***
Добраться до дома Сенку Хром мог из любой точки мира с закрытыми глазами. Он бывал там не реже, чем у себя в общаге и в лаборатории, периодически даже ночевал, чтобы не прерывать безусловно важнейшие научные споры. Определённо, Сенку заряжал своим фанатизмом любого, кто отваживался стать его студентом. Взамен он требовал лишь малость: всё свободное время, душу и иногда подкидывать энергетики — действительно незначительные мелочи жизни по сравнению с теми знаниями, которые открывались тому авантюристу, решившему пуститься в путешествие по лабиринтам науки. А Сенку восседал над всем этим добром большим и мудрым огнедышащим драконом. Честно говоря, Хром был единственным человеком, который понимал, о чём говорит Сенку, быстрее, чем за три минуты. Для Сенку это был приемлемый пинг, учитывая, что Хром стремительно увеличивал скорость соображалки, достигнув к концу магистратуры одной минуты и пяти секунд в среднем. Откуда Хром это знал? Просто каждый семестр он получал от Сенку график со всеми своими «параметрами». Сенку ничего не стоило периодически включать внутренний таймер и запоминать секунды, не отвлекаясь от обсуждения хиральных связей через пи-пи соединения. Монстр. Но этого монстра Хром ни за что бы ни на кого не променял. Только вот бы ещё Сенку отвечал на сообщения. Хром преодолел расстояние от факультета до дома Сенку в рекордные сроки, но Тайджу не отставал, припарковавшись у подъезда в ту же минуту. Оба, запыхавшиеся, молча кивнули друг другу и, не тратя время на разговоры, побежали к квартире. — Сенку, открывай! – трели звонка на пару со стуком в дверь остались без ответа. – Сенку! – тишина. – Сенку, мы входим! – звон ключей. – Прости за вторжеее-ние… В квартире было тихо. Настолько тихо, что Тайджу осёкся. А ещё тянуло невероятным холодом. Как в склепе. — Хром-кун, а он никуда уезжать не собирался? Всё выглядело так, будто Сенку нет дома. Даже ботинок у входа не было. — Да нет вроде… Сенку обычно предупреждает о таком… – Хром снял кеды и пошёл к кухне. – Сенку! Сенку, ты тут? Оба на цыпочках, почти не дыша, двинулись внутрь прохладного жилища. На кухне никого не оказалось, в спальне тоже. Хром аккуратно отворил дверь в рабочий кабинет. В нём, как и всегда, стоял огромный, чуть ли не трёхметровый угловой стол, повсюду валялась бумага, скомканная, разорванная, исписанная, не донесённая до мусорки, особенно большая груда покоилась прямо под рабочим местом… Приборы, карандаши, чашки, баночки с энергетиком… Но… Никого. Хром даже в ванной проверил. И всё ещё ни следа. — Куда он мог подеваться? Ну не мог же Сенку вот так взять и уехать без предупреждения, правда? Парни ощущали себя в той самой дебильной ситуации, в которой рано или поздно оказываются все люди, начавшие взрослую самостоятельную жизнь: ты точно знаешь, что где-то тут находится искомая вещь, но ты её в упор не видишь. Тайджу уже даже хотел позвонить Юдзурихе. И не осуждайте его, обычно это помогает! — Давай ещё раз осмотримся, может, что найдём? На второй заход Хром заприметил еле заметные следы подошв у входа, пачку доширака в мусорной корзине и… — Эм… Тайджу-сан. Я нашёл его рубашку, – Хром приподнял ткань, валяющуюся в углу рабочего кабинета. – О. И ботинки… — А ещё у него работает кондиционер на плюс четырнадцать, – Тайджу держал в руках пульт. — Четырнадцать плюс что? – неожиданно раздался хриплый голос откуда-то снизу. Тайджу и Хром синхронно опустили глаза. Под столом, идеально уместившись между переполненной бумагой мусоркой и каким-то физическим инструментом, в одних штанах валялся