***
Красивые длинные пальцы протиснулись в благодатную рыхлую землю. И ладони, нежные и ухоженные, уперлись в корни, обхватили и прижались друг к дружке, пропустив несколько коротких, но глубоких ударов прямо под кожу. Пелеиреин сосредоточилась на видениях. Приняла удобную позу, подогнув босые ноги и, склонив голову вниз, ощутила первые проблески магии. Расплывчатые образы бегло сменяли друг друга, обвивали дрожащее тело, и пронизывали насквозь, заставляя деву погружаться в подсознание. И, будто покидать собственное тело. Постепенно, окружая себя магией и чувствами, Пели стала ощущать, что теряет связь с реальностью. Не чувствовался камень под ногами, как и почва испарилась меж пальцами. Вздохнув и расправив плечи, дева оказалась в тени горячих гор. И прямо перед ней возвышался Ородруин. Вулкан в сердце Мордора. Огненная лава растекалась по скалистым вершинам, и обрамляла сердце Роковой горы. Венчал ее проход, широкий и крепкий. Припекал жаром и обдувал щеки Пелеиреин горячим знойным ветром! В низе, далёкой и мрачной, разило холодом. Но там, на склонах, сочились смрад и парево. Знойное и тягучее!.. Втянув горячий воздух, Пели увидала Фродо. Беспомощного и бормотавшего что-то себе под нос. Лежал он в руках Сэма, и допивал последние глотки целебной влаги, сбившейся на дне старой и выцветшей фляги. Болезненный и измотанный, хоббит едва поджимал колени, поглядывая вокруг невидящим взглядом. «Фродо», — ласково позвала Пелеиреин, и он, расслышав своё имя, дёрнулся, но не увидел. Не разглядел сразу. «Фродо, я пришла помочь тебе. Взгляни на меня. Вернись к свету!» Вздрогнув и, схватившись за плечо Сэма, он отнял голову. Приподнялся, но не смог присесть. Устало рухнул другу на колени, закатил глаза, постанывая в зареве горы. «Фродо...» Пелеиреин ступила обнаженными ступнями на горячие камни. Почувствовала, как тело прошиб озноб. И волосы рассыпались по плечам, подхваченные ветром. Ох, нет, она была невидима для Сэма. Явилась Фродо, окутанная белоснежным светом, но ощущала все как наяву!.. Словно провалившись в сон, реалистичный и далекий. Точно бы склонившись там, давно, на поле боя, возвращая Эомера к жизни. Силы наполняли ее тело. Энергия тянулась, охватывала тело, пальцы, губы и глаза!.. Никогда ещё доселе она не ощущала в себе столько власти. Никогда не поглощала столько мощи! Подобно духу, Пелеиреин нависла над хоббитом и, прикоснувшись губами к его влажному лбу, вернула в чувство. — Кто ты... — слабо прошептал полурослик, протянув руку, но так и не дотронувшись до сказочной девы, явившейся ему а решающий час. «Фродо», — вымолвила Пели, проникнув в его разум. «— Фродо, мое имя Пелеиреин. И я пришла к тебе во мраке. Вставай и держись за мою руку. Я приведу тебя к свету». — Пелеиреин... — закатив глаза, прошептал Фродо. И Сэм, напугавшись, потряс его за плечи. — Мистер Фродо! — в слезах позвал он, тяжело дыша и с ярость проглядывая на гору. — Фродо, вы вымотаны и бредите!.. Эта орочья мгла совсем поработила нас. — Иди, — протянул Фродо, снова приоткрыты глаза и уловив очертания девы, — нужно идти за ней, Сэм... — Здесь никого нет, — прошептал друг с сожалением посмотрев на своего замученного товарища. — Только выжженные земли и пепел, и камни, и скалы!.. Но... — внезапно Сэм вздрогнул и, встрепенувшись, негромко вымолвил: — Око, огненное око! Мистер Фродо, оно отвернулось!.. О, нам повезло! Нам так повезло! Обернувшись, Пели увидала, как огромный алый глаз, и правда, отвлёкся. Устремил свой взор на север, точно и полчища орков побрели по зову своего хозяина к воротам. Арагорн, Гендальф и Эомер. Они прибыли к Чёрным