The Way You Used To Do

Когда Кацуки проснулся, он не помнил что с ним случилось. На его голове была какая-то повязка, постоянная тупая пульсация мешала ему сосредоточиться на окружении, и когда он, наконец, осмелился открыть глаза, яркий свет прострелил болью его череп. Он громко зашипел, зажмурив глаза и скрипя зубами. Боже, он ненавидел сотрясение мозга. Однако он не помнил, как получил это сотрясение, потому попытался открыть глаза снова. Зная, чего ожидать на этот раз, боль не была такой невыносимой. Он моргнул своими багровыми глазами несколько раз, пока зрение не восстановилось, и обнаружил, что смотрит в безошибочно узнаваемый потолок медицинского центра Исцеляющей Девочки. – Каччан? – раздался неуверенный голос откуда-то рядом с ним. Кацуки почувствовал, как раздражение разлилось по его груди, но все же повернул голову к ботанику, уже нахмурившись. Лицо Деку засияло облегчением, он вздохнул и позволил своим плечам опуститься, когда взгляд Кацуки сфокусировался на нем. – Ох, ты снова проснулся, – выдохнул Изуку, и на его губах заиграла робкая улыбка. Он выглядел бледным. – Что значит «снова»? – Кацуки зарычал хриплым голосом, горло болело. Он с трудом заерзал на кровати, усаживаясь поудобнее. Изуку выглядел так, будто хотел ему помочь, но передумал прежде, чем смог. – Бля, у меня болит горло. Тут есть вода, задрот? – он впился взглядом в Деку, который смущенно отвернулся. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Изуку вместо того, чтобы ответить на вопрос Кацуки. Он не смотрел тому в глаза, когда говорил. – Дерьмово, хочу пить, – выплюнул Кацуки, уже чувствуя злость и раздражение. Пульсирующая головная боль, с которой ему приходилось иметь дело, не совсем способствовала его и без того плохому настроению. – Ты принесешь мне воды или что? – спросил Кацуки сердитым тоном. Потому что из всех людей он был физически неспособен говорить Деку такие вещи, как «пожалуйста» и «спасибо». Однако его злобная просьба только заставила Изуку покраснеть и отвернуть голову еще дальше, на его мертвенно-бледном лице появился какой-то румянец. Кацуки это не нравилось. Чем белее выглядело лицо Деку, тем больше выделялись его нелепые веснушки. – Каччан, я… – Изуку набирался храбрости, чтобы начать, но его прервала открывающаяся в комнату дверь. Кацуки ожидал увидеть Исцеляющую Девочку, но вид родителей, пробирающихся к его кровати, заставил нахмуриться, а сердце сжаться. Они бы не пришли, не случись чего-то серьезного. – Кацуки, – поприветствовала его мать, она провела рукой по его волосам и посмотрела на него с мрачным выражением лица. Его отец занял свободное место рядом с кроватью и схватил сына за руку, одарив его почти извиняющимся взглядом. Кацуки в замешательстве нахмурился. – Что вы двое тут делаете? – спросил он несколько агрессивнее, чем планировал. Его мать выглядела так, будто хотела дать ему пощечину за наглость, а отец просто сжал руку. – Как ты себя чувствуешь, сынок? – спросил он, награждая Кацуки такой фальшивой улыбкой, что что-то ужасное начало разъедать внутренности взрывного мальчика. Что за хрень тут происходит? – Дерьмово, хочу пить, – он ответил так же, как и Деку, бросив на мальчика пристальный взгляд, который гласил: «Видишь? Может, они что-нибудь с этим сделают, в отличие от тебя, дерьмовый ботаник». Деку продолжал внимательно смотреть на него с бледным лицом, стоя рядом с мамой Кацуки. Он был непривычно молчалив. – Я принесу тебе воды, – объявила его мать, развернувшись и исчезнув из поля зрения Кацуки. Его отец громко вздохнул и опустил голову, выглядя сраженным. Это зрелище вызвало в нем новое чувство гнева и нетерпения. – Хорошо, что за хрень здесь творится? – спросил он, когда его отец не дал понять, что собирается говорить. – И давай начистоту, не приукрашивай. Ты знаешь, что я это терпеть не могу, – сухо добавил он. Он посмотрел на Деку, который все еще стоял позади Масару, ища на лице ботаника какие-нибудь отголоски произошедшего, но мальчик продолжал смотреть на него в тишине, с лицом, полным пристального внимания. Его отец снова уставился на него с этим досадно извиняющимся выражением. – Что ты помнишь из вчерашнего дня, сынок? – осторожно спросил его отец. Кацуки вздохнул и закатил глаза, но приложил особые усилия, чтобы попытаться вспомнить. – Я был на патрулировании с дерьмовым Деку, – сказал он после нескольких секунд концентрации, указывая на Изуку взглядом. – Мы встретили злодея или типа того. Думаю, что я расшиб себе голову, пока сражался с ним, потому что это все, что я помню. Скорее всего, это была вина Деку, – зарычал он на мальчика. Его отец нахмурился и посмотрел через плечо, куда смотрел Кацуки с озабоченным выражением лица. Он, наверное, волновался, что Кацуки ранил чувства Деку или прочую хрень. Деку, с другой стороны, обвинение не беспокоило. – Кацуки, мы… – отец начал говорить в то же время, как мать вошла в комнату со стаканом воды комнатной температуры в руках. Она молча передала стакан сыну и смотрела, как тот делает глоток. Кацуки скривил нос. – Теплая, – пожаловался он, глядя на стакан, как будто он лично его оскорбил. Вода успокаивала его хрипящее горло, но он предпочел бы, чтобы она была холодная. – Она комнатной температуры, – исправила его мать с раздражением, скрестив руки на груди. – А теперь заткнись и пей. Ты говорил, что хочешь пить. Холодная вода только еще больше повредит твое горло. – Ладно, хрен с ней, – с досадой пробормотал он, допивая остаток воды. Его отец вздохнул и использовал этот перерыв, чтобы прийти в себя. Когда Кацуки покончил с водой, он передал стакан обратно матери, которая молча его забрала. – Ну? – настаивал он, когда ни один из его родителей не изъявил никакого желания рассказать ему о том, что произошло. – Вы собираетесь говорить или как? Его отец окинул мать понимающим взглядом и, снова вздыхая, повернулся к Кацуки, не отпуская его руки. – Сынок, нам… нам действительно очень жаль, – сказал его отец со слезами на глазах, спасибо боже, что Кацуки не унаследовал от него эту черту, черт возьми. – Но твой друг, Изуку, он… – он заколебался на мгновение, словно пытаясь подобрать правильные слова для