Сенку. Он смотрел хмуро, недовольно, прямо из-под большого листа, исписанного формулами вперемежку с чертежами. Издалека Сенку можно было принять за груду макулатуры, что Тайджу при первом осмотре и сделал… А Хром подумал, что если в этом мире и существует идеальная мимикрия, то вот она. Полное слияние с наукой. — Сенку!!! – от вскрика Сенку лишь поморщился и фыркнул. – Что ты тут делаешь?! — Работаю… Не… Мешай… В противовес сказанному, Сенку закрыл глаза и тихо засопел. Под его светлыми ресницами залегли глубокие тени, а бледное лицо горело нездоровым румянцем. — Сенку, не спать! Вставай! Тайджу, не очень церемонясь с телом друга, вытащил его из завалов. Сенку попытался сопротивляться, но все его интенции умирали ещё в зачатке. Горячий ослабленный организм не мог даже стоять. — Святой Милль, Сенку, ты как?! — Как cucumis sativus, – заплетающимся языком пробурчал Сенку. — Эм… Как огурец? – догадался Хром. — Да, – Сенку серьёзно посмотрел горящими от лихорадки глазами на Хрома. – Зелёный и в пупырку. — Чёрт, Тайджу-сан… Вы тоже слышали? — Да… — Сенку пошутил! — И, кстати, смешно… — Кажется, ему очень плохо! – Хром норовил вот-вот скатиться в панику. – Тайджу-сан, что нам делать?! Что нам делать?! — В больницу. Срочно. Его даже держать горячо. Сенку отпирался как мог. То есть никак. Хром и Тайджу худо-бедно натянули на него первую попавшуюся в шкафу футболку с Дораэмоном и уже через полчаса отдали в руки врачей. Всё это время Сенку возмущался на научном матерном, посылал репликации в интерфазу и особенно просил сказать Эйнштейну, Подольскому и Розену, что они были «охуеть как не правы». Хром обещал, что обязательно сходит на их могилы и передаст. Но как только Сенку почти уложили, тот внезапно вскочил. На громкую ругань медиков он даже не отреагировал, зато не смог проигнорировать добрый взгляд Тайджу и его сильную руку, легко поднявшую Сенку за шкирку над полом. — Сенку, дружище, ты куда? — К… Гену… Сенку был сама целеустремлённость, и его, видимо, абсолютно не беспокоило, что те три шага, что он успел сделать от койки до выхода из палаты, были похожи на танец пьяного мастера гопака. — К кому-кому? — К... А... Са... Гиии... Ри. Бля, как он… Свою фамилию-то… Выговаривает? – Сенку буквально плыл. – Дурацкая фамилия… Надо поменять… Вот Иши… Ишигами… О. Хорошая фамилия. — Ложись обратно. Придёшь в себя, выпишешься, тогда и будет тебе доктор Асагири, – Хром попытался воззвать к рацио Сенку. — Нееет. Он... Нужен. Мне. Сейчас. — Сенку, ты в бреду. Пожалуйста, ложись, тебе надо поставить капельницу… — Нееет! Хочу, чтобы Ген пришёл! — Хорошо! Хорошо! – сдался Хром. – Давай я позвоню доктору Асагири, но ты уже сейчас ложишься в койку, идёт? — А вдруг… Обманешь? – прищурился всё ещё висящий на руках Тайджу Сенку. — Не обману! — Звони… Тут… — Но… — Никаких «но», Хром, у тебя через шестнадцать дней защита диплома, хочешь, чтобы я написал тебе плохой отзыв? – Сенку отдиктовал это так чётко и серьёзно, что Хром побледнел пуще больничных простыней. — Всё, понял, звоню. — Вооот… Сенку обратно провалился в лихорадку. У Хрома не было выбора. Между неловким звонком доктору Асагири и проваленным дипломом он выбирал первое. Простите. Поэтому, когда спустя минуту долгих гудков доктор Асагири не взял трубку, Хром уже мысленно попрощался с магистерской и будущей аспирантурой. — Он… Не отвечает, Сенку. — Звони. Ещё. Пусть... Пусть бросает… Все свои… Дела. Он должен быть тут. — Но зачем он тебе? — Надо. Ты не поймёшь… А он… Поймёт… Звони! Обиженный во всех чувствах Хром снова нажал на