***
— Д…к…р А…г…и! Док…р Ас…ги…ри! Доктор Асагири! — М? – немного потерявший связь с реальностью Ген оторвался от телефона. – Рури-чан? Что случилось? — Я уже третий раз вас зову! С кем вы там так оживлённо переписываетесь? А если бы здесь была Кохаку? Вы бы сейчас точно получили теннисным мячом в лоб! — Я потому и расслабился, что её тут нет, – выкрутился Ген, хитро улыбнувшись. – Нельзя же всё время быть в тонусе, так можно и толерантность к стимулам заработать. — У вас там любовная переписка, что ли? – по-матерински вздохнула Рури. — Агааа... С Лиллиан Вайнберг. — Ну конечно, а у меня с Майклом Джексоном. Ген лишь многозначительно ухмыльнулся и саркастично поднял одну бровь. Рури же несколько секунд скептично рассматривала его, тщательно сканируя... А затем поменялась в лице. — Да нет. Да ладно… — Прохладно. Самодовольная морда Гена выражала весь спектр эмоции под названием: «Да-да, я правда переписываюсь с самой Лиллиан Вайнберг, детка». — Не может быть… — Она узнала, кто спас её Нью-Йоркский концерт два года назад и теперь обращается ко мне как к высокопоставленному чину. — А можно мне автограф? Пожалуйста! — Только после того, как принесёшь автограф Майкла Джексона, любовь моя. Рури зашлась в звонком хохоте. Она была из тех людей, что, кажется, абсолютно не умеют испытывать отрицательные эмоции и никогда не против посмеяться над чем угодно, даже над собой. — И о чём же вы переписываетесь? Если не секрет. — Не секрет. О великолепии японских эмоджи, о синяках под глазами, эпохе географических открытий, вампирах… А. И о любви. Во всех её проявлениях. — О любви? – Рури явно не верила ни одному сказанному слову. – У Лиллиан через месяц свадьба, как бы вы ни были прекрасны, док, но вам не тягаться с… Кто её будущий муж? Космонавт? В общем, вы меня не обманете. — Понимаешь, дорогая, так вышло, что космонавта зовут Ишигами Бьякуя, а в этом мире есть ещё один Ишигами, который абсолютно не собирается жениться на Лиллиан, но при этом крайне симпатичен мне. — Оу. — Именно. Должен же у меня быть свой лазутчик в их семье, чтобы я мог знать, что происходит с одним доктором трёх наук? — Сделать мировую поп-диву своим шпионом… Я даже не знаю… Мне вас любить, уважать или бояться? — Конечно всё вместе, Рури-чан. И с этих пор зови меня Асагири-доно.***
Жизнь, тем не менее, шла своим чередом. Даже позорный синяк на лбу Гена сошёл на нет, напоминая о великой соломоновой мудрости: всё проходит, и это тоже пройдёт. Конец июня всегда означал для Токийского университета одно — наступала пора экзаменов. Вопреки расхожему мнению, что в сессию страдают только студенты, Ген, как ответственный преподаватель, был погружён в дела учеников не меньше, чем они сами. А может, и больше. Он безвылазно отвечал на сообщения и частенько оставался на кафедре или в лаборатории до поздней ночи, пытаясь в сотый раз выслушать одни и те же причитания по поводу того, насколько же эта психология сложна, непонятна и вообще, почему у меня тут ничего не работает, как же я диплом-курсач буду защищать, Асагири-сенсей, спасите-помогите-умираю! Приходилось ещё тратить время и на успокоение подопечных. Это утомляло. Но не настолько, чтобы каждую свободную минуту мысли Гена не выходили гулять по просторам влюблённости. Например, его правда интересовало, как Сенку успокаивает нервных? Просто даёт им чем-то тяжёлым по голове? Или, может, быстренько синтезирует на всех диазепама? Чего ему это стоит? Нет, правда! Ген был уверен, что наступи внезапно каменный век, так Сенку и в нём смог бы создать что угодно от антибиотиков до, скажем, колы. А раз на дворе всё ещё две тысячи двадцать пятый год, полный благ человеческой цивилизации, то Ген бы не удивился, узнав, что на химфаке есть мини нарко-лаборатория. По крайней мере на месте химиков Ген бы точно её устроил. Надо было при случае спросить у Хрома. — Доктор Асагири! Ген позволил себе даже на одну лишнюю долю секунды задуматься: настолько неожиданно голос Хрома возник в пустующей между парами лаборатории. Это точно случайность, что Хром стабильно появляется каждый раз, когда Ген думает о химии? Или, может, существует какой-то древний ритуал призыва мастеров преобразования одного вещества в другое, а Ген его случайно каждый раз выполняет? А что? Хорошее объяснение, попробуй убеди в обратном! От этих мыслей стало смешно. Ну и ладно. Раз уж Хром «призвался» — пусть отвечает на вопросы. — Хром-кун, скажи, а у вас варят мет? Хром, который ещё даже не успел войти, завис прямо в проходе. — Эм… Не-е-ет... – наконец родил он. А затем подумал и добавил: — А вам очень надо? — Хороший вопрос, – Ген почесал подбородок, будто действительно задумался. – Знаешь, пока нет. Хром громко выдохнул с явным облегчением. Не, ну эти химики точно что-то скрывают! — Да ладно, не кипишуй, заходи. Не ожидал тебя сегодня увидеть, с Сенку что-то опять случилось? Он там хоть живой? — С ним всё… Всё в порядке. Хром притворил дверь и подошёл к Гену. — И к чему такая многозначительная пауза? А, Хром-кун? — Он… В порядке. Правда. Просто… Странный. — Подробнее, – Ген попробовал повторить интонацию Сенку — Хром аж подпрыгнул. — Доктор, умоляю, не делайте так больше. Я сейчас чуть не окочурился. Мне и так рядом с ним сейчас тяжело находиться, а когда не ожидаешь, так вообще… — Прости, не удержался. Издеваться над студентами — лучшая часть работы в университете. — Ладно-ладно, правда, обещаю, больше не буду. Но ты не стесняйся, наливай себе