Сказание о Пелеиреин

      Пели не спалось. Лежала она без сна уже как несколько часов, и прислушивалась к разменянному дыханию мужа. Эомер спал крепко, на спине, забросив одну руку за голову, а другой непринужденно обнимая Пелеиреин. Ладонь его покоилась на ее плече, и дева, боясь шелохнуться, только бы не разбудить любимого, нежилась в его объятиях.       Прошла неделя. Мужчины собирались в путь. Воины покидали Лазареты. Едва вставшие на ноги и окрепшие, они готовились отправиться в последний поход. Рохирримы и солдаты Гондора. Вновь, плечом к плечу, как и много лет назад. Точно, как и завещал Эорл.       Томясь в ожидании и страхах, Пелеиреин только и думала о близящейся разлуке. Знала она, Эомер вернётся, и взойдёт на трон поодаль неё, крепко держа за руку, но, припоминая те видения, что не сбывались, когда судьба решалась по-другому, сомнения ютились в ее разуме. Сомнения тяжёлые и страшные. Они лишили Пели сна, пускай и не нуждалась она в этом; лишили душу покоя и былой лёгкости. И только лишь в пылу любви и страсти, отдавая себя мужу, дева растворялась в счастливых муках; забывала о том, что предначертано, но не решено.       Неделю они не расставались. Ни на мгновение. Все время вместе. Все время рядом. И в постели, и за столом, и в коридорах белых башен, чудом уцелевших. В нескончаемых потоках страсти и бесконечных поцелуях, то здесь, то там... Улыбка не сползала с лица Эомера. Она преследовала и Пелеиреин по всюду. Заставляла трепетать и улыбаться, невпопад, принимать мужа в свои объятия. Вдыхать аромат его кожи, загорелой на лице и шее, и совсем молочной на плечах. И всякий раз, уже сбившись со счета, и занимаясь с ним любовью, дева только лишь сильнее убеждалась в своих мыслях. Так и было суждено им. С самой первой встречи на опушке Фангорна. Она принадлежала людям. И отдала себя достойному человеку. — Пели... — протянул Эомер во сне, внезапно перевернувшись на бок и, обхватив обеими руками, сгрёб ее в охапку, прильнув лицом к волнистым волосам на затылке. — Спи уже, Пели. — Ох, ты, что, наблюдаешь за мной? Даже во сне? — удивилась дева, улыбнувшись, различив лёгкие поцелуи на своих плечах. — Ты думаешь слишком громко, и голова твоя забита вот уже как много дней не тем, чем нужно.       Прильнув губами к бархатной коже на ее шее, Эомер вздохнул, лизнув мочку маленького ушка, а следом, поймав зубами, нежно прикусил, теснее прижавшись к жене. — Оставь свои печали. У нас не так уж много времени. — Я не печальна, — возразила Пели, обхватив рукой его голову и прикрыв глаза, — вовсе нет. — Знаешь, у нас, в Рохане существует одна поговорка, — пройдясь поцелуями вниз по шее, князь приподнялся и, нависнув над любимым лицом, внимательно заглянул в глаза, — мужчины Марки никогда не лгут, поэтому их крайне сложно обмануть. Думаю, тебе стоит запомнить это, любовь моя. И больше мне не лгать. Даже о таких пустяках, как тебе думается. Я все вижу, чувствую и знаю. — Ох, я... — Мой долг. Долг Короля Рохана, сдержать клятву Эорла и выйти в решающее сражение с Королём Гондора. И я сдержу слово. Погоди, — велел он, заметив, как Пели приоткрыла рот, — позволь закончить. Знаю, ты не противишься этому. И, знаю, теперь ты жена Короля. Последние дни были сказочными. Я в жизни не чувствовал себя таким... свободным, счастливым и единым. Надеюсь, что вскоре, — он опустил ладонь на плоский живот своей жены, — наши старания окупятся и ты родишь мне сына. — Только сына?.. — Много детей, — исправился Эомер, улыбнувшись. — Я хочу большую семью. Хочу жить с тобой до самой смерти и вершить благие дела. Хочу, чтобы наш край процветал, точно и наше семейство. Большое и счастливое семейство.       