Сказание о Пелеиреин

      Лето. Жаркое лето в Эдорасе.       Никогда Пелеиреин не относилась так неласково к погоде, но в последующие две недели, только обосновавшись в новом доме и вкусив все прелести мирной семейной жизни, дева только и пряталась в золотом зале, самом прохладном месте во дворце. В светлице, точно и супруг, появлялась с наступлением заката, когда ласковые солнечные лучи ниспадали на стены и длинные тени предшествовали ночной прохладе. Тогда Пели распахивала окна настежь, расчёсывала волосы и ждала Эомера, наслаждаясь чудесным западным ветром. Что и сказать, привыкла она к шелесту листвы и кронам, спасительной тени. Речушка под боком, всегда можно освежиться, или уснуть под сенью Ясеня... Но там, в Эдорасе, совсем не было деревьев. Только маленький росток, отдавший корешки и заботливо привившийся в небольшом горшке с землёй, радовал девичий глаз, наполнял душу благодатью.       Во дворце, несмотря на духоту, жилось хорошо. Днём Пелеиреин находилась подле мужа в главном парадном зале. Ютилась у распахнутых окон, зачитываясь письменами и совершенствуя Рохиррик. Краем глаза, заодно и наблюдала. Следила за каждой женщиной, появлявшейся во дворце, придирчиво выискивая и гадая, где же эта Аника. И как она выглядит?.. Однажды, поинтересовавшись у мужа, не покинула ли девица Эдорас, Пели увидала, как он с улыбкой закатил глаза, за что и получил немедля кулачком по плечу. Ох, как же деве это не нравилось!.. Лучше бы она и не знала вовсе! А так, казалось, что муж просто издевается над ней!.. Наслаждается ее ревнивыми взглядами и вопросами. — Иной раз, кажется, ты обратилась в мою тень, — посмеивался Эомер, в шутку, конечно, мигом поправляясь, — не то, чтобы я возражал. Видеть тебя рядом услада для глаз, но, все же, что тебя тревожит? Не уж то дело в моем давнем признании?       Супруг переступил порог светлицы и, плотно прикрыв дверь, прислонился к косяку, скрестив руки на груди. Оставалось два дня до Коронации. И Пелеиреин волновалась с пущей силой, расчесывая волосы у распахнутого окна. — Разумеется, только и смотрю, как бы ты не уединился с одной из горничных! — отозвалась дева, усмехнувшись. — Только попробуй! Ноги моей здесь больше никогда не будет, Эомер Эадиг! Точно, как и твоей фамилии подле моего имени. — У меня сейчас два занятия: ты и восстановление Рохана. Днём я занят делами, а к ночи, едва волоча ноги, валюсь в постель, и тут уже я весь в твоём распоряжении, — напомнил супруг, рассмеявшись.       Знал он, что она лишь шутит, но... В каждой шутке неминуемо кроется и доля правды. Пелеиреин ревновала к неизвестности. — За ночь едва ли я высыпаюсь рядом с тобой, ведь мы так хотим ребёнка, м-м?..       Расстегнув кафтан, да стянув с плеч, Эомер потянулся, подставив лицо солнцу. — Почему ты скрываешь эту Анику? Почему я не могу знать свою соперницу в лицо?       Не сдержавшись, Пели отложила расческу, и белоснежные волосы волной рассыпались по плечам. — Соперницу? — Эомер хмыкнул, покачав головой. — И не предполагал я, что ты вдруг станешь ревновать, тем более к Анике. Ее здесь нет уже как пять дней. Распорядился я ещё в на прошлой неделе, чтобы Теодинг увёз ее подальше, в первые восстановленные деревни. Они недалёко отсюда, но, любовь моя, я в безопасности, — Эомер развёл руки в стороны, глянув на супругу исподлобья. — Более никто не покушается на тело твоего Короля.       Ошарашено уставившись на мужа, дева смешливо разозлилась, схватила расчёску и швырнула прямо в него. Благо, с координацией у будущего Короля все было в порядке. Поймав и сжав в ладони, Эомер усмехнулся и бросил гребень на подоконник. — Почему тебе смешно, когда я с ума сходила? — удивилась Пели, встав в позу. — Мы с тобой живём вместе. Да, я недовольна была твоим рассказом. А ты бы, что, на моем месте, радовался, будь среди наших придворных мужчина, позарившийся на меня?! — Пели, я бы тотчас же снес ублюдку голову своим мечом, не задумываясь. А кровь бы вытер о его начищенный кафтан, — бросил через плечо Эомер, спокойно расстёгивая рубаху.       