этой ситуации. Кацуки нахмурился. – Его больше нет, сынок, – заключил он, сжав руку Кацуки. Позади него стояла мать с почти таким же бесстрастным лицом, как и всегда. Кацуки ничего не мог сделать, кроме как моргать, глядя на них. Этот момент казался вечностью, глаза метались от родителя к родителю в явном замешательстве, недоверии и, главное, возмущении. Он никогда не любил, когда над ним вот так вот шутили. – О чем вы, черт возьми, говорите? – спросил он злобно, но не так агрессивно, как ему хотелось бы. – Проклятый ботаник стоит прямо перед вами! – он указал на Деку, стоящего рядом с матерью Кацуки и выглядящего еще более бледным, если это вообще было возможно. Его родители обменялись встревоженными взглядами, что вызвало у Кацуки новую волну ярости. Что, они думали, что знают лучше, чем он? Они думали, что он сошел с ума? Почему у них вообще это сраное сожаление во взгляде? – Они не видят меня, Каччан, – просто сказал Деку почти извиняющимся тоном. – Пока что я думаю, ты единственный, кто может меня видеть. – Мы понимаем, что это трудно для тебя, – продолжил его отец, перебивая извинения Деку и не обращая внимания на мальчика. Кацуки нахмурился еще сильнее. – Еще мы знаем, что твои отношения с Изуку были не самыми лучшими, но… Его больше нет, сынок. Его мозг погиб, когда он прибыл сюда. Единственная причина, по которой аппарат жизнеобеспечения еще не отключили это… – Инко и Всемогущий не позволили, – заключила его мама, когда его отец умолк. Она выглядела грустной, но выражение ее лица было злее, чем что-либо. – Они отказываются терять надежду, но, по всей видимости, мальчика больше нет, – просто заявила она. Правдиво. – Хорошо, что бы это ни было, вам лучше прекратить молоть эту чушь прямо сейчас, – он нетерпеливо усмехнулся, снова указывая на Деку. – Если Деку мертв, то каким образом он тут стоит? Я не гребаный псих, я знаю что вижу, – добавил он, не обращая внимания на приступ страха, охватившего его сердце от мысли, что он действительно начал сходить с ума и что Деку на самом деле умер. – Сынок, как я сказал, мы знаем, что это трудно для тебя, – снова начал его отец, будучи всегда сострадательным и понимающим человеком. – Ты сильно ударился головой, ты был свидетелем всех этих вещей из первых рук. Мы понимаем. Ты можешь выздоравливать столько времени, сколько захочешь. Айзава сенсей сказал нам, что тебя не накажут за то, что ты не посещаешь занятия, пока тебе не станет лучше. Но худший вариант действий, который ты можешь предпринять прямо сейчас – это отрицание, – снисходительно сказал он. Кацуки это рассердило. – Это не отрицание, он прямо здесь… – сердито закричал он, но мать прервала его прежде, чем у него случился настоящий гневный срыв, что было обычным явлением для семьи Бакуго. – Смотри, сопляк, мы поняли. Ты относился к Мидории как к дерьму, и теперь он умер, чтобы спасти твою задницу. Это ужасная ситуация и ты, должно быть, чувствуешь себя хреново и всякое такое. Но притворятся, что этого не случилось, не поможет ни нам, ни тем более тебе, – сказала она честно, в той грубой манере, которая была так для нее естественна. – Чем быстрее ты примешь действительность, тем быстрее сможешь двигаться дальше. – Что блять значит, что он умер, спасая меня, старая карга? – спросил Кацуки с явным унижением в голосе. – Я не нуждаюсь в спасении этим куском дерьма! – он обвиняюще указал пальцем на Изуку, который осторожно подошел к кровати. – Деку блять, скажи им уже! Какого хрена они тебя не видят? – Я н-не знаю, – Изуку сказал это дрожащим голосом, что Кацуки так ненавидел. Его нижняя губа нервно задрожала. За приближающейся фигурой Изуку родители Кацуки еще раз переглянулись, словно пытаясь решить, сошел ли их сын с ума или нет. – Но Каччан, тебе нужно успокоиться, иначе твоя травма ухудшится… – Не приказывай мне что делать, задрот! – Кацуки сердито запротестовал, откидывая одеяло и скидывая ноги с кровати, готовясь встать, спуститься к Деку и самому убедиться, мертв ли он или нет. – Кацуки, тебе нужно оставаться в кровати! – крикнул его отец в тревоге, безуспешно пытаясь сдержать сына. Кацуки встал на дрожащие ноги и зашатался на секунду, прежде чем восстановить самообладание и продолжить свой побег из комнаты. – Каччан! – Деку крикнул ему вслед тем раздражающим тоном, который каждый раз действовал Кацуки на нервы. – Ты поранишь себя! Ты можешь хотя бы раз меня послушать? – Завали ебальник, Деку! – сказал Кацуки через плечо, не прекращая идти. – Кацуки, вернись сейчас же! – отец попытался схватить его, но мать его остановила. – Не надо. Пусть он сам увидит, – посоветовала она, строго глядя в сторону сына. – Может, это поможет ему прийти в себя и принять реальность. – Где он? – спросил Кацуки, рыча, на что его мать закатила глаза. – Третья дверь слева, – просто ответила она, ловя на себе обезумевший взгляд мужа. – И сопляк, – добавила она до того, как ее сын продолжил поход. Он посмотрел на нее через плечо, не обращая внимания на головную боль от этого движения. – Мы все знаем, ты сильный, не позволяй этому себя сломить. Кацуки не удосужился ответить, продолжая идти в комнату Деку. Он без стука распахнул двери. Первое, что он увидел, была сгорбленная, рыдающая фигура матери Изуку рядом с кроватью и то, как она резко вскинула голову от внезапного вторжения Кацуки. Позади нее стоял Всемогущий в своей тощей форме, печальное выражение лица делало его мрачные щеки еще более впалыми. И затем кровать, на которой лежал Изуку. Обвитый всякими проводами. В рот ему засунули трубку. Его покрытая шрамами рука была в синяках. Левая рука была в гипсе. Лицо бледное. Волосы растрепаны. Он не двигался. Искра воспоминаний озарила голову Кацуки, он вспомнил о полуприкрытых зеленых глазах, приоткрытых губах и смерти. Он вздрогнул. – Юный Бакуго, – строго сказал Всемогущий. – Разве ты не должен лежать в кровати? Вместо того чтобы ответить, Кацуки сделал неуверенный шаг к кровати с ужасом на лице. Повернув голову в сторону, он обнаружил, что Деку стоит прямо рядом с ним с таким же выражением лица. Как так случилось, что Деку неподвижно лежал в кровати и в то же время стоял рядом с Кацуки? Может, он