Моя гордость, - мы в тупике!

"Елена. Е-ле-на. Лена..." - уже сидя в такси по дороге домой, Бурцева все еще раскусывала перечное имя новой знакомой, за которым, как сейчас стояли живые глаза глубокого медового оттенка и складочки в уголках губ с намеком на улыбку. "Вот еще, черт возьми, уехать работать в другую страну за тридевять земель, и наткнуться на своих же, как специально..." - после секундного обдумывания новой сложившейся ситуации, а именно того, что вместо чересчур эмоциональной (скорее даже истеричной), временами необязательной, но, безусловно, исполнительной и столь знакомой Мари, придется работать с этой Еленой, о которой толком ничего неизвестно. "Видимо, она живет и работает здесь, ведь, иначе я бы что-то могла о ней слышать в наших краях. Да и Бернар с Алэйн, уверена, кого попало бы привлекать в свои проекты не стали..." Эти тесные неуемные раздумья через четверть часа привезли нашу героиню к собственной небольшой квартирке, расположенной на четвертом этаже старинного 6-ти этажного здания Иль-де-Франс. Попутно заказав доставкой некоторые продукты, женщина между тушением овощей, открыв бутылочку красного сухого "Larose de Gruaud" 2013 года, уселась за очередную вычитку собственного сценария будущей постановки "В дроби ты - знак деления", вместе с тем, размышляя, читала ли хоть что-то из него та самая Елена и понравилось ли ей... Весьма странно, - ведь, обычно, Анну Викторовну никоим краем сознания не интересовало, что подумают другие люди про ее сценарии или постановки, и почему же скверный неугодливый разум именно сегодня свернул с проторенной тропинки, было пока не понятно. На скорую руку, подкорректировав небольшую раскадровку основных сцен по декорациям и костюмам, еще раз прослушав композиции к спектаклю, Бурцева осталась более или менее довольна своей работой, проделанной в первый день, а уже точнее, и ночь. Потому около 2-х часов тьмы, тело раньше ее мозга отпросилось хоть ненадолго поспать. И нечего здесь больше рассказывать. Анне Викторовне о-о-очень редко снились сны. Представляете, серьезно, - по пальцам сосчитать, сколько себя помнила. Вот и сейчас она спала мертвым сном, едва дожидаясь нового дня, чтобы начать ставить на сцене всякие творческие непотребства за весьма солидный доход. Будильник был совершенно не нужен для нее, так как эта дама вставала всегда в одно и то же время, даже с учетом акклиматизации и временных сбоев. Потому, проспав на час меньше московского, Бурцева, как женщина щепетильная, честолюбивая и чересчур ответственная, уже в 7:00 была на ногах. За чашкой ароматного крепкого кофе, режиссер успела выбрать себе выходную (весьма скромную) одежду, состоящую из чернильного костюма-двойки со штанами-палаццо, что больше ее реального 44-го на добрых 2-3 размера. Это, по словам постановщицы, была "прекрасная облачная деловая шаль". Черные каблуки последней коллекции CELINE 'Babies t-bar pump in patent calfskin and grosgrain', добавляли женщине нотку утонченной сильности или же сильной утонченности (что реже). Да, вот так все сложно и просто одновременно. В черном цвете Бурцева всегда чувствовала себя невероятно строго и уверенно, а это ей особенно необходимо перед первым постановочным днем. Кстати, эта броня также поможет и в деле с новым сценографом. Уже к 9-ти часам Анна Викторовна приезжает к своему жертвенному театру, где вновь, как и вчера, ее встречает тот самый тюменский звукач Миша. -Хорошо, что ты первый попался мне на глаза. - без прелюдий и приветствий начала чуть хмуро Бурцева, подходя к (другу? "наверное, после стольких лет его можно так называть", впервые подумалось ей...) Лейтцу. -Есть минута? Пошли в кафе, что рядом вниз по улице. - тихо настойчиво прошептала женщина, давя взглядом собеседника. -Ой-ёй! Анна Ви, и тебе добрейшего утра! Какие-то проблемы? - как всегда с улыбкой пробормотал Миша, убирая с глаз кудреватую прядь волос. -Нет, конечно. Просто введешь меня в курс дела. - его брови лишь сильнее взлетели вверх в удивлении и явном ожидании. -Я плачу. Пошли. - это стало решающим аргументом в столь странном скомканном разговоре. -Умеешь же ты уговаривать. - вновь не сдержал улыбки парень, осматривая с ног до головы буку-режиссера. Устроившись за маленьким парным столиком они заказали - Бурцева