чай, бери печеньки, садись. Я жду подробностей, что там с Сенку. А то он мне не звонит, не пишет… Гордый, видимо. — Гордый. Ему принципиально самому во всём разобраться. А ещё он запрещает даже упоминать ваше имя в его присутствии. — Как я хорош, – довольно пропел Ген. Знать, что он стал триггером для человека, который нравится — невероятно приятно. Так же приятно, как дёргать симпатичную девочку за косички. Методика четвероклассника, ей-богу. — Ну ничего, без меня он точно не справится. Скоро любопытство перевесит, и он сам придёт. А хотя... Подожди. Раз обо мне нельзя говорить, значит, ты здесь тайно? — Да, я Сенку не предупреждал, что пойду к вам. Но он и не успевает за всем следить: сессия всё-таки. Ещё и Бьякуя-сама на него наседает, чуть ли ни каждый день приезжает вечером и контролирует, чтобы он поел и спать пошёл. Ну или хотя бы работал лёжа. Так что времени на что-то ещё у него точно не остаётся. — Спасибо Бьякуе-сама. — Да. Надеюсь, хоть так Сенку забудет вкус своей дурацкой быстрорастворимой лапши. — Так, в итоге, как он? — Если честно, я не понимаю, что с ним, – Хром уже налил чай и вешал рюкзак на спинку стула перед тем, как тоже сесть за стол. – Его как в пятницу выписали, так он уже неделю дёрганый ходит. Раньше Сенку был каким-то… Ровным, что ли? Спокойным. Будто даже ругался по заданной амплитуде. Но теперь... Он может что-то говорить, а потом резко замолчать, словно забыл, о чём речь, и спустя время снова продолжить. Он даже не моргает в этот момент. — А, винда виснет. — Странно, – Хром на полном серьёзе задумался. – Мне казалось, Сенку должен быть на линуксе. — У него сейчас эмулятор стоит. Вот и виснет как бы винда, но как бы и на линуксе. — Великий Лавуазье, да мне даже думать об этом больно! — Это всё из изменений? – Гену очень хотелось знать продолжение. — Нет. С ним точно происходит что-то непонятное. Недавно вообще в студенческом научном чатике был взрыв. — Ну-ка. — Касеки-сенсей дал химическому и физическому потоку огромное уравнение. Реально неподъёмное. Всю доску им исписал, от потолка до пола. И дал три часа — кто решит, тот сдал экзамен. — Подожди, это тот самый Касеки-сенсей, который вышмат ведёт? — Да, а что? — Удивлён, что он так студентов мучает. Он на психфаке тоже читает, правда тервер и матстат. И все его очень любят... Потому что он автоматы ставит. И принимает крайне лояльно. Не могу поверить в то, что сейчас услышал. — Между нами, он психфак сборищем блаженных называет... И приговаривает, что убогих бить зазорно... — Ах он!.. Старикашка! — Между нами, доктор Асагири! Между нами! Если что, я Касеки-сенсея не сдавал! — Хорошо, Хром-кун, между нами. Но я запомнил. Окей, что было дальше? — В общем, сидели ребята, страдали… А там интеграл на интеграле, без ста грамм вообще не разберёшь. Ну прям совсем жопа. И тут заходит Сенку. — Продолжааай, – Ген аж придвинулся к парню ближе. — Ему надо было что-то у Касеки-сенсея уточнить про расписание защит дипломов, как я понял, но не суть. Он увидел это уравнение и… – Хром тоже придвинулся ближе. – Доктор Асагири, вы мне можете не верить, но он решил его. Это правда. Я бы сам не поверил, если бы только не было столько очевидцев, утверждающих, что Сенку меньше, чем за минуту, без записей, калькуляторов или чего-то подобного действительно взял эту задачу. Говорят, он просто посмотрел, а через несколько секунд записал ответ. Вот, у меня даже пруф есть! И Хром продемонстрировал фотографию большой доски, возвышающейся над огромным амфитеатром в пятьсот человек. Это была совсем не маленькая доска, как в школах, нет, это была огромная доска примерно десять на шесть метров, полностью занятая системой уравнений с левого верхнего края по правый нижний. Всё это внушало. Но особенно внушал лаконичный ответ, красующийся под знаком равно в самом конце задачи. Масштаб происходящего был настолько огромен, что Ген даже не сразу заметил маленькую фигуру спокойно стоящего и что-то обсуждающего с явно перевозбуждённым стариком Касеки Сенку. — Это что-то нереальное, доктор Асагири. Люди так не могут. — Эффект гроссмейстера… – восхищённо прошептал Ген, чувствуя, как лицо расплывается в глупой улыбке. Ему казалось, что он самый счастливый человек на планете. Хотя… Почему казалось? — Вы знаете, что это было? – Хром вторил Гену, так же перейдя на восторженный шёпот. — Это был монстр, Хром-кун, – Ген закрыл глаза руками и откинулся на спинку стула, не переставая улыбаться. — Ч-что? — Монстр. Я создал монстра. Невероятно… Ха-ха… И он всё-таки не сдержался. Ген засмеялся. Тихо. На выдохе. Надрывно. Ген и сам не мог понять, что сейчас ощущает. Великий Изард, да чтобы сам Асагири Ген, и не смог бы дать название собственному состоянию? Ему было так хорошо, так легко, но при этом… Стыдно? Это было то чувство, когда точно знаешь, что не стоит совать руку в огонь, слышишь крик матери, умоляющей остановиться, но нет… Нееет... Ты с удовольствием маленького отбитого на голову идиота продолжаешь опускать руку в пламя и ждёшь. Ждёшь, когда кожа воспалится, покраснеет, почернеет, со шкворчащим шипением обнажая сначала жир, потом мышцы, а затем и кости. Просто потому что это красиво. Просто потому что ты можешь. Потому что это интересно. — Вот я — гляди. Я создаю людей. Леплю их по своему подобию, – всё ещё смотря в темноту ладоней, прошептал Ген. – Чтобы они, как я, умели и страдать, и плакать… И радоваться, и наслаждаться жизнью… И презирать ничтожество твоё. Подобно мне.***
