Грань

Глава 7.

      Солнечные зайчики играют в стеклянных гранях стакана. Они беспокойно скачут по хромированной поверхности кухонного стола, ложась светло-жёлтыми пятнами на иссиня-чёрный велюр бисквита. Лучи отражаются в глянцевой поверхности рубиновой глазури, и аккуратные пальцы Хлои, обтянутые синим латексом перчаток, водружают на верхушку торта спелые ягоды вишни. Их цвет напоминает портвейн Royal, что так любит пить осенними вечерами её отчим.       Плоды опускаются на свежие листья нежно-зелёной мяты, размещаясь с левого края между изломанными кусочками шоколадного печенья. Хлоя ловко поддевает припыленную золотой краской шоколадную надпись «Happy Birthday James» с пекарской бумаги и осторожно опускает её на правую часть бисквита.       Девушка отходит от стола и любуется результатом. Удовлетворение плавно заполняет перетруженные мышцы. Умелые пальчики в последний раз поправляют позолоченные вишенки на нижнем ярусе. Хлоя аккуратно размещает ладонь под деревянной подложкой и переносит торт в холодильную камеру, дожидаться прихода Томаса.       Она устало прислонилась к прохладной дверце, и металл приятно коснулся лба. Эти пять дней стали для неё настоящим испытанием. Вчера Эванс жалела, что не попросила помощи у второго кондитера, решив, что ей легче будет справиться со всем самой и быть уверенной в конечном результате. Признаться, это оказалось не так-то просто. Хлоя провела в кондитерской прошлую ночь, подготавливая и покрывая закрытые сливочным кремом коржи шоколадным велюром. И вот теперь работа закончена и ждёт заказчика.       Робкий солнечный луч ласково греет бархатную кожу. Девушка улыбается, предвкушая тихий вечер с бокалом вина и «Римскими каникулами» с великолепной Одри Хепберн. Крис должен вернуться только к завтрашнему вечеру, и Хлоя точно возьмёт выходной, чтобы провести день в компании Софи и приготовить вкусный ужин.       «Надо захватить любимые пирожные Криса», — думает она. «Эта неделя изрядно истощила мои ресурсы, отнимая драгоценные минуты от беззаботного детства дочери», — мысленно вздохнула девушка. Её беспрестанно мучила совесть, то и дело твердя: «Какая же ты отвратительная мать!» Отчего-то она имела звенящий голос Элизабет Эванс.       Лиза никогда не любила Хлою. Порой казалось, что она всеми силами старается разрушить их с Крисом брак. Конечно, её можно понять, хотя бы из-за разницы в возрасте: девять лет достаточно много, не говоря уже о том, что её любимый сын просто не мог жениться на дочери русской иммигрантки. Пожалуй, это и было основной претензией миссис Эванс.       Хлоя смахивает со лба тёмную прядь, словно отбрасывая неприятные мысли. Тонкие пальцы проходятся по волосам и сминают плотный хлопок поварской шапочки. Девушка смешливо жмурится, когда косые полосы света падают на лицо, щекоча россыпь рыжих веснушек. «Свожу Софи в зоопарк», — неожиданно решает Хлоя и покидает кухню.       Вечер серыми кляксами опускается на чистые улочки Блексли, накрывая сырой пеленой асфальт. Скупые лучи заходящего солнца едва пробиваются сквозь набежавшие тяжёлые тучи. Мужские ботинки из тонкой коричневой кожи глухо ударяют подошвой о деревянные ступени крыльца. Загорелые руки сжимают светло-зелёные стебли нежно-розовых тюльпанов. Замочная скважина щёлкает, и Крис переступает порог дома. Его встречают приглушённые голоса какого-то диснеевского мультфильма и виляющий рыжим хвостом Доджер.       Мужчина кладёт цветы на комод, ласково треплет пса за загривок и тихо подкрадывается к светло-бежевому дивану, на котором, неотрывно следя за героями, сидит Софи. Широкие ладони неожиданно подхватывают девочку, и та громко визжит. Крис довольно смеется.       — Папочка, — кидаясь в тёплые объятия, восклицает Софи. Эванс трепетно прижимает дочку к себе. От её вьющихся светлых волос привычно пахнет леденцами. Маленькие детские ладошки смыкаются на отцовской шее, и малышка звонко чмокает его в щёку, прижимаясь к крепкой груди.       — Я так соскучился, милая, — Крис целует Софи в макушку. — И как давно ты сидишь перед телевизором? — хитро прищуривается он. — А где мама?       — Здравствуйте, мистер Эванс, — раздаётся за его спиной. — Миссис Эванс сказала, что задержится, у неё большой заказ, — мужчина поворачивает голову, встречаясь взглядом с няней дочери.       — Добрый вечер, мисс Одли, — приветствует он высокую моложавую женщину в строгом брючном костюме. На вид Джейн Одли не дать больше сорока пяти. Её тёмно-каштановые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, а светлая блузка идеально отглажена. Няня смотрит на Криса строгим пронизывающим взглядом, и прокурору инстинктивно хочется втянуть голову в плечи.        — Миссис Эванс не сказала, когда вернётся? — опуская Софи, уточняет он. Взгляд падает на настенные часы: без двадцати девять. Странно, Хлоя уже должна была прийти.       — Нет, сэр, — бесцветно отвечает мисс Одли и заботливо берёт девочку за руку.       Женщина не выдаёт никаких эмоций, обращаясь к Крису. Это раздражает. Её блёклые далеко посаженные глаза изучающе смотрят на мужчину. Они, словно рентген, пронизывают тело до костей. Эванс чувствует некую напряжённость в присутствии этой дамы, будто она его совесть, взявшая прокурора за грудки.       Честно сказать, он давно хочет уволить няню, но Хлоя против. Порой кажется, что ей просто нравится злить его мать. К тому же сложно не признать, что мисс Одли прекрасно ладит с Софи. Девочка искренне привязана к Джейн, чем беспрестанно нервирует миссис Эванс. В итоге мужчине приходится то и дело лавировать меж двух огней, стараясь не нарушить баланс. Крис недовольно морщится.       Ему порядком надоели вечные стычки матери с Хло. Лиза рьяно требовала, чтобы последняя оставила работу и наконец занялась воспитанием внучки. Она словно не понимала, что Хлоя никогда ему этого не простит. Признаться, мужчина и сам совсем иначе представлял уютную семейную жизнь.       Воображение рисовало зелёную лужайку с россыпью пурпурных гортензий, как у миссис Гилберт, живущей по соседству; домик из светлого кирпича, наполненный ароматом сливочного крема и сдобы, и красавицу жену, что с улыбкой встречала бы его после сложного рабочего дня.       Но взять и отнять у Хлои любимое дело он попросту не может. Это разрушит их брак, который и так переживает не лучшие времена.        — Мисс Одли, вы не могли бы присмотреть за Софи еще пару часов? — отгоняя ненужные мысли, спрашивает Эванс.       — Конечно. Пойдёмте, моя маленькая мисс, — ласково улыбаясь девочке, произносит Джейн. Её строгое лицо преображается, черты становятся мягче, и Крис с удивлением отмечает эти изменения. В сознании возникает чёткое понимание, что заставило Хло выбрать для их малышки именно эту женщину.       — Я скоро вернусь, солнышко, — склоняясь к дочери, говорит мужчина и нежно целует в бархатистую щёчку. — Спасибо, мисс Одли, — он благодарно кивает и, хлопая по бедру, подзывает довольно виляющего хвостом Доджера. — Пойдём, малыш.       