Не сдержав улыбки, Пели рассмеялась, притянула мужа ниже и поцеловала в губы. Поцеловала жарко и сладко. Так, как он желал. И позволила вновь любить себя. Любить медленно и нежно, наполняя энергией их молодые тела, позволяя снова обойтись без сна. И целоваться до рассвета. Прикасаться и ласкать; гладить и, тяжело дыша, принимать в себя. Счастливые мгновения. Последние часы, проведённые вместе перед разлукой. — Обещай, клянись, что не удумаешь, точно Эовин, скакать следом и подвергать себя опасности, — в пылу страсти вымолвил муж, прижав Пели к перине и замерев внутри, — даже ради меня. — Если я смогла зачать, как ты сказал, какой же прок подвергать себя... Ох.       Дева вздрогнула и всхлипнула одновременно под тяжёлым телом, резко дёрнувшимся в ней. — Поклянись и сдержи слово, — прошептал Эомер, навалившись на неё всем своим весом, доставив неимоверное наслаждение. — Клянусь, ох, продолжай, не томи меня, слышишь? — обхватив ладошкой его раскрасневшееся лицо, Пели обвила ногами сильные бёдра и, припав к жаждущим губам, почувствовала толчок, расплывшись в улыбке. — Значит, мужчины Марки никогда не лгут? — Никогда, — пропыхтел Эомер, прижавшись лбом к ее плечу, наращивая темп. — Ох, тогда... — вспыхнув белесыми искрами, Пели приоткрыла рот, ловя воздух и хватаясь за его волосы. — Тогда пообещай, что вернёшься ко мне. Несмотря ни на что, ты вернёшься. — Да... Да! Клянусь.       Ухватившись пальцами за талисман на его шее, Пели, тяжело вздохнув, прикрыла глаза, напитала силой, и ощутив, как тело мужа непроизвольно дёрнулось, в наслаждении простонала. Стиснула ноги вокруг его пояса, приподняла бёдра чуть выше, позволив проскользнуть ещё глубже. И комната закружилась пред ее глазами. Точно и широкая кровать перед Эомером. Любовь, желание и нежность. Они властвовали над ними.

***

      Опустившись на колени перед Древом, Пелеиреин вознамерилась набраться энергии и даровать любимому малость сил перед отъездом. И хоть он выглядел крепким и здоровым, будто бы скала, несокрушимая и великая, дева беспокоилась. Она страшилась вечера. И, вопреки обещаниям, боялась.       Оставив Эомера с Арагорном за столом у свитков и карт Средиземья, Пели выскользнула из зала, припала руками к сухой земле, пропуская белоснежные волны прямо в сердце. Ощущая, как силы просачиваются сквозь босые ноги и волосы, предавая им ещё более светлый, ледяной оттенок; и безумное желание наполняло душу. Стремление помочь, окружить любимого заботой, теплом и защитой. Своей магической стеной из непроницаемых искр. Ничего теперь так не страшило Пелеиреин, как смерть. Страшилась она дня, когда вдруг навсегда они расстанутся!.. И поклялась себе пойти на все, лишь бы оградить Эомера от незавидной участи. Только лишь старость и года способны будут разлучить их руки, губы и тела!..       «Пелеиреин», — послышалось откуда-то издалека, словно изнутри ее собственной головы, и дева, встрепенувшись, запустила пальцы в землю. — «Пелеиреин. Дева леса. Здесь ты в час нужды, когда судьба всего мира обернётся в твои руки». — Что... — прошептала Пели, дёрнувшись, но не смогла отнять ладони.       А голос, волнующий и мелодичный женский голос, продолжал:       «Фродо слаб. И отчаян. Добрел он до подножья Ородруина. Там и остановился».       