***
— Кстати, поздравляю вас, доктор Ишигами! — М? Вы о чём? Сенку неохотно оторвался от формул и посмотрел на традиционно валяющегося с ноутбуком поперёк кресла доктора Асагири. Это была уже третья их встреча, как обычно протекающая больше в виде коворкинга, чем оживлённой терапевтической беседы. Доктор Асагири лениво потягивался и, видимо, захотел поболтать. Сенку не разделял его желаний — лучше бы не отвлекал от работы — но поводов отказать в разговоре не нашёл. — Я о новостях. — Уже выложили результаты исследований по гранту? Вы тоже впечатлены тем, как нашей команде удалось снизить количество потребляемого биологического топлива в ракетах? Мы еле… — Что? Святой Эриксон! Нет! – доктор Асагири почему-то засмеялся. – Доктор Ишигами, я о помолвке вашего приёмного отца с Лилиан Вайнберг. Я проснуться не успел, как мне из всех щелей эту новость попытались впихнуть. — А, вы об этом, – Сенку снова вернулся к записям. – Лучше бы с грантом поздравили. — Почему? Вам не нравится Лилиан? — Да нет. Нормальная она. Женщина, как женщина. Хотя… Это она Бьякуе нравится, он на ней и собирается жениться, при чём тут я? — Вы же его сын. Наверное вам небезразлично, в кого влюблён ваш отец? — Это его дело. Пусть делает то, что считает нужным. — А вы вообще знакомы с Лилиан? — Да, виделись несколько раз. — И что вы о ней думаете? — Я уже ответил, женщина как женщина. Руки-ноги на месте. — И всё? — Ну, песни поёт. Голос человеческий. Кому-то нравится. — Как-то сухо вы её описываете. Она же писаная красавица! А этот прекрасный голос… Сенку фыркнул. Ну вот — очередной фанат. И нет, автограф Лиллиан доктор Асагири не получит, как бы ни просил. — Доктор Асагири, вы меня отвлекаете. Скажите, чего вы хотите добиться этим разговором, я пошлю вас, и мы продолжим делать свои дела. — Ох, как грубо. Мне просто было интересно, какие эмоции вы сейчас испытываете. — Эмоции? – Сенку произнёс это слово неуверенно, как новый термин. – Без понятия. А это важно? — Ну, попробуйте их сформулировать. Хотя бы разочек, пожалуйста. Мне интересно. На просьбу Сенку отреагировал без энтузиазма, однако послушно замолчал, погрузившись в размышления. Через несколько напряжённых секунд он выдал: — Знаете, я хочу закончить наш глупый разговор и пойти заниматься расчётами для исследования, – эти слова являлись верхом душевного откровения, на которое был способен человек по имени Ишигами Сенку, но доктор Асагири лишь цокнул и покачал головой. — Увы, нет, док, сосредоточьтесь, эмоции — это не желания. Только что вы сказали, чего хотите, но не что чувствуете. Давайте ещё разок, попробуйте понять, какие у вас эмоции? Сенку терпеть не мог ошибаться. Это чувство внутреннего тупика сводило его с ума, к тому же он искренне не понимал, что именно от него требуется, а, главное, зачем? С другой стороны… Нет, правда, а что он чувствует? — Я чувствую, что вы меня сейчас до белого каления доведёте своими вопросами, – наконец рыкнул Сенку, буквально выдавливая из себя эти слова. — Нет, это безнадёжно, – по-отечески вздохнул доктор Асагири. – Зря я использовал слово «чувствовать». Я сбил вас, простите. То, что вы чувствуете, действительно связано с эмоциями, но не всегда равнозначно. Сейчас вы снова не попали. Попробуете ещё раз? — А не хотите пойти куда подальше? – сдался Сенку. Он уже потерял нить разговора. — Вы имеете в виду нахуй? — Параллельно. Можете и туда. — Вообще… Прямо сейчас, нет. Не хочу. Хотя меня эта перспектива не пугает. Сенку было по барабану. Абсолютно. Он махнул рукой в жесте «отстаньте» и окончательно углубился в изучение мануала с формулами, показывая, что разговор окончен. А вот Ген ещё долго подозрительно смотрел на него. Алекситимик. Определённо алекситимик. Этот человек не умеет в эмоции. Да, он их явно испытывает. Иногда даже адекватно. Он умеет смеяться, злиться, знает, когда использовать техники успокоения, может регулировать своё состояние, прямо как сейчас… То есть