Хром тихо сидел рядом, сжавшись и смотря в кружку с чаем, боясь поднять глаза на человека, к которому не знал, как относиться. Доктор Асагири выглядел точь-в-точь вылитый Сенку в период закрытия их с доктором Уингфилдом гранта год назад. И тогда Сенку нельзя было трогать. Ни в коем случае. Безумцы. Гении. — Да. Я создал монстра, – доктор Асагири с усилием оторвал руки от лица. Под ними был нечеловеческий оскал. – Я ужасен. Гореть мне в Аду… — Доктор, – Хром говорил тихо, почти беззвучно, не зная, как успокоить не перестающего чуть подрагивать от истерического смеха доктора Асагири. Подбирать слова было тяжело, но молчать страшнее. – Сенку… Как бы это сейчас ни звучало, но он же всегда был монстром. Это странно, но я действительно давно ждал, когда он начнёт решать уравнения, просто посмотрев на них. — Что ты имеешь в виду? — Мне кажется… Да. Я поражён, я испытываю невероятное восхищение, но... Я действительно не удивлён. Когда речь идёт о Сенку, я могу поверить во что угодно. Даже вот в это, – Хром указал на фотографию из чата. – Поэтому… Не вините себя. Доктор Асагири потерял вид безумца. Он виновато закусил губы — теперь сумасшедший оскал превратился во что-то менее пугающее. Хрому стало легче. — Да, наверно, ты прав, Хром-кун. Сенку действительно невероятный талант. — Талантище. На десять миллиардов процентов, доктор Асагири. — Я забыл, что все драконы когда-то были маленькими. Но они никогда не переставали быть драконами. И впервые за весь разговор Хром увидел в чёрных зрачках собеседника нечто… Неописуемое. Он не знал таких слов. Но там был океан чувств. Тёмный, глубокий океан. И либо под этой толщей скрывалась жизнь, либо… Там всё мертво.***
— Доктор Асагири, скажите… Вы правда влюблены? От этого вопроса Ген окончательно протрезвел. Он моргнул, вновь являя миру хитрого и уверенного знатока человеческих душ, а не сумасшедшего грешника. — Да, – Ген твёрдо посмотрел в глаза Хрому. – Я действительно влюблён. Невероятно сильно. — А вы его… Любите? — Думаю, ещё рано говорить об этом чувстве, но я мечтаю о том дне, когда смогу ответить на твой вопрос утвердительно. — Скажите, для вас это всё по-серьёзному, да? – Хром явно не собирался так просто взять и поверить сумасшедшему психологу, после встречи с которым у его друга сорвало крышечку. – Вы же не собираетесь просто развлечься, а затем забыть? — Ни за что. — Вы же… Не навредите Сенку? Хороший вопрос. Чертовский хороший и правильный вопрос. — Я не хочу этого, Хром-кун. Но я не знаю, что будет дальше. Ген правда не имел ни малейшего понятия, к чему приведут его «эксперименты» с Сенку. Сенку был неправильным, сложным механизмом, который по собственной воле решил избегать эмоций, медленно угасая без возможности выражать чувства. А Ген захотел его сломать. Эгоистично. Жестоко. Сам того не осознавая, он сделал это, чтобы получить ответ на свои чувства. Всё, лишь бы зажечь огонь души и завладеть им. Это выглядело как чистое тщеславие, казалось, никакой любовью тут и не пахло, но в то же время... — Я тебя пугаю? — Да, – честно признался Хром, но тут же осёкся. – Немного… В смысле. Нет. Или… Чёрт. Вы оказались в жизни Сенку по моей вине. И сейчас с ним происходит что-то непонятное, он меняется… – Хром устало потёр глаза, формулировка мыслей давалась ему с трудом. – Да. Я понял. Изменения — это всегда такая неизвестность. Знаете, я думаю, меня пугаете не вы. Меня пугает то, что я не могу предсказать последствия. Поэтому, пожалуйста… Если вы хороший человек, не бросайте Сенку, не теряйте свои чувства к нему. Я прошу вас, будьте с ним. Теперь он наш монстр. Нет. Ваш. — Ох, Хром-кун, – просиял Ген, – тебе бы на психфак с такими речами! — Приму за похвалу, доктор Асагири. — Значит, говоришь, теперь Сенку — мой монстр? А я должен взять ответственность? — Да. — Интересно, что он за покемон? – Ген представил, как помещает Сенку в красно-белый шарик. – Чармандер или Дратини? — Если не считать его любви устроить пожар на пустом месте, то определённо Дратини. — Почему? — Больше, чем что-нибудь спалить, Сенку любит только смотреть на звёзды. Так что у него определённо должен быть элемент воздуха! — А ты шаришь, Хром-кун! — Ну так! – смущённо почесал затылок Хром. – Хотя из-за волос он просто вылитый Бульбазавр. Понадобилось несколько минут, чтобы сидящие в пустой лаборатории Хром и Ген отсмеялись и перестали представлять разных преподавателей университета в виде покемонов. — Так что пришёл-то, кстати? – вспомнил Ген. Вряд ли Хром совершил вылазку на чужую территорию за пятнадцать минут от своего корпуса только ради того, чтобы довести заведующего одной лаборатории до небольшого экзистенциального кризиса, а потом поговорить с ним о компьютерной игрушке почти тридцатилетней давности. — Ой, да. Вы однажды сказали, что к вам можно заходить, если будут вопросы по коду. — Было дело. А что случилось? — Да вы тогда про один пакет с визуализацией не успели дорассказать… А у меня диплом скоро… – Хром виновато достал ноутбук из рюкзака. – Помогите, пожалуйста, я уже умираю, и так графики компоновал, и так — всё фигня. Может, вы что подскажете? — А когда у тебя защита? — Через шесть дней… — Мда, у наших тоже. Времени мало. Ладно, давай посмотрим, что там у тебя. Отвлекусь хоть от своих студентов на кого-то более умного. — Как вы жестоки, доктор Асагири. — Иногда, пусть и в глубине души, но я согласен с Касеки-сенсеем. Психфак полон блаженных. — Не думаю, что