Вратам. «Поднимайся, Фродо!» — снова позвала Пелеиреин, обхватив хоббита за плечи и наполнив целительным теплом. И Сэм, будто расслышав, вторил ей: — Мистер Фродо, вставайте! Ну же, нам осталось не так много! И появился шанс! Покачиваясь, хоббит медленно поднялся. Покачнулся в стороны, и Пели, вздрогнув, впервые увидела кольцо. Золотое и толстое. Оно болталось на цепи. Манило взглядом и будто бы шептало... Оно заговорило с ней на древнем языке Мордора!.. Неприятном и гортанном. Сначала дева не различала речь. Только и слышала шипение, да чувствовала лёгкую вибрацию. Но вскоре, кольцо всевластия словно пробралось и в ее разум! Оно схватилось за мысли. И тёмный властелин, отозвавшись на молчаливый зов, возвёл своё огненное око прямо на неё. И увидел. Саурон увидел Пелеиреин. «О, горе тебе, дева», — растянулось вокруг неё тёмное опасное облако, наговаривавшее на старинном языке. «— Горе и смерть! Тебе и мужу!» Вздрогнув, Пели выпустила руку Фродо. Испытала душераздирающий страх, пронзившийся каждую венку в ослабшем теле! И всякая добрая мысль, и помыслы, все выскользнуло из головы! Оставило ее наедине с тёмным властелином. Лицом к лицу!.. И не мог он ухватиться за телесную оболочку. Не мог навредить плоти! Но ничего не стоило сковать дух ужасом, наполнить мысли страшными видениями! Смертью, кровью и потом! Боль! Ох, невыносимая боль сжала хрупкое сердце и заставила слезы наверуться на плотно сомкнутых глазах! Не видывала и не знавала Пелеиреин угрозы явственей и тьмы ужаснее, чем тяжёлая тлань Саурона, окутавшая плечи и обрамившая тело невидимыми кандалами. Они стиснули ноги и руки, обхватили шею чёрными нитями. Поработили свет и наслали видения. «Ты знаешь, что ждёт вас», — предупредил шепот, тревожно озарив сознание множеством устрашающих грёз, едва ли отличимых от реальности, и Пели, сдавленно вздохнув, схватилась за голову, но только лишь внутри видения. Сидела она неподвижно, склонив голову к белесым корням величественного дерева. Спокойная и таинственная, но там, внутри, казалось бы, нетронутого тела, велась безжалостная битва. За разум и чувства, за свет и надежду! Оставив плоть и воспарив где-то высоко над землёй, в ином мире, далёком и чуждом сердцу, дева вдруг очутилась посреди заполненной солнечным светом комнаты. Знакомой, но не в этой жизни. Точно нет!.. «Ты знаешь, что Эомер падет и ты останешься одна», — шёпот озарил светлицу и эхом отразился от стен. — «Одна. Совсем одна. Одна...» Раздавалось отовсюду! Испытав болезненную тоску, Пелеиреин почувствовала тёплый свет на своей коже, увидала собственную тень на полу, длинную и узкую. Солнце садилось. На улице вечерело. И печаль заполняла каждую клеточку ее тела... О, Эру, не возможно было и вздохнуть! Воздух комьями вставал в горле, душил и попросту лишал дыхания. Она была одна. Совсем одна посреди родного дома!.. И свет не радовал израненную душу. Ни что, ни солнце, ни огонь в печи, ни цветы, поникшие в изысканной вазе... Все вокруг обратилось в черно-белую пустоту. А впереди... Впереди маячила лишь смерть. Недоступная ей радость!.. Зачем же было оставаться? Какой был смысл, если тело мужа вдруг остыло. Вдруг обрело приют в прохладе стен, погребённое там, за воротами, под сенью разросшегося Ясеня. Семейного древа рода Эадиг. Их рода... Обхватив себя руками и медленно присев на пуф у распахнутого окна, Пели ощутила дуновение южного ветра. И зыбучая тоска накрыла ее разум. Слезы. Ох, как долго и отчаянно она сдерживала их!.. Но тогда, в объятиях чертога, сдавливавшего сердце покрепче самых тесных и приятных из объятий, Королева Рохана вытащила диадему из волос, убрала на стол