он их чувствует! Но абсолютно... Вот абсолютно. Не понимает. И как Ген раньше не догадался? Простой в своей гениальности Ишигами Сенку на деле являлся сложным лабиринтом, в который так просто не войдёшь. И уж тем более не выйдешь. К сожалению, Ген в душе не представлял, как распутать этот удивительный запутанный клубок. Только он находил конец и тянул за него, так в другом месте образовывались новые узлы, норовящие совсем порвать нежную ниточку. А это означало конец их общения. Ген почему-то очень этого не хотел. Его взгляд скользнул по экрану компьютера, а открытая вкладка со статьёй недвусмысленно намекала, что ещё несколько минут назад он занимался делом, пусть и менее интересным, чем человек напротив. Хотя… Студенты могут с этим и не согласиться. Кому нужна какая-то алекситимия, когда сам доктор Асагири собирается рассказывать им о том, что такое табу? Конкретно сейчас Ген застрял на слайде сексуальных запретов и с видом престарелого скучающего извращенца прикидывал, как глубоко он собирается через несколько дней шокировать аудиторию. Секс до замужества, менструация, аборты, проституция… Ген вздохнул, как это делают дети в муках выбора между одной шалостью и другой. Камасутра или Маркиз де Сад?.. Ген опять застрял на докторе Ишигами. Всё вместе. На десять миллиардов процентов.***
— Доктор Ишигами… — Ну что ещё? – гневно зыркнул явно мечтающий поскорее свалить доктор Ишигами. — Вы не могли бы передать мне пару книг, что находятся на полке за вами? — Какие? — «Сто двадцать дней содома» и «Жюстину». Доктор Ишигами спокойно развернулся к стеллажу, ища взглядом нужные названия. — Они там повыше, рядом с Камасутрой. Её тоже, пожалуйста. И… Всё ещё никакой реакции. Ген ожидал, что хотя бы эта книга была знакома доктору Ишигами, однако, увы. Либо он действительно её не знал, либо кое-кто пропускал великолепный повод отпустить едкий комментарий о ненаучности и вселенской мерзости психологии, а это решительно невозможно! На месте доктора Ишигами, Ген бы сам не устоял перед шансом поглумиться над извращенцами-гуманитариями! Значит, первое. Забавно. Пока Ген соображал, доктор Ишигами наконец-то увидел искомые корешки. Они действительно были на верхних ярусах, поэтому ему пришлось встать с кресла, подойти к шкафу и вытянуться стрункой, стараясь достать до них. Ген полубессознательно прикусил губу, любуясь тем, как округлилась под классическими брюками пятая точка доктора Ишигами, ставшего на носочки. Но даже так, он еле дотягивался до полки. Изящные, длинные пальцы мягко зацепили фолиант и потянули на себя... А Ген забыл, как дышать, наблюдая за этой удивительно красивой сценой. Он понимал, что сейчас будет, но не мог даже и слова вымолвить. Нет. Не хотел. Он хотел лишь смотреть, как напряжённый от долгого стояния на цыпочках доктор Ишигами теряет контроль над ситуацией, роняет на себя книги и с грохотом падает на пол. Помимо отсутствия диктофона под столом, теперь Ген пожалел, что не установил в кабинете камеру. — Мда, док, вам явно не хватает нескольких лишних сантиметров, – Ген не мог остановить смех и сполз с кресла, чтобы помочь шипящему от боли доктору Ишигами. — Да идите к чёрту. Сами в следующий раз лезьте, коль такой высокий. — Простите, вы просто были ближе. Я не знал, что вы такой карли… Гену прилетело по лбу — судя по болезненности, это была та самая Камасутра. Книга отскочила и беспомощно шмякнулась, раскрывшись на красноречивой иллюстрации, а доктор Ишигами завис, вперившись в неё. В его глазах загорелся синий экран смерти. — Вот и за этим я лез под потолок? – нахмурился он, сказав это так, будто узнал о предательстве века. — Очень важная книга вообще-то, – Ген был серьёзен. — Вы серьёзно обсуждаете со студентами… Такие темы? — Что естественно, то не безобразно, доктор. Если эти вещи есть в нашем мире, то психологи должны их понимать и разбирать. Я вам даже больше скажу: в словах «член», «вагина», «секс» и «оргазм» нет ничего