Невозмутимый и покорный. Ну надо же.       Пелеиреин тихонько рассмеялась. — Что, уже представила, как служанка оттирает человеческие останки от деревянного пола в большом зале? — Нет, скорее, как Аника делает это. — Так, ещё раз услышу это имя...       Эомер обернулся, и алые лучи садящегося солнца весело заплясали на его молочной коже. — Что?..       Пели склонила голову, улыбнувшись. — Иди сюда, я ждал этого весь день, — он вытянул руки и, обхватив за плечи, жадно поцеловал в губы. — Так много дел, и так мало времени!.. Кажется, вся жизнь вот так и пролетит. Незаметно, за царскими делами. — Сегодня ты уж сильно запозднился! — подметила Пели, нежно улыбнувшись, а следом, прищурившись, добавила: — Ох, у тебя глаза закрываются. Пойдём, я уложу тебя в постель и, если хочешь, помогу расслабиться. — Как минувшей ночью? — Муж расплылся в мечтательной ухмылке, послушно присев и стащив штаны. — Нет, милый, тебе должно выспаться. Что, если мы с тобой выберем один день? Например, пятницу, как сегодня? — припомнив о далеком видении, Пелеиреин улыбнулась, прислонившись к подушкам и позволив Эомеру прижаться щекой к ее груди, мирно устроившись рядом. — И будем каждую неделю встречаться здесь перед закатом?.. Провожать день вместе? Это будет только наш вечер. И ты сможешь высыпаться. Ибо дальше будет лишь труднее. Ты взойдешь на трон. Тяжёлая ноша, уже и так опустившаяся на твои плечи, едва ли не сгорбит спину!.. Я помогу, чем смогу, но дела захватят тебя с головой, мои милый. И я волнуюсь. — Ух ты, — Эомер закрыл глаза, угрюмо рассмеявшись, — надеюсь, ты сейчас предположила, а не озвучила вслух одно из видений. И, да, я согласен. Выберем пятницу. Ибо не всегда я в форме и готов к близости. А использовать твой талисман не по делу... Ну нет. Пусть будет пятница, а ещё, возможно, пару дней, пока я в силах и способен вынести и трудный день и наши ласковые ночи. — Отдыхай, — размеренно протянула Пели, наблюдая за солнечными бликами, путавшимися в светлых завитках на его голове, — засыпай, я рядом. — Клянусь богами, это лучшее, что я испытывал, — признался Эомер, приоткрыв веки и поцеловав жену в шею. — Просто засыпать с тобой. Не могу поверить, что мы дома. И солнце... Сегодня оно какое-то особенное. — И правда, — блаженно улыбнулась Пелеиреин, поглаживая мужа по волосам, нежно убаюкивая своими неуловимыми прикосновениями. — Верно, милый. Теперь вся наша жизнь — особенная.       Светлица. Постепенно тишина и равномерное дыхание мужа заполнили ее без остатка. И дева, все улыбаясь и улыбаясь, боялась шелохнуться. Наблюдала за спящим возлюбленным. Прикасалась к его обнаженной коже на руках и спине. Провожала солнце, мирно уходившее на запад, прямиком за далеки горы; скользила взглядом по убранству уютного чертога: расписные гобелены, расшитые узорами, вазы с полевыми цветами, собранными в низине, далеко от Эдораса, вовремя их последней совместной прогулки верхом... И молодой Ясень, с любовью высаженный в горшке.       Вздохнув, да осознав, что уж совсем стемнело, Пелеиреин осторожно поднялась, прикрыла окна и, обернувшись, залюбовалась спящим мужем. Впервые он свалился от усталости. И, что уж наверняка, не в последний раз!.. Присев рядом, Пели накрыла его красивое молодое тело невесомой простыней, а сама, уронив голову на подушку, прижалась лбом к его плечу, по привычке забросив ножку на колено и прикрыв глаза. — Спокойной ночи, — сонно прошептал Эомер, протянув руки и крепко обхватив жену за талию.       А она лишь улыбнулась, заранее предугадав, так оно и будет. И муж не расслабиться, пока не почувствует ее рядом. — Добрых снов.