отчего-то сразу бокал красного полусухого, а Лейц, не любивший рисковать в рабочее время, - чай. -Сегодня мне нужно после всеобщей читки оговорить пару моментов по музыке и декору. Из ваших кто-то будет? -Я к тебе заскочу, заодно расскажешь, как прошел первый "чит", - проговорил Михаил, отпивая немного горячей жидкости с малиной. -И сценографы нужны. Они будут, не знаешь? - почему-то Анна Викторовна впервые поймала себя на очень несимпатичной мысли, что хотела спросить вовсе не об этом, а о более конкретной личности, но вовремя собрала мозги и язык в рабочие ежовые кулаки. -Сложно сказать. Там же теперь Елена Николаевна всем рулит. Потому может и пошлет кого-то из своих, а может и нет. -Ладно, к черту их, потом разберёмся. - внезапно импульсивно резко оборвала тему Бурцева, негодуя, что какая-то мелкая декораторша может не соизволить прийти к самой Анне Викторовне Бурцевой - всякой там заслуженной - перезаслуженной. -Пошли, нам уже пора. - тон женщины был ледянее обычного и почему-то Лейтц на это только чуть улыбнулся, обходя режиссера сзади и задвигая за обоими стулья. Пока где-то про себя в сарказме постановщица размышляла: "Ничего себе новости - Елена да еще и Николавна. Вот это информация! Возможно, к концу постановки узнаем и ее фамилию со знаком зодиака". 10 часов - начало "всеобщей читки", - как обычно Бурцева называла сей театральный феномен, наступил быстро и собрал в просторном конференц-зале кофейного цвета около 30-ти основных актеров обоих составов. К слову, каждое лицо для своей постановки Анна Викторовна отбирала сама и весьма скрупулезно. Вместе с актерами в начале пришло основное руководство - директор Андре Гарнье и уже знакомые нам персонажи - Алэйн и Бернар, проболтавшие вводную лекцию воспевания величия "нашего театра" с его многосотлетней историей, а после уникальность и талант неповторимой Анны Викторовны, с которой им повезло работать уже над 4-ой постановкой. Далее, опуская скучные формальности, пара главных героев Поль Алго и Стефани Коул, которых играли весьма известные ведущие актеры Жюльен Бертро и Изабель Джанье, начали читку 1-го состава с последующим разбором характеров и уточнением вопросов исполнения. Стоит ли говорить, насколько деспотично, почти фанатично вела себя с актерами наша главная героиня - режиссер-постановщик. Дай ей волю, она одна сыграла бы все роли из собственного сценария. Уж больно Анна Викторовна его ценила среди прочих вещей, что написала за последнее время. -... нет, Жюльен, в обращении к ней здесь нужен акцент на фразе "хоть один", -"Подари мне хоть один сон про себя!", -яро выговаривала Бурцева, крутясь на стуле во главе длинного параллелепипедного стола уже больше 4 часов, пока в глазах каждого первого актера читалось ясное и молитвенное: "Отпусти нас на законный обед, женщина!" Как в это время голос режиссера перекрывает громкий скрип двери конференц-зала, из-за которой сразу возникает уже знакомый всем Михаил Лейтц. На что женщина недовольно прожигая сначала вошедшего, а после и свои часы, уверяющие, что, мол, действительно, демоны тоже устают и должны кормить свои мозги, пробурчала: -Окей, думаю, надо сделать перерыв. Жду всех через час здесь же. Довольными, сытыми и работоспособными! - под всеобщий гул ликования и звуки отодвигающихся стульев, толпа лицедеев мгновенно покинула зал переговоров, оставив Михаила и "Анну Ви" наедине. -И как долго ты хотела их мучить? - снова не без характерной улыбки просиял парень, подсаживаясь по левую руку театральной владычицы. -Мы работали бы столько, сколько я сочла нужным. - сложив руки в замок, утомленно прозвучала женщина. -Конечно, конечно. Но я рад, что освободил этих бедняг из-под твоего прекрасного творческого гнета. -на этом Анна Ви, как обычно, закатила глаза, но все же чуть успокоилась и расслабилась. -Я по поводу утверждения музыкального сопровождения и... - в интриге оборвал звукач, поднимая брови вверх, в тон уголкам губ. -Дам список и ссылки, потому что пару композиций я все же изменила. Что еще? -Я узнал чуть больше интересных фактов о нашем новом сценографе. Готова слушать? -Ты серьезно? Зачем? Черт возьми, Лейтц, мне совершенно не интересно рыться в ее нижнем белье! - Бурцева хотела было упираться рогами до конца, но внезапно что-то вдруг сподвигло