, покуривая табак.
Мерри и Пипин безмолвно согласились, тоже выпустив клубы белесого дыма.
— Десятки тысяч орков стоят между Фродо и роковой горой, — чуть громче ответил Арагорн, и Пели, ощутив тревогу, сильнее ухватилась за руку мужа, уже предчувствуя беду. — Мы должны собрать последние силы и отправиться к чёрным вратам.
— Что?.. — выдохнула дева, ошарашено распахнув глаза и вцепившись в Эомера мёртвой хваткой.
— Это же самоубийство, — невольно возразил князь, выпрямившись на стуле. — Нам ни за что не победить.
— Не победить, — согласился Арагон, кивнув, — но мы сможем попытаться. Дать Фродо шанс! Отвлечь око от равнин и гор Мордора.
— Выманить орков?.. — протянул Леголас, попутно кивнув. — Но, что, если все уже свершилось?..
— Если бы Саурон получил кольцо, мы бы узнали.
— Это лишь вопрос времени, — вставил своё слово Гендальф. — Я... Я отправил Фродо на смерть. Надежда. Сейчас она слаба, как никогда.
— Но она есть! — подхватил Арагорн, оглядев каждого да столом. — Фродо просто нужно время! Возможность донести кольцо.
— К истоку роковой горы, — прошептала Пели, прикрыв глаза и прижавшись лбом к плечу мужа.
— Именно.
— Саурон заподозрит уловку, — подметил Гендальф, нахмурив брови. — Так никому из нас его не обмануть.
— Значит, нападем на чёрные врата. Заставив врага выйти! Опустошим земли Мордора. Ибо не будет никому из нас свободной и счастливой жизни, пока кольцо не уничтожено.
Испытав самое неприятное, но уже давно знакомое чувство тревоги, появившейся внезапно, когда, казалось, все пошло как надо!.. Пели, тяжело вздохнув, поняла, что иного пути нет. Но мысленно, в душе, толком не смирившись, да и не отойдя от минувшей сладостной ночи, она не желала отпускать любимого. Единая мысль об очередной вынужденной разлуке, едва не лишила ее дыхания. А ведь они только что поженились!
Это не правильно.
О, нет, так было нельзя!.. Но и слова Арагорна. Верные и справедливые!..
Фродо нуждался в поддержке. И пробил решающий час.
Покончить с тем, что предначертано с рождения.
— Куча орков, без выхода и шанса на победу! — воскликнул Гимли, усмехнувшись. — Я только за!
Мерри и Пипин, Гендальф, Леголас и Гимли. Все единогласно согласились. Даже Фарамир отдал своё слово, поддержав, и пожалев, что в виду своей слабости не сможет пойти с ними. И Эомеру ничего не оставалось, как лишь, с сожалением глянув на обескураженную Пелеиреин, тоже вдруг прерывисто кивнуть в ответ. Подтвердить свою клятву, данную Арагорну.