Вздрогнув, Пели почувствовала, как земля распадается под ней, и видения наполняют голову. Не ощущала она более ни ветра, ни солнечного света. Лишь тьма и ужас нахлынули, подобно Назгулам, кружившим над ней чуть меньше месяца назад. Цепкие и яростные лапы и когти. Она будто испытала это пронзающее чувство. И боль обрушилась на тело. Фродо. Он лежал у подножия Роковой Горы. Совсем без сил, весь в ссадинах и кровавых царапинах; губы потрескались от жажды, одежда порвана, и ноги... Ноги все в крови!.. Истерзанный и забитый, он смотрел стеклянным взглядом в небо, и звал Сэма. Звал по имени. Едва слышно. Но Пелеиреин услыхала прямо в голове:       «Сэм... Сэм, нужно идти, Сэм...»       И друг его, тяжело вздохнув и поднявшись, с трудом устоял на ногах. Покачиваясь, он склонился над Фродо и, со слезами на глазах и невысказанной злобой посмотрел на высокую и, казалось для них, непреодолимую гору.       «Путь, избранный тобой, единственно верный», — продолжил голос, и Пели словно увидала его обладательницу: высокую и стройную эльфийку, показавшуюся издалека, подобно отблеску раннего утреннего света. — «Пелеиреин, в избытке силы твои и возможности. Подай Фродо руку, исполни, что должно. Верни его к жизни. Помоги исполнить рок.» — Но... но чем все это закончится?.. — вымолвила дева, стиснув в кулаках каменистую землю, вновь почувствовав опору под ногами. — Чем это закончится для меня?..       «Светом, милое дитя. Бескрайним радостным светом, что ты исторгнешь без остатка, обретя желанную жизнь.»       И голос смолк, точно как и рассыпались видения. Впечатленная и взбудораженная тем, что неосознанно узрела, Пелеиреин распахнула глаза и почувствовала мужские руки на талии. Это был Эомер. Ощутив удушающий страх, он выронил карту из рук; выбежал из Цитадели, упал рядом с женой на колени и испуганно спросил: — В чем дело?! — Глаза его мерцали страхом и скользили по ошарашенному женскому лицу. — Любимая, что ты видела? — Гендальф, — только и вымолвила она, вскочив на ноги и выскользнув из крепких объятий. — Мне срочно нужно поговорить с Гендальфом!

***

      Подхватив платье, Пели быстро сбежала по ступеням. Пропустив мимо ушей вопросы мужа, и оставив его в недоумении, она слетела вниз на шестой ярус, и, отыскав чародея глазами, громко позвала: — Гендальф!       Но он, казалось, не удивился. Спокойно обернулся, покуривая свой табак и, завидев Пелеиреин, осторожно подозвал рукой. — Что? Настал твой час? — размеренно поинтересовался маг, выпустив облачко белесого дыма прямо над головой девы. — Я... — Пели замерла рядом, уставившись на Митрандира. — Вы знали?.. Но откуда... — Леди Галадриэль говорила со мной минувшей ночью. Она умеет проникать в разум и завязывать непринужденные диалоги, не так ли?       Вздохнув, дева взволнованно обернулась и, увидав Эомера неподалёку, поспешила спросить: — Что все это значит? Я видела Фродо... Он почти добрался до Ородруина. Он слаб и... Силы вдруг оставили в решающий час! — Много орков собралось нынче в Мордоре. Много злости и черноты принесли они в этот мир. И рок, выпавший на долю Фродо, незавиден и тяжёл. Должно ему исполнить его. И ты поможешь.       Ощутив озноб, мигом пронёсшийся по телу, Пелеиреин прикрыла глаза. Опёрлась рукой о холодную стену, чем незамедлительно куда сильнее взволновала мужа. Почувствовав, что он метнулся к ней, Пели мысленно его остановила. Покачала головой и попросила помедлить. Что Эомер и сделал. Застыв буквально в нескольких шагах от мага, он опустил голову и сглотнул. Длинные волосы тенью упали на его серьёзное лицо. И угроза нависла над ними, подобно тёмным облакам Мордора. — Ты знаешь, что делать, верно? — тихо уточнил Гендальф.       