действительно сходил с ума? – Я еще не видел этого, – тихо прошептал Изуку рядом с ним, он широко распахнул глаза, в них стояли слезы. Он выглядел обеспокоенным. – Что? – спросил Кацуки, хмурясь. Почему Деку не попытался увидеть свое собственное тело? – Я сказал: «Разве ты не должен лежать в кровати?» – повторил Всемогущий, предполагая, что вопрос Кацуки был адресован ему. – Ты нездорово выглядишь, молодой человек. Тебе нужно отдохнуть и восстановить силы, чтобы выздороветь. – Нет, не ты, – Кацуки очень невежливо и пренебрежительно махнул рукой мужчине, глядя на Деку, стоящего рядом с ним. – Почему ты раньше сюда не приходил? – Я пытался, – признался Изуку, подходя ближе к кровати и выглядя так, будто хотел схватить себя за руку, но боялся сделать это. – Но каждый раз, как я пытался уйти от тебя, меня притягивало. Как магнит, – прошептал он со страхом на лице. – В этом нет никакого смысла, – усмехнулся Кацуки. – Почему я? Почему никто другой тебя не видит? – Я не знаю, – тихо признался Изуку. – Может потому, что ты был единственным поблизости человеком, когда меня ударили? – без энтузиазма предложил он. – Юный Бакуго, – позвал его Всемогущий, в его чертах виднелось беспокойство. Инко тоже смотрела на Кацуки, как будто у него выросла вторая голова. – С кем ты разговариваешь? – осторожно спросил он. Кацуки фыркнул через нос. – С долбанным Деку, – объяснил он, изо всех сил стараясь казаться вменяемым, а не сумасшедшим. – Ч-Что?! – Инко вздрогнула, ее зеленые глаза расширились, а губы задрожали в их особом Мидория-стиле. Всемогущий положил руку ей на плечо, чтобы посадить обратно. – Ты его видишь? Где? Где мой мальчик? – Мама, – Изуку встал перед своей матерью, слезы уже текли из его больших выразительных глаз. Он присел перед ней, с любовью положив каждую руку ей на колени. – Мам, я здесь, – жалобно произнес он, словно умоляя ее увидеть его. – Он сидит прямо перед тобой, – холодно сообщил Кацуки, бесстрастным взглядом наблюдая за происходящим перед ним. Картина мертвого тела Деку на кровати его тревожила, даже если он все еще дышал при помощи аппарата жизнеобеспечения. Инко слепо потянулась к своему невидимому сыну, ее рука прошла сквозь него. Изуку был неосязаемым, как Мирио, и невидимым, как Хагакуре. Единственный, кто мог его видеть – это Кацуки. – Твоя рука просто прошла сквозь него, – произнес Кацуки ровным тоном, заставляя Инко одернуть руку, словно та была ошпарена. На ее лице было испуганное выражение. – Изуку! Я тебя поранила? – лихорадочно спросила она, оглядывая пустое пространство перед собой в отчаянной, бесплодной попытке найти сына. Изуку опустил голову и покачал ею, разочарованно опустив плечи. – Нет. Я ничего не почувствовал, – признался он, не удосужившись взглянуть на Кацуки. Он звучал жалко. – С ним все нормально, – передал Кацуки информацию отчаявшейся матери, но вздохнул и раздраженно закатил глаза. – Слушай, мне уже надоело играть в твоего почтового голубя. Может, кто-нибудь уже скажет что за херня тут происходит? – с раздражением спросил он. Изуку, сидящий у ног своей матери, поднялся и вернулся к своему телу с задумчивым выражением лица. Всемогущий выглядел противоречиво, в то же время Инко продолжала беспомощно осматривать комнату, как будто надеясь, что Изуку волшебным образом появится в любой момент. – Юный Бакуго… – наконец выдавил Всемогущий тяжелым зажатым голосом. – Ты уверен… – он заколебался на мгновение. – Ты уверен, что видишь юного Мидорию? – Эм, да? – сказал Кацуки так, будто разговаривал с ребенком, который задавал слишком много вопросов. В его лице промелькнуло оскорбленное выражение. – Что, тоже думаешь, что я псих? – сердито фыркнул он, вспомнив реакцию родителей всего за несколько минут до этого. – Понятия не имею как и почему, но я, по-видимому, единственный, кто может видеть и слышать этого проклятого ботаника. Это прямо ебаная удача, да? Почему из всех людей в мире, за кем мог увязаться призрак Деку, должен быть именно я? – он сильно нахмурился, щелкая языком. – У меня нет причин это выдумывать, на кой черт мне сдалось, чтобы все люди поверили, что я единственный могу разговаривать с Деку? Это просто… ты блять издеваешься надо мной прямо сейчас? – гневно спросил Кацуки, увидев, что Изуку пытался сделать. Мальчик пытался лечь на кровать, явно думая, что если его душа будет лежать в теле, то он сможет каким-то боком с ним воссоединиться. – Что? Что происходит? – спросила Инко, ее зеленые глаза снова расширились, и Кацуки сдержанно пожелал, чтобы она перестала так делать, ведь этот взгляд был таким жутко знакомым, что заставил Кацуки содрогнуться. – Юный Бакуго? – с любопытством подгонял его Всемогущий. Кацуки не обращал на них внимания, подходя к кровати с сердитым выражением лица. – Придурок, ты серьезно думаешь, что сможешь таким образом соединиться с телом? – он усмехнулся. – Что, ты просто собираешься лежать и ждать, пока твоя дерьмовая душа втянется обратно в твое дебильное крошечное тельце? Просто, блять, невероятно, Деку, – он неодобрительно покачал головой. – Мое тело не крошечное! – запротестовал Изуку, садясь на кровати. Вид, представший перед глазами Кацуки, казался ему чем-то сверхъестественным. В то время, как обмотанный проводами Деку лежал на кровати, другой более прозрачный и бледный Деку сидел, создавая впечатление, что его душа буквально покидала тело. Кацуки скривил нос, не совсем понимая, почему это зрелище заставило его сердце забиться быстрее. – Свали нахер оттуда. То, что я вижу одного из вас уже достаточно, – он лихорадочно махнул рукой мальчику. – Пиздец, никогда в жизни не думал, что буду иметь дело с двумя Деку. Я почти уверен, что этот кошмар создан специально для того, чтобы меня помучить, – фыркнул он. Изуку закатил глаза, но все равно спрыгнул с кровати с расстроенным видом. – Как бы то ни было, это все равно не сработало, – грустно пробормотал он. – Но я решил, что попробовать стоит. – Юный Бакуго, прошу тебя так не выражаться при миссис Мидории, – ругал его Всемогущий в один голос с речью Изуку, что мешало Кацуки обращать внимание на них обоих одновременно. – Пожалуйста, прояви немного уважения к его