вызов. И что же такого доктор Асагири может понять, чего не поймёт единственный студент, поспевающий за самим Ишигами Сенку? А? Мальчишечья ревность разгоралась в сердце с каждым новым гудком. И опять без ответа. — Сенку, он, видимо, занят… — Звони. — Он, может быть, ведёт пару. Или с клиентами… — Зв… Звони! — Сенку… — Я всё сказал! На третий раз доктор Асагири всё-таки ответил. — Да, Хром-кун? – он звучал невероятно строго. — Д-доктор Асагири… — Быстрее. — Сенку в больнице, он… Но Хром не успел договорить: Сенку проворной змеёй выцепил телефон из его рук. — Ген. Тащи свою… Свою… Жопу, о, вспомнил. Тащи ее, в общем, ко мне! Отказы не… Принимаются! Ты мне нужен! Сейчас же! — Пусть Хром скинет адрес. Стоящий рядом Хром услышал приглушённый спокойный голос доктора Асагири. Сенку почему-то разозлился — он кинул аппарат обратно. — Скажи этому идиоту… Чтобы… Поторопился... И адрес… Скинь ему адрес. — Доктор Асагири, – Хром вернул себе телефон, – Сенку отказывается лечиться без вас, пожалуйста… — Хром, я жду геоточку. — Вы же прие… — Да. — Спаси… – Но вызов уже был завершён. Тишина в голове Хрома разразилась одним единственным вопросом: он, что, для этих сумасшедших докторов наук шутка какая-то?!***
Ген преспокойно вёл пару, когда в кармане тихо завибрировал телефон. Как опытного преподавателя его этот фактор абсолютно не отвлекал. Если что, перезвонит позже, сейчас он был полностью погружён в процесс объяснения концептуальной разницы между гуманизмом и экзистенциализмом. Понимаете, в первом случае важно, чтобы все были живы и счастливы, а во втором, если очень хочется, то можно кого-нибудь и прибить… Например того, кто звонит уже, мать его, третий раз прямо во время лекции. Ген попросил прощения у аудитории, и заглянул в экран. Хром? И что ему так срочно надо? Беспокойство неприятными мурашками похолодило плечи. В любой другой ситуации Ген бы отложил разговор до конца пар, но… — Да, Хром-кун? – Ген постарался вложить в голос всю силу мысли: «Надеюсь, это что-то важное, иначе я проберусь ночью на физфак и поменяю этикетки на твоих реактивах». — Д-доктор Асагири… Да блин. — Быстрее. — Сенку в больнице, он… От этих слов что-то в груди Гена ухнуло. И не успело вернуться на место, как знакомый голос, подёрнутый болезненной хрипотцой, чётко сказал: «Ты мне нужен». Ты. Мне. Нужен. После этой фразы мозг Гена перешёл на автопилот. Он еле мог восстановить в памяти, как объяснил студентам столь раннее окончание лекции. Даже не был уверен, извинился ли за это. Не важно. Он нужен Сенку. Это всё, что вертелось в его пустом сознании в тот момент. Нужен. Для Сенку эта фраза могла решительно ничего не означать, однако для сходящего с ума Гена она несла в себе непозволительно много смысла. Так много, что уже перед входом в больницу Гену пришлось потратить лишние тридцать секунд на то, чтобы прийти в норму. Только норма упорно не хотела приходить в себя. С кончиков пальцев пропали ощущения, а мир казался отвратительной чужеродной плоской картиной. Приплыли. Только не опять. Только не снова. Можно без этого, пожалуйста? «Нельзя», – ответил мозг. «Ну и иди ты», – подумал Ген. – «Без тебя справлюсь».***