другие факультеты сильно отличаются, – хмыкнул Хром и тут же погрустнел. – Просто у кого-то, как у вас или у Сенку, есть талант, а кто-то, как бы ни старался, не может достичь того же уровня. — Ты считаешь, что у тебя нет способностей? – нахмурился Ген. Неожиданно было это слышать от ученика гения. — Честно говоря, да. — Хром-кун, – Ген устало помассировал переносицу. Нет, он это просто так не оставит. – Как ты думаешь, может ли у неандертальца быть талант к игре на пианино? — Это очень странный вопрос... – непонимающе склонил голову Хром. — Как и вся наша жизнь. Ну, что скажешь? — Мне кажется… Да. — Почему? — Ну, у него теоретически могут быть длинные пальцы, хороший слух… Что там ещё нужно, чтобы легко играть на пианино? Музыкальная память? — То, что ты перечисляешь — это ещё не способности, Хром-кун. Это — задатки. Они действительно могут быть у кого угодно, хоть у неандертальца, но пока пианино не придумано и играть не на чем, эти задатки никогда не смогут превратиться в талант. В двадцать первом веке ничего не поменялось. Предположим, у кого-то есть задатки к тому, чтобы быстро считать, хорошо запоминать и делать другие вещи, которые очень помогут в точных науках, но, пока этот человек не сделает тысячу шагов по пути изучения профессии, он никогда не проявит свою способность к ней. Поэтому не позволяй талантливым отбирать первые места, учись у них, смотри, что они делают, и делай больше. Нет. Делай иначе. Вырывай у них победу зубами. Кто знает, может, твои задатки сильнее, просто ты ещё не нашёл ту идеальную, подходящую для них профессиональную область? — А что, если у меня нет задатков? – Хром совсем сник. – И талант никогда не разовьётся? И что бы я ни делал, как бы ни хотел… — Хром-кун, ты знаешь, как лечат людей с органическими поражениями мозга? — Нет, – Хром вскинул большие грустные тёмные глаза. — Бывает так, что в голове нарушается целый отдел, отвечающий за, скажем, способность ходить. Человек просто не может это делать. Такое простое, привычное нам действие, но из-за болезни оно становится невероятно сложным. Буквально распадается на куски, как пазл из миллиона деталей. Поднять ногу, переместить центр тяжести, а куда девать вес на второй ноге? Когда опускать? Куда опускать? А что делать с руками? С пальцами на ногах? Слишком неподъёмная задача для такой автоматизированной у обычного человека вещи, как ходьба. Но… — Но? — Но оказалось, что, если попросить наш мозг задействовать другие, неповреждённые отделы, чтобы решить все эти задачи, он с радостью соглашается! Нужно только придумать, как это сделать. Например, не заставлять человека ходить, а выкладывать перед ним бумажки и просить ставить стопу на них. И вот, казалось, ещё пять минут назад человек не мог пройти и двух шагов, а теперь радостно «прыгает» по листкам, проложенным от его кресла-каталки до выхода из больницы, – Ген улыбнулся так радостно, словно он был тем самым пациентом, заново научившимся ходить. – Это я всё к чему. Пусть у тебя нет задатков в одной области, и твой мозг, предположим, не умеет быстро запоминать числа, так подумай, какая другая область твоего мозга способна взять на себя эту функцию. Может, у тебя хорошее зрительное восприятие? И ты можешь просто запомнить картинку с числами, а потом их считывать? — Но это же медленнее. — Тут как посмотреть. У тебя на листе бумаги перед глазами нарисовано уже несколько цифр, а у человека с хорошей памятью элементы достаются попеременно, и он в будущем потратит время, чтобы вспомнить каждый из них, в то время как ты видишь их сразу. Всё тренируется, парень. И всё компенсируется. Не компенсируется только человеческая глупость и лень. Так что дерзай. И рви талантливых. А я посмотрю на тебя. И когда завтра кто-то другой скажет, что тебе просто повезло родиться способным, я прочту ему ту же лекцию. — Спасибо, доктор Асагири, – Хром искренне улыбнулся. — Ну ладно тебе, давай, показывай уже, что там с графиками? — А, вот, я провёл анализ… На самом деле, Хром зря себя принижал. Даже очень плохо искушённый в теме его исследований Ген всё равно смог почувствовать, что это не труд обычного магистра, а полноценная диссертация на стыке нескольких специализаций, не уступающая даже аспирантской работе. Поэтому было так непросто визуализировать столь сложную информацию. Не то чтобы Ген совсем не знал, как помочь бедному Хрому, но попотеть им обоим пришлось изрядно. Взамен получившиеся графики и таблицы настолько удачно дополнили диплом, что взлетевший на седьмое небо от счастья Хром чуть ли не расцеловал Гена и начал слёзно умолять зайти к нему на афтерпати после защиты. — Хром-кун, ну зачем мне туда? Тем более, я же не пью, а на студенческих тусовках все всегда бухают по-чёрному. Особенно химики и физики. Хуже только геологи. — А что, если там будет Сенку? Он вам, может, ещё несколько недель будет бояться звонить, а тут повод есть самому прийти. Вы мне действительно сейчас всю защиту спасли. — С этого момента поподробнее, – глаза Гена загорелись интересом. – Что там про Сенку? — Он вообще не очень любит подобные мероприятия, но на праздник в честь окончания сессии приходит всегда. Даже разрешает устроить кутёж в лаборатории. — Серьёзно? Зачем? Чего это с ним? — Это его способ посмотреть на перспективных студентов в, как он выражается, «естественной» среде. Так он решает, брать кого-то в аспирантуру или нет. — Удивительно глубокий социальный ход для такого алекситимика. — Он на