И Пелеиреин кивнула, мысленно уже смирившись с неизбежным. — Ты сразу поняла, каков твой путь, и в чем твоё предназначение. Ступай и исполни его. Но не раньше, чем мы уедем. — Хорошо, — смиренно отозвалась дева, приоткрыв глаза и посмотрев на мага. — А пока, иди успокой мужа. Да сама приди в себя. Не все так плохо. И, позволят боги, — он посмотрел на солдат, — минут лишь четыре дня, и все они вернутся живыми по своим домам.       Не проронив больше ни слова, Гендальф, приподняв посох, да затушив трубку, как ни в чем не бывало, отправился на ярусы ниже. А Пелеиреин, продрогнув, очутилась в объятиях Эомера.       Он подошёл медленно, осторожно, ненавязчиво притянул к себе и прижался губами к плечу. Спокойный и сосредоточенный, и только бешено колотившееся сердце выдало мужскую слабость. Боялся он не не меньше прежнего. Увидел Пели у Древа, едва ли в сознании и, ринувшись, напрочь позабыл обо всех делах. Странная тоска откуда ни возьмись, обрушилась на Эомера следом за женой. И вот, теперь, в поисках ответов, он прильнул к ее спине, подвёл к перилам, где, неторопливо повернув лицом к себе, тихонечко повторил свой вопрос: — Что ты видела? — Фродо, — честно ответила дева, и он поверил.       Понял, Пели не лукавит. — Он жив? Почему твоё сердце так колотится внутри? — Эомер опустил ладонь на ее грудь, почувствовав тяжёлые удары. — Скажи, поведай все, что знаешь! — Ваш поход оправдан. Тьма сгущается над Фродо и Сэмом. Они не могут подняться. А если и идут, то медленно. Слишком медленно. Око следит. Оно и меня сейчас видит! Даже в свете солнца, чувствую я, как Саурон плетёт свои чёрные чары. Он чувствует, кольцо близко, но найти не может. — И что же Гендальф хочет от тебя?..       Различив в глазах любимого тревогу, Пелеиреин поспешила отогнать сомнения, ведь покидать Белый Город она не собиралась. То, что должно... Року суждено было случиться там, на вершине горы, в тени Цитадели. У Старого Древа Гондора. — Мне явилась дева. С чистим голосом, словно горный ручей пронёсся у меня под ухом. Она велела стать для Фродо светом. И Гендальф подтвердил, что все пути вели меня сюда. К этому моменту. Вот в чем мой рок. Вот в чем моя сила! Я выжила вопреки всему, чтобы в решающий час протянуть Фродо руку. — Магия, — догадался Эомер, подняв глаза на Древо. — Ты будешь колдовать? Там? Это же не опасно? Какие последствия?..       Он задавал вопросы, но у Пели не было ответов. Она пожала лишь плечами, улыбнувшись. — Я справлюсь, точно как и ты. — Любимая... — протянул было Эомер, но дева только покачала головой. — Чь, — она прижала пальчик к его губам. — Гендальф сказал, что если мы разделим силы, и зайдём с разных сторон: вы у ворот Мордора, а я отсюда, из Цитадели, все вы живыми вернётесь назад. И я готова исполнить волю рока. — Что ты делаешь... — удивился Эомер, почувствовав, как по телу его разливается энергия, тягучая и мощная.       Невидимыми тоненькими струйками она расползлась по жилам и замерла у талисмана. — Благословляю тебя на удачный поход. Последний поход этого мира. И ровно до тех пор, пока камень с тобой, силы будут опалять ладони, и энергия не иссякнет, не покинет твоё тело. Я этого не допущу.       Сражённый пылкой речью, Эомер поцеловал жену в губы. И сделал это нежно, с любовью, обнимая за лицо и талию. На виду у всего мира. Он демонстрировал свою любовь и покровительство, защиту и смирение. Эомер принял бесценный дар своей жены, позволив наградить магической зашитой. И стало им спокойно, и на душе, единой на двоих, и на сердцах, бившихся в унисон.       Муж доверился жене и ее слову, а она, взамен, даровала свои силы в жертву предстоящему свершению.