Эванс выходит в коридор, снимает с крючка поводок и скрывается вместе с псом за дверью. Подошва дорогих ботинок тяжело опускается на мокрый асфальт. Прокурор с удовольствием вдыхает запах значительно поредевших шарообразных соцветий гортензий. Холодный собачий нос нетерпеливо тычется в тёплую ладонь, намекая хозяину, что пора идти. Доджер преданно заглядывает в серые глаза, и Крис ласково треплет его по голове, направляясь вдоль улицы, медленно погружающейся в фиолетовые сумерки.       Время стремительно близилось к десяти, и Хлоя порядком извелась, ожидая появления мистера Хиддлстона. Он звонил минут пятнадцать назад с извинениями и уверениями скорого прибытия.       Последние три дня были для неё весьма непросты. Девушка чуть не поселилась на работе, попадая домой глубоко за полночь. Кажется, она даже похудела, по крайней мере, любимая джинсовая юбка свободно болталась на талии, впервые после рождения Софи.       Эванс давно отпустила Мари домой, решив, что нет смысла сидеть в ожидании заказчика вдвоём. Она бездумно бродила вдоль витрины, то и дело поправляя итак идеально стоящие колбы с печеньем. Медленная мелодия её любимой группы плыла по залу. Помнится, именно под неё они с Крисом танцевали свой первый танец.       Хрустальный звон китайских колокольчиков заставляет её дёрнуться. Размеренные мужские шаги заглушаются словами песни. Тонкая женская кисть случайно задевает банку апельсиновых рогаликов, и та с грохотом падает на плиточный пол.       — Чёрт!       — Боже, Хлоя! — раздаётся над головой голос Криса. — Вечно ты что-то роняешь, — усмехается он. — Не ушиблась?       — Нет, — она поднимает треснувшую ёмкость, отмахиваясь от слов мужа. — Я думала, ты вернёшься завтра, — девушка ставит банку на стол и оборачивается, прямиком попадая в сильные руки.       — Не рада меня видеть? — заламывая левую бровь, интересуется Эванс. Мужчина ласково трётся о её висок кончиком длинного носа, вдыхая сладковатый запах духов. — Я вот спешил, надеясь застать тебя дома, а в итоге столкнулся с этой сушеной воблой Джейн.       — Конечно, рада, — она поворачивает голову и нежно касается пухлых губ. — И не называй её так. Мисс Одли прекрасный человек и очень выручает меня.       — Именно поэтому ты до сих пор здесь, — укоризненно говорит Крис. — Насколько я помню, в понедельник ты должна быть дома не позже пяти.       — У меня наконец крупный заказ! — весело щебечет Хлоя. — Жду, когда его заберут. Клиент написал, что задерживается, — девушка кокетливо пожимает плечами.       — Неужели это нельзя было поручить Мари?       — Крис, я так не могу. Это большие деньги, часть из которых необходимо вернуть, — выпутываясь из объятий мужчины, Хлоя подхватывает ёмкость с печеньем и идёт на кухню. — Для меня важно, чтобы клиент остался доволен.       — Значит, клиент это главное? А то, что дома тебя ждёт дочь, не важно? — проходя следом, спрашивает Эванс. — Хло, когда я покупал это помещение и выделял деньги на открытие кондитерской, ты обещала, что будешь больше проводить времени дома, — облокачиваясь на хромированную поверхность стола, замечает он.       — Так я и провожу. Это единичный случай, — пытается оправдаться девушка.       — Неужели ты не понимаешь, что это только начало? — закипает Крис, вспоминая слова матери. Она никогда не одобряла эту затею и не раз говорила, что бизнес затянет Хлою. А ведь она и так далека от образа идеальной жены. — Почему нельзя переложить часть работы на других, а освободившееся время потратить на нас? — Обвинительные интонации пронизывают его слова. — Я и так пошёл тебе навстречу, позволив работать здесь. Я сделал всё, чтобы угодить тебе! Неужели так сложно быть благодарной?       — Быть благодарной?! — девушка не верит собственным ушам. Ведь Крис лично настаивал на открытии своей кондитерской, чтобы Хлоя ни от кого не зависела. Это был компромисс, позволявший заниматься любимым делом и успевать уделять время семье. — То есть ты само великодушие, а я неблагодарная дрянь?!       — Заметь, это не я сказал.       — А кто, твоя мать? — зелёные глаза гневно вспыхивают, лицо покрывается багровыми пятнами: она знает, что зря это произнесла, но отступать поздно.       — Да как ты смеешь! — повышает голос мужчина. — В отличие от тебя, она никогда не пренебрегала своими обязанностями. А ты… — Кулак Криса глухо опускается на столешницу. — Ты совершенно не уделяешь время семье… мне, — раздражённо бросает он.       — Почему, возвращаясь домой, я нахожу Софи в компании няни?       — У меня срочный заказ, что в этом такого? — возмущается Хлоя. — Это моя работа, Крис! Я не могу всё бросить и сидеть дома. Неужели так сложно это понять?       — А я не хочу это понимать! — мужчина срывается на крик. — Я достаточно выделяю средств, чтобы ты могла просто нанять кондитеров и беззаботно играть в хозяйку. Всё, о чём я прошу взамен — горячий ужин и любящая жена, ждущая меня дома! Неужели это так сложно?       Хлоя застывает. Время останавливается. Что с ними не так? Когда они перестали чувствовать друг друга? Девушка с ужасом думает, что между ними огромная пропасть, и сколько бы Хлоя ни пыталась докричаться до мужа, он её не услышит. Осознание камнем давит на хрупкие плечи.       — Для меня это не игра, — тихо отвечает она, ощущая мокрые капли непрошенных слёз. Они искрятся в ярком свете ламп. Мужчина отворачивается: Хлоя знает, что Крис не переносит женских слёз, считая их умелой актёрской игрой.       — Это бесполезно! Поговорим дома, — бросает он и быстро покидает кухню. Ему срочно нужно успокоиться, пока он не наговорил лишнего.       — Не смей игнорировать меня, Эванс! — несётся вслед гневный оклик Хлои, которая выскакивает следом. Он ударяет в широкую спину, но мужчина, не оборачиваясь, выходит из кондитерской.       Девушка тяжело дышит, ноздри трепещут, а щёки опаляет жаром. Её тонкие пальцы сжимаются в кулак, оставляя на внутренней части ладони глубокие лунки от ногтей. Зелёные глаза заволакивает пелена слёз, сквозь которую Хлоя видит, как Крис отвязывает Доджера и уходит вниз по улице.       — Чёртов мудак, — в сердцах восклицает она.       Томас неловко переминается с ноги на ногу. Нетрудно догадаться, что ему посчастливилось стать свидетелем семейной ссоры. Ситуация выглядит крайне неприглядно. К тому же девушке будет явно не по себе, когда она узнает, что актёр стал невольным зрителем их разговора. Лёгкая мелодия привычно звучит из висящих под потолком колонок, заглушая женские всхлипы.       — Хлоя, — мужчина осторожно касается её плеча. — С Вами всё в порядке? — девушка вздрагивает, стирает ладонями слёзы и оборачивается. В тёплом свете тусклых ламп лисьи глаза похожи на тёмный омут.       — Ой, — вскрикнув, Хлоя возвращается в действительность. — Добрый вечер, мистер Хиддлстон. Простите, я вас не заметила, — неловкость и понимание всей патовости ситуации отражаются на женском лице. — Извините за эту сцену, — тихо мямлит она, стараясь взять себя в руки.       — Том, просто Том. Мы же договаривались об этом, Хлоя, — женское имя мягко соскальзывает с языка. Мужчина добродушно улыбается. — Это я должен извиниться за своё опоздание, — виновато опуская глаза, говорит актёр. — Мне крайне неловко, что из-за меня у Вас возникло недопонимание с мужем.       — Не берите в голову, Том, — отмахивается она, вытирая вспотевшие ладони о ткань юбки. — Брак — это тяжёлый труд, и порой не самый приятный, — на её лице появляется рассеянная улыбка. «К тому же и крайне неблагодарный», — думает Хлоя. — А Вы женаты? — Неожиданный вопрос вводит Хиддлстона в ступор. На лице актёра проскальзывает лёгкое недоумение, и Хлоя запоздало понимает, насколько бестактно звучат её слова. Она смущается и спешно меняет тему. — Вы, наверное, спешите. Присаживайтесь, а я пока принесу документы, — девушка плавно ведёт ладонью, указывая на ближайший столик.       Мужчина привычно опускается в замшевое кресло. Длинные пальцы неторопливо движутся по жилистому рисунку столешницы. Мысленно Томас прокручивает в голове ответ на заданный вопрос. А знает ли он его? «Брак — поле битвы, а не ложе из роз», — кажется, так говорил Стивенс. Есть ли вообще в брачном союзе смысл, когда всё сводится к самопожертвованию во благо другого?       Хлоя грациозно опускается в кресло напротив. Дымчато-сизая замша выгодно контрастирует с атласной кожей, ласково обнимая за плечи. Короткая джинсовая юбка винного цвета задирается и вырывает мужчину из оцепенения. Томас цепляется взглядом за соблазнительную линию бёдер и поднимает глаза, останавливаясь на судорожно сжимающих серебристую ручку аристократических пальцах.       — Вот, — протягивая мужчине смету и крафтовый конверт, говорит Эванс. Её голос слегка дрожит, выдавая сокрытое за напускным спокойствием нервное состояние. — Ещё раз прошу прощения… Вы не должны были всего этого видеть. Крис прекрасный муж и отец, просто… Просто он беспокоится обо мне, — неуверенно поджимая губы, произносит она. Девушка цепляется за присутствие Томаса, как за соломинку, помогающую не погрузиться в пучину переживаний. Его серо-голубые глаза пристально смотрят на нее.       — Знаете, — неожиданно начинает Томас. — Я не женат, и даже не знаю, хочу ли, — он сцепляет руки в замок. — И я думаю, что понимаю Вашу ситуацию, — слова даются актеру нелегко. Они, словно острые иглы, раздирают горло. Мужчина сглатывает. — Понимаете, Хлоя, порой мне кажется, что все отношения рано или поздно приходят к одинаковому финалу, и ты остаёшься наедине с совершенно чужим человеком…       — Отчего же? — Хлоя в дружеском жесте протягивает правую ладонь и сжимает прохладные жёсткие пальцы. Тёмные по-детски распахнутые глаза с искренностью заглядывают в мужские, подталкивая к дальнейшему откровению.       — Сложно сказать, — пожимает плечами Том. — Честно признаться, мои отношения нельзя назвать… счастливыми. Я не знаю, когда упустил тот самый поворот, после которого всё пошло не так. На прошлое Рождество я даже решился сделать предложение… И, знаете, самое печальное, это не от безграничной любви. Нет, я скорее ощущаю трогательную нежность, и потому решил поступить, как должно. Я так воспитан… — он грустно качает головой. — А сейчас я чувствую, что всё изменилось: мы почти не разговариваем, редко видимся и… — мужчина замолкает. — И иногда мне кажется, что даже спать со мной ей противно…       — Том, а Вы пробовали говорить с ней об этом? — осторожно начинает Хлоя. Её тонкая ладонь всё ещё лежит поверх его. Кондитер сочувственно смотрит в серо-голубые глаза актёра. Сейчас её личные проблемы уже не кажутся такими страшными. — Знаете, порой проблема людей именно в том, что они не разговаривают друг с другом. Я, конечно, не лучший советчик, — обводя ладонью зал, грустно усмехается она. В воздухе повисает тишина. Томас машинально сжимает миниатюрную кисть. Девушка дёргается, и он разжимает пальцы.       — Простите.       — Ничего… — она бросает взгляд на часы. — Ну что ж, предлагаю свериться со сметой и, наконец, взглянуть на нашего красавчика! — нарочито задорно восклицает Хлоя.       — Красавчика? — мужчина в непонимании морщит лоб.       — Торт, Томас, — тонкий пальчик стучит по скреплённым листам бумаги. — Если всё в порядке, то поставьте свою подпись здесь и здесь, — острый ноготок проходится по пустым строчкам рядом с его фамилией.       — Так, подождите, а что это за возврат денежных средств в размере двух тысяч фунтов? — склоняясь над контрактом, спрашивает актёр.       — Ваша сестра оставила мне залог, который значительно превышает стоимость моих услуг, — Хлоя указывает на конверт. — Так что остаток я возвращаю.       — Нет, я не могу его взять, — мужчина пододвигает бумажный пакет к ней. — Эмма оценила ваш труд в эту сумму и, поверьте, вполне оправданно.       — Послушайте, Том, — она выдерживает паузу, подбирая слова. — Не в моих правилах брать за работу больше, чем она стоит. Всё выполнено по установленному прайсу, и должно быть оплачено в соответствии с ним. Поэтому, будьте добры, передайте деньги сестре, — решительность и непреклонность в лице кондитера вынуждают мужчину сдаться.       — Ладно, Ваша взяла, — оставляя размашистый росчерк, усмехается он.       — Отлично, — забирая второй экземпляр, Хлоя поднимается с места. — Теперь прошу за мной!       Она бодро пересекает зал и исчезает за дверью кухни. Тому ничего не остаётся, как последовать за ней. Помещение встречает их стерильной чистотой.       — Именно здесь и творится волшебство, — накидывая халат, доверительно шепчет Хлоя. — Смотрите, не спугните фей, — протягивая ему одноразовый комплект одежды, подмигивает она. Девушка проходит вдоль до блеска натёртых столов, мимо несчастной банки апельсиновых рогаликов и открывает стеклянную дверцу холодильной камеры. Морозная свежесть ударяет ей в лицо, и на стол аккуратно водружается торт. — Красиво, — выдыхает Том. — Может, дадите мне пару уроков кондитерского мастерства? — перехватывая её задор, спрашивает он. — Не льстите, Вам это не идёт, — прячет улыбку она. — Смотрите, вишня покрыта небольшим количеством глюкозного сиропа, это не позволит ягодам заветриться и потечь. Обязательно поставьте торт в холодильник и не забудьте извлечь минут за двадцать до подачи, — Хлоя ставит изделие на специальную плотную подложку, накрывает прозрачной пластиковой крышкой с логотипом кондитерской, перевязывает широкой атласной лентой фисташкового цвета и подталкивает к мужчине. — И, Том, я Вас очень прошу, постарайтесь довезти его в целости и сохранности.       Хиддлстон кивает, поднимая ценный груз со стола. Девушка проходит вперёд, открывает дверь кухни и пропускает актёра. Он опускает ношу на тёмную дерево стола и надевает пальто.       — Мистер Эванс встретит Вас? — неожиданно спрашивает Томас.       — Нет. Я живу всего в паре кварталов отсюда. Ему нет необходимости встречать меня. Блексли один из самых спокойных районов Лондона, — поясняет она.       — И всё же, уже довольно поздно, — он бросает взгляд на часы: без двадцати полночь. — Каким бы благополучным ни был район, Вам не стоит возвращаться в одиночку, — замечает мужчина.       Том чувствует вину. Возможно, приедь он за заказом раньше, Хлое удалось бы избежать размолвки с мужем, и она давно бы наслаждалась тихим вечером в кругу семьи. Лёгкая зависть кольнула искушённое сердце. Трудно не признать, что ему было приятно провести время в компании этой очаровательной девушки.       — Позвольте мне проводить Вас…