и, расплакавшись, прижала дрожащие пальцы к щекам. Не видывала она горя отчаяннее, и боли протяжнее, чем неизбежная разлука. Годы промчались так быстро!.. Сколько времени прошло со дня их венчания?.. Шестьдесят пять лет. Вся жизнь для Эомера, и лишь половина для неё. Оторвав руки от лица, Пелеиреин различила неглубокие морщинки на своих пальцах. Знала она то, что суждено, свершится, но и по сей день не была готова. Отчаяние и пустота, раз и навсегда обосновавшиеся в сердце, казалось, разбили душу на множество осколков. Ох, нет, без мужа не было и жизни. Ничего. Лишь пустота. Удушающая въедливая пустота! Расплакавшись сильнее, Пели различила силуэты на стенах. Их тени. В тиши заката, столько лет подряд, единожды в неделю, когда дела отпускали Короля, он возвращался раньше, и разделял с ней это время. Ловила блики дева в его волосах, и подставляла лицо солнцу... О, Эру, то был первый день, когда он не пришёл и не застал закат. Боль. Пустота. Одиночество. И снова боль. Как же возможно было это вынести?.. Протяжно выдохнув, Пелеиреин медленно осела на деревянный пол, и пред глазами пронеслась вдруг целая жизнь: улыбки, слезы, поцелуи... Каждое мгновение, пусть и тревожное, и счастливое, болезненно, а временами и опасное!.. Она увидела и пронесла их сквозь себя, вдруг осознав, что потеряла его... Эомер умер. Ушёл навсегда. Ох, осознав и свыкнувшись внезапно с этой мыслью, Пели разрыдалась. И не заметила, как дверь светлицу отворилась и на пороге появилась молодая девушка. В слезах, Пели не видела лица, но точно знала, эта дева — наследие и плод любви. Родная дочь. Эванна. — Мама?.. — звонко воскликнула дева, упав на колени и обняв Пелеиреин. — Мамочка! Ох, мама! Я с тобой. Все будет хорошо, прошу тебя, не плач! Ощутив поддержку, Пели обхватила дочь руками, прижалась носом к ее белоснежным волосам, и, различив в совсем юных глазах голубые нити, обомлела. Эванна. Ее родная девочка. Она была похожа на него!.. О, Эру, она была точно копией отца! Высокая и красивая!.. — Матушка? — в дверях появился и величавый муж. Не менее доблестный и прекрасный. Ветвистая корона венчала его голову. И был он воплощением любви. Величественный, в кафтане Рохана, присел он подле матери и нежно обхватил ее лицо ладонями, точно и отец; с мольбой и лаской заглянул в заплаканное лицо и крепко обнял, даровав свою защиту. — Матушка, теперь мой долг хранить тебя во благе и любви, как и велел отец. Не отчаивайся и не страшись ничего. Ты никогда не останешься одна. Всхлипнув, Пели, едва не задыхаясь в чувствах, улыбнулась, но слезы, то ли печали, то ли радости, без устали обрамляли бледное лицо. Не мыслила она, что воспитает собственных детей. О, Эру, их детей! — Мама? Ты в порядке? — следом в светлице появились ещё две девочки, погодки, не старше двадцати! Хотя, возможно, кровь Дунадан даровала им долголетие... Обе красавицы: зеленоглазые, но волосы... длинные, блестящие светлые волосы... У Пелеиреин перехватило дыхание. — Вставай, матушка, — велел старший и, видимо, самый первый из детей. — Вставай и ступай с нами. — Ты не останешься одна, — вторила брату Эванна. Залюбленная и долгожданная. Но и она не была последней, не была!.. — Где ваши братья и сестра, — хрипло спросила Пелеиреин, опершись о руку сына. — Где Бродерик, Брианна и Гэмлинг? — Встрепенувшись, она обратилась к своему королю. — Эомунд?.. — Они отправились в Истфолд и Вестфолд, матушка, — поведал он, опустив руку на спину матери и погладив по волосам. — Но вскоре вернутся. — О, мама, ты такая красивая, — прошептала Эванна, улыбнувшись и смахнув слезы с ее щёк. — Ты никогда не останешься одна, так велел