матери в такой трудный момент. – Блять, конечно это не сработает, если бы это было так просто, твой дерьмовый призрак не стоял бы здесь и не заставлял людей думать, что я, черт возьми, потерял рассудок! – Кацуки решил ответить Деку, потому что в чем он и преуспел, так это в поддразнивании мальчика. По крайней мере, это была единственная знакомая территория, где он чувствовал себя комфортно. Он был вынужден иметь дело с призраками, почти смертельным опытом и небольшой вероятностью того, что у него действительно поехала крыша, но посреди всего этого безумия дразнить и обзывать Деку была единственной знакомой ему почвой, на которую он мог ступить. – Что ж, прости, Каччан, но мне тоже не нравится такой расклад событий, – возразил Изуку с раздраженным видом. Он нервно почесал затылок и посмотрел в сторону своей матери, которая сидела с еще больше расстроенным лицом, чем раньше. – Мама, – он снова попытался привлечь ее внимание, но безуспешно. – Мама! Прошу, услышь меня! – умолял он, в нем росло безумие. Кацуки снова нахмурился. – Она не слышит тебя, говнюк, – напомнил он Изуку, нахмурившись. – Мама! – снова попытался Изуку, его плечи опустились, когда его мать продолжала не замечать его присутствия. – Юный Бакуго, – Всемогущий позвал его снова, не подозревая, насколько безумным и громким становился Изуку. Тонкий голос мальчика не только усугублял головную боль Кацуки, но и действовал ему на нервы. – Никто не ставит под сомнение твое здравомыслие, но мы должны быть осторожны, чтобы не дать миссис Мидории ложных надежд… – Нет! – запротестовала Инко, обрывая символ мира на середине его речи. – Я верю Кацуки. Я должна ему верить, – добавила она дрожащим голосом, склоняя голову. – Я знаю, – Всемогущий активно закивал. – И я тоже хочу ему верить, но миссис Мидория… – его тяжелый вздох был полон печали. – Молодой Бакуго пережил травмирующий опыт… – Я не травмирован! – немедленно возразил Кацуки. Он даже не помнил что произошло, как он может быть травмирован? – …и это все может быть ничем иным, как нездоровыми попытками его разума справиться с тем, чему он был вынужден стать свидетелем, – закончил Всемогущий, не беспокоясь о том, что ученик его перебил. – Ааа? – Кацуки возмущенно зарычал. Даже Всемогущий, символ мира, олицетворение надежд, отказывался ему верить? Был ли шанс, что он действительно сошел с ума? – Нам нужно убедить их, что мы говорим правду, Каччан! – в отчаянии закричал Изуку. – Они не могут продолжать верить, что я мертв! – Они продолжают верить, что я сумасшедший, – он повернул голову к обезумевшему лицу Изуку, скривив нос. Изуку смотрел на него широко раскрытыми глазами, такими же, как у его матери, но кивнул после паузы. – Смотри, – он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться (не то чтобы это было очень полезно), зажал переносицу и на мгновение закрыл глаза, прежде чем снова обратиться к Всемогущему. – Да, я понимаю к чему вы клоните, я бы тоже не поверил какому-то ублюдку, который проснулся после травмы головы и при этом говорит, что видит призрак человека с мертвым мозгом. Но, во-первых, я действительно не помню, что случилось с Деку, поэтому то, что я вижу этого дерьмового ботаника, не может быть защитной реакцией организма, во-вторых, мне даже не нравится Деку, поэтому его смерть меня не травмирует, – он проигнорировал то, как Изуку рядом с ним вздрогнул. – И в-третьих, я не думаю, что я сумасшедший, потому что этот идиот буквально пытался залезть свое тело, ложась на него сверху, мое подсознание никак не могло придумать что-то настолько тупое, поэтому он не может быть галлюцинацией, – серьезно отметил он. Всемогущий, казалось, пытался понять, имеют ли слова Кацуки смысл, а надежда в глазах миссис Мидории только возросла. Изуку нервно теребил край футболки, ожидая ответа. – Мы должны сказать ему что-то, что знаю только я, – заключил Изуку, когда Всемогущий ничего не ответил. Кацуки снова закатил глаза. – Слушай, дерьмовый Деку, я не собираюсь быть твоим личным посыльным, пока ты в этом призрачном состоянии, ты меня слышал? – жаловался Кацуки. – Но только ты можешь меня видеть! – возмущенно возразил Изуку. – Мы должны найти способ вернуть меня обратно в тело! – Мне плевать. Я тебе не доставщик, если хочешь передать сообщение, то используй доску Уиджа* или типа того, – кричал он на мальчика, прекрасно понимая, что для любого постороннего наблюдателя это выглядело так, как будто он орал на воздух. Ему действительно не удавалось не выглядеть поехавшим. – Что говорит юный Мидория? – спросил Всемогущий, и хотя он все еще звучал так, будто считал историю Кацуки слишком невероятной, в его взгляд сменился на доверительный. Из-за этого вопроса Кацуки застонал от раздражения. Зная, что если он не ответит на него, мальчика не только сочтут несговорчивым ребенком, но и его поведение будет соответствовать сумасшедшему человеку. Он повернул голову, чтобы посмотреть на призрак Деку, который выжидающе глядел на Кацуки, а затем на неподвижное и бледное тело, лежащее в кровати. Его взгляд упал на маму Изуку и на ее слезы, и хотя это зрелище не совсем смягчило его сердце, он понял, что не способен повернуться спиной, когда может помочь. Каким бы героем он стал, если бы отказывался помогать нуждающимся, даже если это хреновый Деку с его раздражающим голосом и дрожащими губами? – Он говорит, что нам нужно сказать то, о чем знает только он, – Кацуки фыркнул, не встречаясь взглядом со Всемогущим. Он взглянул на Деку только для того, чтобы обнаружить широкую улыбку на его лице и благодарность в выразительных глазах. – Не смотри так самодовольно, задрот, – Кацуки зарычал с раздраженным взглядом, отвернувшись так, чтобы ему не пришлось видеть эту яркую улыбку. – Я делаю это только для того, чтобы быстрее избавиться от тебя, – пробурчал он, хотя в конечном итоге это прозвучало нерешительно. – Я знаю, – легко согласился Изуку, и что-то в его согласии заставило Кацуки нахмуриться. – Если я собираюсь сказать что-то, что только я знаю, то не в присутствие моей мамы, – задумчиво добавил он, прежде чем Кацуки смог прочитать его взгляд. – Ты и Всемогущий единственные, кто знает об Один за