Сенку ни в какую не хотел подчиняться врачам до тех пор, пока не явится Ген. Ему кое-как поставили капельницу и вкололи лекарство, температура чуть упала вместе с острой лихорадкой, однако… Лежать смирно? Нет, увольте. И принесите мне бумагу. Да. Вместе с ручкой. И на чём писать. И линейку. И этот шприц тут оставьте. Как зачем? Вы что, в меде не учились? А как я, по-вашему, буду рисовать атомные орбитали? Так, а это что у вас? Стетоскоп? Снимайте. У него диаметр больше. Его уверенный тон и абсолютное отсутствие трезвого сознания в глазах склонили медиков к мысли, что лучше всё-таки дать сумасшедшему доктору Ишигами то, чего он хочет, а заодно под шумок ввести немного успокоинчика, который, похоже, действовал в обратную сторону: скорость записывания уравнений и количество периодически выкрикиваемых странных слов заметно увеличились. Именно в таком состоянии его и застал вошедший в палату Ген. — Доктор Асагири, вы наконец-то пришли! Спасибо! Спасибо! Хром чуть ли не бросился Гену на шею. Сенку же даже не взглянул на пришедшего — только молча указал рукой на ближайший стул. Но Ген не спешил. О нет. Он уже никуда не спешил. Ген сложил руки на груди и нахмурился. — Что с ним? — Врачи говорят, переутомление, – Хром выглядел подавлено и даже напуганно. – Мы нашли его с температурой прямо под рабочим столом. И вот он до сих пор… Такой. Оба посмотрели на обложенного бумагами Сенку. Зрелище фееричное. По сбитому рассказу Хрома стало ясно, что привезли Сенку уже почти час назад и что за всё это время Хром не мог даже слово вставить. Сенку просто игнорировал кого угодно, если это не Асагири Ген. — Задолбали. Хватит. Болтать. Ген, я жду. Ген держался из последних сил, лишь бы не накостылять по овощной голове. — А ещё он выкрутил температуру в кондиционере до плюс четырнадцати! Хром продолжил жаловаться на Сенку, как на ребёнка. Ген же от сказанного сам похолодел. — Было. Жарко. И заткнитесь. Ген. Сюда. — Тааак. И что же вы от меня хотите, доктор Ишигами? – жёстко спросил Ген, всё-таки подходя к Сенку и заглядывая в его многочисленные записи. — Вот, – Сенку заметно трясущейся от лихорадки рукой сунул ему один из многочисленных листов. — И? — Изучайте. Ген с нескрываемым раздражением упёрся глазами в какую-то корявую схему, рассматривая её больше на автомате, чем подключая серьёзные когнитивные ресурсы. Он был зол. В первую очередь, конечно, на себя. За то, что не проследил, не позаботился, не успел тогда войти в квартиру и удостовериться, что Сенку привёл себя в порядок… А ещё ему не нравилось, как этот помешанный прямо сейчас, вместо того, чтобы лечиться!.. Стоп. Стоооп. Ген сел. Ген нервно засмеялся. Ген взял одну из валяющихся на постели ручек, подложил под бумагу планшет... И начал что-то исправлять в той схеме, которую секунду назад так скептично держал в руках. А Хром в очередной раз за день почувствовал себя лишним на этом празднике жизни.***
— Ген… – в комнате раздавались шумные вздохи. – Я больше не могу… — Нет, Сенку, нам надо продолжить, – голос доктора Асагири сипел от напряжения. — Хвааатит… – откровенный стон Сенку точно был слышен на первом этаже. — Без этого никак. — Мне больно… Это... Слишком… — Терпи. — Ген… Это... Очень... — Сенку. — Пожалуйста… — Нет. Мы не остановимся. Ты должен. Должен усвоить разницу между волевым действием по Аристотелю и волевым выбором по Спинозе. Иначе мы не сможем продвинуться в понимании коррелятов этих процессов на нейронном уровне. — Нееет… Остано… Остановись… Хром обречённо вздохнул и тихо прикрыл дверь в палату. Он даже входить туда боялся, не то чтобы ещё и вникать в суть происходящего. Поэтому он просто периодически подсматривал, что происходит, через щёлочку из больничного коридора. Прошло несколько часов с момента, как доктор Асагири приехал к Сенку и, кажется, не только ухудшил его состояние, так ещё и сам заразился бешенством. Хром ни черта не понял из того, что они начали обсуждать. И ладно, это нормальная практика, когда Сенку открывает рот, но почему?.. Почему доктор Асагири его вдруг поддержал и ответил что-то такое, что Хром даже не смог запомнить и воспроизвести?! И снова доктор Асагири решил не бороться со злом, а примкнуть к нему. Теперь их двое. Всё очень плохо.***