самом деле не тупой в социальном взаимодействии. Просто не умеет ставить себя на место некоторых людей и не понимает тех, кто смотрит на мир с другой, отличной от его, точки зрения. — Хром-кун, это и есть низкий социальный интеллект. — Ну как бы да… – развёл руками Хром. – Но как бы и нет. Он же как-то стал заведующим лабораторией, доктором трёх наук, и, чего греха таить, его ученики действительно получаются хорошими учёными. Он явно умеет учить, а значит, и общаться. Даже вот что я вам скажу: Сенку — мой лучший друг. Был бы он действительно социопатом каким-то, я бы не смог с ним существовать. Если уж на то пошло, то он мне вообще-то жизнь спас! — Что? Расскажи! — Ну... – смутился Хром. – Я тогда только поступил, а он уже в аспирантуре учился. И так вышло, что мне всегда нравились камни, так что я договорился с геофаком, чтобы они меня с собой взяли в летнюю экспедицию на сернистые озёра. Главным там был как раз Тайджу-сан, поэтому я сначала познакомился с ним, а уже в самой экспедиции с Сенку. — Серьёзно, этот книжный червь умеет ходить в походы? — Не смейтесь. Он только на первый взгляд слабый и хилый. На самом деле, если ему что-то надо, он и на Эверест без кислородной маски залезет. В общем, в походе я узнал, что Сенку пошёл с группой Тайджу-сана за теми же породами, что и я! Так здорово было встретить единомышленника. — Удивительные вы, конечно, с ним создания. Нет, чтобы просто попросить у геологов добыть вам нужные куски, а самим не лезть никуда? — Нет, доктор Асагири, вы не понимаете! Геологи не знали, что именно нам с Сенку нужно, там надо было очень тщательно отбирать материал, нас бы нахрен послали с такими запросами, у них и своих дел навалом было! Так что, когда мы добрались и расположились, я абсолютно без задней мысли решил в одиночку устроить вылазку на ближайшие от нашего лагеря озёра, просто проведать местность, пока остальные ребята работали в другом месте. А Сенку заметил мою пропажу и пошёл искать. В общем… Приди он на пять минут позже, я бы окончательно задохнулся в сернистых парах. — Как он спас тебя? — Я плохо помню, что тогда было. Я поскользнулся и упал прямо в ядовитый эпицентр, но, кажется, Сенку умудрился из подручных материалов сделать себе подобие химзащиты, залезть в газовое облако и вытащить меня до того, как стало слишком поздно. С тех пор я решил, что буду следовать за ним до конца жизни и делать всё возможное, чтобы будущий доктор Ишигами ни в чём не нуждался. — Получается, он нехило рисковал собой, пока доставал тебя? — Да. Иногда мне кажется, что он в принципе не знает, что такое страх. — Ты не очень далёк от истины. Если у него проблемы с эмоциями, то и страх тоже должен плохо считываться. И как он объяснил свой поступок? — Сказал, что ему показалось расточительным терять человека, который не побоялся задохнуться в диоксиде серы ради кусочка нужной породы. — Святой Лурия, оно хоть того стоило? — О, да! Мы тогда опубликовали классную совместную работу по тем минералам. И после этого он стал моим научным руководителем. Хотя, не скрою, первое, что он сделал после того, как мы спаслись из ядовитых паров, дал мне по лицу. — Заслуженно. — Я полностью согласен, – Хром выглядел как принявший судьбу самурай. – Но если бы меня поставили перед выбором: никогда не встретиться с Сенку или снова рискнуть жизнью — я бы определённо выбрал второе. Ген задумался, а есть ли у него друзья, которые полезли бы за ним в горячую точку? И ради которых он бы полез сам? Наличие таких людей рядом действительно важный показатель. И Сенку в этом плане проверку прошёл. — Ну так что, доктор Асагири, через шесть дней, в семь вечера, в известной вам лаборатории. Вы в деле? Да тут и думать нечего. — Да. Я в деле.***
В следующий четверг Ген немного припозднился, задержавшись после защит на своём факультете, поэтому, когда он открыл дверь чужой лаборатории, там уже всё было в самом разгаре. Счастливый Хром в дурацком колпаке и с откровенным пьяным румянцем на лице что-то усиленно доказывал флегматично сидящему в углу Сенку, пока остальные студенты под чуть приглушённую, но вполне динамичную музыку общались и танцевали, используя освобождённое от столов пространство зала в коем-то веке для веселья, а не для работы. Стоило Гену войти, как его сразу заприметил Хром. Он тут же отлип от заметно побледневшего Сенку и радостно подбежал к Гену, с разбегу обнимая. Понятно, этому индивиду больше не наливать. — Доктор Асагири, как я рад, что вы пришли! – где-то Ген эту фразу уже слышал. – Вы не представляете, что было сегодня на защите! Ваши графики так понравились комиссии, что меня номинировали на лучший диплом факультета! — Поздравляю, Хром-кун! Хотя я уверен, что дело далеко не в графиках. — Но их хвалили особенно! — Ладно-ладно, всё, ты молодец, только отпусти меня… Сколько ты выпил? — Ниско-о-олько! — Хром-кун. — Ну… Пол-литра… — Чего? Пива? — О-саке-е-е. — Понятно всё с тобой, – Ген еле высвободился из зажавших его рук. – Кстати, Рури-чан сегодня сдала экзамен на терапевта. Я ни на что не намекаю, но если ты искал повод начать с ней общаться, то дарю. Поздравь её. — Рури-ча-а-ан, – поплыл Хром. – Подождите, а как вы догадались, что я хотел ей написать? — Я же психолог, Хром-кун. Я всё обо всех знаю. А ещё Ген знал: Хром из тех людей, что первый шаг могут сделать спустя год, поэтому... Будь добр, обрадуй мою любимую аспирантку своим скромным обществом, нет сил больше слушать её вздохи. — Раз вы такой