***

      Следующим же утром, заняв жену приятными хлопотами и приготовлениями к Коронации, Эомер спустился из дворца. Прошёл по заросшей тропке прямиком к сельским домам и, постучав в одну из дверей, нахмурившись, прислушался. Знал он, что живет она там. Живет не одна, и хвала богам!.. Но, минувшим вечером, во благо любимой женщины, ему все-таки пришлось солгать. Поступиться собственными принципами, и все ради того, чтобы Пели успокоилась. Видел он и замечал, как темнеют ее очи, стоит только любой деве промелькнуть мимо него; видел, как напрягается лицо и тени омрачают светлые черты, опускаются уголки губ, ещё мгновение назад блестящие в искренней улыбке. Казалось, все, о чем думала его жена, это Аника. И присутствие которой, даже вдали от дворца, отравляло их сказочную жизнь. Возможно, и правда, следовало скрыть от Пели истину?.. Быть, может, не всегда разумно говорить всю правду?..       Не дождавшись ответа, Эомер постучал сильнее. И, наконец, расслышав возню, выпрямился, скрестив руки за спиной. Мгновения не прошло, как скрипучая дверь отворилась, и на пороге появилась она.       Аника.       Едва прикрывшись платьем, она набросила шаль на плечи, широко улыбнувшись Эомеру. А он, в свою очередь, осмотрев деву, изумился! Что же его в ней так привлекало?.. Не чувствовал он ничего. Ни единой эмоции! Казалось, что и не знакомы они вовсе!.. Вот, как жизнь распорядилась, и задумала судьба.       Оно и к лучшему. — Ох, мой господин, в чем дело? — вымолвила Аника, отбросив белоснежные кудри, чуть темнее, чем у Пелеиреин, но такие же длинные. — Я не одна. — Это меня не интересует, — грубо перебил Эомер, обернувшись и мельком глянув на дворец вдалеке. — Сегодня ты уезжаешь. Пришёл предупредить. Теодинг заберёт тебя после обеда. — Что? — встрепенулась Аника, и наигранная улыбка мигом сгинула с лица. — Ты отсылаешь меня?.. — Деревня вблизи Эдораса восстановлена. Там ты обретёшь свой полноценный дом. Небольшой, но целый и новый. С хозяйством. Все, как и обещал. — Но я хочу вернуться в свою деревню! — возразила дева, скрестив руки на груди. — С чего ты удумал это за день до Коронации? Боишься, что твоя заморская принцесса вызнает о нас? — Она знает. Знает давно. Я рассказал все, что между нами было, так что не надумывай себе лишнего, — велел Эомер, кивнув в сторону ворот, где уже готовили повозки. — Ты уезжаешь, Аника. Забирай с собой, кого пожелаешь.       Развернувшись, с чувством выполненного долга, князь шагнул с крыльца и, закатав рукава, направился вперёд по тропе. — Постой! — окликнула дева, закутавшись в шаль и выскользнув следом.              Эомер обернулся на ходу. — Она красивая, твоя жена, — вымолвила Аника, смиренно улыбнувшись, — и вы, надеюсь, будите счастливы. — Уже более чем! — Спасибо за дом, Эомер! — добавила она, замерев на крыльце. — Спасибо за шанс начать сначала! — Тебе спасибо за жизненный урок! И тоже, будь счастлива.       Махнув из вежливости, князь с облегчением вздохнул; порадовался, что теперь слова его, брошенные накануне, обратились в правду. И ложь рассеялась так же незаметно, как и появилась.       Вернувшись к делам, сразу после обеда, он улыбнулся, заметив Пелеиреин за чтением в уже привычном месте, неподалёку от огромных светлых окон и, радостно улыбнувшись, вновь уставился в карты, размечая будущие деревни и объясняя товарищам, когда и где он желает приступить в первую очередь.