всех, и она будет волноваться еще больше, если узнает… – Тогда почему бы тебе просто не сказать то, о чем она уже в курсе? – равнодушно спросил Кацуки, пожимая плечами. – Каччан! – закричал Изуку, расширяя глаза. – Я о чем-то не знаю? – Инко вскинула голову, а ее глаза внезапно стали внимательными. – Мистер Тошинори? – она повернула голову, чтобы найти ответы на лице Всемогущего, когда Кацуки не ответил на ее вопрос. – Она не слышит меня, но слышит тебя! – сказал Изуку почти обиженным тоном. Кацуки отвернулся от мальчика, смущенный своим промахом, но сердито нахмурился, чтобы скрыть это. – Слушай, это не так просто, ладно? – оправдывался Кацуки. – Чертовски сложно понять, какую часть твоей бесполезной болтовни я должен им доложить, и я же сказал тебе, что я не твой посыльный. Если ты не хочешь, чтобы я отвечал на всю ту хрень, что ты ляпнул, не подумав, то попробуй фильтровать свой базар хотя бы раз в жизни! – закончил он, снова злобно крича. – Ну, ну, давайте все успокоимся, хорошо? – сказал Всемогущий, жестикулируя руками в попытке облегчить все более кислое настроение Кацуки. – Не говори мне, чтобы я успокоился, костлявый ублюдок! – возразил Кацуки. – Просто скажи, как, черт возьми, мы можем вернуть Деку обратно в его дерьмовое тело, чтобы он смог отъебаться от меня! – От тебя не будет никакой пользы, если ты продолжишь орать на людей! – рявкнул Изуку, раздраженный знакомой сварливостью Кацуки. – От меня не будет никакой пользы, если ты продолжишь болтать мне на ухо! – Кацуки ответил так громко, что его голос, вероятно, был слышен по всей Юэй. – Просто предложи моей маме пойти выпить кофе или что-то в этом роде, чтобы я смог убедить Всемогущего, что я на самом деле не мертв! – крикнул Изуку в ответ. – Вот сам ему это и скажи, дерьмовый ботаник! – Сказал бы, если смог, но, к сожалению, я застрял с тобой как с единственным способом общения с людьми! – Ну, и я застрял с тобой как с самым дерьмовым призраком в истории! – Что, ради всего святого, тут происходит? – в их дискуссию вступил новый голос, и Кацуки повернулся, чтобы обнаружить Исцеляющую Девочку, стоящую в дверях, пока его родители с тревогой прятались за ней и пытались заглянуть в комнату. Он открыл рот, чтобы ответить, Изуку выглядел также, но Всемогущий стал тем, кто нарушил тишину. – Приносим свои извинения за неудобства, Чиё, – сказал он, проходя мимо Кацуки, чтобы поприветствовать маленькую женщину. – Но у нас новости, о которых ты должна знать. – Единственное, о чем я должна знать, это почему один из моих пациентов встает с постели и кричит как избалованный ребенок в комнате другого моего пациента, – сердито ответила она, неодобрительно глянув на Кацуки. – Я… – попытался сказать Кацуки, опешив от ее внезапного появления, но Всемогущий оказался быстрее и перебил его снова. – Юный Бакуго верит, что есть шанс спасения жизни юного Мидории, – объявил он, и то, как он произнес эти слова, прозвучав почти с надеждой, настолько отличалось от его недоверчивого тона всего несколько минут назад, что этот контраст заставил Кацуки нахмуриться. Однако Исцеляющую Девочку было не так просто убедить. На ее лице появилось что-то похожее на жалость, и она опустила плечи, разочарованно качая головой. – Мы уже говорили об этом, Тошинори, – сказала она так, словно отчитывала символ мира. – Диагноз не изменился… – Я его вижу, – Кацуки прервал ее, прежде чем она смогла продолжить, выглядя при этом серьезнее, чем когда-либо в жизни. Исцеляющая Девочка повернулась к нему с озадаченным взглядом. – Деку. Он стоит рядом со мной прямо сейчас, – уверенно добавил он. Исцеляющая Девочка внимательно на него смотрела. – Я знаю как это звучит, – продолжил он, чувствуя потребность заполнить тревожную тишину в комнате. – Но я не сумасшедший. Я не знаю что произошло, но по какой-то причине Деку все еще здесь, и только я могу его видеть. К сожалению, – он выбросил последнюю фразу, скривив нос, потому что прошло аж несколько секунд с тех пор, как он в последний раз дразнил мальчика. Он посмотрел на Деку краем глаза, чтобы увидеть его реакцию, и обнаружил, что тот нервно грызет ногти, не отрывая глаз от крохотной фигуры Исцеляющей Девочки. – Скажи им, что я думаю, что причуда злодея отделила мою душу от тела, – у Деку хватило наглости сформулировать свою просьбу так, будто Кацуки подчинялся каждой его команде. – Заткнись нахуй, дерьмовый ботаник, – зарычал Кацуки. – Я уже говорил тебе, что я не твой личный посыльный. – У меня тоже были сомнения, – сказал Всемогущий исцеляющей героине, явно пытаясь наладить ситуацию, пока Кацуки не стал слишком похож на психа. – Но если подумать, история юного Бакуго не такая уж и невозможная. Юного Мидорию поразила неизвестная причуда, но он не умер, – попытался возразить он. – Его мозг мертв, – сурово отметила Исцеляющая Девочка, избавив Инко от извиняющегося взгляда за ее прямолинейность. – Точно! – воскликнул Всемогущий. – Почему его органы продолжают работать? – Потому что миссис Мидория отказывается выключать аппарат жизнеобеспечения, – сухо ответила исцеляющая героиня. Всемогущий вздохнул. – Да, – он устало вздохнул. – Но я имею в виду, – он указал на тело Мидории, лежащее на кровати. – Не исключено, что причуда преступника вызвала какое-то разделение между телом юного Мидории и его… душой, если так выразиться. – Прямо как я и говорил! – торжественно воскликнул Изуку. Кацуки почувствовал непреодолимое желание ударить ботаника по морде, но ничего не сделал. – Так ты действительно веришь, что Бакуго видит и общается с его… душой? – спросила Исцеляющая Девочка, недоверчиво приподняв бровь. – Я не очень-то верил в это, пока не стал свидетелем их дискуссий, – объяснил Всемогущий, и Кацуки наконец понял, почему символ мира наконец перестал смотреть на него так, как будто бы он сошел с ума. – Хотя я мог слышать только сторону аргументов юного Бакуго, это было очень похоже на беседы, которые они обычно ведут с юным Мидорией. Это не было похоже на галлюцинации или подобное состояние. Исцеляющая Девочка цокнула языком, задумчиво глядя на Кацуки и анализируя его с головы до ног. После нескольких секунд безмолвной оценки она