умный и всё обо всех знаете, то, видимо, мне можно не говорить, что я вашей нахальной морды видеть здесь не хочу? Подошедший Сенку смотрел строго, грозно и всем видом показывал, насколько не рад лицезреть незваного гостя в своей лаборатории. Его непослушные волосы были похожи на иголки разозлённого дикобраза. Или Бульбазавра. Но Ген лишь с сожалением отметил про себя, что Сенку, кажется, похудел ещё сильнее. — Ох, простите, доктор Ишигами, я не знал, что мы с вами снова на «вы». — Иди в задницу. — Вот это другой разговор, – довольно улыбнулся Ген. – Как себя чувствуешь? — Прямо сейчас отвратительно. — Я, кстати, всё ещё жду твоего звонка. — Я занят. — Охотно верю. Но сессия закончилась, что будешь делать теперь? Небось думаешь, что сможешь без меня и моей второй половины записей разобраться в том, что понаписал, будучи в глубоком бреду? — Я даже не смотрел на эту писанину. — Сенку, а что ты вчера вечером рассматривал? Уж не те же самые бумажки, что… — Заткнись, Хром. — Ага... Значит, всё-таки пытался. — В любую свободную минуту достаёт их! – Хром от алкоголя совсем потерял чувство самосохранения. — Хром, съебись. Ген, ты тоже. — А волшебное слово? — Батрахотоксин. Сенку чуть ли не прорычал это великолепное слово. Гену оно очень понравилось. — Повтори ещё разок. Что? — Это то, чем я обмажу все чашки в твоей лаборатории, Ген, и с удовольствием посмотрю, как половина психфака умрёт от нервного паралича вместе с тобой. — Ох, какое прекрасное волшебное слово, я запомню! Сенку лишь закатил глаза, резко развернулся на пятках и направился обратно к облюбованному углу рядом с задвинутым к стене столом. — Сенку-чан, ты куда? — Разговор окончен. — Тогда ты, наверно, будешь не против, если я с тобой помолчу.***
Сенку искренне надеялся, что если не вступать в контакт с этим сумасбродом, то он сам уйдёт, но Ген увязался следом, попутно начав разговор с веселящимися студентами. Спустя пару минут вокруг Гена и, к сожалению, Сенку, собралась приличная кучка желающих поговорить. Но это ещё полбеды. Ген так ловко вёл беседу на тему, в которой точно никак не мог разбираться, что Сенку чуть ли не взвыл. Он просто хотел тихо посидеть в углу и коршуном порассматривать учеников, прихлёбывая алкоголь вместо сока, но… Почему эта тварь опять всё портит?! Как же он!… — Говоришь, Хром-кун, тебя спас метод множителей Лагранжа? — Да! Так я смог решить проблему с поиском минимума функционала энергии и… — Хром, ты можешь перестать своими разговорами приближать энтропию вселенной? Не трать время и воздух, этот дебил-психолог нихрена не понимает из твоего рассказа. — Ну я бы так не сказал, – обиженно фыркнул Ген. – Я потому и спрашиваю, что мне интересно узнать о том, как работает ваша с Хромом наука, Сенку. — Не напрягайся. Твой скудный умишко всё равно не способен обработать такие вещи. — А мне-то как раз кажется, что это тебе будет сложнее понять психологию, чем мне квантовую химию. — Не надейся. — И тем не менее, ты всё ещё не докопался до основного смысла того, что находится в тех злополучных записях. — Это вопрос времени. — Может, всё-таки перестанешь сопротивляться и попросишь помощи? — Нет. — А хочешь подсказку? — Нет. — А я её дам. Ишигами раздражённо ругнулся, прикрыв глаза. Урою. — Перестань игнорировать инструмент. — Что? – Сенку даже не нашёл в себе силы, чтобы сдержать вопрос. — Ты очень много времени уделяешь объекту. Слишком акцентируешь внимание на нём, ты пытаешься увидеть то, что хочешь изучить, но… Этой вещи в объективной природе не существует. Существует только её отражение в предметах нашего мира. — Ген, что за бред? Ты что, пил? — Нет. — А хотите, налью? – начал суетиться Хром. — Парень, спокойно, мне ничего не надо. — Но хотя бы стопочку… — Хром-кун, нет. — Ну чуть-чуть… — Хром, отстань от человека, – сам не выдержал Сенку. Хром порой переходил все границы. — Спасибо. Ну так что, как тебе моя подсказка? — Она ужасна. И сделала всё хуже. — Это только на первый взгляд. Я понимаю, что ты привык работать в рамках классического идеала рациональности, когда, какой бы гордой птицей ёж ни был, если ты его пнёшь, то он в любом случае полетит, но попробуй хотя бы разок подумать об инструменте, которым управляешь. — Лучше бы ты молчал, Ген. — Отнюдь. Зря ты игнорируешь, что бедный ёж, которого мы все так жаждем пнуть, может убежать, если ты медленнее его. — Ты умеешь говорить нормально? — Да ладно тебе, Сенку, вполне понятно! – подхватил Хром. – Важно не только что ты изучаешь, но и как изучаешь. — Спасибо, Хром-кун. Хорошо сформулировал. — Я просто люблю научно-популярную литературу и объяснения на пальцах... — А я нет. Суррогат для идиотов. Там мало формул и ничего не понятно, – с каждой секундой настроение Сенку становилось всё хуже и хуже. — Вообще я тоже предпочитаю вещи поглубже, но решил, что раз ты ещё не разобрался с собственными же заметками, то мне стоит начать… С самых низов. С, как ты выразился, суррогатов, – не остался в долгу Ген. Отлично. Не, просто отлично. Он пришёл в мою лабу. Он общается с моими учениками. И он прилюдно обозвал меня идиотом. Великолепно. «Боги, я знаю, что вас не существует, потому что если бы существовали, то вы бы не позволили Асагири Гену родиться, но… Чёрт вас подери, дайте мне силы не применить силы», – взмолился Сенку. Он еле сдерживался, лишь бы не побежать синтезировать тротил. Причём, по его прикидкам, количество требовалось колоссальное: от психфака даже фундамента не