папа, — пробормотала Эолин, и Мариэн вторила сестре. Дети. Семеро детей. И четверо из них обступили Пелеиреин со всех сторон. Они улыбались и поддерживали мать. Они были рядом. Их дети. Семеро детей. О, Эру, что за чудесную жизнь они прожили?.. Вспыхнув и встрепенувшись, Пели разорвала путы на руках и, тяжело дыша, едва дёрнувшись, словно вылетела из разбитого и ослабленного тела. Она вырвалась, избавилась от видения, осознав, что, нет, это не конец! И смерть — только середина. Цикл пути, который они с Эомером пройдут вместе. Рука об руку! Подумать только, своим кошмаром, Саурон желал ослабить ее волю и навсегда похоронить под гнётом страха и потерь, но, нет! С уходом мужа оставалась жизнь! Она билась в сердцах их собственных детей! Семеро. Семеро детей: трое мужчин и четыре красавицы, молодые женщины!.. Они уважали отца и обожали свою мать. Залюбленные лаской и воспитанные в доблести, подстать своему Королю!.. Да ради этого, Пелеиреин была готова встретиться лицом даже с самим Сауроном. И, выстояв, вновь заключить в объятия Эомера. Исполнить видение. Родить ему детей!.. «Вернись, Пелеиреин!» — вновь воззвал мелодичный женский голос, и дева, вздрогнув, будто рухнула на землю. Почувствовала сильный толчок. И реальность разверзлась перед ней, обратилась в черно-алое пламя. Фродо! Упав без чувств, он ударился об острые скалы и прикрыл глаза, подтянув ладонь к Пелеиреин.***
«Фродо, вставай, возьми меня за руку!» Вновь очутившись на склонах Роковой горы, и подбежав к хоббиту, Пелеиреин, и по сию минуту поражённая видением, едва усидела у дерева. Тело дёрнулось, волосы побагровели и кожа замерцала алыми пятнами. Эовин, привстав со скамейки, было ринулась к ней, но Фарамир, обеспокоено обхватив за талию, усадил княжну Запада назад. Помнил он предостережение Пелеиреин. Просила она ни за что не мешать и не прикасаться к ней! Что бы ни было! И воин собирался выполнить наказ. — Она сидит здесь уже сутки! — прошептала Эовин, взволнованно вздохнув. — А горы... Над Мордором зияет буря! Брат у Чёрных Врат!.. Я не выдержу все это!.. — Милая моя, — ласково позвал Фарамир, напоказ сохраняя львиное спокойствие, но изнутри подрагивая, как осиновый лист, в ожидании близящейся развязки, — нам остаётся только ждать. Мешать Пелеиреин нельзя. Пусть делает, что должно. Мы не в силах помочь ни ей, ни воинам у врат. Усмири своё сердце. И пойди отдохни. Я послежу. — Нет! — воспротивилась дева, отрицательно мотнув головой. — Мой долг следить за Пели. Я обещала брату. И в этот раз не подведу его. Молчаливо согласившись, Фарамир опустил ладонь на крохотную ручку и, бережно поцеловав каждый пальчик, вновь прильнул взглядом к Роковой горе. Страшные думы и тревоги терзали его сердце. И лучше бы ему было находиться там, среди воинов, нежели томиться на скамье в преддверии, возможно, самой главной битвы третьей эпохи!.. Но рядом с Эовин, поддерживая ее хрупкие и измотанные плечи, Фарамир чувствовав себя свободным. И даже смерть отца не набросила свою мрачную тень на его светлые мысли. Уж точно, лучше было встретить смерть и закат мира рядом с любимой, нежели пасть в бою и больше никогда не воротиться. — О, боги, ее руки... Замерев, будто бы до изнеможения натянутая струна, Пелеиреин дернулась, и пальцы, на мгновение выскользнув из земли, вновь устремились в самую глубь! По самые запястья... Алые, белесые и совсем уже тёмные пятна, то и дело расползались по нежной коже, и волосы, без конца меняя цвет, будто бы переливались на солнце множеством необычных и удивительных оттенков! Пелеиреин боролась с тьмой. Не позволяла Саурону подобраться ближе, чем он уже вторгнулся в