плохого. И тут Ген понял, что доктор Ишигами, этот до боли рациональный человек... Покраснел? Что? — С вами всё в порядке? — В полном. — Вы выглядите как подросток, впервые узнавший, что его родители делают ночью. — Я не... — Простите за нескромный вопрос, но как у вас с сексуальной жизнью? Или хотя бы с мастурбацией? На этих словах доктор Ишигами красноречиво сжал свои прекрасные длинные пальцы в кулаки, обнажая острые костяшки, и спрятал глаза. А Ген чуть не завопил от радости. Вот оно! Он нашёл вход в лабиринт! — Доктор Ишигами, вам плохо? — Я здоров. Я абсолютно здоров. — Тогда, что с ответом на мой вопрос? — Не собираюсь на него отвечать. — Избегаете? Вытесняете? — Доктор, замолчите. — Ого! Угрожаете? Ответьте мне, а то я могу подумать, что у вас проблемы. — Нет. У меня нет проблем. Я этого не делаю. — Что именно вы не делаете?? — Мастур... Я не мастурбирую. — Вообще? — Вообще. — И не пробовали? — Нет. И снова то самое великолепное «нет». Ген даже соскучился по нему. Хотя, постойте... Что доктор Ишигами только что сказал? Смысл отрицания дошёл с опозданием. Ген с абсолютно непрофессиональным видом «да вы, блядь, прикалываетесь?!» приподнял брови, но... Похоже, доктор Ишигами не шутил. Он смотрел на Гена строго, серьёзно и раздражённо. — Простите, я не ослышался? За двадцать шесть лет... Ни разу? Доктор Ишигами закатил глаза и устало помассировал виски. — Да. Ни разу. О-фи-геть. — Док. Я не хочу вас обманывать, но это проблема. Физиология человека на такое не рассчитана. — Вы рассказываете это мне, доктору биологических наук? — Да будьте вы хоть самим Мечниковым, Ламарком или Майером. Это не означает, что на вас не работают законы физиологии! Не мастурбируя, вы насилуете свою гормональную систему, ваш таламус сходит с ума, лимбическая система перестает нормально функционировать, префронтальная кора отключается... А это вся эмоциональная сеть! — Доктор Асагири, это, конечно, всё очень интересно, но мне не нужны эмоции, чтобы быть хорошим учёным. Без них даже лучше. — Это было бы волшебно, если бы оно действительно работало так. Только без эмоций вы не сможете запоминать информацию и решать даже простейшие задачи. Я вообще удивлён, что вы так неплохо функционируете к своим-то годам! — Да неужели. Хотите сказать, что я старый? — Хочу сказать, что несмотря на иногда просачивающуюся вспыльчивость, вы слишком спокойны для человека, который не питает свою половую и гормональную систему. В ответ раздался лишь презрительный фырк. — Доктор Ишигами, я такой же учёный, как и вы. Просто вам для науки нужно делать эксперименты в лабораториях, а мне общаться с людьми. Вы можете не признавать научный статус психологии, однако, давайте честно, она ушла сильно дальше каких-то эросов и танатосов. Вы не против, если я скину вам на почту статьи о эмоциях и их связи с памятью, чтобы вы смогли?.. — Ладно, хорошо, всё, тихо! Заткнитесь! – не выдержал доктор Ишигами, опять сжимая кулаки до побелевших костяшек. – Предположим, – он медленно выдохнул. – Предположим, у меня провал в этой части. Окей. Что мне делать? — Мастурбировать как минимум. — Легко сказать. А если мне это не надо? — Доктор Ишигами, я уже объяснял, это физиологическая разрядка для поддержания уровня гормонов в крови. Вам, может, и не надо, но телу не прикажешь. Даже асексуалы мастурбируют. — Эм, кто? — Люди, которые не испытывают потребности в сексуальных контактах. Пусть даже если вы один из них, что ни в коем случае не является чем-то зазорным, вам всё равно надо периодически кормить гуморальную систему. — Святой Тесла... Мне всё меньше и меньше нравится наш разговор. Но... Окей. Как это делать? — Я бы показал, но за это меня точно лишат лицензии, – засмеялся Ген, однако его шутка разбилась о кирпичную морду доктора Ишигами. – Ладно, хорошо. Просто загуглите и посмотрите порнографию. Надеюсь, вы знаете, как вводить в поисковый запрос слова «porn» и «hub»? Как начнёте, сосредоточьтесь на ощущениях, биология должна сработать моментально. Вашему организму выгодно подарить самому себе дозу эндорфинов и катехоламинов. — Вы уверены? — Да. — Точно? – доктор Ишигами явно переспрашивал в надежде услышать другой ответ. — На десять миллиардов процентов. Точно. — Гррр... Ладно! Хорошо! Я попробую. Но только после того, как вы скинете мне статьи. И если они меня не убедят, я ничего делать не буду! — Ваше право, док, ваше право. Но… Буду ждать новостей.***
