Абзац!

И вот, настал тот день, когда "Абзац!" делает крутой поворот на финишную прямую! Эта глава, как и многие ранние, для нас очень важны. Но эта особенно. Поэтому, друзья, не скупитесь на критику))Мы хотим услышать развернутых комментариев! Ну а теперь приятного чтения ;)

*** Спустя 3 месяца *** Машина остановилась около знакомого подъезда. В последний раз, когда Лека была здесь, весь двор был усыпан золотистой листвой. Кажется, было раннее утро, конец сентября. Небо тогда было разрисовано серо-синими полосами в розовом свете солнца. За пару месяцев многое изменилось. Сейчас кое-где уже лежал снег. В серебре купалась пожухлая трава. Начало московской зимы. Уже несколько дней Лека была не в себе. Серж это замечал, но пытаясь, было разузнать, что огорчило любимую, лишь добился еще большей отстраненности. Оставалось только гадать, что сделало обычно такую милую, спокойную и невозмутимую Леку, раздражительной. Серж с успехом списал это на женские заморочки и обыкновенный стресс, поэтому вел себя как всегда, не предавая значения нехарактерной грубости. - Подожди, я сейчас помогу, - заметив, как Лека, пытается открыть дверь автомобиля, отрывисто сказал Серж. Выглядело это крайне беспомощно. Понкратьев выскочил, как ошпаренный, прискакав к двери, открыл её и протянул руку девушке. Одарив его немного злым взглядом, Лека, опираясь на ладонь, встала на ноги. Ей было больно. Больно, только переломанные недавно ноги тут не причем. Через несколько минут она должна была поговорить с ним, с любимым Сержем, и навсегда расстаться. Чувствовать себя предателем. Понкратьев последние 2 месяца жил между репетиционной базой и больницей, прерываясь на короткий сон, не видя иного смысла, как навещать её, а она… Она должна сделать правильный выбор. Освободить его от обузы и лишней траты времени. Кому нужна женщина, которая не может иметь детей… Неделю назад, когда врач, дежурно надев маску печали, сообщил ей диагноз, она не плакала. Она бесплодна. Ведь уже ничего не исправить. Всю неделю, вновь и вновь, всплывал в памяти их тихий разговор в кафе, когда Серж спросил об именах их будущих детей. Теперь смысл всего это где-то потерялся. Скоро, совсем скоро, у Луси и Вита, друзей Сержа, родятся малыши, и Леке совсем не хотелось видеть счастливого дядю Сережу и знать, что никогда ничего подобного она подарить ему не сможет. Уже неделю она не знала, как сказать об этом Сержу, уже неделю мысли о неполноценности не давали ей покоя. «Я не могу иметь детей» стало уже своеобразной непреложной истиной. Вот уже неделю она старалась холодно относится к Сержу, его словам и ласкам, приучая к себя к мысли, что ему она не нужна. - Спасибо, - тихо ответила Лека. Холод ее руки был для Сержа сейчас чем-то невероятным, немного волнующим и слегка пьянящим. Хотелось сказать что-то приятное, что-то, что согреет непривычно отстраненную Леку. Не в силах выразить что-то он лишь улыбнулся и прижал ее к себе. Леке же, которая вбивала в голову, что Сержу она не нужна, было невыносимо больно. Но… не в её правилах держать и обманывать. Она была уверена, что он уйдет, она постепенно забудет его, и все вернется на свои места. - Я так рад, что все снова хорошо… Она наигранно улыбнулась в ответ. -Обопрись на меня, - сказал Серж, зная, что ходить Леке все еще сложно. Каждый шаг давался с трудом. Захватив несколько сумок, держа Леку за талию, осторожно, не спеша, Серж повел ее в сторону подъезда. Лифт, во славу пандам, работал. Переступив через порог квартиры, Лека отстранилась от Сержа, пренебрегая всякой его помощью, сняла куртку, и, придерживаясь стены, вошла в комнату… Она, наконец, дома! В своей квартире, среди своих стен. Невероятная радость захлестнула ее сердце! Поставив чайник, Лека услышала, как захлопнулась дверь, и, все так же, по стенке пошла к дивану. - Я принес оставшиеся вещи, - констатировал Серж. Лека тихо кивнула. – Чай будешь? – идя на зов свистка, как ни в чем не бывало, спросил он. Девушка угукнула. Вернулся он уже с двумя кружками и целой тарелкой печенек. - Лека… - Что? - Давай ты больше не будешь лежать в больницах, а я тебя за это поцелую. Сильно-сильно! Нежно-нежно! Сердце сжалось. Надо сказать, что она его не любит, так будет проще. - Серж… - Что? – придвигаясь ближе, спросил мужчина. - Лека дома, рядом со мной, немного устала, поэтому так холодна, - не веря первому снегу, внушал себе Понкратьев. Коснувшись ее щеки носом, обнимая за талию, боясь навязаться, но в то же время желая смягчить, Серж был поистине счастлив. - Подожди, - отодвинулась от него, Лека. – Мне нужно с тобой поговорить. - О чем же? Я вас слушаю, весьма обнимательно, - вновь придвинулся к ней Серж. Она снова отпрянула. - Серж... Нам нужно расстаться… В ответ молчание… Словно кто-то ударил сзади. Во рту все пересохло, голова затуманилась, стянувшая затылок боль отчетливым стуком отдавалась во всем теле. Проглотив шок, Серж все же выронил «что?». - Нам нужно расстаться… Я так решила. - А я? - Что ты? - Я решил? - Сереж, ты мне бесконечно дорог и не хочу, чтобы