придвинула ближайший стул к взрывному мальчику и без единого слова толкнула его туда. – Че? – спросил Кацуки, ошеломленный внезапным ходом действий. – Сиди смирно – скомандовала она, вытащив из кармана крошечный фонарик и направив его в глаза Кацуки. Яркий свет заставил его вздрогнуть, и он услышал шипение Изуку откуда-то позади себя. После проверки зрачков Исцеляющая Девочка продолжила внимательно осматривать его, проверяя его рефлексы, травму головы и задавая ему пару вопросов, чтобы проверить его когнитивные способности. Под конец Кацуки закипел, приложив особые усилия, чтобы крошечные искры взрывов на ладонях не стали слишком массивными. Он ненавидел, когда его обследовали. Он ненавидел людей, которые трогали его без особой причины. – Ну? – спросил Всемогущий, когда Исцеляющая Девочка с решительным выражением лица отошла от Кацуки. – Его голова уже выглядит лучше, – объявила она. – У него все еще сотрясение мозга, но сейчас все обстоит не так плохо, как когда он сюда приехал. Он осознает окружение и кажется мне вполне вменяемым, – героиня вдохнула. – Но все еще есть шанс, что это лишь галлюцинации. Нет ничего удивительного в том, что люди видят умерших близких после их трагической смерти. Это частый симптом травмы. – Деку мне не близкий! – Кацуки немедленно запротестовал, не в силах сдержать одну из своих рук от серии громких хлопающих взрывов из-за крайней необходимости себя оправдать. – И я уже говорил, что не травмирован. У меня на это нет причин! Срать я хотел на этого долбанного ботаника! Исцеляющая Девочка окинула его изучающим взглядом. Кацуки почувствовал, что его тянет блевать. – Я была той, кто ухаживал за тобой, когда ты приехал вчера вечером, – спокойно сказала она. – Я знаю что̀ я видела. – Ээээ?! – яростно возразил Кацуки, не понимая, почему слова женщины его так разозлили. – Тогда это у тебя тут крыша поехала, старая карга! – обвинил Кацуки. – Каччан! – в ужасе воскликнул Мидория. – Бакуго! – возмутился Всемогущий, так разозлившись дерзости мальчика, что превратился в свою высокую мускулистую форму Всемогущего. – Для тебя неприемлемо проявлять такое неуважение к пожилой леди! – Не надо, Тошинори, – равнодушно сказала Исцеляющая Девочка, пододвигая к мальчику еще один стул и запрыгивая на него. – А теперь слушай сюда, блять… – Кацуки поднялся со своего места, сердито указывая пальцем на бесстрастную старушку. – Тише, тише, юный Бакуго, – Всемогущий, все еще находясь в своей мускулистой форме, схватил Кацуки за плечо с большей силой, чем было необходимо, и усадил обратно на свое место, удерживая его на нем. – Это одна из пяти стадий горя*, – просто и почти рассеянно добавила Исцеляющая Девочка. – Я не горюю по сраному задроту! – закричал Кацуки. – Отрицание тоже одно из стадий, - задумчиво промычала она, не обращая внимания на рассерженного Кацуки, который сидел прямо перед ней. Похоже, она пыталась прийти к выводу. – Я ничего не отрицаю! Я говорю, что Деку стоит прямо здесь! – он указал на стоящего Изуку, даже если знал, что никто его не увидит. – Однако есть один способ выяснить, нужно ли Бакуго психиатрическое вмешательство или нет. – продолжила она, словно Кацуки был таким же невидимым, как Изуку. Она посмотрела на Всемогущего с загадочным выражением лица. После нескольких секунд пристального взгляда Всемогущий вернулся в свою худую костлявую форму. – Юный Бакуго, – твердо сказал он с тяжелым вздохом. В его тоне слышалось предвкушение. Кацуки повернулся и посмотрел на него, рука мужчины все еще лежала на его плече. – Слышит ли нас юный Мидория, даже если он не может с нами заговорить? Кацуки повернулся к Деку, хотя уже знал ответ. Мальчик быстро кивнул. – Да, он вас слышит, – фыркнул Кацуки. Всемогущий наклонился вперед и что-то прошептал Кацуки на ухо. Через несколько секунд он отстранился и серьезно посмотрел на взрывного мальчика. – Ты должен в точности следовать этим инструкциям, – громко добавил он, многозначительно сжав плечо Кацуки. – Даже шепот? – жалобно простонал Кацуки. Всемогущий кивнул. – Всё, – подтвердил он. Кацуки застонал, вздохнул, закатил глаза и изрек всевозможные детские жалобы, прежде чем встать со стула и направиться к двери. – Вперед, задрот, – позвал он Изуку, когда тот не последовал за ним. Толкнув дверь, он придержал ее для Изуку, хотя мальчик, вероятно, мог просто пройти через нее в своей призрачной форме. – Куда мы идем? – нервно спросил Изуку. Он оглянулся на свою мать, которая все еще сидела у постели и держала руку сына с выжидающим взглядом и слезами на глазах. Он очень не хотел ее оставлять. – Просто заткнись и иди за мной, засранец, – сердито выдохнул он. Когда Изуку продолжил стоять как вкопанный, Кацуки снова закатил глаза и вышел из комнаты, позволяя двери медленно закрыться за собой. Изуку бросил на свою скорбящую мать последний тоскующий взгляд. – Я сейчас вернусь, мам, – пообещал он, прежде чем пойти за Кацуки. – Каччан, подожди! – Изуку окликнул его, когда взрывной мальчик вернулся в свою больничную палату. Он даже не попытался отрицать своего облегчения, когда увидел, что родителей Кацуки нет. Вероятно, они устали ждать его возвращения со смертного ложа Изуку. Как только Мидория вошел за ним в комнату, Кацуки закрыл дверь и сел на кровать, Изуку последовал за ним и сел рядом. – Смотри, – сердито сказал Кацуки (хотя когда он не звучал сердито?), не встречаясь глазами с Изуку и даже не удосужившись взглянуть на него. – Я просто делаю то, что сказал Всемогущий. И единственная причина, по которой я это делаю, это чем раньше мы выясним, что, блять, с тобой не так, тем скорее я перестану быть твоим личным ассистентом, ты меня понял? – фыркнул он. Изуку опустил глаза, на его лице промелькнула искра разочарования. – Хорошо, Каччан, – согласился он. – Что он сказал тебе сделать? – с любопытством спросил он. Если бы Изуку не знал его лучше, если бы он не знал, что человек, сидящий сейчас рядом с ним, был Кацуки Бакуго, он бы поклялся жизнью своей матери, что Каччан краснеет. Но ведь этого не могло произойти, правда? Если и существовал единственный человек, который никогда не краснел, то это был Каччан. Кацуки наклонился к