***

      Счастливый день настал. День Коронации. Двадцать пятое июля три тысячи двадцать первый год. Четвёртый месяц четвёртой эпохи Средиземья.       И началось утро с приезда родных и гостей. В то время, как Эомер встречал Арагорна и Арвен, провожая в парадные залы Медусульда, Пели взволнованно заламывала пальцы на руках и тихонько торопила Эовин, выглядывая в окно. Сестра мужа прибыла накануне вечером вместе с Фарамиром. Они лишь обручились. Поселились в разных чертогах. И до ночи Пелеиреин хохоча успокаивала Эомера, нашёптывая, что Фарамир, наверняка куда терпеливее его, и, что уж точно, не позволял себе ничего лишено! Ох, как нравилось ей подшучивать над любимым, а следом нежно целовать и успокаивать своими объятиями.       Они были счастливы вдвоём.       Действительно счастливы! — Не вертись, Пели! — в который раз воскликнула Эовин, уколов палец и прижав к губам. — Иначе я не успею подшить подол платья! — Прости! Сильно поранилась? — сочувствуя, вымолвила дева, обернувшись. — Да лишь бы не замарать твоё платье, Пели! Оно старинное. Жена Теодена надевала его в день своей Коронации много лет назад, а прежде и мать самого дядюшки. — Это великая честь, войти в вашу семью, а теперь ещё и стать Королевой! Как же я с этим справлюсь?       Щеки ее стали белее снега от волнения. Заметив, Эовин улыбнулась. — Точно, как и брат мой — вместе. Из тебя выйдет очаровательная Королева. — Думаешь? — в надежде спросила Пелеиреин, заглянув названной сестре в глаза. — Люди Запада. Простой люд и все эти маршалы, смотрители Истфолда, Вестфолда и других земель. Они примут меня? Приклонят свои колени?.. — Разумеется, ведь ты жена их Короля. — Хорошо, — выдохнула Пели, ощутив, как ладони мигом покрылись испариной. — Ох, что-то мне не хорошо! Эти эмоции.. Раньше я могла себя успокоить, но теперь!.. — Просто дыши и не забывай слова. Делай все, как я тебя учила ещё в Белом Городе. И слушай своё сердце.       Сжав подрагивавшие ладошки девы в своих руках, Эовин широко улыбнулась, оглядев с головы до пят. — Ты прекрасна. И Корона Рохана безумно подойдёт к светлым волосам. — Как повезло, что они в конце-концов не потемнели! — рассмеялась Пели, сглотнув волнение, забившееся в горле. — Как скоро начнём? — Гендальф даст знать. Брату тоже необходимо переодеться. Побудь здесь немного, я скоро вернусь! — Ладно...       Проводив Эовин взглядом, Пели обратилась к зеркалу. Осмотрела она свои безупречные завитки, забранные в высокую причёску; обрамила взглядом высоко вздымавшуюся грудь, обтянутую безупречным старинным белоснежным платьем!.. И длинную мантию, ту самую, что впервые опустил ей Эомер на плечи в день Коронации Арагорна. И правда, выглядела она изумительно. Вот только щеки бледные, и губы тоже... Мучили Пелеиреин сомнения. Уже который день она ждала, когда же кровь пойдёт!.. Но не было ее. Не было!.. Ох, Эру, если бы она уже забеременела!.. В последние дни они занимались любовью несколько раз. В основном по утрам, когда Эомер собирался вставать. Они неминуемо задерживались в постели, и следом муж за полночь ложился спать. Каждый поцелуй стоил ему лишних минут здорового сна. Но он отчаянно любил ее и горячо целовал. Несмотря ни на что, они находили время друг для друга. Расхаживая по одному месту, опасаясь потрепать платье или сбить разглашению мантию, Пели молчаливо выглядывала в окно. Увидела она и Леголаса, и Гимли, и даже хоббитов! Все они оставались в Минас-Тирите, ждали, когда Фродо окрепнет. И все они прибыли, чтобы отдать своё уважение деве леса, и не подозревая, что она совсем без сил.       Это и к лучшему! Молва о ней наверняка разошлась по всему королевству! Возможно, это ненадолго, но сдержит кочевые народы от нападений! Почему бы и нет?.. — Любимая? — позвал Эомер.       Заглянул он в двери и ахнул. Напомнила жена ему собственную мать. И сердце замерло в груди, отчётливо устремившись в самые пятки. Как хороша она была! Свежа, бледна и безупречна!.. — Любовь моя, ты... — Он протянул руку, выпрямившись. — Ты готова?       Эомер лично пришёл за ней. Красивый и взволнованный, не меньше Пели, он облачился в темно-зелёный кафтан, расшитый золотистыми нитями. Длинные волосы, едва подхваченные лентой, были осторожно забраны за затылке и струились по спине, подобно нежным лучам солнца, покрывавшим равнину вплоть до высоких гор. — Больше, чем когда-либо.       