должно было остаться. — Я так понимаю, вся ваша психология состоит из глупых теоретических конструктов, которых никто никогда не видел, и вообще мало кто уверен в их существовании? — Знаешь, вот тут я даже спорить не буду, – неожиданно согласился Ген. – Это прям в точку сказано. — Ну спасибо и на этом. И я правильно понимаю, что вы все такие деловые бегаете с линейкой, меряете воздух и называете происходящее волшебным словом «метод»? — Не обольщайся: естественные науки тоже строятся на вере в одну глупую предпосылку. — Эту какую? — Что мир вокруг реален. — И ты хочешь сказать, что это не так? — Докажи обратное. — Я могу потрогать любой предмет. — Молодец, а когда ты убираешь руку от объекта, он всё ещё существует? — Я его вижу. — Тогда закрой глаза. — Я могу услышать. — Закрой уши, не дыши, ляг в депривационную камеру… Сделай всё это, и у тебя останется только мысль. У тебя не будет мира вокруг. Только сознание. Cogito ergo sum, Сенку. И это «когито» — та самая глупая предпосылка, на которой стоит психология. Мы считаем, что психика существует. — Но что, если это не так? — Опять же. Докажи обратное. Как и я не могу точно сказать: реален мир или нет, так и ты не можешь точно доказать, что психики не существует. Более того, похоже, она стоит над твоим обожаемым и понятным физическим миром, любовь моя. Без неё ты даже думать не можешь. Сенку нахмурился, взяв паузу. У окружающих отвисла челюсть. Сенку всегда говорил последнее слово во всех спорах, но сейчас… Раунд был за Геном. — Ты оперируешь крайне умозрительными вещами. — Ага. Сказал физик. — Я не понял претензии. — Как построить половину науки на допущении, что предмет имеет форму шара и находится в безвоздушном пространстве, так это пожалуйста. А как все ваши сферические кони в вакууме начинают катиться к чертям собачьим, так сразу гуманитарии виноваты. Нет, ты вообще видел когда-нибудь люксóн какой-нибудь? — Ты просто защищаешь свою парадигму. Если её у тебя отнять, то у тебя не останется ничего, – Ген на секунду замолчал и с уважением посмотрел на Сенку. — Это… Действительно очень хороший довод, Сенку. Человеку свойственно до последнего держаться за свои убеждения, иначе это означает, что вся его жизнь не имеет смысла. Но проблема в том, что ты сам можешь оказаться заложником этого фактора. И вот ещё... Я не гуманитарий. Я вообще-то не против классических наук. — Да неужели. — Я серьёзно, открой любой научный справочник. Психология невероятно близка к естественным дисциплинам. По крайней мере, объясни мне тогда, почему для поступления на психфак надо сдавать глубокий биологический профиль, а мои студенты часами просиживают в лаборатории, пытаясь запомнить, чем G-белок отличает от P-cубстанции. — Ну, предположим. Но признай: физика, биология и химия сделали куда больше полезного для человека, чем вся ваша хвалёная психология. — А вот это уже спорный довод. Не хочу уходить в бесполезные сравнения, однако… Ладно, давай объясню свою позицию с другой стороны. Ты помнишь, в каком состоянии была биология в конце восемнадцатого века? — В плачевном. Но сейчас двадцать первый век и всё иначе. — Я не спорю, но давай пока останемся во временах французской революции. Там как раз Ламарк и Линней устраивали споры по поводу того, чья классификация лучше. При этом Линнея вообще не смущало, что утка и селезень у него относятся к разным видам. Пока только спустя лет шестьдесят не пришёл Дарвин и не рассудил их. Да и то, потом пришлось напильником дорабатывать. А до открытия генов так вообще ещё куча времени… — Ну, и? Это нормально, когда учёные ошибаются. Без ошибок нет развития. Тем более, что идея в целом была верная. — Я рад, что ты понимаешь подобные вещи. И даже если считать, что серьёзные химия, физика и биология появились только в конце восемнадцатого века — начале девятнадцатого, то им уже идёт третья сотня. А некоторые важные научные знания так вообще со средневековья у нас. Вот, дневники Френсиса Бекона почитай. Или, когда там у нас жил Ньютон? Тоже в восемнадцатом веке? — Основные его работы были опубликованы в семнадцатом. Короче, к чему клонишь, болтолог? — К тому, что официально психологии всего сто сорок пять лет. Первая лаборатория появилась лишь в тысяча восемьсот семьдесят девятом году, но то, чем они там в этой лаборатории занимались… – Ген грустно усмехнулся. – Я не могу умалять гений Вундта, но, к сожалению, стоит признать, что из ста сорока пяти лет примерно сорок психология потратила на путь, который оказался тупиковым. — И каков шанс, что выбранный психологами путь сейчас тоже не тупик? — Ни-ка-кой! – беззаботно улыбнулся Ген. – Правда, бедная психология раскололась как минимум на пять дополняющих друг друга ветвей, но это и самое интересное! К тому же, если бы не она, мы бы тут с тобой сейчас не сидели, Сенку, и не мерились извилинами, как два альфа-самца от науки, что не сильно отличается от флирта. Поэтому для меня практическая польза уже неоспорима. Ген, не стесняясь слушателей, отправил Сенку воздушный поцелуй. Тот предпочёл сделать вид, что ничего не заметил, и хмуро хлебнул саке из большой стеклянной химической мерной кружки. Сенку мог пить литрами и не хмелеть, поэтому студенты и коллеги просто сразу наливали своему заведующему в огромную полулитровую мензурку, подливая туда раз в полчаса. — Хром, я тебя умоляю, дай Асагири хотя бы воды, пусть он на секунду, но заткнётся. — Вау! Доктор Ишигами признал поражение! – горделиво хмыкнул Ген. — Не надейся, болтолог. Мы не соревновались, а просто обменялись информацией. Я её принял к сведению, а теперь хочу насладиться тишиной и покоем. — Пока я здесь, не уверен, что у тебя получится. На это Сенку уже решил не отвечать, опять глотнув алкоголь. Может быть, впервые за всё время он жалел, что не может забыться в вине и на все десять миллиардов процентов адекватно воспринимает этого шута рядом с собой. В его словах, конечно, прослеживалась определённая логика, но сама мысль о том, что процессы, которые он изучает, могут вообще не иметь реальных физических предпосылок… Ой, да пошёл он нахер.***