Изуку, и тот почувствовал учащение пульса, хотя он был всего лишь астральной проекцией. Что, черт возьми, Каччан делает? Взрывной мальчик повернул голову так, чтобы он смог что-то прошептать Изуку на ухо, и хотя он знал, что этот Изуку был ничем иным, как призраком, проекцией, неосязаемым духом, Кацуки мог поклясться, что чувствовал, как кудрявые волосы Изуку касаются его краснеющей щеки, и в то же время Изуку мог поклясться, что чувствовал теплое дыхание Кацуки, заставляющее его шею покалывать. Кацуки колебался несколько секунд, его губы зависли прямо рядом с ухом Изуку. – Тебе нужно активировать Один За Всех, – прошептал он низким и мягким голосом, которого Изуку никогда не слышал за все те годы, что они были знакомы. Даже если бы с ними в комнате был кто-то еще, никто, кроме Изуку, не смог бы услышать слова Кацуки. Эти слова были предназначены ему и только ему единственному. Голос Кацуки всегда был таким же громким, как его взрывы. Теперь он был мягким и нежным, как ветерок. Изуку никогда не думал, что такой звук возможен, пока сам не стал его свидетелем, и это было мило. Изуку позволил своим глазам закрыться, и Один За Всех растекся по его телу. Убедившись в успешной активации своей силы, он уставился на руки, но, к его большому удивлению, они выглядели как обычно. Никаких ярких пересекающихся линий. Никаких зеленых молний. Ничего. Он чувствовал, как Один За Всех растекается по телу, но не видел никаких признаков этого. Он повернул голову, озадаченно нахмурившись, только для того, чтобы найти такое же озадаченное выражение на лице своего друга. – Значит ли это… – Кацуки вздрогнул, перед его взором предстал взгляд, полный ужаса, но прежде чем он успел закончить мысль, пронзительный крик заставил двух мальчиков повернуть головы к двери. – Изуку! – Инко кричала и всхлипывала из комнаты своего сына. – Мидория, мальчик мой! – триумфально закричал Всемогущий. Изуку и Кацуки с идеальной синхронностью повернули головы друг на друга, глядя выпученными глазами. Кацуки сорвался первым, спрыгнув с кровати и побежав обратно в комнату Изуку, чтобы обнаружить тело мальчика, все еще лежащее в том же положении на кровати, но с зелеными молниями, которые окутывали его тело. Он активировал Один За Всех. – Я жив, – прошептал призрак Изуку позади него, звуча при этом более озадаченно, чем кто-либо еще. Кацуки повернулся к нему лицом, и Изуку встретился с ним взглядом. – Каччан, я все еще жив! – повторил он решительно, как будто эта информация была для него неожиданностью. Широкая улыбка расцвела на его губах. – Я расслышал с первого раза, ботаник, – ответил Кацуки, отвернувшись, чтобы Изуку не смог увидеть крошечную ухмылку, появившуюся на его собственных губах. – Юный Бакуго! Ты был прав! – закричал Всемогущий, заключив Кацуки в крепкие объятия. – Юный Мидория все еще жив! – Конечно я был прав, – Кацуки зарычал, но не вырвался из объятий Всемогущего. – Я же говорил, что не буду выдумывать ничего такого. – Тот факт, что Мидории удалось активировать свою причуду, доказывает, что его мозг не мертв, и поскольку он активировал ее вне своего тела после твоих указаний, мы можем предположить, что ты не душевнобольной. – Исцеляющая Девочка похлопала Кацуки по плечу, как бы поздравляя его с тем, что он не тронулся умом. В ее голосе было скрытое поддразнивание. – Тем не менее, я все же хотела бы держать тебя под наблюдением, – коварно добавила она. – Ты получил серьезную травму головы и потерял слишком много крови. – Я хорошо себя чувствую, – запротестовал Кацуки, хотя это была не совсем правда. Он чувствовал усталость и слабость, с каждой секундой его головная боль только усиливалась. – Теперь когда мы знаем, что Мидория все еще с нами, нашим приоритетом должно быть выяснение того, что именно с ним произошло, – объявила Исцеляющая Девочка. – Однако, – добавила она, посылая Кацуки понимающий взгляд, как будто читая его мысли. – Бакуго все еще выздоравливает и ему не следует вставать с постели. Возвращайся в свою комнату и отдохни, – проинструктировала она его. – Я пойду к тебе через минуту. – Но… – возразила Инко, слезы потекли по ее щекам. – Если Изуку жив… разве мы… разве мы не должны сразу же приступить к его лечению? – кротко предложила она. – Мы все еще не знаем что именно произошло с юным Мидорией. Я поговорю с Айзавой сенсеем и посмотрю, сможем ли мы собрать всю существующую информацию о всевозможных причудах, которые могут вызвать подобный результат, – сказал Всемогущий. – Спасибо, – выдохнула Инко и всхлипнула, вскочив со своего места и крепко обняв Всемогущего, что даже его удивило. – Ох, спасибо! И тебе спасибо, Кацуки! – она бросилась к мальчику, заключив его в столь же крепкие объятия. Он вздохнул, чувствуя себя неловко из-за всех непрошенных прикосновений, которые ему пришлось сегодня пережить. – Спасибо, что помогаешь моему мальчику! – Да, да, неважно, – пробормотал он, радуясь, что его наконец освободили из объятий. Когда Инко отступила на шаг, слезы все еще текли по ее пухлым щекам. Кацуки отвернулся, не желая всматриваться в зелень ее глаз. Боже, что не так с Мидориями и их тупыми глазами? Кацуки хотел бы сказать, что ненавидит их, но они вызвали совершенно другое чувство, которому он не мог дать название. – А теперь живо в кровать, Бакуго, – приказала ему Исцеляющая Девочка, толкая его к двери. – Ты должен отдыхать, чтобы выздороветь и помочь нам понять, как спасти Мидорию. Нам еще нужно будет изучить причуду, которая на него влияет, так что иди и вздремни. – Отлично, – фыркнул он. Не попрощавшись с кем-либо из них и даже не оглянувшись, он развернулся и вышел из комнаты. Теперь, когда Кацуки был уверен в том, что он не ёбнутый, и когда перестал думать обо всем случившемся, он наконец понял, что до безобразия устал. Он подумывал о том, чтобы попросить у Исцеляющей Девочки немного болеутоляющих, чтобы избавиться от головной боли, но мысль о том, что кто-то будет трястись над ним, была не совсем приятной. Ему скорее всего станет лучше, если он чутка поспит. Он не ожидал, что Деку последует за ним в его комнату. – Какого хрена ты тут забыл? – спросил Кацуки, окинув Деку одним быстрым равнодушным