ее выплюнуть, за последующим Мишиным "Уверена?" очень даже удивительное и весьма нехарактерное: -Ладно, что там у тебя, выкладывай... - вывела нехотя режиссер после долгих размышлений, словно позволяя другу все таки озвучить то добытое информационное достояние. (Именно сейчас мы с вами как раз вместе с нашей героиней и раскроем некоторую завесу таинственного сценографа). -Елена Николаевна Юрченко, - начал было Миша, склонившись ближе к постановщице. - Ей 33. Придумывает декорации к спектаклям, фильмам не так давно, и это не основная ее профессия. Дани с ней работала как-то, говорит, Юрченко человек по... - на этом повествование Лейтца резко прерывает вновь скрип открывшейся двери, где весьма неожиданно для всех (а особенно для Бурцевой) стоит Елена Николаевна, как мы уже все знаем, - Юрченко. Женщина с аккуратной фигурой и ростом около 170 см. Недлинные русые волосы уходят в рыжену, придавая образу солнечность, а миловидной внешности контурность. Выразительные глаза - глубокого карего цвета. И вновь эта открытая притягательная улыбка, на лице несколько виднеются веснушки, делая ее только очаровательнее. -Добрый день, Анна Викторовна, я к вам. У меня пара вопросов по декору. Сказали, вас можно выцепить только сейчас. - женщина все еще стояла в проходе, не решаясь нарушить парную идиллию сидящих за столом. -Конечно, можно! - отчего-то с широкой добродушной улыбкой пропевает Лейтц, вместо хозяйки обращенного диалога, вставая и бросая "боссу" напоследок: - Остальное узнаешь сама, Анна Ви. - и таинственно играет бровями. Уже поравнявшись с Юрченко, парень тихо озвучивает: - Она сегодня, как, впрочем, и все последующие дни, очень напряженная и вспыльчивая. Не обращайте внимания. - и звукарь тут же скрылся, оставляя впервые этих дам наедине друг с другом. -Хорошо, что вы пришли, Елена Николаевна, а то я уже хотела вызывать вас сама. - несколько сухо и монотонно проговаривает постановщица, запуская пальцы в листки собственного личного блокнота с комментариями и референсами. -Рада, что не утрудила вас в этом. - отчего-то продолжает настроение Бурцевой сценограф, мгновенно ловя и выдерживая ледяной стоический взгляд напротив. -Садитесь, есть пара изменений в сценах 2, 3 и 5, если, конечно, вы понимаете, о чем я и успели прочитать сценарий. - отбивала четко и уверенно Анна Викторовна, не спуская прицела-взгляда с подбирающейся все ближе Елены Николаевны. -Разумеется, я все прочла и не раз, потому и принесла несколько собственных предложений по этому поводу. - теперь декоратор сидела на месте Лейтца, явственно ощущая приятный острый запах пионов и ягод от Бурцевой. -Надо же... вот как? Дайте взглянуть. - лениво, совершенно не в тон своим внезапно поднятым в удивлении бровям, протягивает руку к листкам Елены. Минута едкой, удушающей тишины кажутся вечностью, возможно, не только для Юрченко, пока Бурцева осматривает предложенные изменения. -Даже если вы и читали мой сценарий, это не дает вам права в столь вольном переиначивании деталей в декорациях и свете. -Не любите, когда кто-то кроме вас проявляет инициативу? - на этих словах взгляд Анны Викторовны мгновенно стреляет с листков вверх - к Юрченко, расчленяя и умертвляя заживо. -Лишь когда это целесообразно и необходимо. - продолжает этот один сплошной разговор-провокацию постановщица. -Мои предложения не входят в эти категории? -Послушайте, Елена Николаевна, у меня уже нет времени для занимательных препираний с вами. - одновременно устало и бегло смотрит режиссер на свои часы. - Сейчас начнется вторая часть разбора с актерами, так что возьмите это, - протягивает Юрченко свои референсы, предварительно вырвав их из блокнота. - И хорошенько ознакомьтесь с ними до завтра. Приняв предложенное, Елена Николаевна встает, ожидая, что ей вернут ее же собственность, на что Бурцева лишь надменно властно вставляет, закрывая тему: -На этом все. Декоратору более ничего не остается, как покинуть конференц-зал и его единственное живое (хотя это вопрос спорный) наполнение в лице Анны Викторовны. "Вот же чертовка, еще и указания смеет мне предъявлять! Да кто она такая?" - возмущается женщина про себя, все еще теребя в руках рисунки с комментариями Юрченко, нехотя, даже унизительно негодуя, что они все же чем-то отдаленно напоминают ее.