— Спасибо, Хром-кун, – Ген принял стакан от Хрома. – Ну, Сенку, чего замолк? — Думаю. Отвянь. — О чём? — О том, на сколько меня посадят, если я запихну тебя в CERN и расщеплю на кварки. — Пожалуйста, не ломай столь дорогие установки! — Да, на вас, психологов, коллайдеров не напасёшься. Придётся воспользоваться планом-два. — Ты имел в виду планом-«B»? — О нет. Тогда бы это означало, что у меня всего двадцать шесть вариантов, как тебя убить, – оскалился Сенку, а Ген лишь усмехнулся, поднеся стакан ко рту. Озвучивать мысль о том, что он тоже готов придумать больше тридцати поз, в которых мог бы оприходовать Сенку прямо на этом столе, Ген уже не стал.***
Когда Ген сделал первый глоток, он понял, что это была ошибка, но загоревшаяся огнём глотка не подчинилась воле разума и ещё как минимум две порции обжигающей жидкости горючим потоком стекли в желудок, прежде чем Ген смог остановиться. Три секунды ушло на то, чтобы продышаться и вернуть себе самообладание. Две секунды на то, чтобы громко заорать благим матом внутри головы. И ещё одна, чтобы начать думать, как спастись от надвигающегося безумия. — Хром, какая часть фразы «я не пью» тебе была не понятна? – сипло прохрипел Ген. – Что за дрянь ты мне дал? Водку? — Шестидесятидевятипроцентный спирт, – Хром, казалось, был очень доволен собой. – Ядрёно, но желудок не обожжёт! Мы так всех своих инициируем! С боевым крещением, доктор Асагири! — Ты, блядь, полнейший идиот. Ген резко встал и тут же схватился за голову: мир уже начинал ощутимо шататься, а значит, времени было в обрез. Катастрофически в обрез. До факультета он не дойдёт, оставаться здесь тоже нельзя, думай, мать твою, думай, куда можно спрятаться? — Да ладно вам, док, ну поболит завтра немного голова, чуть похрипите денёк, вы же не буйным становитесь? — Именно, что буйным, Хром, – зарычал Ген, скрывая глаза ладонью. – S-scheiße! Мне нужно где-то пересидеть опьянение. — Зачем? Зачем? Ха. Ха. Ха. Иначе я убью каждого, кто попадётся мне под руку. — Ген, ты в порядке? – обеспокоенный вопрос от Сенку еле дошёл до сознания. Шум в ушах усиливался. — Нет. Всё очень плохо. Сколько минут отсюда до обсерватории? — Если идти быстрым шагом — три минуты ровно. — Отлично. Отведи меня туда. И запри до утра. — Что? Зачем? — Так надо. Не спрашивай. Сейчас делай, как я говорю. Пожалуйста, – организм явно был не в восторге от того количества этанола, который стал просачиваться в кровь с невероятной скоростью. Мозг потихоньку отключал критичность мышления. — Доктор Асагири… — Заткнись, Хром. Умоляю, продержись ещё несколько минут. Ещё чуть-чуть. Ещё... Немного... Ген помнил, что в этом случае должен что-то сделать, что-то очень важное, что-то... Что? А. Точно. Сначала Ген выудил из-под свободных складок рубашки-кимоно пистолет. Он быстро разрядил его, вытащил магазин из паза и пулю из ствола, а затем с невозмутимым лицом и тяжёлым стуком положил это добро на ближайший стол. Следующими на столе оказались два ножа, несколько металлических спиц, половинки странной бамбуковой флейты, колода карт, ключи, телефон и… Да. Набор отмычек тоже пришлось оставить. С ним Гену расставаться было особенно тяжело.***
Сенку искренне не понимал, что происходит: ножи, пистолет, спицы... Отмычки?! Где он всё это добро хранил? И, главное, зачем?! Ген делал все манипуляции молча, хладнокровно, отточенными движениями, смотря ровно в одну точку. А Сенку, неожиданно для себя, впервые почувствовал что-то, что любой другой человек назвал бы… Беспокойством? — Сохраните это до моего возвращения, – тон Гена поменялся. Холодный и бесчувственный, он резал воздух. – Ничего не сломайте и даже не смейте потерять. Сенку, уходим, быстро. Твоя задача довести меня до обсерватории и запереть. Ты понял? — Да, – Сенку только и мог, что согласиться. — Отлично, – Ген быстрым шагом направился к выходу, но у двери резко остановился. – Ах, дьявол, забыл ещё один. Сенку бы ни за что не поверил в происходящее, если не увидел собственными глазами, как тот самый придурок Асагири Ген одним движением выхватывает из ниоткуда уже третий нож и метко, не глядя, за несколько метров кидает его острием ровно в то место, где лежали все остальные предметы. Сила броска была настолько велика, что металл вошёл в податливое дерево столешницы на добрый сантиметр. — Хром, – Хром вздрогнул. Ген всё ещё не смотрел на людей, только в одну пустую точку, будто говорил с каким-то призраком. – Твоя задача проверить, что всё в порядке: через пять минут иди в обсерваторию. — Может, я тогда сразу пойду с вами? — Нет, – это было точно такое же «нет», которое умел говорить Сенку, только в стократ хуже. Потому что говорил его тот, у кого сейчас в глазах не было даже намёка на душу. – Пять минут, Хром. Пять. Минут. — Я… Понял. — Расчитываю на тебя. Ген и Сенку выбежали в коридор. Время пошло.