Публикации Ген скинул, получив в ответ лаконичное ничего, и произошедшее несколько дней назад стало восприниматься как очередной смешной разговор с неловким доктором Ишигами. Странный всё-таки клиент… Его и клиентом-то толком не назвать. Ген даже про себя шутил, что ему платят не за консультации, а за возможность спрятаться от людей в кабинете. Дорогая выходила, конечно, аренда, но, видимо, доктор Ишигами считал, что оно того стоит. Правда, Ген хоть чуточку надеялся, что Сенку приходил не просто ради спасительных четырёх стен. Но сейчас его эти мысли не занимали — он видел десятый сон о том, как этическая комиссия снимает запрет на опыты со смертью, болью и насилием, чтобы его великолепие доктор Асагири наконец-то смог повторить свой любимый экспериментальный дизайн середины прошлого века, где одни испытуемые били других током за неправильно решённые задачи. Как же сладок обман Морфея… На моменте, где один из испытуемых выкручивал счётчик вольт в миллион, заиграла музыка. Ген во сне нахмурился, ему не нравилось, что кто-то отвлекает от столь важных дел, но назойливая мелодия не прекращалась… Не прекратилась она и когда Ген продрал глаза. В комнате царил типичный для глубокой ночи мрак, а под подушкой орал телефон. Ген не знал, кто тот самоубийца, что нарушил его прекрасный сон, но твёрдо решил отомстить внезапному звонящему попозже. Сначала, в лучших традициях гуманизма, заблудшую душу решено было выслушать. К тому же, Гену практически никогда не звонили просто так. Он взял трубку. — Алло? – это «алло» звучало настолько сонно-хрипло, что Ген понадеялся вызвать максимально глубокий стыд, на который теоретически мог бы быть способен его внезапный собеседник. — Доктор, это я, – раздалось на другом конце трубки. Знакомый голос... — Ммм... Цукаса? Цукаса, иди нахер. Харэ прикалываться, дай поспать. У меня завтра семинар. Я убью тебя, если ты опять нажрался и звонишь мне ночью, чтобы обсудить своих бывших. — Эм, доктор Асагири, это доктор Ишигами. Ишигами Сенку. Ген аж проснулся. — Доктор Ишигами? Что случилось? Сейчас же... – он, плохо фокусируясь, посмотрел на режущий глаза экран телефона. – ...Полчетвёртого. Вам плохо? Что-то критическое? — Эм, нет... Я... Я просто сделал то, что вы мне сказали. — Что? – Ген пытался вспомнить суть их последнего разговора, копаясь в тяжёлых сонных мыслях. — Мастурбация. Я... Сделал это. Ген моргнул, протёр глаза, заново прокрутил только что услышанные слова и на пару секунд затормозил. В его душе случилось несколько странных кульбитов. С одной стороны захотелось заржать, с другой, послать доктора Ишигами в пешее эротическое, а с третьей... Похвалить, что ли? Дожили. Ну подрочил, молодец, пусть возьмёт с полки пирожок. Он теперь каждый раз так звонить будет?.. Секунды шли, и пора было решать, что отвечать. Слава Роджерсу, профессионализм и неадекватная любовь к людям всё-таки взяли своё. — Доктор Асагири, вы тут? — Тут-тут. Доктор Ишигами, я рад, что вы справились со столь сложной для вас задачей. Смотрю, статьи вас убедили? — Методология психологических исследований отвратительна, но рациональное зерно там есть, – судя по всему это был акт невероятного снисхождения от доктора Ишигами. — И на том спасибо. Это всё? — Да. — Отлично. А теперь, док, если вы не против, можно я вернусь в свою быструю фазу сна, из которой вы меня столь резко выдернули? — Да. Успешного вам завтра семинара. — Благодарю. И Ген бросил трубку, еле сдерживая хохот.