Вверив свою изящную ладошку длинным мужским пальцам, она гордо прошла вместе с Эомером, рука об руку, в просторный золотистый зал — парадный и залитый солнцем. Увидела дева и родных и близких, друзей и малознакомых, но уже узнаваемых вельмож, людей Истфолда и Вестфолда. Стояли они все поблизости от пьедестала, на котором, прямо у двух высоких старинных тронов, — Короля и Королевы! Кто бы мог подумать, ей установили собственное резное кресло! — мирно дожидался Гендальф. Кивнув Эомеру, он улыбнулся Пелеиреин, а следом, взмахнув руками, кивком велел Мерри и Пипину исполнить свою небольшую, но вполне ответственную роль.       Полурослики замерли поодаль мага с двумя подушечками в руках, и Пели, затаив дыхание, увидала две красивые ветвистые короны. Выкованные из серебра и украшенные золотыми вставками: одна чуть больше, с завитками и камнями по краям — для Короля; а вторая, сплетенная из множества серебряных нитей, поскромнее, но не менее царственная — для Королевы.       О, Эру, и не мыслила Пелеиреин однажды приклонить колени рядом с мужем, точно и мгновение назад; не мыслила она, что вдруг проснётся в ней гордая принцесса, возжелавшая стать и женой, и другом, и Королевой для первого и единственного мужчины в своей жизни. — Я нарекаю тебя, Эомер, сын Эомунда, восемнадцатым Королём Рохана! — громогласно провозгласил Гендальф. И Пели, с широкой улыбкой, едва приподняв голову, увидала, как Митрандир, подхватив корону с алой ткани, медленно опустил на покорную голову.       Эомер, прикрыв веки, с содроганием принял невесомую ношу. И спина его мигом выпрямилась, плечи расправились, а ладони, мирно покоившиеся на подогнутом колене, опустились вниз. Взглянул он на свою жену, чувственно и гордо. Подивился ее духу: стойкому и непоколебимому, в который раз лишь убедившись, что не ошибся с выбором. Прекрасная и статная Королева возвышалась рядом с ним. Сидела тихонько, не шелохнулась, прикрыв веки, пока Гендальф, под звуки рога, провозглашал ее владычицей земель. — Нарекаю тебя, Пелеиреин, дочь Араторна, светлой Королевой Рохана! Да благословится царствие ваше. Благословится и будет в мире процветать, покуда не займут трон ваши дети.       Чудесная корона обрамила завитки на уложенных волосах. Легла поверх диадемы, и слилась с бесчисленными золотистыми нитями, знаменовав начало совсем новой, сказочной и счастливой жизни!       Почувствовав себя гордой молодой женщиной рядом со своим мужчиной, дева поднялась с колен, взяла Эомера за руку и, оказавшись тотчас же в его объятиях, поймала поцелуй. Муж скрепил союз их, подтвердив законной лаской.       И посыпались поздравления со всех сторон. И громкие хлопки заполнили зал, подтвердив закон, вступивший силу сию же минуту. Земли Рохана вновь обрели своего Короля, а вместе с ним и Королеву. Улыбаясь гостям, да ловя радостные взгляды, Пелеиреин достойно прошествовала рядом с Эомером через зал, усыпанный полевыми цветами; вышла за дубовые двери и, под радостные возгласы простого люда, собравшегося у дворца, поприветствовать своих покровителей, взмахнула рукой, следом за супругом. — Смотри, любовь моя, — прошептал Эомер, обхватив за талию и поймав счастливый взгляд, — теперь это все твоё: от вершин гор до оврагов. Каждый цветок, каждая травинка, земли и дома. И все эти люди. — Наше, милый, — поправила Королева, с благодарностью присев и приняв букет чудесных ромашек из женских рук. — Благослави вас боги, ваше величество! — вымолвила старушка, поймав ладонь Пелеиреин. — Благослави за все, что вы сделали для нас!       Погладив сгорбленные пальцы, дева выпрямилась, вновь прильнула к мужу, ухватившись за кафтан, прямо под мантией. И широкая улыбка не сходила с румяного лица. Кровь незамедлительно прилила к щекам, глаза наполнились незыблемой радостью. Печали, страхи, мрак и холод — все сгинуло вместе с Сауроном и кольцом. Не было больше тени на их лицах. И солнце!.. Полуденное солнце освящало Эдорас, с упоением предрекая начало совсем новой жизни.       На заре четвёртой эпохи. Эры великих Королей. Владычества людей.       Погладив Эомера по щеке, Пелеиреин испытала безумные величественные чувства. Обвила руками его шею, потерлась носом о мягкую бороду. Любовь и нежность ласковых прикосновений породили на мужских губах открытую улыбку. И пальцы их переплелись. Ветер выхватил несколько прядей из великолепной причёски и белоснежные локоны невесомо обрамили красивое лицо, подчеркнули точёные женственные черты.       Все прошло хорошо. — Я люблю тебя, жена, — прошептал Эомер, прильнув к ее губам. — И я тебя люблю, мой милый, — вторила Пели, прижимаясь к мужу, — и буду любить до последнего вздоха.