Грань

      Глава 6.       Косые лучи ещё тёплого осеннего солнца путаются в светло-медных прядях, скользя по смятым бежевым простыням. Они касаются россыпи тёмных родинок на обнажённой спине, соединяя их в неизвестные человечеству созвездия. Бледно-жёлтые потоки света пробиваются под закрытые веки, вынуждая мужчину открыть глаза. Тонкая поволока сна ещё застилает разум, и Томас морщит лоб, силясь вспомнить видение.       Широкая ладонь проходится по мягкой хлопковой ткани, когда снизу доносится звук открывающейся двери. Голые ступни опускаются на мягкий ворс ковра, и актёр поднимается с кровати, попутно натягивая фланелевые штаны. Том проводит рукой по непокорным кудрям, зачёсывая назад. Часы на прикроватной тумбе показывают пятнадцать минут десятого. Он проходит мимо всё ещё не разобранного чемодана и открывает дверь. Знакомый стук каблуков о светло-коричневую плитку холла извещает мужчину о приходе гостьи. Он медленно спускается вниз, шлёпая босыми ногами по полированному дереву ступеней.       — Привет. Прости, что разбудила, — нежно касаясь покрытой колючей щетиной щеки губами, извиняется Эмма.       — Да ничего, — приобнимая сестру, отвечает Том.       — Я принесла завтрак, — улыбается она и направляется в сторону кухни. Девушка водружает крафтовые пакеты на столешницу.       — Будешь кофе? — потирая глаза, спрашивает Том.       — Ага, — опускаясь на высокий стул, кивает Эмма.       Золотистые брызги света отражаются в натертом тёмно-сером мраморе. Заспанный и немного взъерошенный Томас щёлкает кнопку включения кофемашины, попутно доставая из верхнего шкафа тарелки. Они громко звякают, соприкасаясь с твёрдым камнем. Хрустящие круассаны опускаются на кремовый фарфор, наполняя кухню неповторимым ароматом сдобы. Прохладные потоки воздуха просачиваются сквозь приоткрытые створки белых панорамных окон, выходящих в небольшой сад, подмешивая к запаху свежей выпечки отголоски прелой листвы и разгоняя мурашки по неприкрытым мужским плечам.       Мешковатые пижамные штаны едва удерживаются на выпирающих косточках таза, обволакивая мягкой тканью мускулистые ноги актёра. Он вновь запускает пятерню во всклокоченные ржавые кудри, пытаясь хоть немного примять их к черепу. Недавнее пребывание на берегу Средиземного моря сделало волосы заметно светлее и жёстче.       — Как ты? — рассматривая усталое лицо брата, интересуется Эмма. Она отмечает тёмные круги под тонкой чуть загорелой кожей.       — Да как всегда. Прилетел заполночь, — ища на полке сахар, отзывается мужчина. — Признаться, я не ждал тебя так рано, — пряча протяжный зевок в кулак, он оборачивается к сестре, постукивающей ухоженными ногтями по итальянскому камню.       — Ты же помнишь, какой завтра день? Мне столько ещё нужно успеть, — поднимая на брата глаза, сетует девушка. Семи дней оказалось весьма мало для подготовки масштабной вечеринки. — Кстати, ты не забыл, что тебе нужно сегодня забрать торт? Я уже позвонила в «Chloe’s Bakery» и предупредила, что ты заедешь ближе к вечеру.       — Не подскажешь, почему это не можешь сделать ты или Джек? — ставя чашки на стол, спрашивает мужчина. Ему совершенно не хочется тащиться в Блексли, пусть и ради встречи с миссис Эванс и её пирожными.       — Может потому, что пока все занимались подготовкой праздника, ты развлекался на Ибице? — Эмма недовольно поджимает губы, пододвигая к себе кофе. От резкого движения молочная шапка латте кренится и съезжает за край, оставляя мокрый круг на перламутровой поверхности стола. — К тому же Джек уже поехал забирать из аэропорта Сару, — добавляет она. — Вот скажи, неужели нельзя было выбрать другое время?       — Я не просил вписывать меня в твои грандиозные планы, — возмущённо сопит актёр. — К тому же я напомню, что отец не приветствует напрасную трату денег.       — То есть, по-твоему, наш отец не заслуживает праздника в кругу семьи? — Эмма осуждающе качает головой. Порой её брат зацикливается на себе, забывая о людях вокруг. — Вы могли поехать в любое время, например, после праздника, но… — она разводит руками, — какая неожиданность, твоей Зави захотелось на море именно в преддверии дня рождения, — недовольно фыркает девушка и отворачивается к окну.       — Эми, — стараясь говорить мягче, Томас касается её ладони, — ты же знаешь, что не всё зависит от меня. У Зав сейчас плотный график. Мы и так еле втиснули эту поездку между съёмок, — он виновато пожимает плечами, держа пальцами свободной руки фарфоровую демитас. — Ей нужно было сменить обстановку.       — Ну да, так спешили доказать, всему миру, что ты не гей, — ехидный смешок скрывается за гранью бокала. — Неужели нельзя было обойтись без папарацци?       — По-моему, причина вполне ясна, — опуская чашку на столешницу, вздыхает мужчина. Она глухо ударяется о камень, выдавая скрытое недовольство актера. — Зави надоел статус «бороды»… — сквозь зубы цедит Том. Гуляющие по сети фото совершенно не входили в его планы, как и вся последовавшая шумиха вокруг. Благодаря инициативе актрисы, их отношения не обсуждал только ленивый: интернет пестрил гневными твитами излишне рьяных фанатов. Это раздражало.       — И почему я не удивлена? — делая очередной глоток, спрашивает Эмма. Молочный слой приятно растекается по нёбу, и девушка блаженно прикрывает глаза. — Как женщина я её прекрасно понимаю. Но неужели нельзя было сделать официальное подтверждение? К чему всё это? — Томас осуждающе качает головой. — И не надо так на меня смотреть! — обращаясь к брату, восклицает она. — Никогда бы не позволила Джеку так обходиться со мной.       — Всё не так просто, — отставляя недопитый эспрессо, говорит мужчина. — Ты же знаешь, как я не люблю, когда лезут в мою личную жизнь. И Зави это устраивало, по крайней мере раньше. Сейчас же её это стало нервировать.       — А чего ты ждал, Томми? — цокает языком сестра. — Она всю жизнь должна прожить в статусе призрачных отношений? Эштон не Свифт! Нет смысла делать из неё тайну. Зави не имеет бешеной популярности и толпы поклонников, чтобы ваши отношения хоть как-то отразились на твоей карьере, — резонно замечает Эмма, слегка кривя губы. Имя девушки брата неприятно скоблит горло. — К тому же, никому нет дела до её цвета кожи. Даже наша мать смогла закрыть глаза на вашу связь. И заметь, в отличие от Сары, ты свободно приглашаешь свою «подружку» на семейные праздники, чего не скажешь о бедном Наиле. Я могу по пальцам пересчитать его появления в нашем доме, — поправляя левой ладонью волосы, продолжает Эмма. — А они женаты больше десяти лет, и, между прочим, он является отцом двоих горячо любимых внучек. Так чьё ещё признание тебе нужно? — женский голос наполнен возмущением.       Кажется, Эмма искренне не понимала Тома, всячески старающегося уберечь Зави от окружающей его грязи. Эштон и без того пришлось приложить немало усилий, чтобы пробиться в наглухо закрытое сердце актёра. Ему никогда не понять, чего ей стоила игра в мнимую дружбу, когда каждое слово или мимолётная улыбка заставляла трепетать женскую душу. Зави делала всё возможное, чтобы получить хоть капельку тепла, распространяемого мужчиной. Стоит признать, стратегия Эштон сработала как нельзя лучше, медленно, но верно располагая к ней Томаса.       — Эми, все сложно, — помолчав, произносит мужчина. — Мы уже больше месяца живём отдельно, — тяжёлый вздох срывается с тонких губ.       — Подожди, как отдельно?! — выставляя вперёд ладонь, восклицает Эмма. — Буквально на прошлое Рождество ты сделал ей предложение, — она недоумённо хмурится. — Причём я напомню, что изумруд в кольце стоил целое состояние.       — Ну вот так. Все её вещи здесь, по крайней мере большая их часть, — потирая переносицу, нехотя признаётся мужчина. — Зави просто нужен перерыв… Время подумать о будущем. Может, она просто разлюбила меня? — вопрос повисает в воздухе.              Томас и сам не понимает, чего стало не хватать Эштон. Как вышло, что их спокойная, взращенная из приятельских отношений любовь, превратилась в подобное. Да, она никогда не будоражила кровь, позволяя мерно стучащему сердцу лишь изредка замирать от нежности к этой улыбающейся и порой чрезмерно восторженной женщине. При этом мужчина испытывал безмерную благодарность к девушке, что делила с ним не только постель, но и навалившиеся проблемы. И всё же, этой крохотной искорке порой не хватало шквальных порывов ветра, чтобы превратиться в бушующее пламя.       Всё чаще Том мысленно возвращался к недолгим, но таким ярким отношениям с Тей. Тогда, в две тысячи шестнадцатом, бушующая в крови страсть толкала успешного актёра преодолевать тысячи километров ради мимолётной встречи с возлюбленной. Мужчина не раз задавался вопросом, когда он утратил способность наслаждаться тихим счастьем с Зави? Отчего ему вдруг стало этого мало?       — Ума не приложу, зачем тогда соглашаться на публичное признание? — вырывает актёра из раздумий вопрос сестры. — Столько лет скрывать отношения, чтобы объявить о них с помощью кадров заказных папарацци, — кривится Эмма. Её длинный бледно-розовый ноготь проходится по графитовому рисунку столешницы, повторяя природный контур.       — Я и сам не знаю, Эми. Чёрт знает, что творится в её голове, — зарываясь холёными пальцами в спутанные волосы, вяло шепчет Томас.       — Я, да и все мы хотим, чтобы ты был счастлив, — девушка обходит стол и приобнимает мужчину за острые плечи. — Если это не так, может пора что-то менять? — тёплые губы касаются мужской макушки.       Это тёплое родное прикосновение заставляет актёра прикрыть глаза. Большие ладони накрывают ухоженные руки сестры. Жест нежности возвращает Томаса в детство. Время останавливается, окутывая семейными воспоминаниями разум. В полупустых чашках медленно остывает кофе, а кухня наполняется тишиной, которую нарушает лишь мягкий шелест пожелтевших листьев сада.       Поздний вечер понедельника мягко овевает прохладными потоками воздуха высокую мужскую фигуру. Запах сырого асфальта щекочет ноздри, и Том вдыхает полной грудью. Время давно уже перевалило за десять, но в кондитерской всё так же горит приглушённый тёплый свет. Он падает на тротуар, отражая тени изломанных крон деревьев.       Мужчина толкает тёмно-синюю дверь и проходит в пустующий зал. Тихая мелодия «I Knew I Loved You» Savage Garden тонким покрывалом опускается на плечи, укутывая их уютным теплом. В очередной раз Томас отмечает необычный музыкальный вкус владелицы кондитерской. Музыка невидимыми нитями проскальзывает между столов, устремляясь к потолку. Актёр рассматривает опустевшие витрины, когда его внимание привлекают голоса, доносящиеся из-за дверей кухни.       — Ты совершенно не уделяешь время семье, — возмущённо говорит мужчина. — Я возвращаюсь и нахожу Софи в компании няни.       — Это моя работа, Крис, — вторит ему женский, в котором Томас узнаёт Хлою. — Я не могу всё бросить и сидеть дома. Неужели так сложно это понять?       — А я не хочу это понимать! — мужчина срывается на крик. — Я достаточно выделяю средств, чтобы ты могла просто нанять кондитеров и беззаботно играть в хозяйку. Всё, о чём я прошу взамен — горячий ужин и любящая жена, ждущая меня дома!       Деревянное полотно резко открывается, выпуская широкоплечего мужчину. Он стремительно пересекает зал и громко хлопает дверью, уходя прочь…