***

      Солнце тронулось на запад, и воины засобирались в путь. Дальняя маячила у них дорога. Не долгая, но мрачная. Навстречу тучам и темноте Мордора. Всего лишь в одном дне пути стояли чёрные врата от стен Минас-Тирита, и Арагон, облачившись в кафтан и доспехи со знаменем Гондора, поспешил воззвать к солдатам, да бы воодушевить их двух и наполнить сердца силой и отвагой. — Сегодня мы отправляемся в путь! — громко объявил он, взобравшись на верного коня, как истинный вождь и царь великого народа.       И Брего весело заржал, цокнув копытцем. — Да свершится последняя битва. Да изгоним мы тьму с наших земель! Не позволим Фродо в одиночку противостоять могучему Властелину! Род наш не угаснет, как и солнце, сияющее высоко в небе! И свершится над Сауроном справедливый суд!       Воины воодушевлённо обнажили мечи, и Пели поморщилась от сотен бликов, расплывшихся по стенам первого яруса. Ворота только наспех починили и уже распахнули! О, Эру, у девы снова задрожали руки.       Заметив, Эомер поправил меч на поясе и, затянув броню на груди, ласково улыбнулся. — Привыкай, жена. Доля государя такова, что вынуждены мы будем прощаться иногда. Не всегда смогу я брать тебя с собой. — Ох, милый, — выдохнула Пелеиреин, встревожено обхватив тоненькими руками его сильную шею, — молю, береги себя. Не снимай талисман. Он защитит тебя. — Твоя любовь сделает это.       Чмокнув жену в губы, Эомер внезапно похолодел и угрюмо выпрямился, уставившись куда-то позади.       Эовин появилась на площади об руку с Фарамиром. И будущий король напрягся. Никак не мог смириться он с тем, что видел. Даже несмотря на то, что был безмерно счастлив в обществе Пелеиреин, и знавал, какого это, когда с тобою рядом любимый человек. Нет. Не мог и не желал Эомер мириться! — Ну что, опять? — в сердцах выпалила Пели, обрамив суровое лицо ладошкой и заставив мужа посмотреть на себя. — Дай Фарамиру шанс. Они же, точно мы, любят друг друга. Только посмотри, как он смотрит на Эовин!.. — Обернувшись, дева улыбнулась. — Твоя сестра дорога ему. — Нет в воине и сердце его и доли чувств, подобных моим.       Должно было ему лично познакомиться с настолько пылким претендентом на руку родной сестры. Но обменялись они поклонами лишь единожды. Да и Эомер был занят собственной женой. Откуда же было ему знать, что Эовин, едва оправившись от ран сердечных вдруг ринется в омут с головой, обнаружив отраду в доблестном сыне наместника Гондора? — Конечно, мы же — не они, — пробормотала Пели, улыбнувшись и притянув мужа к себе поближе. — У каждого свои чувства, милый. Они не похожи на других. Точно, как и мы с тобой.       Поймав укоризненный взгляд Пелеиреин, Эомер вздохнул и неохотно кивнул. — Позволь Эовин принадлежать достойному мужу. — Постараюсь, когда вернусь, но ничего не обещаю.       Прикрыв глаза, он с тоской прильнул к губам жены и сладко поцеловал на прощание. Настало время выдвигаться в путь. — Простись с ней тоже, — попросила Пели, завидев Эовин. — Она идёт к нам.       С большим трудом оторвавшись от любимой женщины, Эомер послушно согласился и, выпрямившись, раскрыл объятия для сестры. — Брат мой! — воскликнула дева, крепко обняв за плечи. — Прошу, береги себя. Вспоминая твои слова о битве на полях у Пеленора, я осознаю, как ты переживал!.. Прости меня и ступай в путь с лёгким сердцем. Пелеиреин останется со мной.       Мельком глянув в сторону Фарамира и коротко кивнув в знак приветствия, Эомер погладил Эовин по волосам и поцеловал в лоб. — Будь тоже осторожна, — по братски велел он, отдалившись и взявшись за поводья.       А Пели, поспешив к нему, да обогнув Эовин, схватилась за локоть и поцеловала в щеку. — Я тебя люблю, — выпалила она, едва сдерживая слезы, но не плача. — Люблю, — отозвался Эомер, в последний раз обвив рукой хрупкую талию и поцеловав в губы.       Почудилось ему, всего лишь на мгновение, будто видятся они в последний раз. И великая тоска охватила душу. Зацепилась за сердце и замерла на выдохе, не позволяя заново вздохнуть. Прикрыв глаза, надел он шлем и запрыгнул на коня... Тряхнул головой и, обернувшись, улыбнулся Пели. Сделал это искренне, подавив тревогу и страх.       И проводила дева его взглядом, переполненным любви и грусти. С надеждой на сердце, вдруг ощутив, как Эовин крепко обняла за плечо, и сжала пальцы на придворном платье. Пелеиреин смахнула одинокую слезинку, махнула рукой Арагорну, глубоко и прерывисто вздохнув.       И пробил час. Разлука состоялась. И не осталось ничего, кроме рока, венчавшего их посреди белой Цитадели.