взглядом, прежде чем броситься на кровать и бесцеремонно провести рукой по глазам. – Я… – Изуку на мгновение заколебался, неловко остановившись перед кроватью. – Я хотел узнать как ты, – нерешительно объяснил он. – Тч. Узнать как я? Ты сам одной ногой в могиле, – усмехнулся Кацуки. – Или всем телом, учитывая обстоятельства. – Да, но… – Изуку сухо сглотнул. Он опустил голову, прежде чем собраться с духом, чтобы снова поднять взгляд. Большая часть лица Кацуки была прикрыта рукой. – Ты должен попросить лекарства от головы у Исцеляющей девочки. – Моя голова не болит, – солгал Кацуки ровным тоном, не теряя ни секунды. – Болит, – так же быстро заявил Изуку. – И откуда тебе, черт возьми, знать об этом? – Кацуки усмехнулся, звуча усталым и раздраженным. Во всяком случае, пульсация в голове убивала его медленно и мучительно, но он никому и никогда бы не признался об этом вслух. – Я… просто знаю, – Изуку беспомощно пожал плечами. Кацуки наконец убрал руку, чтобы взглянуть на мальчика, подозрение отразилось в его багровых глазах. Он долгое время изучал лицо Изуку, прежде чем заговорить. – Что за хрень ты несешь? – спросил Кацуки. Деку тут же залился краской. – Ничего! Я п-просто имею в виду, что ты все еще щуришься из-за света и… и… твой хмурый вид выглядит хуже, чем обычно! И Исцеляющая Девочка сказала, что ты сильно пострадал, так что это логично, что у тебя болит голова! – заявил Изуку. Кацуки на мгновение прищурился, словно пытаясь понять, лжет ли Изуку, но в итоге откинул голову на подушку и снова прикрыл лицо рукой. – Неважно. Мне просто нужно выспаться, – сказал он таким же ровным тоном, как и раньше. – Каччан, – попытался возразить Изуку. – Слушай, Деку, – Кацуки устало вздохнул, не убирая руки. Он звучал нехарактерно усталым, но как обычно рассерженным. – То, что я тебе помогаю, не значит, что мы лучшие подружки, не значит, что мы теперь будем заплетать друг другу косички, говорить о своих чувствах и ночевать друг у друга. А еще ты определенно не должен, блять, говорить мне что делать. Тебе ясно? Изуку со вздохом опустил голову. Он посмотрел в сторону, расстроенно нахмурившись. – Да, – просто ответил он, звуча почти разочарованно. – А теперь заткнись и дай мне поспать, – с рыком добавил Кацуки. – И не смей просто стоять и смотреть на спящего меня как какой-то жуткий чудила. Найди себе какое-нибудь другое занятие, –поручил ему Кацуки. – Но больше никто меня не видит, – жалобно запротестовал Изуку. А что еще он должен был сделать? – Точно. Иди подгляди за девочками в туалете или типа того, – усмехнулся Кацуки. Его рот и кончик носа были единственными видными частями его лица, поскольку он прикрывал все остальное рукой. – Каччан! – обиженно воскликнул Изуку. – Да я просто дразню тебя, дерьмовый Деку. Я знаю, что ты бы такого не сделал, – во всяком случае, ухмылка Кацуки стала только шире от его протеста. Изуку покраснел, благодарный за то, что Каччан на него не смотрел. – Ты бы тоже так не поступил, – просто заявил он, не глядя на Кацуки. Изуку ожидал, что этот ответ покажется пустяковым, но в итоге он оказался более многозначительным, чем предполагал вначале. – Не-а, – просто ответил Кацуки, рука прикрывала его глаза. Он больше ничего не сказал, и тема закрылась. Долгий момент молчания. Изуку задумчиво наблюдал, как дыхание Кацуки постепенно выравнивается. Он не знал, спал ли взрывной мальчик или нет, когда решил снова заговорить, подойдя к вопросу, который беспокоил его с тех самых пор, как Кацуки впервые проснулся в ясности ума. – Ты действительно не помнишь что вчера произошло? – спросил Изуку меланхоличным тоном. Кацуки вздохнул так громко, что это прозвучало как шипение. – Пиздец, ты все еще здесь? – он приподнял брови, словно удивляясь наглости Деку, который осмелился нарушить его приказ. – Нет, черт возьми, не помню. Просто забей. Воспоминания о том, что случилось, не меняют того факта, что ты на полпути к смерти, – фыркнул он. – Не живи прошлым. – Хорошо, – согласился Изуку. Он не знал, почему Кацуки забыл о случившемся, но, возможно, это был просто побочный эффект травмы головы. Все-таки Исцеляющая Девочка говорила, что у него все еще сотрясение. И снова молчание. Ни один звук, кроме дыхания Кацуки, не заполнял комнату. – Каччан, – тихо позвал Изуку через некоторое время. Рычание Кацуки было звериным. – Ёбаный рот, клянусь, я сейчас пойду в твою комнату и задушу тебя сотней подушек до смерти, если ты прямо сейчас не заткнешься, Деку, – с досадой пригрозил он, закрыв лицо обеими руками. Он выглядел так, будто изо всех сил старался не отправить призрак Изуку в мир иной. – Я просто хотел поблагодарить тебя, – продолжил Изуку, не обращая внимания на враждебный настрой своего собеседника. Он уже просто привык к нему, на самом деле. – Ну, за то, что помогаешь мне. Я ведь знаю, что ты этого не хочешь… И я знаю, что ты не обязан. Так что спасибо, – искренне сказал он. – Конечно же обязан, дебил, – Кацуки зарычал, преувеличенно резко перевернувшись на другой бок. Будто этим он попытался показать Изуку, что он не в настроении для разговора. Он положил подушку на верхнюю часть лица, чтобы прикрыть свои чувствительные глаза от света и, вполне возможно, также спрятаться от голоса Изуку, который так бьет по его перепонкам. Он вздохнул, прежде чем заключить: – Каким героем я тогда стану, если не помогу? Изуку смотрел на него с обожанием в глазах. Кацуки продолжал раздраженно зарываться лицом в подушку, не осознавая, как именно Изуку смотрит на него. – Каччан, – восхищенно прошептал он. – Просто дай мне наконец поспать, ладно? Все эти доказательства, что я не сраный шизик слишком меня утомили, – злобно проворчал Кацуки, взбив подушку под головой, чтобы та стала мягче, прежде чем с силой на нее упасть. – Иди найди себе занятие и отъебись уже от меня. Изуку опустил голову. Он знал, что никуда не сможет пойти, даже если захочет. Он остался там в тишине, сидя в самом дальнем углу больничной палаты Кацуки и очень демонстративно отказываясь на него смотреть. Изуку не заметил, как постоянная гримаса Каччана сменилась мирным, расслабленным выражением лица, когда он погрузился в глубокий сон.