разум. Не позволяла прикоснуться к тайным сокровенным мыслям и, вновь заметив кольцо на шее Фродо, молча зашептала заговор, расправив плечи. — Мистер Фродо! — закричал Сэм, завидев Голлума. — Мистер Фродо, он здесь, идите! Скорее! Ползком поднявшись и, покачиваясь, засеменив вверх по острым камням, хоббит схватился за незримое плечо Пелеиреин. Почувствовал ее тепло и заботу, внезапно будто очутившись посреди поля в Бакланде, на границе величественных лесов!.. Лёгкие прикосновения девы напоминали глотки свежей воды, внезапно наполнившей его тело!.. Вздохнув полной грудью, Фродо ощутил себя свободным! Он шёл и шёл, почти ползком; то бегом, поднимаясь на ноги, то на четвереньках, но с помощью Пели, был сыт и силён! Куда больше, нежели ещё недели две назад, с трудом выбравшись из орочьих лап! А Сэм, его Сэм!.. Обернувшись, Фродо увидал, как тот пытается сдержать Голлума, не позволить ринуться следом. Хоббит не остановился. Знал, это шанс! И медлить нельзя! Но, все равно, вздрогнув, испытал тягучее чувство. Захотел помочь другу. «Фродо, ты должен идти!», — пробормотала Пелеиреин, уводя полурослика все выше, к истоку горы! И дрожал ее дух, и мощь покидала тело! Стремительно и невосполнимо! Чувствовала дева, что это конец. Понимала, ещё немного, и тёмный властелин увидит Фродо сквозь неё, заметит кольцо, и все старания брата и мужа пропадут даром! Поэтому и черпала энергию без разбора. Отовсюду! От камней под ногами, из воздуха над Цитаделью, из земли и корней! И ветер заметался вокруг! Он поднял пыль, небольшие камни и обрушил градом на незащищенное тело. Но Пели не почувствовала боли. Она боролась, вела Фродо светом, питала его ослабшее тело, и мысленно билась. Сражалась за своё будущее! — Получай, мразь! — закричал Сэм, ударив Голлума булыжником по голове и сбросив с небольшого, но грозного обрыва. — Я иду! Иду тоже! Не останавливайтесь, Мистер Фродо! Вы почти добрались! «Ступай!» — велела Пели у огромной высокой арки, венчавшей проход к вулкану. Фродо, отдалившись от своей спасительницы, растерял былую прыть, но, несмотря ни на что, ринулся вперёд, прямо к жерлу вулкана! А Пелеиреин, замерев на склоне и расставив руки в стороны, призвала все силы света, что кружились вокруг, вились среди пальцев и болезненно выталкивали тьму. Темному чародею это не понравилось. Не ожидал он, что противник подойдёт вдруг с двух сторон и заставит наблюдать, вынуждая то оборачиваться к югу, то вновь обращаться к северу! И гневался Саурон. Плёл свою чёрную магию вокруг Пелеиреин. И не ведал, что Фродо, оказавшись в сердце Роковой Горы, застыл у самого края скалистого обрыва, вытянув руку и, поглядывая на Кольцо, тяжело болтавшееся на широкой цепочке. «Свет не сокрушит мои силы, ведьма», — ворожил чародей, насылая на дух Пели невыносимые муки, глубокие и страшные проклятия. Но все они невиданным образом отскакивали от девы, собирались у стоп, омывали пальцы, болезненно пощипывая, терзая кожу, но Пели не сдавалась. Она чувствовала, Фродо у цели! Ещё немного! Ещё чуть-чуть! Но силы, светлые силы рода иссякали. Они защищали ее, но отчего-то больше не сочились из пальцев. Больше не пронизывали тело, не выскальзывали из кожи, подобно ярким искоркам! Привычным и цепким!.. Что-то неизбежно щелкнуло внутри Пелеиреин. И изменилось навсегда. Навсегда! «Отойди с дороги!» — грозно велел Саурон, нанеся оглушительный удар, который ощутила даже Эовин. Увидела она, как сотни искр отскочили от девичьего тела, и как вновь дёрнулась она, отпрянув и свалившись неподалёку от Древа. Светлые волосы на голове Пелеиреин обратились в снежное холодное зарево, и больше не потемнели. Они