Гену казалось, что он снял корпус с системного блока компьютера и запустил руки прямо в оголённый процессор. Чистое неприкрытое бессознательное. Нет. Не так. Чистое неприкрытое бессознательное Ишигами Сенку. Сладкий запретный плод, о котором Ген мечтал с первого дня встречи с этим гением. Правда. Гением. За то, что они собираются сделать, их должны убить. Если бог есть, то не понятно, почему в палату до сих пор не ворвалась шаровая молния, нацеленная поджарить их мозги вместе с телами до золотистой хрустящей корочки. Это хуже изобретения атомной бомбы. Они оба открывают врата в Ад и абсолютно не могут остановиться. Ох, извините. Не хотят. Сенку по наивной научной невинности. А Ген по всецелой научной жадности. Для Сенку это загадка — весёлая, увлекательная игра. Для Гена это тоже загадка, а вместе с тем и самый страшный смертный грех. Сенку — змей искуситель. Ген — Ева, принимающая запретный плод. И, если вы помните, Сатана сделал своё дело и спокойно уполз пить с чертями чешское нефильтрованное, а вот глупые дети божьи получили неудобные смертные тела, кризис сепарации да пожизненные исправительные работы. Ген всё это знал. Прекрасно знал. И понимал, что мир сойдёт с ума, если они сейчас же не прекратят. Вот прямо сейчас. Немедленно. Ген, я серьёзно. Ген? Ген тихо усмехнулся и мысленно откусил от яблока. Никаких компромиссов. Даже перед лицом Армагеддона.***
Ген не помнил, сколько времени они провели, забаррикадировавшись в больничной палате. Он не помнил, заходили ли врачи, куда делся Хром, кто им подкидывал чистую бумагу, откуда у них обоих на соседней тумбочке появилась вода и какое-то подобие еды. Абсолютно ничего из вышеперечисленного. Только мысли о том, насколько удивительно и непостижимо устроено мироздание. И насколько точно его законы улавливает человек по имени Ишигами Сенку. Сейчас этот непокорный безумец спал, потерпев поражение в бою с усталостью, истощением и ретикулярной формацией. Его осунувшееся, кажущееся совсем юным, особенно вкупе со смешной гиковской футболкой, лицо, просвечивающие из-под пушистых белых ресниц синяки, чуть выделяющиеся неровные рубчики на лбу, растрепавшиеся по подушке почти белые волосы с нелепыми зелёными кончиками… И изогнутые в сонной полуулыбке чуть припухлые губы, неестественно красные, наверно, от лихорадки... Всё это было прекрасно. Болезненно прекрасно. Гена шатало. Он даже не пытался встать и уйти. Во-первых, куда? Во-вторых, зачем? Не дойдёт. Да и не хочется. Ген просто положил тяжёлую голову на койку, так, чтобы сквозь наливающиеся свинцом веки видеть... Возлюбленного? Да. Пожалуй, уже можно называть его так. Возлюбленный. Красивое слово. Морфей медленно вытягивал сознание из Гена, держащегося в реальном мире только на одной мысли: после произошедшего он хотел взять Сенку за руку. Больше Ген ни о чём не мечтал. Кисть Сенку лежала совсем рядом. Ген даже чувствовал, как от неё исходит манящее тепло. А на длинных пальцах причудливыми боевыми шрамами красовались следы от ручки. Поцеловать бы каждый след. Прикоснуться бы... Ген застыл в мгновении от касания. Имею ли я право? Один миллиметр… Один чёртов миллиметр... Ген прикусил губы, медленно убирая ладонь. Нет, не имею. Всё ещё не имею. И, грустно вздохнув от горькой мысли, погрузился в сон.