ты был несчастлив. Пойми… Так будет лучше. Он отвернулся. Глаза налились влагой, но мужики не плачут… Так он просидел около пяти минут, недвижно, боясь посмотреть на нее. - Серж… - Что… - Нам нужно расстаться… -Это-то как раз я понял. А может, потрудишься объяснить, что произошло, почему ты решила за меня, и что я должен делать? Почему ты считаешь, что я буду несчастным рядом с тобой? Я, который с ума сходил, пока ты была без сознания, буду несчастлив с тобой? Что за …? - Сереж… - Да как ты смеешь решать что-то за меня?! – в этот момент срывающийся голос перешел в крик. Возвысившись над ней, он орал… Орал на нее…. Не понимая, что несет, не отдавая себе отчет. Все слова, все движения, вся жизнь снова падали в цене. Предательство. Еще одно. Серж убивал себя, тихо поедая изнутри, когда, казалась, что ее больше никогда не будет рядом. Он готов был пожертвовать всем, ради ее жизни… Он плакал, как последняя девчонка, когда она очнулась. Он снова начал давать уроки игры на гитаре, чтобы хоть как-то держаться на плаву. Он был готов убить каждого, кто причинит ей вред. Он не видел смысла дышать без нее. А сейчас, она вот так вот просто, перечеркивает все, чем он жил. Вся та боль, что испытал без нее усилилась многократно и выливалась в крик. Она же самое ценное… Почему он кричит? Это эгоизм. Неожиданно замолчал. Он рухнул на колени. Только сейчас он заметил ее всхлипы. - Лека… Леночка, ты самое дорогое, что у меня есть… Скажи, за что ты так? За что отвергаешь все то, что было… все то, что у нас есть…? Тебе плохо со мной? Чем я тебя обидел? Чем? В прошлый четверг я, правда, честно-честно, не мог приехать к тебе… Было много дел… Неужели из-за этого? Да что за бред я несу… Объясни, ты, мне, дураку, что произошло? Я же тебя люблю… Она еще больше зарыдала. Нельзя говорить ему. Нельзя. Он же сделает себя жертвой. Останется с ней. -Лек, ну скажи хоть что-нибудь, - обнимая ее ступни, заглядывая глаза, шептал Серж. – Тебе со мной плохо? Я что-то не так делаю? Что случилось, милая? - Люблю тебя, - задыхаясь от тихой истерики, дрожащим голосом, произнесла Лека. - Так… а… так… в чем же, блядь, дело?! - Люблю… -Лек, объясни хоть что-нибудь… Если хочешь, чтобы я ушел – я уйду… Только скажи, в чем дело-то? - Люблю… - задыхаясь от слез, повторила Лека, и, словно звереныш, вцепилась в его толстовку, обнимая его плечи. Так они сидели, на полу, оба плакали. Время текло, Серж было решил забить и жить как прежде. - Уходи, пожалуйста, уходи… - еще крепче прижимаясь к нему, сквозь слезы шептала Лека. - Почему я должен уйти? - Я не хочу, чтобы ты был несчастлив… - Что за бред ты несешь? - Не бред. Я стану тебе обузой… - Не станешь… - Стану. - Что случилось? - Ничего… - Просто так, ни с того, ни с сего, я должен уйти? - Да. - Солнце, ну чего ты там на придумывала? - Ты должен уйти ради меня. - Почему… - Не важно… - Объясни, иначе я не уйду… - Нет… - Лека! Я не смогу уйти… - У меня нет ничего к тебе! Совершенно никаких чувств! - Ты врешь… Она снова зашлась в порции слез. Он провел ладонью по волосам, потом коснулся губами мокрой щеки. Собирая губами её слезы, он шептал, что любит ее, что она убивает его, что никого дороже ее у него нет. - Мне сейчас очень больно. Очень. Ты стала моим смыслом жизни. Хочешь, я убью того, кто тебя обидел? Хочешь, себя убью? Хочешь, уйду из группы? Хочешь, перестану курить? Что не так? Скажи, что ты хочешь… - Уходи! – вскочив и подняв его, она начала толкать его к выходу. - Уходи! Уходи! Ты больше мне нужен! Я тебя использовала! Я тебя не… ненавижу! Уходи! Уходи! Никогда! Никогда не возвращайся! Ты! Мне! Не нужен! Уйди! Ты просто очередное увлечение и все! Я все врала! Выталкивая его из комнаты, сыпля словами, не причиняющие ему ничего кроме удушья, специально, она понимала, что будет, если он уйдет… - Хорошо, хорошо, я уйду. Уйду! Потому, что ты так хочешь. Но это глупо. Глупо! Мне хочется тебя ранить, но потом я себя возненавижу. Я тебя люблю, дура… Дверь захлопнулась за ним. Он ушел… Ноги болели невыносимо. Царапая себя, глотая слезы, Лека валялась на полу. За окном стемнело. Так должно быть. Она должна была выгнать его… Выгнать, чтобы потом не быть для него бременем. А куда он пошел? Ему некуда идти! Он ушел в тапочках, но в куртке… Спотыкаясь, и падая, Лека все же встала, и держась за стенку, подошла к окну. Машины не было… А если он замерзнет… Она будет виновата… Она. Во всем виновата только она. Буквально доползя до дивана, Лека упала на пол. Обвиняя во всем только себя, она сидела подпирая диван. С каждым часом все больше и больше усиливалось осознание, что выгнав Сержа, она совершила самую большую ошибку всей жизни. Наверное, он никогда к ней не вернется. Никогда больше он не прижмет ее к себе, не скажет, что любит… Серж… Бедный, милый Серж. Что же она наделала… Собственными руками убила любовь… В дверь позвонили. Встать не было сил, да и это точно не Серж. Он больше никогда не позвонит в ее дверь так, как делает только он. - Лека! Ты чего? – в темную комнату ворвалась Юля… Лека молчала.