прикрыли лицо и белоснежную израненную кожу; застлали платье кудрявыми волнами. И Пели не двигалась. Застыла в одном положении, затерявшись в сознании. «Ты зря пришла сюда», — шептал тёмный чародей, в то время, как око его, вновь оставив деву, переметнулось к воротам. Битва. Она длилась уже несколько часов. И Пелеиреин, в ужасе припав коленями к горячим камням, расслышала возню за спиной. Увидала, как Фродо, закричав упал навзничь, а Голлум, выхватив кольцо, радостно заверещал! Счастливый и безработный, он запрыгал по шаткому краю. Не заметил угрозы. Не почувствовал. А Пели больше не могла выжидать. Из последних сил вытянув руку, она швырнула Голлума прочь, направила энергию и, подхватив несчастное создание, порабощенное кольцом, скинула с обрыва. На мгновение наступила тишина. Страшная и горячая. А спустя уже секунду, мощный взрыв сотряс горы. И око замерцало! Взревел и Саурон. Прямо у неё в голове! Он завизжал протяжными криками сотен орков, сотен Назгулов!.. Прижав руки к ушам, дева тоже закричала. Без сознания, там, посреди площади Фонтана, она заверещала не своим голосом, до смерти перепугав и Эовин, и Фарамира. Не усидев на месте, княжна вскочила, ринулась к сестре и, припав на колени, вдруг, увидала, как огромная гора, возвышавшаяся над Мордором, взорвалась. Грохот. Грохот тысячи булыжников, будто одновременно свалившихся у Пеленора, породил оглушительную взрывную волну, немедля обрушившуюся на Минас-Тирит. Фарамир только и успел добежать, обхватить Эовин руками и прикрыть от поднявшейся пыли. Столб камней и горячего воздуха накрыл Белый Город, поранил людей. Благо, никто сильно не пострадал. Ошарашенные жители башен, повыбегали на улицы, столпились у высоких стен, разглядывая алые зарева на юге. Кончено. Все было кончено. Но не для неё. Пелеиреин, нырнув в собственное тело, всхлипнула и дрогнула, задыхаясь. Воздух. Деве требовался кислород, но не могла она дышать!.. Силы, питавшие тело, испарились. Навсегда. Она не чувствовала ничего. Совсем! Ничего!.. Протянув ладонь и схватившись за руку Эовин, Пели распахнула глаза, зашептала что-то неразборчиво. На неведомом языке. И, закашлявшись, разглядела свет. То была она. Сестра мужа. Отбросив белоснежные волосы с лица девы, княжна обхватила израненное лицо. Пыль вилась столбом вокруг Цитадели. И жар. Жар не покидал ослабшее тело Пелеиреин. Дух ее, словно до сих пор находился во власти тёмных чар. — Пели! — позвала Эовин, склонившись над ней и погладив по мгновенно проступившим царапинам и кровоподтекам на лице. — Пели, ты слышишь?.. Видишь нас?.. Слабо кивнув, она вздрогнула в заботливых руках, только и вымолвив: — Кончено. — Тише, отдыхай, не шевелись! — Эовин повернулась к Фарамиру. — Можем поднять ее? — Да, сейчас, — встрепенулся воин, осторожно подхватив деву на руки и уложив голову себе на грудь. — Она без сознания. Но дышит. — Хвала богам! — Она же исцелит себя?.. — встревоженно спросил Фарамир, заметив тоненькие струйки крови, медленно потекшие из ее ушей. — Не знаю... В любом случае, неси в Лазарет. Я не владею врачеванием. Пели нужен лекарь! Понятливо кивнув, Фарамир поспешил вниз по широким лестницам. А Пелеиреин, вновь потеряв сознание, да обмякнув в сильных руках, только и видела деревья. Сотни крепких разросшихся деревьев. Они качались над нею. И вили свои гнезда птицы в ветвистых кронах. И пели заливисто песни. Перелетали с ветки на ветку, обмахивая раскрасневшееся лицо девы своими пестрыми крыльями. Жар. Она чувствовала жар, и прикосновения прохладного ветра на коже. Кончено. С кольцом было покончено! Тьма Саурона пала. Точно как и светлые чары Пелеиреин.